* * *
В этом году в Хогвартсе Хеллоуин праздновало куда меньше волшебников, нежели училось в замке, хотя практически никто из пропустивших пир не подозревал об отсутствии других. Драко с Невиллом, в частности, еще загодя подошли к профессору Слагхорну, новому декану Слизерина, и попросили его помочь им организовать клуб. Частный клуб. – У меня когда-то уже был клуб, – с ностальгией припомнил Хорас Слагхорн. – Я основал его еще в 20-е годы. Он назывался Клуб Бездельников. В нем волшебники знакомились с полезными людьми и налаживали друг с другом контакты. Званые вечера, которые я устраивал, зачастую посещали многие мои бывшие ученики, например Барнабас Кафф, главный редактор «Ежедневного пророка», или Дамокл Белби, выдающийся волшебник, изобретатель аконитового зелья. Кажется, его племянник, Маркус, учится на Равенкло, на шестом курсе... – Это немного не то, что мы хотели, – переглянувшись с Малфоем, сказал Лонгботтом. – Нам, скорее, нужно что-то вроде закрытого клуба только для своих. Без вмешательства людей со стороны. – Воля ваша, – пожал плечами Слагхорн, – но, как по мне, эта идея не так уж хороша. Если клуб будет закрытым, как же в него смогут вступить новые люди? – А как мы будем выяснять, не являются ли эти новые люди культистами? – парировал Малфой. – Их могли бы проверять старые члены клуба на новых встречах, – Слагхорн усмехнулся в свои моржовые усы. – Обычная практика в наше-то время! – Мы пока не уверены, что наша будущая организация заинтересует многих волшебников, – помедлив, признался Невилл. – Стоит ли рисковать ради пары-тройки человек? – Чепуха, мой мальчик! – воскликнул профессор. – Вы, мистер Лонгботтом, весьма примечательная личность! Участник Тремудрого Турнира, пусть и не выигравший, но выживший в столь опасной передряге! Одно только это привлечет внимание любопытствующих. Мистер Малфой, в свою очередь, обладает ценными связями в высших эшелонах Пожирателей Смерти. А у меня очень много старых друзей и множество выпускников, которые все еще чувствуют себя мне обязанными. Уверен, все вместе мы окажемся весьма привлекательной компанией для многих магов. – Нам бы не хотелось ассоциироваться ни с какой другой организацией, – пояснил Лонгботтом, – поэтому связи Малфоя особой роли не играют. Это должен быть независимый от других клуб. Для тех, кто еще не нашел себя ни в каком другом круге общества. Для тех, кто еще не определился, чем же займется в будущем. Для тех, кто не хочет сражаться и умирать на войне. – В чем же тогда смысл вашей организации? – перешел на деловой тон Слагхорн. – Не могли бы вы его озвучить: так, чтобы сразу стали понятными ваши цели? Лонгботтом и Малфой снова переглянулись. – Мы собираемся стать силой, – наконец, произнес Невилл, – на которую никто не смог бы давить. Теми, кто станет определять свое будущее, не ориентируясь на пожелания никаких иных более могущественных сил. – Ну, для начала это звучит весьма неплохо! – Слагхорн с удовольствием хлопнул в ладоши и азартно потер руки. – Вы уже придумали название своему клубу, мальчики? – Лига независимых волшебников, – подумав, предложил Невилл. Малфой согласно кивнул. – Отличное название! – похвалил Слагхорн. – Что ж, думаю, никого в Хогвартсе не удивит, если я организую маленькую вечеринку. Всегда имел слабость к подобным мероприятиям. Конечно, времена сейчас не слишком-то подходящие для веселья... но в то же время я не сомневаюсь, что многие мои старые знакомцы заинтересуются возможностью немного отдохнуть от войны. Собрание новичков организуем в моем кабинете. А для полноценных членов вашей организации в моей спальне будет открыт камин. – Нашей организации, профессор, – с улыбкой поправил его Лонгботтом, – нашей. Для нас с Драко будет честью пригласить вас в Лигу. – Даже не сомневался в вас, мальчики, – приобнял его за плечи Слагхорн.* * *
К Хеллоуину пространство внутри кабинета профессора зельеварения значительно расширилось – вероятно, Слагхорн использовал в помещении какие-то хитрые чары. Стены и потолок оказались затянуты черной и оранжевой тканью, создавая впечатление, будто участники хеллоуинской вечеринки находятся в огромном шатре. Пространство заливал яркий свет свисавшей с потолка вычурной лампы, внутри которой искорками света поблескивали настоящие живые феи. По углам помещения многочисленные иллюзии, выглядящие точно как приведения из маггловских сказок, наигрывали музыку на летающих в воздухе флейтах и мандолинах. Дальний угол кабинета был огорожен ширмой, за которой несколько уже немолодых приглашенных магов, с удобством расположившись в креслах, набивали трубки и раскуривали кальяны с ароматным табаком. Между гостями сновали домовики в выглаженных по случаю полотенцах, разнося тяжелые серебряные подносы с угощениями и напитками. Среди именитых гостей, приглашенных Слагхорном на вечеринку, были: Амброзиус Флюм, владелец «Сладкого королевства», предоставивший для вечеринки особое хеллоуинское мороженое в виде тыквы с горящими глазами; Гвеног Джонс, капитан и загонщик «Холихедских гарпий»; Барнабас Кафф в компании Адриана Артифекса, одного из фотокорреспондентов «Ежедневного пророка» – очевидно, ответственного за памятные колдографии. Прочие приглашенные на вечеринку волшебники были куда менее известны широкой публике, однако зачастую также имели в обществе немалый вес. Школьники с третьего по седьмой курсы с удовольствием знакомились с гостями вечера. Хорас Слагхорн сновал между гостями, обмениваясь с ними приветствиями и новостями, и довольная улыбка не сходила с его лица. Мало кто заметил, как несколько посетивших вечеринку учеников скрылось за малозаметной дверцей, ведущей в личные помещения профессора. Те же, кто обратил на это внимание, не видел ничего удивительного в том, что непривычные к толчее школьники выбрались подышать свежим воздухом. Камин Слагхорна этим вечером был связан с камином в доме Лонгботтомов: чтобы переместиться, достаточно было прошептать пароль. Здесь была своя, частная вечеринка. Присутствовали все, посещавшие