Цена памяти

Свет больничных ламп кажется настолько ярким, что держать глаза открытыми оказывается невыполнимой задачей, тяжёлые веки норовят опуститься обратно, но Мэйбл отчаянно сопротивляется, щурясь и часто моргая, в попытках хоть как-то привыкнуть к слишком светлой реальности. Все вокруг кажется ненастоящим, в голове ощущение непонятной тяжести и пустоты, тело ломит, но осознание этого приходит не сразу — видимо действуют препараты. Девушка старается пошевелиться, тут же потерпев неудачу: руки не слушаются и остаются прикованы к койке, будто бы не произвольно лежали на белом матрасе, а были туго связаны железными цепями и ограничивали малейшие движения. Отчего-то хотелось закричать, забиться в истерике и бить кулаками в стену до кровавых отметин на руках, до потери сознания, но эмоции словно выгорели с остатками разума, в то же время разрывая тело изнутри от своего же переизбытка. Шею неприятно сдавило, что казалось, будто если бы прямо перед Пайнс сейчас стояло бы зеркало — на ней бы кольцом смыкались чужие руки. И возможно из-за этой мысли к горлу подкатил ком, а пальцы мелко затряслись от одного воспоминания, кажется, шатенка даже закричала, но собственного крика не было слышно. Эти чертовы руки в чёрных перчатках. На душе ужасно пусто, холодно, и отчего-то страшно, будто бы вернувшись в сознание девушка подставляется под лезвие ножа, обнажая все легко уязвимые точки одним разом. Хочется спрятаться в угол, сжаться так сильно, как сжимается потерянный котенок, пытаясь укрыться от резко начавшегося дождя, сжаться, игнорируя все возможные законы физики и исчезнуть, стереть любые напоминая о своем существовании. Прикосновения. Хочется прижаться, почувствовать аромат уже давно знакомого парфюма, закрыть глаза и услышать такое родное: «звëздочка». Но тепло желанных пальцев сменяется жуткой болью на шее, а вместо тихого шепота слышится незнакомый безумный смех. И Мэйбл думает, что запуталась окончательно. Даже не замечает, когда дверь в палату открывается и на пороге оказывается врач, удивление которого плавно сменяется улыбкой. Он бросает в коридор что-то вроде: «оповестите родственников 65 палаты, она пришла в себя». Сконцентрироваться получается не сразу, но Пайнс прилагает максимум усилий чтобы посмотреть на вошедшего и даже пытается приподняться в кровати. — Нет, нет, нет, — с ноткой строгости говорит невысокого роста мужчина, поправляя спадавшие время от времени очки, — не советую вам сейчас вставать с постели, юная леди. Мэйбл усмехается так, как только может позволить еë состояние, и тут же закашлевается, зажмуривая кофейные глаза. — Говорите прямо как мои родители. — Только в себя пришла, а уже дерзит, — лучезарно улыбнулся врач, и паршивое настроение шатенки мгновенно рассеивается: от этого мужчины исходит как-то своя энергетика, и хочется улыбнуться в ответ, — Как вы себя чувствуете? — Неплохо, но если честно, немного трудно дышать, — как будто в подтверждение слов, Пайнс делает глубокий вдох и все же приподнимается, слегка опираясь головой о стену, проигнорировав просьбу врача. — Это не надолго, не беспокойтесь. Я попросил оповестить ваших родственников о том, что вы пришли в себя, так что будьте готовы к скорому навещению. Скажу вам по секрету, пока вы тут спали, ваш брат почти не выходил из больницы, — он что-то отметил на листе, и по-дружески подмигнул шатенке, подходя к двери. — Простите, — начала Мэйбл, останавливая врача у самого выхода, — сколько времени я была без сознания? — Каких-то пять дней.

***

Даже сквозь закрытые глаза чувствуется пронзающий взгляд, будто бы его обладатель, если бы мог, в скором времени был готов прожечь в девушке дыру. Мэйбл хмурится, но глаза все же открывает, подавляя секундное желание снова уснуть. На краю кровати, нервно теребя свисающий поясок белого халата, слишком большого для хрупкого телосложения парня, сидел Диппер. — Мэйбл? Ты как? — как только девушка открывает глаза, обеспокоенно спрашивает он, подскакивая с места. — Диппер… — сонно улыбается Пайнс, и протягивает руки, чуть не завалив капельницу, — Я скучала. Шатен улыбается, и прижимается к сестре, позволяя себе наконец-то выдохнуть с облегчением. Теперь все в порядке, теперь все точно будет хорошо. — Прости меня, — выдыхает он ей в волосы, утыкаясь носом в каштановую шевелюру. Мэйбл даже не нужно знать, за что извиняется Диппер, сейчас она просто хочет сидеть вот так и не думать ни о чем больше.

