* * *
Сара Крокер была низенькой полной женщиной в больших роговых очках. Она ничуть не напоминала жену загадочного сотрудника Отдела тайн. Гербология была скорее ее хобби, нежели профессией. Однако миссис Крокер была страстно привязана к этому увлечению и надеялась передать свою заинтересованность детям. В такие времена, как сейчас, даже такая малость, как уход за растениями мог помочь: хотя бы отвлечься от насущных забот, которые настигали каждого волшебника, даже юного, стоило ему покинуть пределы класса. – Как вы все, должно быть, отметили, – сказала она стоявшим близ нее полукругом школьникам. – С этого года в хогвартских теплицах выращивается множество растений, имеющих пищевую пригодность. Думаю, никому не нужно объяснять, с чем это связано. Выход на рынки пищевой продукции, увы, ограничен даже у нашей школы. Студенты тяжкими вздохами подтвердили понимание ситуации. Кормили в этом году в Хогвартсе скудно. После праздничного пира завтраки, обеды и ужины в школе стали на редкость однообразны. В основном на стол подавали крупяные и рыбные блюда. С мясом была большая напряженка. Хорошо хоть тыквенного сока до сих пор хватало на всех, так что нехватка витаминов пока не ощущалась. – Но не будем о грустном, – оптимистично произнесла миссис Крокер. – Сегодня мы займемся селекцией. Кто-нибудь знает, что за деревья посажены в этой теплице? У стен теплицы, в которой проходил урок, стояли большие кадки с молодыми деревцами, каждое примерно семи футов в высоту. Их толстые мясистые стволы напоминали по форме бутылочные деревья. Листья на макушках деревьев, по форме схожие с кленовыми, были настолько бледными и тонкими, что напоминали бумагу. Тут и там с веток свешивались крупные плоды – примерно в два человеческих кулака величиной – цвет которых и аромат напоминал о свежем хлебе. Самые маленькие, еще незрелые плоды покрывала зеленая кожура. Миллисент Булстроуд с готовностью подняла руку. – Это сэдвичные деревья, – сказала она, довольная тем, что знает ответ. – Мы выращиваем такие же у нас в поместье. Их плоды весьма востребованы на рынке, так как по вкусу ничем не отличимы от настоящих сэндвичей. Если не ошибаюсь, у вас в теплице посажено два вида деревьев: на одних растут сэндвичи с говядиной, а на других – с тунцом. – Десять баллов Лиге, – похвалила преподавательница школьницу. – Все именно так. Саженцы сэдвичных деревьев привезла в прошлом году еще профессор Спраут. Как видите, они отлично прижились и начали плодоносить. Сегодня мы для начала подкормим саженцы. Без специальной подкормки сэндвичи на деревьях будут вегетарианскими, без мясной или рыбной начинки. И, соответственно, менее питательными. Сара Крокер указала на две тележки, стоявшие рядом со школьниками. Первая была наполнена мясными стейками, вторая – сырой рыбой. – Скажите, профессор, а как часто надо подкармливать деревья? – спросил, подняв руку, Винсент Крэбб. – Может, лучше нам съесть мясо самим? В Хогвартсе его с праздничного пира не подавали. А деревья и рыбой обойдутся. Миссис Крокер погрозила голодному ученику пальцем. – Ну-ну, не жадничайте, мистер Крэбб, – шутливо сказала она. – Уверена, вы и сами передумаете насчет своих слов, когда каждый день на завтрак будете кушать аппетитный мясной сэндвич. Сэндвичным деревьям требуется подкормка всего четыре раза в год, в начале каждого из четырех сезонов. А плодоносят они, в условиях теплиц, круглогодично. Всем нам стоит беречь и как следует ухаживать за столь полезным источником пищи. Невилл Лонгботтом тоже поднял руку. – Они выращиваются из семян или только саженцами? – с интересом спросил он. – Мне бы пригодились такие деревья в нашей семейной теплице. – Когда дерево решает, что готово обзавестись потомством, оно дает боковой росток, – пояснила профессор Крокер. – Волшебники