Невилла этим летом: Падма и Парвати Патил, Миллисент Булстроуд, Лаванда Браун, Фэй Данбар, Кевин Энтвистл, Стефан Корнфут, Майкл Корнер, Сьюзан Боунс, Эрни МакМиллан, Ханна Эббот и Джастин Финч-Флетчли. Из новичков пришли те, кто провалил испытание, организованное Дадли Дурсли для своих: Астория Гринграсс, Хелен Долиш, Викки Фробишер и Седрик Диггори с Чо Чанг. Так же присутствовало несколько уже покинувших Хогвартс магов: Оливер Вуд, Фергус Финниган, Габриэль Трумэн и Джемма Фарли. Перед тем как приглашать кого-либо из взрослых, занимавших более высокое положение в обществе, Невилл рассчитывал немного увеличить влияние Лиги независимых волшебников. Хорас Слагхорн, предпочевший пропустить первое собрание клуба, пока что подбивал клинья к потенциальным кандидатам. – Так почему мы здесь? – спросил за всех Габриэль Трумэн, когда члены Лиги расположились на диване и креслах в гостиной, дегустируя поданный домовым эльфом пунш. Трумэна, равно как и других выпускников школы, пригласили на собрание члены его бывшего факультета. Ни один из четырех выпускников, насколько было известно Невиллу, не состоял ни в какой иной организации: ни в Пожирателях Смерти, ни в Конгрегации, ни – скорее всего – в культе. Кое-какого положения в обществе при этом достигли все четверо. Оливер Вуд был довольно популярным игроком в квиддич, вратарем «Паддлмир Юнайтед», перешедшим в основной состав команды по причине гибели предыдущего вратаря. Джемма Фарли работала в Министерстве магии в Секторе контроля за неправомерным использованием магии, который ныне занимался не сохранением Статута о Секретности, а выявлением в Великобритании использования дарованных Древними Богами сил и направлением аврорских команд на ликвидацию периодически возникавших демонических прорывов. Габриэль Трумэн после Хогвартса устроился обливиатором. Фергус Финниган преподавал аппарацию тем, кто завалил ее в Хогвартсе и планировал пересдать. Разумеется, Вуд и Финниган попали под начавшуюся этим летом мобилизацию и ныне большую часть своего времени проводили на учениях в аврорате или на боевых операциях. Фарли и Трумэну, как сотрудникам Министерства, посчастливилось оказаться в группе тех, кому сражаться, казалось бы, было не обязательно. Правда Габриэля, при этом, все равно зачастую вызывали наряду с аврорами в бой: в настоящее время спокойной работы для обливиаторов не было. Джемма в боях не участвовала, зато сталкивалась с таким обилием информации в своем Секторе, что имела все шансы посоперничать со Скримджером в знании методов и повадок культистов. Столь близко взаимодействовать с воинствующим Орденом Древних никто из этих четверых волшебников не хотел. – Мы здесь потому, – начал Невилл, – что в настоящее время магический мир оказался переведен на военные рельсы. И это разумно: спасаться от Ордена Древних бегством – не выход. – Но что будет дальше? – перехватил инициативу Драко. – Все, кто хоть чуть-чуть интересуется новостями, в курсе, что МКМ согласилось с планом Темного Лорда отделить волшебный мир от оскверненных Древними Богами магглов и культистов. Но вы же не думаете, что после осуществления этого плана Темный Лорд откажется от дальнейшей власти?.. – Будет еще одна война, – помрачнев, сказала Сьюзан Боунс, – на этот раз – гражданская. – Это вовсе не обязательно! – запротестовала Джемма Фарли. – После победы, Темного Лорда вознесут на недосягаемый ныне пьедестал. Всем будет просто не выгодно сопротивляться его влиянию и власти. – Кроме Дамблдора, разумеется, – фыркнув, вставила Падма Патил. – Я, конечно, не в курсе всего происходящего, но Поттер на кое-то такое намекал... – Выясни подробности, пожалуйста, – попросил гриффиндорку Невилл. – Нам сейчас пригодятся даже малозначительные слухи. – Ты же не думаешь, что после победы Темный Лорд расслабится и будет плевать в потолок? – тем временем насмешливо поинтересовался у Джеммы Драко. – Почему нет? – пожала она плечами. – Если противников у него не останется... – Ну, насчет отсутствия противников ты погорячилась, – хмыкнув, заметил Фергус Финниган. – Разве все тут собравшиеся как раз не планируют стать оппозицией Темному Лорду? Лично я нахожу мало чего приятного в продвигаемой им политике. Тем более – когда наступит мирное время. – А вам не кажется, что мы пытаемся поделить шкуру неубитого медведя? – негромко осведомилась Ханна Эббот. – Мирное время еще не наступило. И Мерлин знает когда наступит. Если наступит вообще. – В самый раз, – не согласился Невилл. – Если мы заранее не продумаем наши дальнейшие действия, то к моменту, когда придет пора принимать решение, у нас просто не будет готового плана. И тогда шкуру медведя порвут на клочки те, кто прибежит на дележку раньше. – К тому же, – вкрадчиво заметила Хелен Долиш, – у Друзей Темного Лорда, в отличие от нас, план на мирное время после отделения волшебного мира есть. Иначе бы они не готовились столь интенсивно – с применением Непростительных заклинаний. Если бы Пожиратели Смерти планировали расслабиться после войны, новое поколение вряд ли бы стало посвящать все свое свободное время выматывающим тренировкам. – Да ну, глупости, – переглянувшись с Седриком, неуверенно сказала Чо Чанг. – Разве эта инициатива не принадлежит Дадли? Ну, в смысле, выслужиться перед учителем, все дела... – Ну да, конечно, – презрительно фыркнул Малфой. – А то, что в этой инициативе тетя Белла и мистер Долохов участвовали, тебя не смутило? Если бы не было приказа свыше, они ради Дурсли и пальцем бы не пошевелили, я это точно знаю. – И с кем же Пожиратели Смерти планируют воевать после победы над культистами? – нахмурился Трумэн. Невилл с Малфоем переглянулись. – Полагаю, лучше всего на этот вопрос ответит наша гостья, – помедлив, сказал Лонгботтом. – Сравнительно недавно она вернулась на работу в Отдел международного магического сотрудничества. В свое время с ней произошла пренеприятнейшая история. Еще в 80-е годы ее память была стерта – в результате чего она стала рассеянной, то и дело забывала элементарные