my secret friend

Я просыпаюсь от кошмара, каждый раз, когда это происходит… я встаю с ужасным гулом в ушах, во рту пересыхает, а сердце готово вылететь напрочь. Мои руки ищут Эндрю, и я с облегчением выдыхаю, когда мои руки нащупывают его мирно спящее тело. Мне плохо помнится, что он говорил после того, как попросил забыть о Нортоне. Стоит ли спросить, когда он проснется? Часы показали, что через полчаса мне все равно нужно вставать, и я решил что отложу этот вопрос до лучших времён. Эндрю не так часто ночевал у меня, но я полюбил наблюдать за ним, пока он спит. Его мягкие снежные волосы с лёгкостью проходили сквозь мои пальцы, я наконец-то мог спокойно отбросить его чёлку, чтобы насладиться полноценным видом его лица. На самом деле, я уже пожалел, что уезжаю, пусть и не надолго. Все чего требовало мое больное старое сердце, это аккуратно гладить подушечками пальцев эти тонкие шрамы на теле Эндрю. За каждый шрам мне хотелось отомстить, сделать такие же, если не больше. Это так примитивно, просто радоваться другому человеку? Просто потому что он рядом с тобой, и он такой прекрасный. Я считал, что это развлечение для школьников, для не состоявшейся личности, которая ищет поддержки и нуждается в ком-то, чтобы компенсировать свою пустоту. Мои знания в области отношений были ничтожными, я даже смеялся про себя, видя как парочки клялись в любви. Я смеялся так, вроде, меня бы это никогда не коснулось. И я был в этом уверен, на все сто процентов уверен… Мне тошно от своих же мыслей, и лёгкая блаженная улыбка спящего ангела передо мной их быстро стирает. Я улыбаюсь как дурак, понимая, что мне хочется говорить эти детские клятвы в любви. — Этот ночной кошмар скоро закончится для тебя, милый, — я тихо шепчу ему в шею, — тебе не придется копаться в этой сраной земле, роя могилы для биомусора. Ты будешь жить со мной. И мне придется украсть тебя, если ты откажешься. Эндрю обычно крепко спит, но поцелуи в шею его могут вытянуть даже из самого глубокого сна. Мальчик медленно просыпается, лениво потирает глаза, а потом снова начесывает свою челку на левый глаз. — Доброе утро, — грустно улыбается он. — Прости что разбудил, я хотел заобнимать тебя до смерти, пока не уехал. — А-а! Я сгребаю его в объятья вместе с одеялом, он такой теплый и мягкий, не смотря на то что выглядит как снег и до ужаса худой. Зарываясь носом в его волосы, я стараюсь запомнить его запах. Жаль, что прогресс не дошел до того, чтобы мочь записать не только слова, а и запахи. — Лука, — он аккуратно тянет меня за хвостик и я немного ослабеваю хватку, — ты не спал? — Я плохо сплю, когда ты рядом, потому что не могу удержаться, чтобы не посмотреть на тебя, — честно признаюсь я. Его щеки вмиг алеют и я получаю лёгкий пинок по колену. — Обещай, что ты не забудешь обо мне. Ты говорил, что тебе выписали новые таблетки… и я заметил, чт-то ты начал забывать некоторые моменты, связанные со мной… — Да? Чёрт, тогда мне стоит сменить их. Прости, если я что-то забываю о тебе, это не значит, что я забуду тебя вовсе, глупый. Он неуверенно кивает и притягивает меня, чтобы поцеловать. Я впервые чувствую его страсть, его эмоции, без стеснения. Тонкие губы двигаются плавно, его острый язык настойчиво касается моего. Я бы даже подумал, что его подменили, если бы не отчётливый жар от его краснющих, от смущения, щек не чувствовался рядом. Я провёл его быстро, ведь я уже немного опаздываю… можно сказать, что не немного. Я даже не довёл до самого кладбища, мы попрощались у огромной берёзы, около входа в него. Эндрю еле отпустил мою руку, меня удивило то, как он не хотел, чтобы я уходил. — Не в последний раз видимся, малыш, — я попытался улыбнуться ему. — Бог этому судья. — Перестань, я правда вернусь за тобой. И тогда у тебя не будет выбора, ты не сможешь меня прогнать. — Я был бы не против, — теперь моя очередь видеть его улыбку. Я отхожу на расстояние, но он все ещё держит меня за запястье. Эндрю никогда не смотрел мне в глаза, но сейчас эти красные рубины внимательно смотрят на меня, ожидая чего-то. Я не знаю чего он хочет, но думаю, я знаю что хочу сказать ему я… — Я люблю тебя, Эндрю. От этих слов он разжимает свои пальцы и моя рука освобождается. Теперь он прячется глаза за густой чёлкой. Вот, теперь это точно мой Эндрю, и я думаю, мне не нужен такой же ответ, потому что я знаю, что он тоже меня любит. Я поворачиваюсь чтобы уйти, потому что время нещадно утекает из-под моих ног, и я точно опаздываю. Тихий, словно ветер шёпот, который я услышал, когда уходил: — Я тоже люблю тебя, Лука.