осторожно отделяют этот росток от основного ствола и помещают в грунт с подкормкой. В зависимости от подкормки сэндвичное дерево, вырастая, начинает производить сэндвичи с тем или иным вкусом. А теперь разбираем подкормку, дети. И будьте осторожны: молодые сэндвичные деревья любят кусаться! Вскоре выяснилось, для чего было последнее предупреждение профессора. Когда к сэндвичному дереву подносили кусок мяса или рыбы, в морщинистом шероховатом бутылкообразном стволе открывалась небольшая пасть, похожая на дупло. В него и полагалось забрасывать кормежку. Почуяв запах добычи, деревья захлопывали свои дупла на удивление быстро – щелчком, точно капкан. Зазевавшись, можно было запросто лишиться кончика пальца. Когда все деревья были накормлены, детям в награду разрешили сорвать по одному спелому сэндвичу на каждого. Снаружи плод по вкусу и аромату и впрямь напоминал свежую хлебную булку. Мякоть внутри, в зависимости от породы дерева, была точь-в-точь как говядина или тунец. Профессор Крокер подсказала, что если предварительно немного помять сэндвич в руках перед поеданием, то он выделит сок, по вкусу совпадающий с чесночным соусом. В целом перекус на уроке гербологии понравился всем ученикам. – А теперь займемся собственно селекцией, – покончив со своим сэндвичем, Сара Крокер взмахнула палочкой, и на большом деревянном столе перед школьниками появилось множество толстых веток с тонкими остроконечными листьями. На некоторых ветках сохранились маленькие зеленые плоды, по форме напоминающие кожаные фляжки. – Это ростки фляжкового дерева, – тут же сказал Невилл. – У нас такие растут. Когда плоды созревают, фляжки приобретают коричневатый цвет и становятся ничем не отличимыми от настоящих. – Пять баллов Лиге, – с улыбкой кивнула ему профессор. – Все так. Но мало кому известно, что если привить отросток фляжкового дерева к сэндвичному, то фляжки, созревая, оказываются наполнены отличным питательным соком, по вкусу ничем не отличимым от апельсинового. Фляжковый сок – незаменимый источник полезных витаминов в нашем с вами положении. Так что сегодня мы займемся прививкой этих веточек к сэндвичным деревьям. Пока они сытые, думаю, они не будут слишком обеспокоены нашей возней с их стволами. Но все равно, дети, будьте очень осторожны! Откушенные пальцы очень неприятно отращивать заново!..* * *
В классе ритуалистики царил сумрак. В воздухе висел дым от каких-то благовоний – разбирающиеся в запахах уловили нотки ладана и мирры. Впрочем, здесь благоухало и иными, менее распространенными ароматами. Эти благовония, несомненно несли какой-то целительный эффект: их разжигал сам мистер Нободи, все еще не совсем пришедший в себя после битвы при Отделе тайн. По Хогвартсу ходили слухи, что его самочувствие постепенно ухудшается. Возможно, если так пойдет и дальше, в следующем году мистеру Нободи придется уступить должность министра кому-нибудь другому. Даже удивительно было, что он в таком состоянии согласился преподавать ритуалистику студентам. Возможно, дело было в том, что других знающих преподавателей попросту не нашлось – в настоящее время в мире царил дефицит кадров. Так же было возможно, что мистер Нободи просто считал преподавание отдушиной от своих управленческих дел, оставляя иные вопросы на усмотрение своего заместителя, Августуса Руквуда. Мистер Нободи до сих пор говорил полушепотом. В Отделе тайн он надышался дыма, который источали сгораемые в адском пламени предметы. Его горло было раздражено и, должно быть, сильно болело. Впрочем, тихий голос ничуть не мешал ему вести лекцию. – Поздравляю всех вас с переходом на шестой курс, – негромко сказал он представителям Друзей Темного Лорда и Лиги. – В этом году мы вплотную займемся изучением того, что наиболее интересует каждого практикующего ритуалиста – призывами. Кто из вас может рассказать, какие типы призывов ему известны? Дадли Дурсли решительно поднял руку. Обучаясь Пожирателями Смерти, он уже практиковал кое-что из данной сферы магии. – Призывы официально классифицируются, – начал он, – на некромантические, то есть призывы духов и призраков; элементальные, то есть призывы сущностей разных стихий, и запрещенные – демонические. Призываемые сущности разделяются на полуразумные и неразумные. Призыв полноценно разумного существа волшебникам недоступен... – Это не совсем так, – поправил его мистер Нободи. – Некоторые волшебники экспериментировали с призывом разумных существ и выяснили, что он вполне осуществим при наличие жертв и достаточно большого круга ритуалистов. Однако сущности, что с готовностью откликаются на такой призыв, отнюдь не добрые. И потому проведение подобных ритуалов было решено запретить. Драко Малфой поднял руку. – Скажите, профессор, – прищурившись, спросил он, – а чем такой призыв отличается от того, что делают культисты? Разве демонические прорывы, которые происходят по их вине – не суть ритуальная магия? – Пять баллов Лиге, – похвалил ученика мистер Нободи. – Все верно: демонические прорывы в наш мир – это последствия осуществленных запрещенных ритуалов. Когда волшебник призывает сущность для своего использования, он чертит на ритуальном круге определенные защитные знаки, дабы сущность не могла покинуть этот круг и в конце призыва ушла обратно, откуда ее вызвали – в иной план либо потусторонний мир. Однако члены Ордена Древних редко утруждают себя начертанием круга. В результате призыв становится открытым, свободным: два мира связываются точечным проколом, сквозь который в наш мир свободно проникают изродки и прочие твари. Самое неприятное то, что они со своей стороны постепенно расширяют прокол, превращая узкое оконце в огромный прорыв на ткани мироздания. Пожиратели Смерти и авроры до сих пор регулярно отправляются заштопывать своей магией эти прорехи. Вот почему ритуалистика так важна: каждый волшебник, как я считаю, должен научиться не только призывать различные сущности, но и уметь отправлять их обратно, откуда бы они ни пришли. Невилл Лонгботтом мрачно нахмурился. – Скажите, профессор, – негромко произнес он, – а культистам вы тоже показываете как правильно проводить призыв? Как-то странно получается: мы закрывать должны, а их – открывать учат, что ли?.. Мистер Нободи хрипло рассмеялся. – Боюсь, мистер Лонгботтом, – сказал он, – создавать демонические прорывы культисты умеют и без моего инструктажа. То, что я им преподаю – это правильное накладывание ограничителей во время сотворения ритуала. Сейчас в Хогвартсе царит перемирие, и никому не хотелось бы, чтобы оно было нарушено из-за какого-нибудь неумехи, по незнанию устроившего в школе демонический прорыв. Запретить культистам взаимодействовать с тварями Древних Богов мы все равно не в силе. Но я надеюсь, мои уроки помогут им понять, как проводить ритуалы, не беспокоя при этом окружающих волшебников. – То есть, – с любопытством встрял Забини, – вы и сами знаете, как проводить культистские ритуалы? Иначе откуда бы вам знать, как их проводить правильно? – Отдел тайн изучил всю доступную информацию по культистам, – сухо ответил мистер Нободи, – включая доступную для волшебников магию и ритуалы. Это вовсе не означает, что я когда-либо практиковал их сам, мистер Забини. Однако я счел необходимым для себя изучить все возможности врага, прежде чем начать ему противостоять. И, уверяю вас, в настоящий момент невыразимцы сумеют распознать практически все магические манипуляции культистов. И вовремя вмешаются, если кто-нибудь из находящихся в Хогвартсе членов Ордена Древних надумает провести тот или иной ритуал. – Было бы неплохо, если бы вы передали эти знания