вещи, путала дни недели... – Явно поработал непрофессионал, – со знанием дела покачал головой Финниган. – Именно, – кивнул Лонгботтом, – это был Крауч-старший. С помощью Обливиэйта он пытался стереть знание своей коллеги о том, что его сын, наш профессор ритуалистики, жив и пребывает не в Азкабане. К сожалению, мистер Крауч-младший вспомнил о состоянии этой волшебницы только этим летом – столкнувшись с расследованием деятельности своего отца, под видом которого Мерлин знает сколько времени скрывался иерофант культистов. – Откуда ты все это знаешь, Лонгботтом? – недоверчиво нахмурился Седрик Диггори. – Дадли нам такого не рассказывал... – Да, собственно, из первых уст, – пожал плечами Невилл, – наша гостья сама мне все это поведала. И что с ней было, и кто ей помог... Да ты и сам можешь поспрашивать ее после собрания. А пока, друзья, поприветствуем Берту Джоркинс! В гостиную стремительной походкой ворвалась низкорослая волшебница, на вид не старше сорока лет, с пышной копной светлых кучерявых волос на голове. Она приветливо улыбалась, но глаза ее нервно бегали из стороны в сторону, а пальцы сцепленных между собой рук суетливо потирали друг друга. Женщина слегка поклонилась присутствующим и села в свободное кресло. Члены Лиги независимых волшебников нестройным хором поприветствовали гостью. – С мисс Джоркинс меня познакомил мой дедушка Элджи, – тем временем поведал Лонгботтом, – он повстречал ее в Визенгамоте и обнаружил... скажем так, множество общих интересов. – Твой дедушка тоже член нашего клуба? – удивленно округлила глаза Ханна Эббот. – Не совсем, – Невилл немного смутился, – скажем так: он в курсе моей затеи и в принципе ее одобряет. Однако в настоящее время предпочел бы не ассоциироваться с какой-либо организацией. Полагаю, если мы достигнем популярности, нами заинтересуется не только он, но и многие другие либералы. – Запахло большой политикой! – ухмыльнулся Джастин Финч-Флетчли. – Все так, – кивнул Лонгботтом. – Мисс Джоркинс была назначена заместителем главы Отдела международного магического сотрудничества – в качестве компенсации за все те неудобства, которые ей причинил предыдущий глава. Ее нынешний непосредственный начальник, Альберт Ранкорн – Пожиратель Смерти. Крауч-младший, спасший ее – тоже. Вращаясь в этих кругах и не являясь притом обладательницей Темной Метки, мисс Джоркинс, тем не менее, получила доступ к некоей информации. Оставаясь лояльной сторонницей нынешнего министра, она сочла разумным поведать ему обо всех разузнанных ею тайнах. А мистер Фадж, в свою очередь, поделился своими сомнениями с членами коалиции либералов. От моего дедушки, который в нее вхож, министр узнал о нашей инициативе. – Но чем мы можем быть полезны для Министерства магии? – справедливо заметила Фэй Данбар. – Мы всего лишь школьники! – Не все из нас, – счел нужным отметить Оливер Вуд, – хотя и большинство. – Друзья Темного Лорда – тоже школьники, – парировал Невилл, – однако после Хогвартса они встанут на сторону Того-Кого-Нельзя-Называть и будут считаться силой. Мы тоже обязаны стать силой – силой, которая сможет им противостоять. – Министр Фадж, – подала голос Берта Джоркинс, – не планирует изменять форму правления британского волшебного сообщества на военную диктатуру. Все мы прекрасно понимаем, что после возведения барьера между волшебниками и культистами, боевые маги станут практически не нужны. Все захотят мира. И у власти Темного Лорда появится оппозиция. Но, разумеется, Пожиратели Смерти подготавливают тех, кто будет этой оппозиции противостоять. Этим летом мы с мистером Ранкорном посетили несколько стран-участниц МКМ и везде искали тех, кто поддержит политику Темного Лорда в пику собственному правительству. Понимаете, после возведения барьера, территория волшебников будет значительно ужата. Больше не будет места для такого количества государств, которое существует сейчас. Многие голосуют за то, чтобы окончательной властью стали представители МКМ. Но не все согласны с этим решением. Кое-кто и вовсе не желает объединяться с другими, планируя самолично править хотя бы частью нового волшебного мира. – Основных политических курсов на будущее два, – внес дополнительное пояснение Невилл, – либо все территории нового волшебного мира объединятся под властью МКМ в единое государство, либо маги останутся раздробленными, что неразумно: на Земле будет слишком мало свободного от Древних Богов места, чтобы делить его на куски. – Как я узнала, случайно подслушав разговор мистера Крауча-младшего с мистером Ранкорном, – с воодушевлением продолжила Берта, – Темного Лорда правление МКМ не устраивает. Он планирует править сам. Для того, чтобы этого достичь, в настоящее время Пожиратели Смерти стремительно расширяют свой состав: чтобы к исходу года общее число членов этой организации могло посоперничать с количеством боевых магов любой отдельно взятой страны. Если после возведения барьера Темному Лорду не окажут честь принять управление новым волшебным миром, то повторится террор 70-х годов. И на этот раз у Пожирателей Смерти будет куда больше шансов. Сьюзан Боунс, переглянувшись с Ханной Эббот, побледнели. – Однако, – Малфой наставительно поднял указательный палец вверх, – мы можем успеть первыми. Мы – это в смысле независимые волшебники, а не МКМ. Нам, как британцам, власть МКМ не принесет такой выгоды, как некоторым другим странам, от собственных правительств которых практически ничего не осталось. Великобритания пострадала куда меньше иных государств. – Полагаю, война с МКМ нашей стране тоже не слишком выгодна, – мрачно заметил Джастин Финч-Флетчли, – но воевать, похоже, придется в любом случае: либо с МКМ, либо с Темным Лордом. – Мы с Невиллом считаем – и министр Фадж поддерживает нас в этом решении, – сказал Драко, – что на какое-то время Лиге независимых волшебников придется принять сторону Темного Лорда. Участвовать в войне мы не желаем. Следовательно, мы должны помочь Темному Лорду занять главенствующее положение в новом мире бескровно. Убедить волшебников