Дневник путешествующего Рыцаря (оказавшегося на службе у Демона-дворецкого в поместье маленького Графа с самыми красивыми ногами)

      Я долго топтался перед дверью из устрашающе темного дерева, ведущей в графское логово. Оббегал внутренним взором себя с головы до ног, пытаясь удостовериться, что господин не найдет в моем виде ничего, способного вывести его из себя. Если, конечно, высвобождение гнева хозяина не является потаенной целью моего визита… Наверно, стоило прихватить с собой парочку печенюшек, на всякий случай. Но тогда бы мне пришлось тащить и столик с чайным сервизом… Не самая удачная затея в данных обстоятельствах.       Наконец, я нерешительно поднял руку, чуть было трусливо не отдернул ее, но, преодолевая головокружение, все-таки постучал. Ответная тишина звенела у меня в ушах.       Пронзительный взгляд синего глаза буквально припечатал меня к месту, стоило мне переступить порог. Я открыл было рот, планируя выпустить из него банальное «милорд», ибо придумать ничего оригинальнее мне не удалось, но Сиэль резко встал на ноги и со стуком опустил руки на стол.       — Подойди, — приказал он. Если честно, мне от одного его вида захотелось выскочить за дверь и подойти к какому-нибудь другому столу, например, в моей комнате… Но ноги сами собой, подчиняясь властному тону хозяина, понесли меня вперед. Граф следил за каждым моим шагом, как хищный зверь, готовящийся к прыжку. И, когда я, умудрившись не потерять сознание по пути, добрался до него, поприветствовал меня сильной, жгучей пощечиной.       — Все из-за тебя! — прошипел Сиэль, вгоняя меня в еще большее замешательство. Его тонкие брови были агрессивно нахмурены, а глаз опасно горел. Я не видел смысла задавать лишних вопросов, поэтому смиренно ждал, что на меня вот-вот обрушится вихрь новых ударов, но на лицо мальчика вдруг опустилась тень растерянности. — Я ничего не могу делать! Только об этом и думаю.       Я перестал дышать. Дыхание отвлекало меня, из-за него я не мог понять, что имел в виду мой господин. Рот Сиэль приоткрылся, и он испустил усталый, тяжелый вздох.       — Да чего же ты тупишь? — прорычал граф и с силой дернул меня за галстук. И, по блеску его синего глаза, по вспыхнувшему на его щеках румянцу, я все-таки догадался, что мальчик не собирается меня душить. Нет, не душить… И, доверившись инстинкту, я наклонился к хозяину. Он уже ждал меня — моментально прильнул к моим губам, целуя жарко, быстро, нетерпеливо, так что моя голова закружилась еще сильнее. Происходящее и без того казалось слишком нереальным. Ничего не видя, я нащупал стройные бока мальчика, обхватил его и, не помня, как, усадил на стол. Сиэль отпрянул, тяжело дыша, и я, пользуясь секундной паузой, завел руку за его голову, нащупал кончик шнурка и потянул, снимая повязку, так некстати закрывающую часть его прелестного личика.       — Милорд, — завороженно проговорил я, разглядывая открывшуюся светящуюся пентаграмму на большом фиолетовом глазу. — Вы такой красивый.       В ответ на комплимент Сиэль схватил меня за ворот и подтащил к себе, и я очутился между его разведенных ног, что отдалось волнением во всем теле. Наши лица оказались практически на одном уровне, что, несомненно, было куда удобнее, учитывая нашу разницу в росте. Синий глаз мальчика потемнел от расширенного зрачка. Я подался к нему, и наши губы снова встретились, яростно, пламенно, словно в схватке. Сиэль целовал меня быстро и грубо, даже не думая сбавлять темп и пытаться синхронизировать наши движения. Он обвивал мою шею, крепко прижимая к себе, не давая допустить и мысли о том, чтобы отстраниться. То жадно ловил мои губы поочередно, то делал нечто невообразимое, будто бы пытался меня съесть. Я, признаться, совершенно растерялся от такого натиска и замедлился, пытаясь придумать, как можно намекнуть графу на его чрезмерную поспешность в этом вопросе. Сиэль же только вцепился пальцами в мои волосы и с силой потянул, так что мне пришлось снова включиться в эту игру без правил. Но решение пришло мне в голову само собой, и я, уловив момент, занырнул языком в рот мальчика. Граф тут же прервался, в изумлении глядя на меня.       — Это как?..       — Это язык, милорд, — осторожно ответил я, но бо́льших объяснений и не требовалось — Сиэль уже притянул меня обратно к себе, и его язычок стремительно вторгся в мой рот. У меня вырвался сдавленный стон — это уже выходило достаточно приятно, но меня все равно немного смущала атака господина. Я пытался не отставать от него, ускорялся, наши губы беспорядочно соединялись, языки сплетались, дыхание сбилось. Решившись, я все-таки чуть отстранился и припал губами к шее мальчика, но он тут же шлепнул меня по щеке и приказал:       — Нет. Дальше давай.       Мне пришлось подчиниться, хотя мой рот уже начинал ныть от неосторожных манипуляций графа. Я никак не мог понять, что вдруг вселилось в него — в него, от которого порой не дождешься и ответного взгляда. Теперь же мальчик буквально дышал страстью и нетерпением.       — Милорд, может, нам стоит немного замедлиться?.. — беспомощно попытался я, но Сиэль только нахмурился.       — Не указывай мне. Делай, что говорят.       Однако, господин все-таки прислушался к моему скромному пожеланию. Его темп чуть замедлился, и я наконец-то смог его догнать. Наши губы слились в нормальном, почти адекватном поцелуе, и Сиэль даже на миг замер, тоже почувствовав перемену. Он продолжил, но уже медленнее и внимательнее. Его губы стали чуть мягче, и меня накрыла плавная волна чистого удовольствия. Сиэль вздохнул мне в губы, подобрался поближе и повторил этот сладкий, неспешный, правильный поцелуй.       Теперь, когда наше взаимодействие перестало походить на попытки графа сожрать меня живьем, я ощутил в себе прежнюю уверенность и начал понемногу перетягивать инициативу на себя. Я снова подключил к делу язык, орудуя им во рту мальчика, немного ускорился, чтобы вернуть динамику, но и граф тоже старался куда заметнее. Видимо, понял, что так будет приятнее нам обоим. Былого напора в нем уже не было, и поцелуи выходили мягкими и влажными, более не вызывая болезненных ощущений. Я с упоением слушал причмокивающие звуки нашего соединения и горячие вздохи Сиэля, обнимая его за талию, растворяясь в волшебном слиянии. Мальчик же весь обвился вокруг меня, прижимаясь все сильнее. Он больше никуда не торопился, но и прекращать наше приятное занятие не собирался. Дальше пошло совсем хорошо, несмотря на нашу общую неосведомленность в этом деле. У меня открылось второе дыхание, и я стал целовать мальчика с прежней пылкостью, но и с прежней внимательностью, чтобы не потерять установленную взаимосвязь.       Но тут Сиэль оттолкнул меня, его глаза были широко раскрыты, а на лице читалась беспомощность, граничащая с ужасом. Однако, как только я проследил за его взглядом, все встало на свои места. Пожалуй, лучше и не скажешь…       — Господин, — с доброй улыбкой начал я, но мальчик отпрянул, ощетинившись.       — Не трогай меня! Убирайся! Мне нужен Себастьян…       — Да зачем же вам Себастьян? Я и сам в состоянии вам помочь… — я потянулся к застежке его бриджей, но граф ударил меня по руке.       — Нет. Не прикасайся. Это все из-за тебя.       — Милорд… Мне лестно быть причиной вашего… гхм… душевного подъема… — игриво начал я, но тут обнаружил, что мальчику вовсе не смешно. Он был неподдельно растерян и даже напуган, так что у меня закрались смутные сомнения. — Господин, все в порядке, — успокоительно произнес я и заглянул в его личико. — Так и должно быть. Это просто… естественная реакция вашего организма.       