Младший брат

Прошло много лет с тех пор, как Локи был осуждён и приговорён к пожизненному заключению. За всё это время, повинуясь воле Всеотца, узника не посетила ни одна живая душа, за исключением безмолвных стражей, которые исправно приносили заключённому еду, меняли его постель и прибирались в камере. Они никогда не приходили поодиночке, всегда только по двое, по трое. Первое время принц пытался заговорить с ними, узнать, что сейчас происходит в мире, какая сегодня погода и все ли здоровы, но суровые тюремщики оставляли его вопросы без внимания, делая своё дело и полностью игнорируя бывшего мага. Однажды Локи сорвался, не выдержав такого к себе отношения. Сначала, ещё сохраняя крупицы самообладания, он просто повысил голос, требуя от молчаливых стражей почтения к своей царственной особе, затем, видя, что его слова не имеют никакого действия, он вспылил, перешёл на крик. Но, когда и это не дало никаких результатов, принц размахнулся и отвесил оплеуху оказавшемуся рядом с ним тюремщику, который в этот момент перестилал постель. Тот дёрнул головой, схватившись за покрасневшую щёку, бросил на взбешённого узника короткий, ничего не выражающий взгляд и… продолжил своё дело. Аккуратно расправив складки на покрывале, наброшенном на кровать, страж, всё так же сохраняя молчание, с каменным лицом поклонился трясущемуся от злобы принцу и встал у двери, ожидая, когда остальные закончат свою работу. Оставшись в одиночестве, Локи мог лишь бессильно сжимать и разжимать кулаки, проклиная своих тюремщиков, а заодно и Великого Одина, вынесшего приговор, и Тора, который обрёк его на заточение, и вообще всех на свете. Первые несколько месяцев, проведённые в заключении, оказались для принца самыми тяжёлыми. Локи, обозлённый на весь белый свет, не находил себе места от вынужденного бездействия. Одиночество нисколько не охладило его пыл, неуёмная энергия требовала выхода, а в мятежной душе по-прежнему горело пламя. Иногда бывшему магу становилось настолько тошно от собственного бессилия, что хотелось кричать, и не просто кричать, а орать во весь голос, до хрипоты, срывая связки и давясь воздухом. Хотелось разнести в щепки стоявшую в камере и без того немногочисленную мебель, расшвырять во все стороны эти заботливо предоставленные книги, в клочья изорвать одежду, висящую в шкафу! Но мысль о том, что за ним могут наблюдать, несколько отрезвляла Локи и заставляла его держать себя в руках. О, нет! Он никому не доставит такого удовольствия! Никто и никогда не увидит наследного принца, особу царской крови, бестолково мечущимся по комнате в припадке бешенства. Потому стражники, изредка заглядывающие в камеру через маленькое окошечко в двери, каждый раз видели лишь задумчивого узника, спокойно сидящего в кресле с книгой в руках или же лежащего на постели и рассматривающего потолок. И никто даже не предполагал, какие страсти кипели в душе такого спокойного на первый взгляд заключённого. За все годы заточения Локи сорвался всего один раз, именно тогда, когда залепил пощёчину подвернувшемуся ему под руку тюремщику. Время тянулось медленно, словно густая липкая смола. День проходил за днём, ночь за ночью, месяц за месяцем, а в камере венценосной особы ничего не менялось. Локи уже начал привыкать к своему положению вечного узника. Его злость и ненависть сменились глухим отчаянием, за которым пришли скука и смертная тоска, а потом на принца нахлынуло полное безразличие к своей дальнейшей судьбе. Бывшему магу стало абсолютно наплевать на то, что творилось сейчас за стенами его камеры, ему было всё равно, что происходило в Асгарде и в других мирах. Казалось, ничто больше не может его заинтересовать. Чтобы не сойти с ума от безделья Локи первое время занимал себя чтением, благо его «библиотеку» постоянно пополняли новыми книгами. А после прочтения того или иного труда он принимался анализировать содержание книги, мысленно дискутируя сам с собою. Однако со временем принцу опротивело даже чтение. Взяв в руки очередную книгу, он равнодушно пролистывал несколько страниц и