иных стран добровольно отдать власть в его руки. – А уже потом, когда будущее станет более-менее спокойным, можно будет подумать о том, как сделать эту власть номинальной, – добавил Невилл. – Безусловно, в прениях с иными государствами Англии пригодится столь одиозная фигура как Темный Лорд. Однако политикой, не касающейся войны, следует заниматься волшебникам, которые желают мира. – Не слишком ли большой кусок пирога мы пытаемся отхватить? – насмешливо фыркнула Джемма Фарли. – И МКМ уболтать, и Темного Лорда лишить реальной власти... Как ты себе все это представляешь, Лонгботтом? – С МКМ будет проще всего, – слизеринец улыбнулся в ответ. – После объединения волшебных территорий Хогвартс фактически останется единственной полноценной школой волшебства. Бобатон и Колдовстворец разрушены Орденом Древних, а Дурмстранг был захвачен, и его дальнейшая судьба неизвестна – так как ныне никто, кроме культистов, не знает его места расположения. Прочие учреждения окажутся за барьером. Мелкие частные организации не в счет. Мне до выпуска из школы еще два с половиной года. За это время Лига независимых волшебников должна стать организацией, в которую будут стремиться все переведенные в Хогвартс ученики. Это вполне возможно с учетом поддержки как министра Фаджа, так и некоторых других весомых в обществе людей. Если членство в Лиге позволит школьникам в будущем получить хорошую профессию и обрасти связями, то людям просто будет выгодно делать то, что говорим мы. Министерство – и либералы в частности – обещает нашей организации всестороннюю поддержку. – Но что если мы не успеем достичь веса в обществе до того, как Темный Лорд развяжет войну с МКМ? – не могла не спросить Астория Гринграсс. – Насколько мне известно, – снова подала голос Берта Джоркинс, – сейчас в МКМ ведется активное обсуждение будущего расселения магов по территории нового волшебного мира. Кому какая часть материка достанется с учетом количества населения – и все в таком духе. Эти прения продлятся до самого возведения барьера. Потом МКМ в первую очередь будет латать последствия разрушения мира Орденом Древних. Восстанавливать утерянные знания, строить больницы, жилые дома – и так далее. Параллельно будут вестись дебаты о том, стоит ли магам объединятся под властью МКМ. Зная скорость решения подобных вопросов, могу сказать, что это затянется еще по меньше мере на год. И до тех пор, пока не будет принято окончательное решение, Темный Лорд не планирует нападать. Ему, как и нам, выгоден бескровный захват власти. В этом случае его будут считать не тираном и диктатором, а вполне полноправным правителем. Крауч-младший упоминал при мне, что сразу же после обретения власти над волшебным миром, Пожиратели Смерти планируют заняться магглами – теми, что остались под патронажем Конгрегации доктрины веры. Видимо, если война с МКМ не начнется, новый мир ожидают чистки. И до того времени Темный Лорд не станет терять людей в битве за власть, которую он все еще может получить даром. – То есть, у нас примерно полтора года на то, чтобы стать силой, достойной уважения в волшебном мире, – задумчиво подвел итог Джастин Финч-Флетчли. – Если же мы все-таки не успеем... Ну, это, конечно, плохо, но не смертельно. Ведь официально мы останемся на стороне Темного Лорда – следовательно, у него не будет причины на нас нападать. – А МКМ, думаешь, нас по головке гладить будет? – насмешливо осведомился у него Фергус Финниган. – Как мы сейчас с Вудом призывники, так и в гражданской войне призывниками останемся. Либо на стороне Темного Лорда – либо на стороне его врагов. И так, и так придется воевать. – В крайней случае, нас постарается прикрыть Министерство, – сказал Невилл. – Дедушка Элджи передавал, что отныне при поступлении на работу в имеющие льготу организации предпочтение будет отдаваться членам Лиги. А неприсоединившихся может ожидать внезапное сокращение по работе. Но, сами понимаете, лучше бы нам успеть. Что же до того, как нам в последствии лишить Темного Лорда интереса к мировой политике... Предполагаю, этим будет кому заняться и без нас. Тот же Дамблдор или Конгрегация доктрины веры... – В принципе, нам не так важно, кто будет стоять во главе волшебного мира, – вставил Малфой свою реплику. – Куда важнее, чтобы правление этого мага не мешало нам жить. Темный Лорд должен обрести интерес в становлении гражданским, а не военным лидером: то есть утверждать законы, принятые к исполнению большинством голосов Визенгамота; карать преступников заключением в тюрьму и штрафами, а не поголовной Авада Кедаврой; принимать в Пожиратели Смерти добровольцев, а не всех подряд. Причем, я уверен, многие нынешние Пожиратели Смерти желают чего-то такого не меньше нашего. – Сомневаюсь, что у нас получится диктовать Темному Лорду, как ему вести себя с подвластным волшебным миром, – покачала головой Джемма Фарли. – С другой стороны... чего еще мы можем предпринять?.. – Например, можно присоединиться к тем, кто желает после победы над Древними избавиться от Темного Лорда, – сказала Сьюзан Боунс, – к Дамблдору и его тайной организации. Мои папа и мама, так же, как родители Лонгботтома и Поттера, состояли в этой организации. – Вот только и я, и ты, Боунс, и Поттер в итоге остались сиротами, – развел руками Невилл. – Выводы делайте сами. Но лично я создавал Лигу именно потому, что не желаю умирать. Если окажется, что Темный Лорд не солидарен с интересами мирных магов, я предпочту действовать чужими руками, а не сражаться лицом к лицу. Для начала попробуем подорвать его авторитет. Сейчас многие присоединяются к нему из-за смягчения политики неприятия магглорожденных. Докажем, что это не так. Переманим новопринятых Пожирателей Смерти на свою сторону. Покажем выгоды мирного существования. Если у Темного Лорда не станет армии, он будет не столь опасен, как сейчас. К тому же в 70-е, во времена прошлой войны с ним, большинство магов толком не умело сражаться. Теперь же у нас есть, кого ему противопоставить. – Но разве он не бессмертен? – робко возразила Ханна Эббот. – Темный Лорд уже умирал и воскресал. Что ему будет стоить воскреснуть еще раз, после нашей победы? – А кто сказал, что мы будем его убивать? – удивился Лонгботтом. – Мои родители, в отличие от родителей Поттера и Боунс, не погибли. Однако состояние, в котором они пребывали, делало их столь же беспомощными, как мертвых. Разум – это столь хрупкая материя... Полагаю, вернуть его будет не менее затруднительно, чем жизнь. По крайней мере, никаких ритуалов по возвращению разума я не обнаружил ни в одной темномагической книге. Уж поверьте, моя семья много лет искала способ исцелить моих родителей. Даже в таких местах, в которые приличные маги не заглядывают.* * *