***

— Лука, ну ты бы ещё дольше гулял перед отъездом. — Па, не буянь, я провожал любовь всей своей жизни домой. — Кого-кого ты провожал? — он театрально похлопал по своим ушам. — Я расскажу тебе, если ты будешь себя хорошо вести, — подмигиваю ему я и забираю свой чемодан. Солнечный Париж встретил нас, отец был явно доволен сюда вернуться. Когда мы ехали к отелю, он рассказывал мне о улицах и о некоторых архитектурных сооружениях, которые встречались нам на пути. — Ну тут обалденно, согласен. Париж увидел, можно и умереть. Ай, за что подзатыльник! — За умереть. Я цокаю языком и качаю головой: — Когда ты уже поймёшь мои шутки. Здесь оказался не совсем отдых, спустя день, мы с отцом действительно занялись его работой. Я практически валился с ног, и плохо спал. Как же мне не хотелось принимать эти таблетки, каждый раз, когда я выдавливал одну из пластинки, то вспоминал слова Эндрю о том, что я больше забываю после них. Я бы хотел их выкинуть, но мне было сложно держаться без таблеток. Боль в голове иногда начинала быть невыносимой, и мне казалось, что упасть головой вниз с Эйфелевой башни не так уж плохо. Я купил блокнот, чтобы записывать каждый свой проведенный день здесь, чтобы потом показать его Эндрю, вдруг что забуду. Зачем-то, я записывал даже то, что я ел. Здесь огромная кровать, фиолетовое постельное бельё. Я помню, тебе нравится этот цвет… но почему, я забыл. Но я обязательно спрошу у тебя ещё раз. Здесь, когда я провожу ночи один, я вспоминаю то время в палате… Спасибо что отдал мне свои песочные часы. Я играюсь ими, и мне становится легче. Так я точно понимаю, что я не один и это не кошмар, ха-ха. Я закрыл блокнот и уставился на эти часы, вспоминая, как они важны для Эндрю. — Я не понимаю, как работают механические часы, но и не хочу понимать. Песочные показывают, насколько время может быть цикличным для тебя. Если ты упустишь что-то, ты можешь снова перевернуть их и попытаться закончить свое дело. — всегда говорил он. Кошмары испарились, меня больше не мучила жажда, после них. Я не так сильно нервничал, когда пытался вспомнить важные детали, когда мы проводили презентации. Возможно, эти таблетки не так уж и плохи? Я вроде помнил всё, что говорил мне Эндрю. Единственное…его голос стёрся, я правда не помнил, как он звучит. Но я уверен, у него ангельский голос. — Эзоп, я возвращаюсь сегодня, столько сувениров для вас с Майки привезу, охуеешь. — Член в виде Эйфелевой башни? — Неа. А такой есть? — Тогда не охуею. — Да ладно тебе, в следующий раз точно такое привезу. — Лука, ты великолепно себя показал. Завтра я попрошу Трейси, чтобы оформила тебя как сотрудника нашей компании. — Спасибо, отец. Мои щеки загорелись, я не верил, что услышал это от своего отца. В его глазах мелькали радостные блики, он смотрел на меня с гордостью. Мое желание расплакаться и обнять его нарисовалось очень внезапно, но я лишь выполнил второй пункт. Он обнял меня в ответ, больше, чем на две секунды, как это было раньше. Папа обнимал меня лишь когда я был расстроен или болел, это были формальные утешительные объятия, после которых он быстро уходил. Всё, что мне осталось, это навестить своих друзей и Эндрю, и тогда я окончательно лопну от счастья. Деми буквально светится, когда показывает нам фото обручальных колец. Майк радостно хлопает в ладоши, иногда поглядывая на Эзопа, который закатывает глаза от этого. — Я не хочу жениться, Майк, это всего лишь бумажки. — Фу, какой ты, Лу-Лу скажи ему. — Эзоп, я хочу крестить твоих детей вообще-то, — ухмыляюсь я. — Ты не можешь крестить моих детей, если сам не крещёный. — Меня Эндрю покрестит. — М-м… кстати о нем, может познакомишь нас с ним наконец-то? — Да я сам уже хочу этого. Только не пытайтесь у меня его увести, ясно? — Блин, а я так хотел, — наигранно расстроился Карл. — Балбесы, так кто будет свидетелем на нашей свадьбе? — засмеялся Деми. — Я и это не обсуждается! — Майк активно замахал руками, так что уронил стакан своего парня. — Зови свою женушку, тут разлили кофе, а оно горькое… А значит горько! — Лука, блять, рано ещё. — Я готовлюсь уже вообще-то, тренируюсь. Зачем вам платить лишние бабки тамаде? Ведь есть я.

***

Я радостно обнимаю кучу подушек на своей кровати. Впервые за последние годы, после сложно и насыщенного дня у меня не болит голова. Я могу нормально думать, и даже мысли отчётливо проскакивают, не запутываяясь в огромный комок, как это было обычно. Прижимая мягкую подушку, я думаю о моем маленьком Эндрю. Прошла всего неделя, но я ужасно соскучился за ним. Если бы не ночь на дворе, я бы помчался к нему. Мне бы было достаточно лишь его застенчивого взгляда, тихого голоса. Я, кажется, влюблен только в то, как он зовёт меня по имени. С его уст это звучит по- особенному красиво. Я обязательно завтра приду к нему, и просто унесу, чтобы он не делал, чем бы он не был занят…