Взгляд его больших серьезных глаз обжег мое лицо.       — Но это же мерзко, — опустошенно проговорил Сиэль, словно никак не ожидал столь недостойного поведения от собственного тела и теперь был не просто потрясен, но и разочарован.       — Вовсе нет. Это может быть очень приятно. Позвольте мне вам помочь…       У меня колотилось сердце, я отчаянно жаждал получить разрешение на осуществление этого сладкого акта, поэтому медленно повел рукой по бедру графа. Он заерзал, хотел свести ноги, но его коленки уперлись в мои бока. Опасаясь идти напролом, я наклонился и прильнул губами к красивой шейке мальчика. Сиэль громко вздохнул, попытался оттолкнуть меня, но в его руках не было прежней яростной силы.       Он колебался. Метался между необходимостью прогнать меня и потаенным желанием уступить. Я понимал это и хотел завести мальчика настолько, чтобы вытеснить из его головы всяческие сомнения. Я облизывал его шею, обвил бока, забравшись под сюртук, поглаживая его по пояснице предельно низко. Кулаки Сиэля застыли на моих плечах. Он отклонил голову, позволив мне взобраться по его шейке вверх, прямо под подбородок. Мальчик застонал, его ножки дрогнули, а я добрался языком до его рта и залез внутрь. Сиэль мокро поцеловал меня в ответ, часто, беспокойно дыша. Моя рука же начала движение к его ногам и очень скоро оказалась между ними. Я прикоснулся к его крепкому органу, и граф дернулся, впился в мои плечи, с отчаянным выражением заглянул мне в лицо.       — Не надо, — тихо прошептал он.       — Почему? — несмотря на эту нерешительную просьбу, я осторожно, соблазняюще провел пальцами вдоль его члена. — Он просто хочет немного внимания. Чего же в этом плохого? Нужно выпустить его наружу и приласкать. Что скажете?       Сиэль весь раскраснелся и смотрел на меня наполовину невидящим, опьяненным взглядом, с трудом сдерживая в себе сокровенное «Да». Я еще ни разу не видел его таким разгоряченным, и это нескрываемое возбуждение мне невероятно нравилось. Я продолжал поглаживать его через бриджи, чувствуя, просто зная, что скоро он сдастся. Мальчик и сам хотел продолжения, что было очевидно. Оставалось совсем немного, и я решил быть настойчивым до самого победного конца.       Граф тяжело дышал, подрагивая, вцепился в мои плечи, бессильно опустив голову. Я не прекращал манипуляций пальцами, так же сквозь одежду, позволяя мальчику привыкнуть к этим ощущениям, прежде чем мы перейдем к более откровенному шагу. Но по его шумным нарастающим вздохам мне стало ясно, что действовать нужно быстрее — я знал, к какому состоянию он приближается, поэтому снова попытался расстегнуть его бриджи.       — Нет, — из последних сил спорил Сиэль, и звук его слабого голоса, утопающего в борьбе с желанием, подстегнул меня еще сильнее.       — Господин, пожалуйста, давайте доведем дело до конца, — упрашивал я, осмелев, крепко взялся за него и почувствовал, как его маленькие коленки снова сдавили мои бедра. — Это же приятно. Я просто выну его и сделаю то же самое. Вот так, мм? Просто рукой. Или не рукой…       Я склонился к графу и обхватил губами мочку его уха, проведя языком по вдетой в нее гладкой сережке-гвоздику…       Вдруг тело мальчика прошибла судорога, он вскрикнул… и затих. Всего на пару секунд, потому что потом оттолкнул меня с вновь взявшейся силой и отчаянно посмотрел вниз. Его лицо побледнело, а дыхание оборвалось.       — Что за… — с трудом выдавил из себя он, повел ногами, и его глаза стали стеклянными от ужаса.       — Граф, все в порядке, — я тут же включился в дело и несильно тряхнул хозяина за плечи, не давая ему попасться в лапы напавшей на него внезапной паники. — Это нормально, слышите?.. Все в порядке. Вы просто…       — Он будто взорвался, — прошептал мальчик с неподдельным испугом. В другом случае я бы посмеялся, но теперь мне стало искренне жалко моего маленького господина. Удивительно, что он не сталкивался с подобным раньше, но и его вины в этом совершенно нет.       — Не переживайте, он цел и невредим, — я старался говорить медленно и убедительно. — Все так и должно быть.       — Мокро… — отстраненно, по-детски пробормотал Сиэль и поморщился. Я мог только гадать, что он чувствовал — толком не понимая, что произошло, оказаться в столь неприятном положении… Смутно осознав, что подавленное состояние мальчика вызвано преимущественно моей невнимательностью, я начал, пытаясь оправдаться:       — Я же говорил, что нужно было вынуть… — но сразу замолк, скорее ощутив, чем увидев мощный наплыв ярости, приливающий в графа с каждой секундой. В мгновение ока вся его растерянность испарилась. Сиэль оскалился и оттолкнул меня ногой, пылая ненавистью.       — А ты вообще заткнись! Из-за тебя одни проблемы! Убирайся отсюда!       — Господин, успокойтесь, — я не на шутку перепугался, но все еще надеялся завершить это недоразумение мирными переговорами. — Простите меня, я не думал, что все выйдет так быстро… Я мог бы…       — Нет! Заткнись! Заткнись и иди к черту!       — Позвольте я хотя бы помогу вам переодеться… — я знал, что должен был подчиниться и уйти, но не мог оставить мальчика в столь взвинченном состоянии и в грязной одежде, чему, к тому же, поспособствовал я сам. — Приведем вас в порядок и…       — ПОШЕЛ ВОН! — закричал Сиэль с таким гневом, что окна во всем доме задрожали… наверно. Я, во всяком случае, точно задрожал. И мне не оставалось ничего другого, кроме как поджать хвост и выскочить за дверь, пока все не кончилось еще более плачевно…              С тех пор граф игнорирует меня. Хотя, чего сказать, я и сам стараюсь не попадаться ему на глаза. Мне безумно стыдно.       Это была моя вина. Да, я не знал, что мой мальчик был не в курсе, чем наше занятие может обернуться. Но это меня не оправдывает. Он был так напуган и фактом своего возбуждения, и его последствием… Я был обязан успокоить его и все подробно объяснить, и только потом приступить к действиям. Но какое там… Я просто хотел получить от него то, чего желал сам, как можно скорее. Так подло, эгоистично… Честно, я не ожидал от себя такого поведения. Но тогда все казалось совсем иначе, и Сиэль был в моих руках, и это так дурманило голову…       Наверно, он прав. Вечно я все порчу…              После ужина я поднимался из кухни и, оказавшись на первом этаже, заметил в другом конце длинного коридора графа, двигающегося в мою сторону в неизменной компании демона. Я тут же юркнул обратно за угол. Не знаю, видел ли меня Сиэль, но он достаточно громко сообщил дворецкому, что хочет выйти подышать. Нетрудно было догадаться, куда они держали путь.       Меня прошибло холодным потом от одной только мысли, но это был действительно хороший шанс остаться с Сиэлем наедине и попытаться объясниться. Смысла тянуть с извинениями не было — иначе бы меня ждала долгая, бессонная ночь, полная сожалений и беспокойства. Да и плохой аппетит мальчика меня тревожил. Я не мог допустить, чтобы и он переживал из-за наших недопониманий. Поэтому я остался за углом и прислушался.       Вскоре все стихло, вдалеке хлопнула дверь, после чего шаги одной пары ног вернулись и какое-то время приближались, но затем становились все тише и тише. Я, чувствуя себя тем самым вражеским разведчиком, за которого меня в первое время здесь и принимали, выглянул в коридор. Так и было: демон в одиночестве удалялся. Я уже неоднократно замечал, что графу нравилось порой бродить перед сном наедине с самим собой — значит, моя догадка подтвердилась и на этот раз. Признаться, я надеялся, что за время ожидания все-таки передумаю рисковать своей головой, но чуда не произошло. И, покорившись своей нелегкой судьбе, я поспешно пробежал по коридору и свернул к выходу на задний двор.       