Вечером после хеллоуинского пира сторонники Конгрегации доктрины веры дисциплинированно построились парами и поднялись наверх – в кабинет директора Хогвартса. И пусть в школе их было сравнительно немного – в миру агентов инквизиции было гораздо больше. Все они были заняты, спасая последних из магглов, не предавшихся культу Древних Богов. Директор Снейп встречал остальных в своем кабинете. Он уже открыл камин. Поочередно сторонники Конгрегации брали дымолетный порошок и перемещались в «Нору» Уизли. Молли и Артура не было дома: они гостили у тетушки Мюриэль, которая по мере своих сил пыталась оказать сидящей на зельях Молли всяческую поддержку. Честно говоря, Рон подозревал, что Мюриэль Пруэтт также в какой-то момент была завербована Конгрегацией: уж больно вовремя она отвлекала внимание старших Уизли. Впрочем, профессор Лавкрафт мог и не знать об акте вербовки тетушки: далеко не все агенты инквизиции знали друг друга в лицо. Это делалось для того, чтобы в случае захвата агента противником тот не выдал бы всех разведчиков Конгрегации врагу. Полный состав хогвартской ячейки Конгрегации ныне представляло четырнадцать человек: Лавкрафт, трое Уизли, Снейп, МакГонагалл, Помфри, Спраут, Ли Джордан и Анжелина Джонсон, Финниган, Поттер, Аберфорт Дамблдор и, внезапно, Иммаколата Забини, как выяснилась, истово верующая католичка, давным-давно работающая на Церковь. Присутствующие гриффиндорцы были удивлены, что профессор Забини не посвящала сына в свою деятельность: Блейз накрепко связал свою судьбу с Друзьями Темного Лорда. Впрочем, мисс Забини отзывалась своем сыне настолько неопределенно, что никто из присутствующих так и не понял: Иммаколата попросту не заинтересована в хобби сына или же все его связи с Пожирателями Смерти являются не более чем прикрытием для шпионажа за потенциально-враждебной организацией. Хотя вполне могло быть правдой и то, что Забини попросту не желала впутывать сына в опасные игры инквизиции. Разумеется, основной причиной того, что хогвартские сторонники Конгрегации собрались у Уизли, был доклад Рона об упыре. Однако прежде присутствующим надлежало выслушать еще двух человек, сравнительно недавно присоединившихся к Конгрегации и уже успевших принести важную информацию. В ожидании их дети Уизли занялись приготовлением чая, исправно исполняя роль хозяев дома. Помона Спраут и Поппи Помфри выложили на стол сладкую праздничную сдобу, прихваченную из Хогвартса. Ею заинтересовались разве что Дамблдор и Джордан: прочие были слишком напряжены в предожидании новостей. Спустя минут пятнадцать с начала встречи к порогу «Норы» аппарировали Рита Скитер и Перенелла Фламель. Миссис Фламель оказалась куда более хладнокровной женщиной, нежели предполагал Гриндельвальд. После смерти мужа, собственного проклятия и последующего побега она не стала искать встречи с Альбусом Дамблдором, прекрасно понимая, что у него Геллерт ее найдет. В отличие от других волшебников, не встречавших Альбуса в молодости, Перенелла прекрасно понимала, что Дамблдор хоть и силен, но не всемогущ. Перенелла занималась благотворительностью и меценатством для Церкви еще в те времена, когда Статута о Секретности не было и в помине. Не было ничего удивительного в том, что и защиты она решила искать именно у Конгрегации доктрины веры. Здесь ей действительно готовы были помочь. К сожалению, проклятие, которым женщину наградило кольцо с воскрешающим камнем, полностью уничтожить так и не удалось. Однако целителям удалось замедлить распространение порчи: по их предварительной оценке Перенелла имела все шансы прожить еще как минимум год-полтора. Это время Фламель планировала потратить на месть. С Ритой Скитер Фламель связал Гилдерой Лавкрафт. Собственно говоря, именно у журналистки Перенелла и жила – вряд ли бы кто мог подумать ее искать у скандальной писаки, выпустившей разгромную статью, в которой Перенеллу обвиняли в убийстве мужа. Это было прямо-таки идеальное прикрытие. Рита Скитер была завербована в Конгрегацию еще пятнадцать лет назад, когда попалась на шпионаже в анимагическом облике за Папой Римским. Не желая попадать в тюрьму либо платить штраф, Рита Скитер, заинтригованная предложением работы, согласилась стать тайным агентом Конгрегации. Взамен Церковь обещала журналистке всяческую защиту от преследования: вмешательство инквизиции для скандальной репортерши служило последним щитом между ней и теми, у кого она брала интервью. Хотя в большинстве случаев Скитер предпочитала обходится своими силами, порой считая цену, которую она платила Конгрегации за защиту, непомерно высокой. Впрочем, последнюю информацию о ситуации с Орденом Древних Рита Скитер заполучила не шпионя для Церкви, а получив от собственного начальства – главного редактора Барнабаса Каффа – вполне официальное приглашение на встречу. Перенелла честно предупредила свою новую соседку по жилью о всей опасности связи с ренегатами в целом и Гриндельвальдом в частности, но Скитер легкомысленно решила, что ее, как обычно, пронесет. Не пронесло. – Сейчас их где-то человек двадцать, включая меня, – рассказывала она, устроившись за столом и раскуривая длинную тонкую сигарету в мундштуке. – Причем в ближайшее время они планируют открыться прочим культистам и за их счет расширить свои ряды. Устраивать охоту за бузинной палочкой Гриндельвальд все