возвращал её обратно на полку. Локи чувствовал, что в нём словно надломился некий стержень, позволявший до сих пор не сдаваться, не скатываться в пучину отчаяния и жалости к себе. Этот стержень помогал ему раньше высоко держать голову и ни перед кем не показывать своих слабостей. Но сейчас, проведя в заточении столько лет, бывший маг сдался, потерял само желание бороться. . Вот уже несколько дней Локи почти не вставал с постели, не видя в этом никакой необходимости, и не притрагивался к принесённой ему пище. Нет, он не чувствовал себя больным, просто ему ничего не хотелось – ни есть, ни пить, ни читать, ни вообще двигаться. Он лежал, закинув руки за голову, и смотрел в пустоту перед собой, постепенно проваливаясь в какое-то странное состояние, напоминающее то ли сон, то ли бред. Перед его мысленным взором проплывали картины из его прошлой жизни, чьи-то лица, какие-то непонятные расплывчатые образы… Всё это мельтешило перед глазами бывшего мага, мелькало разноцветными пятнами, кружилось пёстрым хороводом. «Наверное, вот так и сходят с ума, - отрешённо думал Локи, едва заметно улыбаясь. – Занятно!». Он пытался сосредоточиться хоть на одном из видений, пытался вспомнить, где он мог видеть все эти лица людей и асов, возникающие в его сознании, но ничего не выходило. Тогда принц отдался этому увлекающему его потоку, едва держась на самом краю, чтобы окончательно не провалиться в беспамятство. Из накатывающего забытья его выдернул лязг замков и тихий скрип открывающейся двери. Локи, вынырнув из своего непонятного состояния, мгновенно напрягся, но глаза открывать не стал. "Странно", - думал он, обычно в это время к нему никогда никто раньше не заходил. "Наверное, что-то случилось". Недовольно поморщившись, принц всё же приоткрыл один глаз. О, придворный лекарь… Он-то тут зачем? «Может, я заболел? – думал Локи. – Хорошо было бы… Хоть какое-то разнообразие!» Молча поклонившись, лекарь подошел к лежащему без движения узнику и принялся бесцеремонно его осматривать и ощупывать. Локи стало смешно. - Неужели семья так обеспокоена состоянием моего здоровья, что прислала ко мне своего лучшего доктора? – спросил он, не особо рассчитывая услышать ответ, и звук собственного голоса показался ему незнакомым и отвратительным. – Я что, болен или, может, уже умираю? - Ваша матушка очень беспокоится о Вас, Ваше Высочество, - неожиданно ответил лекарь. – Это она велела осмотреть Вас, ведь Вы уже несколько дней ничего не ели и не пили! Локи удивленно вскинул брови, даже приподнялся на локтях. - О! Так мои родственнички действительно переживают за меня? – язвительным тоном поинтересовался он и, не удержавшись, презрительно фыркнул. – Ну, надо же, какая забота! Лекарь, не отрываясь от своего дела, улыбнулся, но промолчал. - С Вами всё в порядке, Ваше Высочество, - через некоторое время заявил он. – Единственное, что мне не нравится – Ваше физическое истощение. Но это поправимо, достаточно будет снова начать нормально питаться! - Ну да, - сквозь зубы проговорил принц, - чтобы я не загнулся раньше времени! И вообще, - лениво протянул он, даже не предпринимая попыток встать, - как это Вам разрешили разговаривать с узником? После столь долгого уединения Локи было непривычно вести «светскую» беседу. Отчего-то хотелось наговорить ни в чём не повинному эскулапу колкостей. А ещё лучше – гадостей! Однако принц сдержался, ведь неизвестно, когда ему вновь представится возможность с кем-нибудь поговорить. - Стойте! – садясь на постели, крикнул он вслед лекарю, уже взявшемуся за ручку двери. – Подождите. Я только хотел спросить, что сейчас происходит там, наверху? – Локи неопределенно ткнул пальцем куда-то в потолок. – И как там мама, здорова ли она? Лекарь обернулся, даже рот открыл, явно собираясь ответить принцу, но в этот момент в замке повернулся ключ, дверь открылась, и он, смутившись и кашлянув пару раз, лишь сказал: - Ваше Высочество, если Вы будете и впредь отказываться от еды, боюсь, вас придётся кормить насильно. А это, я Вас уверяю, весьма неприятная процедура. Поклонившись