членам Лиги и Друзьям Темного Лорда, – заметил Дадли. – Думаю, мы могли бы оказать посильную помощь вашим невыразимцам. В конце концов, после битвы в Отделе тайн их осталось не так уж много. – На своих уроках я готов обсуждать эту тему только с семикурсниками, – строго сказал мистер Нободи. – И невыразимцы, и авроры не желают вмешивать несовершеннолетних детей в бой. Даже если эти дети достаточно зрелы внутренне и сами себя детьми уже не считают. Переглянувшись с Невиллом, Дадли не стал дальше спорить с преподавателем. В конце концов, зачем тратить нервы? Семикурсники есть и в Лиге, и среди Друзей Темного Лорда. Гораздо проще будет выяснить все подробности через них.* * *
– В этом семестре мы будем проходить создание гомункулусов, – улыбнулась внимательно слушающим ее ученикам Перенелла Фламель, – а также уход за ними и правильное воспитание. Учтите, что эти гомункулусы в будущем пригодятся вам на уроках продвинутых темных искусств. На их основе вы будете учиться создавать боевых химер и големов. Поэтому гибель выращенного вами гомункулуса недопустима! Любой ученик, чей гомункулус не доживет до Рождества, получит неудовлетворительную оценку не только по моему предмету, но и по предмету мадам Лестрейндж! Студенты, поежившись, запереглядывались. – А что же будут делать ученики, которые не выбрали алхимию дополнительным предметом? – наконец, робко поинтересовалась Лайза Турпин, бывшая равенклойка, ныне одетая в зеленую мантию Друзей Темного Лорда. – О, для них гомункулусов вырастят преподаватели, – с легкой усмешкой пояснила Фламель, – но не думайте, что им повезло. Максимальная оценка, которую они дождутся – это «выше ожидаемого». Для того, чтобы получить «превосходно» весь процесс необходимо изучать с нуля. Впрочем, каждый из них может попробовать вырастить гомункулуса самостоятельно, посещая мои дополнительные занятия после уроков. Но, заверяю вас, это будет гораздо труднее. Все же полного комплекса знаний по алхимии, как у вас, у них не будет. Перенелла щелкнула палочкой, и на столе перед каждый из учеников появилось по одной крупной оранжевой тыкве. – Работать будете в парах мальчик-девочка, – сказала она. – Каждая пара должна будет создать двух полностью здоровых и готовых к дальнейшим преобразованиям гомункулусов. Девочки могут сразу же заняться тыквами. У них необходимо удалить вершину и аккуратно специальным скребком удалить всю мякоть. Помните, магией для этого пользоваться нельзя! Она может в дальнейшем вступить в конфликт с питательной средой для будущих гомункулусов, которых мы поместим созревать в тыквы. Мальчики подходят ко мне, берут по две колбы – для себя и для своей напарницы – и расходятся по туалетам. – А зачем? – озадаченно спросил Энтони Голдштейн, явно не читавший заранее учебник. Кто-то из Друзей Темного Лорда, присутствующих на уроке, глупо хихикнул. – Затем, мистер Голдштейн, – ласково сказала ему профессор Фламель, – что основой для создания гомункулуса служит человеческая семенная жидкость. И вы сейчас со своими соучениками займетесь ее извлечением для урока. Если для вас это затруднительно, я могу предоставить вам во временное пользование несколько журналов, очевидно, оставленных в этом кабинете кем-то из предыдущих профессоров. И не надо так громко смеяться, мистер Дурсли! Полагаю, мои предшественники использовали эти журналы не сами, а, равно как я, для помощи чересчур стеснительным ученикам. Вам нужен журнал, мистер Дурсли? Нет? Тогда идите и не возвращайтесь без материала! – Фу-у! – громко воскликнула Пэнси Паркинсон. – Я не буду работать с этой... с таким материалом! Это мерзко! – Своему супругу в спальне вы так же скажете, мисс Паркинсон? – поддела ее Перенелла. – Не кукситесь! Уверяю вас, на зельеварении в этом году вам встретятся гораздо более мерзкие