еще не планирует: видимо, до сих пор полагает, что вы, Аберфорт, отдадите ее ему добровольно. – Мурколомля ему в зад, в не палочку, – сердито проворчал Аберфорт, прихлебывая чай. – В отличие от моего дурня-братца, мне плевать, какими благими намерениями этот мерзавец руководствуется! – Значит, теперь на его стороне не только Перси, но и Чарли?.. – близнецы Уизли мрачно переглянулись. Если считать Джинни, то уже третий член их семьи так или иначе попадал под влияние Древних. Это было весьма нехорошим сигналом. Даже Рон мельком подумал о том, что ему следует как можно скорее побеседовать с Биллом о Конгрегации. Возможно, так же с матерью и отцом. Потому как Альбус Дамблдор, видимо, недостаточно ясно объяснил своим сторонникам, в чем состоит опасность поклонения Древним Богам. В противном случае Чарли вряд ли бы согласился поддержать Перси – скорее, напротив, вытащил бы брата за уши из ренегатов. – Хуже всего то, что нам действительно пришлось поставить подпись в этой проклятой Книге с глазами! – поморщившись, добавила Скитер. – По крайней мере, обошлось без жертвоприношений. Уж не знаю, насколько крепко эта подпись теперь связывает нас с Древними... Но другие ренегаты утверждают, что расплачиваться придется посмертием. – Как ты вообще додумалась согласиться поставить подпись? – осуждающе посмотрел на нее Лавкрафт. – В этой ситуации никто бы не осудил тебя, если бы ты превратилась в жука и улетела. Ты рискнула своей бессмертной душой! – Думаешь, что у меня был хоть какой-то шанс оказать сопротивление?! – Рита раздраженно фыркнула. – С простыми волшебниками, пусть и сильными, у меня еще была возможность ускользнуть: вылететь в окошко или пролезть в щель под дверью. Но Ньярлатотеп... ты знаешь, мне кажется, он знал, что я могу попробовать скрыться бегством. И прямо-таки готовился к этому. Думаю, предприми я попытку, ренегатам предложили бы не только Книгу, но и меня в жертву. – Возможно, смерть была бы куда меньшей ценой, нежели то, что теперь тебя ожидает, – процедил сквозь зубы Гилдерой. – Возможно, – пожала плечами Скитер, – но пока я жива – я надеюсь. К тому же, если не ошибаюсь, мальчик Уизли планировал что-то рассказать о земных богах?.. – Ну, не совсем я, – смутился Рон, когда взгляды присутствующих скрестились на нем. – Я просто хотел познакомить Конгрегацию с нашим домашним упырем... Знаете, он живет у нас уже довольно давно, но о том, что он разумен, я узнал только этим летом. Как я понял, родина упырей – тот самый мир, в который Древние упрятали земных богов. И наш упырь согласен проводить туда волшебников – чтобы они отыскали земных богов и вернули их в наш мир. Единственное, он хотел бы обсудить условия сделки. Ну, и способ, которым мы все сможем переместиться в другой мир. На этом этапе у нас могут возникнуть сложности. – Если земные боги смогут освободить меня от клятвы Древним, то я в деле! – тут же воодушевленно воскликнула Скитер. – Проблема в том, – продолжил Рон, – что до сих пор любой прошедший сквозь проход в иной мир волшебник не имел никакой возможности вернуться. Вроде как дверь открывается только с одной стороны. К счастью, я случайно нашел в Хогвартсе ключ от этой двери. Собственно, из-за этого ключа упырь и начал со мной разговор. – В чем подвох? – тут же осведомился Аберфорт Дамблдор. – Всегда есть подвох! – Подвох в том, что этот ключ раньше принадлежал Грейнджер, – помедлив, признался Рон. – И если сейчас она состоит в ренегатах, да еще прочла их прокля́тую книжку... то на тот момент, когда я его нашел, запросто могла все еще хранить верность Ордену Древних. Я, если честно, вообще не понимаю, с чего вы решили, что все ренегаты и в самом деле отвернулись от культа. Среди них запросто может оказаться шпион! И этим шпионом запросто может быть Грейнджер. Тем более если она, как вы говорите, достигла, по их иерархии, самого верха. Про призрак Джинни Уизли Рон почему-то продолжил молчать. То ли ему было жалко сестру, то ли что-то не давало ему сказать и словечка по этой теме. Про то, что призрак Джинни планировал отправиться за земными богами вместе с братом, Рон тоже не собирался никому говорить. Сейчас гриффиндорец уже не совсем понимал, с чего он решил, что Конгрегация позволит ему отправиться в приключение самолично. – Упыря мы в любом случае выслушаем, – подумав, решил Лавкрафт. – Даже если не станем пользоваться его предложением. Всегда должен иметься запасной план. И то, что предлагает упырь, вполне на него похоже. – Тогда мы сейчас его приведем! – вызвались близнецы Уизли и дружно потопали на чердак. Им и самим не терпелось пообщаться с разумным существом, которое столько лет выдавало себя за домашнего любимца семьи Уизли.* * *
Импульсивные поступки редко кого доводили до добра. Эту истину бывший невыразимец Саул Крокер осознал примерно два года назад – после того, как, поддавшись импульсу, расколотил все хроновороты в Отделе тайн, дабы избежать повторения ситуации, произошедшей в 1993 году с ним и Гермионой Грейнджер. Разумеется, мистер Нободи, выслушавший все подробности истории Крокера, вошел в его положение и понял причины, побудившие Саула совершить этот вопиющий акт вандализма. Потому Крокера осудили всего на пять лет Азкабана, а не на десять, как того требовал Визенгамот, разъяренный утратой ценнейшего волшебного наследия. К тому же камера Крокера находилась на верхнем уровне Азкабана, а не на нижнем – как у осужденных на пожизненное психопатов и культистов Ордена Древних. Дементоры на этом уровне появлялись от силы раз в день. А спустя год отсидки они и вовсе пропали: охранники-маги, которые носили заключенным пищу и чистили тюремные камеры с помощью Эванеско, шептались, что все твари перешли на сторону культистов. Соседи в камерах напротив Крокеру тоже достались вполне приличные. С левой стороны год назад за решеткой с удобством разместился Мандангус Флетчер: большой проныра и жулик, торговец крадеными и нелегальными артефактами. Крокер даже немного знал его: приходилось приобретать кое-что сомнительное