***

Билл ходил из стороны в сторону и был уверен, что если бы мог, то точно прошёл бы еще и по потолку — мысли вертелись с такой скоростью, что сравнивать еë со скоростью света было просто смешно. В голове был чёткий план, но следовать ему демон не спешил. Выжидал время? Нет, скорее оттягивал момент. И почему-то это осознание било по самолюбию гораздо сильнее. Он столько раз предавал, столько раз просто бесследно уходил, что уже сбился со счета. Бросал надменный взгляд, равнодушно вскидывал брови и смотрел на тысячи смертей. По своей воле. Его руки по локоть запачканы кровью, и еë не смоешь ни водой, ни скроешь излюбленными перчатками. Он никогда не станеть сожалеть о содеянном, и ни разу не посмотрит назад: всë, что он сделал, лишь то, что на тот момент было нужно. Что же мешает взять и уйти сейчас? Послать к черту глупую сделку, которую, он выполнил на теоритическом уровне, и просто продолжить своё бессмысленное существование где-нибудь в другом измерении? Смысла его жизни уже давно не было, демон просто подпитывал собственное эго глупостью людишек или первосортных демонов, видел их души насквозь и легко обводил вокруг пальца, извлекая для себя какую-то выгоду, будь то шаги к захвату мира или же просто развлечение. Но была душа, которая не поддавалась пониманию. И Билл соврет, если скажет, что за все время своего многолетнего скитания по миру людей, он не встречал таких как она. Это было бы слишком самонадеянно. Просто душа этой девчонки не ломалась, она всегда поднималась с колен, как бы на самом деле ей не было плохо, всегда говорила что все хорошо и убеждала в этом не столько всех вокруг, сколько саму себя. Непонятная, выделяющаяся, нечитаемая. И невозможно сказать, что она не интересовала демона. Он изучал еë поведение, искал оправдания еë поступкам, и тщательно исследовал слова на наличие лжи и желчи. Но ничего из этого в них никогда не оказывалось. Мэйбл была честна с собой и окружающими, говорила то, о чем думала на самом деле и умела жить так, чтобы не упустить момент. Если бы Сайфер ввёл дневник наблюдений, слова «бескорыстность», «доброта» и «отзывчивость» повторялись бы слишком часто. Мэйбл Пайнс была тем человеком, которому не нужна отдача. Она просто дарила людям тепло и не требовала ничего взамен. И именно она стала его жертвой. Билл до боли сожмет кулаки и сто раз проклянет собственную глупость — это все из-за него. И Сайфер впервые в жизни чувствует, как начинает ненавидеть себя. Теперь он просто обязан все объяснить, сколько бы он не убегал от вопросов, не убегал от прошлого и самого себя, теперь он должен оправдаться. Как постыдно для демона.

***

Билл не помнил того, как дошёл до больницы, он просто в бессознательном состоянии проделал ставший привычным маршрут, поэтому встреча с врачом в коридоре стала для него чем-то неожиданным. — Я смотрю, ваш кот действительно не из самых дружелюбных, — саркастично улыбнулся мужчина, окидывая взглядом бледные запястья и ту кожу ладоней, которую удавалось разглядеть под тканью перчаток. Билл проследил за его взглядом и мысленно чертыхнулся, понимая, что совсем забыл про бинты. Нахмурившись, демон сильнее натянул рукава фрака, недовольно фыркая и награждая врача презрительным взглядом. Сегодня он бесил сильнее обычного. — Забудьте об этом, — спокойно кинул Сайфер, не по-доброму усмехаясь, но тут же изменился в лице, — она пришла в себя? Врач секунду помедлил, но все же кивнул, после чего демон тут же молча зашагал прочь, направляясь в знакомую палату. Он мялся всего секунду, после чего решительно вошёл, предварительно негромко постучав. Девушка лежала на кровати, сцепив руки в замок на животе и рассматривала что-то за окном, но как только дверь открылась, повернула голову к вошедшему. Эмоции на еë лице сменялись настолько быстро, что демон даже не смог прочитать их всех, но мог точно назвать ненависть, боль и разочарование. Шатенка быстро справилась с коктейлем чувств, прикрыв глаза и медленно выдохнув, прошептала: — Уходи. — Звездочка, нам нужно поговорить. — Уходи, я не хочу тебя видеть, — отчеканив каждое слово, сказала Мэйбл, сглатывая тяжелый ком в горле, и, казалось, старалась унять предательскую дрожь во всем теле. И Билл только что понял, насколько ей больно. — Мэйбл, прошу, послушай, — тихо, на грани шепота произнёс демон, аккуратно присаживаясь на край кровати, и невесомо касаясь рукой пальцев хрупкой ладони, и из-за этого прикосновения девушка невольно вдрогнула. Пайнс посмотрела прямо в его глаза и теперь в них плескалось удивление, она повернула голову, демонстрируя Сайферу синяки на шее от его собственных рук, обращая внимания не столько на саму просьбу, сколько на то, что он в первый раз назвал еë по имени, — ты должна мне поверить.