материалы! А это, можно сказать, жизнь в ее самом естественном проявлении. К тому же трогать руками семенную жидкость вам не придется. Для этого есть перчатки. Надеюсь, вы не забыли свои перчатки, мисс Паркинсон?.. Краснея и отчаянно смущаясь, шестикурсники мужского пола покинули кабинет алхимии и отправились кто куда – добывать искомый материал. Парочка все же рискнула и прихватила журнальчики. На обложках журналов красовались колдографии ведьм в кружевных мантиях, принимающие обольстительные позы. Дадли изо всех сил старался не думать о том, что первым гомункулусом, которого он видел, было созданное Квирреллом тело для Темного Лорда.* * *
– Если мне не изменяет память, – сказал мистер Фадж, расхаживая вдоль парт в кабинете чар, – все заклинания, которые шестикурсники будут разучивать в этом году, будут невербальными. Кто мне может сказать, в чем заключается преимущество таких чар? Вот вы, мистер Гойл, знаете? – Ну, – промямлил тот, поднимаясь со своего места, – когда ты колдуешь невербально, враг... ну, это... не понимает, чем в него собираются запустить. – Совершенно верно! – воодушевленно улыбнулся Фадж. – Пять баллов Друзьям Темного Лорда, мистер Гойл! Отличное знание теории! Не зная заранее, каким заклинанием его ударят, противник теряется, тем самым предоставляя больше времени для подготовки следующего удара. Или же вы можете и вовсе застать противника врасплох... Но, разумеется, не всякий волшебник способен колдовать невербально. Важную роль здесь играет как сила духа волшебника, так и его способность сосредотачиваться. Ваш покорный слуга, например, в свое время полностью овладел навыком невербального колдовства. И, рисуясь перед учениками, Корнелиус Фадж демонстративно превратил стоявшую на преподавательском столе чернильницу в тушканчика. Тушканчик громко пискнул, соскочил со стола и спрятался в углу кабинета. – Однако, полагаю, – Фадж заговорщически улыбнулся, – вам уже наскучила эта тема. Невербальные заклинания вы тренируете и на трансфигурации, и на уроках темных искусств... Предлагаю немного разнообразить тему – так сказать, оживить наш урок. Что вы все знаете о создании новых чар? Тут Рон Уизли решил проявить себя. Эту тему они еще в прошлом году разбирали на дополнительных занятиях с Лавкрафтом. – Для того, чтобы создать новое заклинание, – заученно начал он, дождавшись, когда Фадж кивнет ему, разрешая ответить, – прежде всего следует понять, что именно вы хотите создать. Чему именно будут служить создаваемые чары. Их направленность. Боевая это будет магия? Бытовая? Темная? Чтобы разобраться в этом вопросе, для начала следует поискать примеры подобных чар – вдруг до вас кто-нибудь изобретал что-то похожее? – Совершенно верно, мистер Уизли, – согласился с ним Фадж. – Давайте мы с вами поэкспериментируем. Попробуем что-нибудь изобрести прямо на уроке. Какие чары нам бы сейчас пригодились? Ну? Есть предложения? – Защитные! – раздалось из-за парты сторонников Лиги независимых волшебников. – Боевые! – тут же возразил кто-то из Друзей Темного Лорда. – Чары невидимости! – Замедления времени! – Полета! – Раскрытия тайн! – Хватит-хватит! – Фадж постучал волшебной палочкой по столу, обрывая возгласы. – Достаточно! Боюсь, у нас просто не хватит времени, чтобы начать работу со всеми озвученными сейчас чарами. Давайте выберем что-то одно. Вот вы, мистер Уизли, чего бы хотели попробовать сотворить? – Ну... хм-м, – Рон задумался. – Пожалуй... Мне было бы интересно попробовать создать аналог компасного заклинания. Ну, того, которое превращает палочку в компас и указывает направление на север. – Любопытный выбор... – пробормотал Фадж. – Не продемонстрируете ли мне это заклинание, мистер Уизли? – Пиксис Наутика! – произнес Рон, положив волшебную палочку себе на ладонь. Палочка сделала