для своей работы в Отделе тайн. Мандангус утверждал, что специально позволил аврорам схватить себя, чтобы избежать лишней нервотрепки, связанной с текущей ситуацией в мире. Проще было отсидеться в камере, чем ежедневно сталкиваться с культистами лицом к лицу. Вроде бы пройдоха был чем-то обязан Альбусу Дамблдору, и тот пытался навязать своему должнику внедрение в подпольные круги Ордена Древних. Флетчер же посчитал, что оно того не стоит. Его осудили за два года за жульничество с ингредиентами для зелий, так что выйти из Азкабана Мандангус планировал даже раньше Крокера. В камере, расположенной с правой стороны, уже полтора года томился Стэнли Шанпайк, полукровка из Ноктюрн-аллеи, который после выпуска из Хогвартса пару лет подрабатывал кондуктором в «Ночном рыцаре». В Азкабане он оказался по наводке Эрнеста Прэнга, водителя того же автобуса, который засек Стэна за продажей из-под полы сушеных голов тсантса пассажирам «Ночного рыцаря». Так как пойман на незарегистрированной торговле он был впервые, Шанпайк получил всего три года срока – чему даже радовался, прослышав о всеобщей мобилизации. Сидеть в тюрьме ему казалось куда безопаснее сражений на передовой. После исчезновения дементоров основной проблемой пребывания в тюрьме стала скука. Писем и посылок заключенным не доставляли, книг и газет не предлагалось. Получить новости с воли можно было только имея хорошие отношения с надзирателями: иногда те соглашались остановиться у камеры на минуту-другую, охотно делясь тем, что им удалось узнать. Тем не менее, основным развлечением заключенных оставались беседы друг с другом. Отчего в конце июня Азкабан хорошенько тряхнуло – не знал никто из охраны. Списали на подводное землетрясение – хотя подобного и не случалось никогда в этих широтах. На быт заключенных это событие никак не повлияло. Разве что охранники, бывало, жаловались, что нижние уровни Азкабана начало заливать. Причем жидкая грязь, которая просачивалась сквозь трещины в камнях, была настолько мерзкой, маслянисто-черной и пахнущей кровью и водорослями, что охрана не рисковала в нее наступать, убирая пакость издали чарами Тергео и Эванеско. Поговаривали, что тюремный губернатор со дня на день издаст приказ перевести заключенных с самого нижнего уровня на уровень выше: старый маг справедливо опасался, что миазмы, исходящие от сочащейся жижи, попросту потравят преступников, одарив их слишком легкой кончиной. К тому же в этом случае губернатору пришлось бы отчитываться перед Министерством... Стэн Шанпайк уверенно заявлял, что это не иначе как нефть – мол, подводный толчок открыл доступ к подазкабанскому месторождению. Флетчер довольно потирал руки и планировал спустя год, когда его выпустят на волю, уговорить тюремщиков пустить его на нижние уровни – посмотреть. В нынешние времена на продаже нефти в маггловский мир уже нельзя было озолотиться, но Мандангус утверждал, что знает пару человек, которые с радостью выкупят его добычу. Саул Крокер справедливо подозревал, что дело отнюдь не в нефти – но проверить это никак не мог. Будучи лишенным практически всех новости снаружи, он и не представлял, насколько в действительности плохи дела волшебного мира. Судя по оговоркам надзирателей, у Темного Лорда был план, и его осуществление было вполне реально. Азкабанские сидельцы даже радовались, что мотали срок именно в этой тюрьме: Азкабан находился в пределах территории, которую в будущем планировалось огородить барьером. Узников других тюрем, которые стояли вне выбранного волшебниками участка планеты, в спешке могли запросто позабыть. В последнее время пища, которую охрана два раза в день приносила заключенным, претерпела некоторые изменения и приобрела особый вкус. Узники Азкабана ели черный пудинг с запеченными бобами, тушеную капусту с угрями или гороховое пюре с солониной. Похоже, на тюремной кухне сменился повар. Еда стала куда сытнее и разнообразнее, но при том попахивала сыростью и железом и слегка отдавала тухлятиной – видимо у продуктов, которые использовал кулинар, практически истек срок хранения. Правда охранники утверждали, что это все из-за воды: в последнее время она окончательно испортилась. Абсолютно чистой была только жидкость, наколдованная с помощью Агуаменти... вот только повар был сквибом и доступа к волшебной палочке не имел. Впрочем, проблем с желудком у заключенных не было, так что они особо не жаловались. Подслушивая переговоры охранников, обитатели верхнего уровня прознали, что этим летом тюрьму заполонили новые заключенные: тюремщики жаловались, что порой в одной камере гостило сразу по двое-трое человек. При этом на верхнем уровне Азкабана, где с удобством коротали срок Крокер, Шанпайк и Флетчер, пустовало как минимум две трети камер. Видимо, новые заключенные были закоренелыми преступниками... впрочем, особо об их злодеяниях охрана не распространялась. Порой создавалось впечатление, что надзиратели и сами мало что знают о новых сидельцах. Говорили о них в основном полушепотом, словно боясь быть услышанными, то и дело поминая Мерлина и Моргану. Охрана в последнее время вообще стала какой-то более взвинченной – что, впрочем, было не удивительно на фоне всех событий, происходящих в мире. О том, что в тюрьме происходят некие пагубные перемены, узники верхнего уровня не догадывались совершенно – до той поры, пока не стало слишком поздно. Пока в очередной безрадостный день охранники Азкабана не поднялись к заключенным в сопровождении весьма необычных людей – каждый из которых был облачен в багряного оттенка мантию, точно в униформу. Некоторые посетители тюрьмы носили капюшоны, но большинство не скрывало своих лиц, не стесняясь демонстрировать их заключенным. Хуже всего было то, что процессию возглавлял Бартемиус Крауч-старший, уже известный заключенным со слов надзирателей как иерофант. – То есть ты утверждаешь, что повелители не против ренегатов? – хмурился он, выслушивая доклад тощей и встрепанной, как ворона, девчонки, из-под небрежно застегнутой мантии которой выглядывала