и не сказав больше ни слова, лекарь покинул камеру. Дверь с грохотом захлопнулась, и Локи опять остался один. Он растерянно сидел на кровати, раздумывая над тем, что хотел, но так и не успел сказать ему доктор. Вновь потянулись бесконечные, ничем не отличающиеся друг от друга дни. Локи за последние несколько месяцев ещё больше исхудал, его бледное лицо приобрело нездоровый землистый оттенок, а всегда тщательно уложенные волосы сейчас больше всего напоминали воронье гнездо. Принц теперь исправно съедал приносимую ему пищу, но только чтобы избежать обещанного лекарем насильственного кормления. Он даже не понимал, что он ест, не ощущал никакого вкуса, с таким же успехом он мог жевать страницы книг. Всё, что бывшему магу с таким трудом удавалось проглотить, шло, видимо, лишь на поддержание жизнедеятельности – одежда на принце висела мешком, а сам он настолько ослаб физически, что почти не вставал с постели. Но однажды на лестнице снова раздались шаги в неположенное время, и принадлежали они явно не стражникам - за годы заточения Локи выучил наизусть поступь каждого из тюремщиков и хорошо знал часы посещения ими своей царственной особы. Таинственный посетитель, стоявший сейчас за дверью, пришёл один, а значит, он точно был не из числа охранников. В душе принц удивился, но поворачивать голову и уж тем более вставать не стал. Более того, отвернулся в другую сторону и равнодушно закрыл глаза. Дверь тихо скрипнула, кто-то вошёл в камеру и замер на пороге. Локи поморщился: ну что ещё от него хотят? Снова пришли проверить его самочувствие? Какой в этом смысл? А может, ждут от него публичного раскаяния в содеянных преступлениях? Вряд ли, ведь уже столько лет прошло. А, плевать! - Здравствуй, брат, - услышал вдруг бывший маг за своей спиной голос из прошлой жизни, и его пружиной подбросило на кровати. Он резко обернулся и уставился на вошедшего, не веря своим глазам. – Я пришёл сказать тебе, что ты свободен. Нет, он не ошибся, в дверях действительно стоял Тор. Высокий, могучий, статный. Казалось, он ещё больше возмужал с тех пор, как принц видел его в последний раз. Локи во все глаза смотрел на него, нервно теребя тонкими пальцами ворот рубахи. Смысл сказанного Тором он так и не понял, так велико было его изумление. Не может быть! Что всё это значит? Зачем он здесь? Зачем пришёл к узнику? Принц, замерев, не сводил взгляда с загорелого лица своего сводного брата. А тот сделал шаг в его сторону и остановился, заметив, как при этом Локи вздрогнул всем телом и отпрянул назад. - Тихо, Локи! – произнёс Тор, поднимая руки в успокаивающем жесте. – Это же я! Ты что, не узнал меня? Губы узника презрительно скривились, а лицо исказила злобная гримаса. - Конечно, я узнал тебя! – прошипел он. – Чего тебе от меня надо? Тор как-то странно посмотрел на него. - Ты что оглох? – грубо спросил он. – Поднимайся и следуй за мной! Отец хочет тебя видеть! Но Локи даже не пошевелился. - Неужели вечность закончилась? – глядя в ясные глаза Бога Грома, спросил он. – Или по случаю Рагнарёка всем заключённым объявили амнистию? Тор не сводил с бывшего мага сурового взгляда. - Отец велел привести тебя к нему, - сухо сказал он. – Он хочет с тобой поговорить. Если не желаешь идти, настаивать не буду. Оставайся здесь. Уговаривать или же тащить тебя силой я не собираюсь. – Он повернулся и направился к двери, явно намереваясь уйти. - Стой! – окликнул его Локи, с трудом садясь на постели. – Я не ослышался? Ты, кажется, сказал, что я свободен? - Обо всём узнаешь от отца, - бросил ему Тор через плечо. Чувствуя предательскую дрожь в ногах, Локи встал, ладонями пригладил отросшие спутавшиеся волосы, поправил на себе рубаху и последовал за Богом Грома. У самой двери он на секунду замешкался, словно все ещё не веря в свое освобождение, затем шагнул через порог и оказался за стенами камеры, в которой он провел столько лет. В коридорах подземелья царил полумрак. Широкая спина Тора сначала маячила прямо перед глазами бывшего мага, но очень скоро Локи сильно отстал от сводного