один оборот вокруг собственной оси и замерла, указывая строго на север. – Пять баллов Лиге за отличное исполнение компасных чар! – похвалил его Фадж. – Но что бы вы хотели изменить в этом заклинании? Что создать на его основе? – Понимаете, – задумчиво сказал Рон, – проблема этих чар в том, что они работают только в том месте, где север существует в принципе. Что, если мне доведется попасть в такое место, где севера не существует? – Это как? – удивился Фадж. – Ну, – Уизли почесал затылок, – вот у нас солнце ходит с востока на запад, верно? А что если это не везде так? Что если есть места, в которых планета вращается вокруг звезды не по прямой, а например, по спирали? Или места, в которых планету освещают сразу два солнца? Уверен, в таких местах Пиксис Наутика не будет работать! – Полагаю, вы правы, – задумчиво сказал Фадж. – Но почему вы решили, что непременно попадете в такое место, мистер Уизли? – Всякое может случиться, – многозначительно ответил Рон, не желая выкладывать Фаджу все свои потенциальные планы. – Мало ли что? Вот, всем уже известно, что Гарри Поттер упал в Арку Смерти. Кто знает, если бы он владел таким заклинанием, может быть, он бы нашел путь назад?.. – Бедный мальчик, – сочувственно покачал головой Фадж, – я понимаю ваше горе от потери друга. К сожалению, боюсь, если бы даже мистер Потер владел таким заклинанием, он бы, увы, все равно не смог бы вернуться. Арка Смерти была полностью уничтожена. Это подтвердили невыразимцы, просветив руины Министерства рентгеновскими чарами. – Все равно, – упрямо сказал Рон, – я хотел бы попробовать. Вдруг пригодится? Тем более, что это урок, а не реальная жизненная ситуация. – Ну хорошо, – хлопнул в ладоши Фадж. – Так как бы вы хотели изменить это заклинание? – Ну, – задумчиво сказал Рон, – в идеале было бы хорошо, чтобы оно указывало на какого-то конкретного человека. Но я уже немного изучил данный вопрос и знаю, что без наличия крови либо иных телесных жидкостей искомого человека ни одни такие чары работать не будут. Да и заблудиться я могу в таких местах, где ни одного знакомого человека на мили вокруг не окажется. Поэтому я хотел бы изменить заклинание Пиксис Наутика так, чтобы оно указывало не на север, а на солнце. – А если солнца будет два? – провокационно перебил Уизли Блейз Забини. Рон снисходительно посмотрел на него. – Если у меня получится сделать это заклинание, значит, у меня наверняка получится и модифицировать его, – объяснил он бывшему равенклойцу. – Например, сориентировать на луну или что-то вроде этого. Здесь, главное, начать. – Совершенно верно, мистер Уизли! – Фадж вновь лучился оптимизмом. – Отличные слова! Итак, приступим. Цель и суть будущего заклинания нам ясна. Формулировка аналога – тоже. Что дальше? – Дальше, – Рон Уизли достал из школьной сумки здоровенный словарь латыни, – следует подыскать соответствующие слова, которые могут стать активатором заклинания. Я уже думал на досуге о чем-то таком. И выбрал: Видере Солем. «Солем» это, стало быть, солнце, а «видере» – видеть. Я пробовал другие формулировки, то там и вовсе ерунда какая-то получается. – Неплохо, – с удивлением отметил Фадж, – Весьма неплохо, мистер Уизли! Очевидно, вы уже некоторое время раздумывали над этим заклинанием. – Было дело, – солидно кивнул Рон. – Ну а теперь, поскольку цель заклинания и его словесную формулировку мы знаем, нам остается только рассчитать для него формулу взмахов палочкой. При этом ориентироваться мы будем на компасное заклинание. И вот в этом, профессор, мне понадобится ваша помощь. Потому как нумерологию и древние руны, как дополнительные предметы, я, к сожалению, не брал. И Корнелиус Фадж с Роном Уизли склонились над листом пергамента, на котором постепенно начали вырисовываться рунные символы будущего заклинания.