форма факультета Равенкло. – Я своими глазами видела Ньярлатотепа, господин, – уверенным тоном ответствовала адептка. – Полагаю, он откликнулся на призыв Грейнджер. Вы же знаете, она завершила чтение своего «Некрономикона»... – И при этом Грейнджер осталась жива? – иерофант хмыкнул. – Демонически везучее дитя... или же Ньярлатотеп просто видит для нее в будущем особо ценное применение. Даже я не вполне понимаю все его замыслы... А как обстоят дела с «Некрономиконом» у тебя и двух других? – Мы... в процессе, господин, – на миг замявшись, пробормотала адептка. – Харпер и я практически завершили чтение. Саммерби примерно на середине. Мне кажется, она не справится. – Что ж, – повел плечами иерофант, – подобный путь тоже угоден Древним Богам. Хотя лично я и не одобряю трату потенциала... Процессия культистов остановилась возле камер узников Азкабана. Маги Ордена Древних замерли, внимательно рассматривая заключенных сквозь решетки. Стэн Шанпайк в ужасе забился в угол. Флетчер, кажется, бормотал молитву. Крокер рефлекторно обратил внимание на то, что из десятка культистов полноценными людьми выглядели разве что Крауч и его собеседница. Прочие же – юные и старые – обладали тем или иным дефектом: мутными глазами навыкате без зрачков; рыбьей чешуей на подбородке; заячьей губой, сквозь которую виднелись тонкие желтоватые зубы... Двое горбилось, будто прятало у себя на спине какой-то нарост. За некоторыми на полу оставался след, покрытый слизью. «Измененные», – понял Крокер, и его передернуло от омерзения. Как и многие невыразимцы, он был в курсе, чем зачастую заканчивается неспособность к пониманию «Некрономикона». Хуже всего было то, что изменения происходили не только на физическом, но и на духовном уровне. Разум измененных претерпевал такие же мутации, как и тело. Иногда мог пропасть и вовсе. Иногда превращал адептов в непрерывно кричащих безумцев, каждую минуту своего бытия утопающих в беспросветном ужасе. Иногда наполнял их сознание причудливыми видениями, которые несчастные не были способны отличить от реальности. Охранники словно не замечали ничего необычного. То ли они были под гипнозом или Империо – то ли являлись частью культа, присоединившейся на добровольной основе. Выражения лиц обычно готовых поболтать надзирателей ныне представляли собой застывшие восковые маски. Крокер заметил, как Флетчер в камере напротив со страхом рассматривает свои кисти, переводя взгляд с них на культистов и обратно. Между пальцами его рук Саулу померещились перепонки. «Пища, – в ужасе осознал он. – Если культисты прячутся тут уже несколько месяцев... Чем же они нас кормят?!» – Я вижу, вы уже все прекрасно поняли, мистер Крокер, – иерофант приблизился к его камере и пристально посмотрел в глаза Саулу. – Признаться, мы не слишком-то заинтересованы в преступниках, которые будут служить повелителям не за совесть, а за страх. Однако я всем предоставляю выбор. Или вы проходите посвящение и клянетесь в верности Древним искренне и по собственной воле... Или присоединяетесь к тем, кто позже встанет во главе одной из новых земных рас. – Что в пище? – с трудом проговорил Крокер, сглатывая слюну и борясь с тошнотой. О, он догадывался... – Плоть изродков, – Крауч-старший пожал плечами, – мясо и кровь детей Древних Богов. Мы просто повторяем древнейший путь создания новых видов. Сильных видов. Способных выживать в самых невероятных условиях. Больша́я честь и ответственность – стать одним из тех, кто населит Землю после пришествия повелителей. Сохранившие разум станут их ближайшими слугами... Крокер никак не мог понять, говорит ли иерофант серьезно – или же издевается. Очевидно было, что мироздание культист воспринимал совсем под иным углом, нежели невыразимец. Хотя, по идее, он должен был понимать, что обычные люди думают о подобной «чести». – Я! Я готов пройти посвящение! – Стэн Шанпайк торопливо бросился к решетке своей камеры и затряс ее прутья. – Я не хочу становиться новой расой! – Только учти: желание должно быть искренним, – а вот адептка, которая ранее докладывалась иерофанту, явно насмехалась над перепуганным кондуктором. – Изменения не уйдут без искреннего желания принять Древних Богов как своих повелителей. В мире сейчас и так достаточно верных. Нынче нужно как следует постараться, чтобы заслужить достойное место в Ордене Древних. – Не хотелось бы принимать неофитов только для того, чтобы они переметнулись к ренегатам, – согласно кивнул иерофант. – Ныне я рассчитываю исключительно на искренний интерес посвященных к силе и знаниям, что даруют повелители. Посвящение не должно вызывать страх. – Почему вы это делаете? – поинтересовался Саул Крокер. – Что такого в Древних Богах лично для вас? – Древние Боги даровали мне то, что никто более не мог или не желал, – с улыбкой ответствовал ему Крауч. – Свободу от прошлых клятв, новый смысл жизни и бесконечное познание истины бытия. Когда я воззвал к ним, я не ожидал, что мне станет доступным столь многое. Требуется лишь не сходить с пути, тщательно продумывать каждый свой шаг и пользоваться разумом, а не инстинктами, игнорируя глупый человеческий страх перед неизвестным. Не всем дано выдержать сияние истин, которые проповедуют Древние Боги. Но как узнать, не окажетесь ли вы в числе избранных, если даже не пытаться?.. – Это просто слова, – хмыкнул Крокер, – слова, которые не отличаются от слов любого другого фанатика. – Человеческими словами не передать дарованные мне повелителями знания, – пожал плечами иерофант. – Это надо почувствовать и испытать самому. На миг невыразимец испытал непреодолимое искушение согласиться... Любопытство естествоиспытателя преследовало его всю жизнь. Впрочем, какой у него был выбор? Продолжить сидеть в своей камере – в тюрьме, которой отныне управляли культисты; питаться отравленной пищей, медленно превращаясь в полубезумное чудище?.. Или вступить в Орден Древних и – возможно – достичь наивысшей ступени посвящения, на которой изменения более не страшны. ...А что там эти двое говорили о ренегатах?..