брата. За последние несколько месяцев он совсем ослаб и теперь не поспевал за широким шагом наследника престола. А тот даже не потрудился проверить, следует за ним узник или нет. Когда же братья стали подниматься по крутой винтовой лестнице, Локи споткнулся и, не удержав равновесия, упал на холодные каменные ступени. Только тогда Тор остановился, но помочь бывшему магу встать он не соизволил. Просто стоял и ждал, когда тот, цепляясь за перила, поднимется на ноги, потрёт ушибленное колено и двинется дальше. Медленно поднимаясь по лестнице, Локи вдруг подумал о том, какое же жалкое зрелище он сейчас собой представляет. Нечёсаный, полуодетый, едва переставляющий ноги… Он представил, как асы, которых они обязательно повстречают на своём пути, будут провожать его взглядами, полными презрения, и тыкать пальцами ему вслед. Однако, оказавшись в дворцовых переходах, принц с удивлением увидел, что за окнами стоит глубокая ночь. Он во все глаза смотрел по сторонам, не узнавая после столь длительного отсутствия коридоров, по которым они сейчас шли. Стены, высокие потолки, резные массивные двери – всё было тем же, но неуловимо изменившимся, иным. А может, он просто забыл, как тут было прежде? Локи, подобно губке, с жадностью впитывал в себя все увиденное. Стараясь не отставать от Бога Грома, он вертел головой, озираясь по сторонам, разглядывал висевшие на стенах гобелены, кончиками пальцев касался шершавых стен, пытаясь воссоздать в памяти образы из своей прежней жизни, но Тор всё ускорял шаг, не давая Локи возможности оглядеться как следует. Быстрым шагом он шёл вперед, явно желая быстрее провести опального принца по коридорам и, передав его Всеотцу, более не принимать в его судьбе никакого участия. Локи усмехнулся, отметив про себя, что за всё это время никто им так и не повстречался. "Очередная забота", невесело думал он. Тайком провести узника по пустому дворцу, зная, как жалко этот узник сейчас выглядит… Братья остановились у высоких дверей, забыть которые Локи не смог бы, даже отсидев в тюрьме обещанную вечность. Вход в тронный зал. Сердце принца тревожно забилось – что скажет ему Великий Один? Что потребует в обмен на свободу? А может, он лишь решил отправить его в изгнание, подальше от себя и Асгарда? Тор повернулся к бывшему магу, пристально взглянул на него и, толкнув дверь рукой, посторонился, пропуская Локи вперёд. Увидев, что тот замешкался, Бог Грома нетерпеливо тряхнул головой и слегка подтолкнул его. Принцу ничего не оставалось, кроме как набрать в грудь побольше воздуха и переступить порог подавляющего своим величием зала. Тор тенью последовал за ним. Несколько лет назад во дворце произошло одно знаменательное событие. Именно об этом так и не успел поведать узнику лекарь, когда навещал истощённого принца в темнице. Фригг, Верховная Богиня, подарила Одину ещё одного сына. Много дней в Асгарде не утихали шумные празднества, устроенные по случаю рождения принца. И когда пришла пора показать асам сына Великого Одина, все ахнули от восхищения – новорождённый малыш был невыразимо прекрасен. Конечно, все дети очаровательны, но Бальдр, а именно так назвали мальчика, словно источал неведомое сияние, озаряя светом всё вокруг, и на душе каждого, кто смотрел на него, становилось тепло и спокойно. И вот однажды, несколько месяцев спустя, Фригг сидела в своих покоях, прижимая к груди завёрнутого в батист и кружева сына. Один, подойдя к ней, опустился рядом на колени и сначала коснулся губами чистого белого лобика младенца, а потом поцеловал руку своей жены. - Ты снова подарила мне великое счастье, - тихо произнёс он, склоняясь над сыном и всматриваясь в его личико. – В знак моей благодарности я готов исполнить любое твоё желание. Проси, чего хочешь! Я всё исполню! Фригг подняла на него полные мольбы глаза, и по её щеке скатилась слезинка, оставив на нежной коже мокрую дорожку. Один тяжело вздохнул, без слов догадавшись, о чём попросит его Великая Богиня, всегда в первую очередь остающаяся матерью. И знал, что ничего другого взамен она не пожелает…