Выйдя на крыльцо, я увидел тонкую фигурку графа, неторопливо идущую по аллейке, которая вела в сад, напоминающий лабиринт из зеленых кустов живой изгороди. Надвигались сумерки, но воздух, прогретый солнцем за день, еще сохранял теплоту. За все время проживания в поместье мне не доводилось бродить по саду — если я и оказывался на заднем дворе, то только по рабочей необходимости, а времени на прогулки у меня практически не было. Но и теперь я не мог насладиться его изысканностью — слишком волновался перед предстоящим разговором, который, к тому же, мог закончиться даже не начавшись.       Граф услышал мои быстрые шаги и обернулся. Он не казался удивленным. Напротив, выражение его лица было на изумление спокойным и безразличным, однако я опасался заранее радоваться.       — Господин, можно к вам присоединиться? — осторожно и даже слишком робко, чем хотелось бы, пробормотал я. — Ненадолго, если вы позволите… Я просто…       Но Сиэль, не дослушав, небрежно отвернулся и продолжил свой неспешный путь. Я уже привык расценивать его молчание как «отсутствие приказа убираться прочь», поэтому, несмотря на слабость в коленях, догнал мальчика и пристроился рядом с ним.       — Я просто хотел обсудить то, что произошло. Понимаю, это не самый приятный разговор, и мне тоже крайне неловко поднимать эту тему… — мы вошли в сад, и мимо нас проплывали фигурные кусты и клумбы с уже распустившимися цветами, сладкий запах которых из-за волнения казался мне слишком приторным. — Но, я считаю, что мы с вами взрослые люди, и поэтому мы должны поговорить об этом. Мне… непередаваемо стыдно. Стыдно, что каждый раз после нашего общения мне приходится извиняться перед вами. Как будто от меня действительно одни неприятности… Я не хотел этого, поверьте мне. Ни за что не хотел ставить вас в неловкое положение… Я… не должен был этого допустить, я знаю, но если бы я только мог подумать, что все обернется так…       На перекрестке Сиэль свернул налево, и мы оказались на полянке, окруженной со всех сторон живой изгородью. Главной достопримечательностью являлся небольшой фонтанчик, правда, не работающий, но при этом не менее живописный. Напротив него располагалась скамейка, видимо, для любования на струйки бегущей воды. К ней граф и направлялся. Присел посередине и, не поднимая глаз, похлопал рядом с собой. Этот жест поразил меня, и я настороженно приземлился возле хозяина. Взгляд его синего глаза был устремлен вперед, на виднеющийся за верхушками кустов особняк.       Я умолк, боясь даже вздохнуть, разглядывая утонченный профиль мальчика. Наконец, спустя тяжелую паузу, граф произнес:       — Себастьян мне все объяснил.       От этой емкой новости у меня свело живот. Тон господина был сдержанным и весьма спокойным, что явно было хорошим знаком, но сам факт посвящения Себастьяна в нашу интимную жизнь ввел меня в неловкий тупик. С другой стороны, естественно, что именно дворецкому предстоит заниматься вопросами полового воспитания мальчика, у которого нет отца…       Но рот Сиэля приоткрылся и, через минуту колебаний, он все-таки выдохнул:       — Видимо, ты был прав.       У меня отвисла бы челюсть, если бы я не окаменел. С секунду мне казалось, что я попросту не расслышал затерявшееся среди слов графа маленькое «не». Но, судя по напряженному виду мальчика, он сказал нечто, что ему было очень трудно признать.       — Милорд… — пораженно проговорил я.       — Да, я тоже удивлен, — возвращая голосу пренебрежение, отозвался господин. — Но, возможно, в твоих словах было чуть больше правды, чем мне тогда показалось.       — Да… — пробормотал я себе под нос, чувствуя, как мое лицо горит. — Я просто не сумел донести до вас эту информацию должным образом… Тогда, возможно, вы бы мне поверили. И позволили… простите за прямоту, вынуть… ну… наружу… Тогда бы вы не запачкались… и я смог бы сделать все по-другому. Более правильно… и приятно для вас. И, думаю, тогда и впечатления у вас были бы куда лучше, — я замолк, с удивлением обнаружив, что граф ни разу меня не перебил. — Спасибо, милорд. Что позволили объясниться.       — «Мы ведь взрослые люди», так? — хмыкнул Сиэль и откинулся к спинке скамьи, по-прежнему не глядя на меня. И, подумав, буркнул:       — Мог бы и предупредить, что такое будет…       — Я же не знал, что у вас этого раньше не было, — подавленно заметил я, устремив взгляд в мои нервозно сцепленные руки. — Ну, в смысле, настолько… что прям совсем ничего не было… Не было ведь?..       — Ты дурак?..       Конечно, этот очевидный вопрос явно был лишним… Я хрустнул пальцами и, не желая терять эту откровенно-щекотливую волну, все же спросил:       — И… вы никогда не думали… ну, обо всяком таком?..       — Мне хватало, о чем подумать, — мрачно ответил граф. — И это не входило в мои планы.       — Неужели? И даже в планы на будущее? — страх понемногу стихал, и я, ощущая в груди разгорающийся огонек игривости, покосился на мальчика.       — Нет. Мне это было неинтересно, — твердо заявил он, игнорируя мой взгляд, но, тем не менее, краснея.       — «Было»? — я развернулся в его сторону и плавно вытянул руку вдоль спинки скамейки. — До недавних пор, надо полагать?       — Допустим. И что с того? — в голосе графа чувствовалась провокация, отдаленно напоминающая зачатки флирта.       — Ну, просто я думаю… Раз Себастьян вас просветил, и вы теперь в курсе всего… Да и я почерпнул для себя некоторые уроки… Может, имеет смысл заняться… работой над ошибками, мм? — я выдержал паузу, но реакции не последовало. — Для меня это тоже в новинку. По крайней мере, я не помню, чтобы делал нечто подобное в своей осознанной жизни… Но, мне кажется, что если мы с вами научимся, то это может выйти очень даже хорошо. Что скажете?..       Мальчик только отрешенно пожал плечами, но я не уступал и осторожно пододвинулся ближе.       — Вам же тоже понравилось то, что мы делали? Ну, если не считать отдельных моментов… Мне вот понравилось. И я очень хочу заниматься этим и дальше. А вы? — но ответом мне служило красноречивое молчание. — Мне кажется, милорд, мы бы с вами сейчас и не разговаривали, если бы вы не были заинтересованы в продолжении…       Сиэль вдруг посмотрел на меня, так что я вздрогнул, перепугавшись, что зашел слишком далеко в своих вольных речах. Но глаз мальчика вовсе не собирался душить меня. В его серьезной синеве блестела тревога.       — А я не знаю, — с честностью ответил он. Что-то в его взгляде заставило меня всерьез обеспокоиться.       — Почему? — я чуть свесил руку, лежащую позади графа на спинке скамейки, и притронулся пальцами к его плечу.       — Просто не знаю, — вздохнул Сиэль. Не увидев признаков опасности, я деликатно приобнял его.       — Что вас тревожит, господин?       — Говорю же, раньше я об этом не думал. А теперь узнал слишком много вещей, о которых предпочел бы и не знать, — мальчик нахмурился, и моя рука замерла на его плече. — Многие из них звучат уж больно странно. Теперь я не уверен, что хочу этого.       Где-то в подсознании я понимал проблему графа, но мне не хватало чего-то, способного преобразовать эти смутные ощущения в слова.       — А вам не кажется, что ваши реакции говорят о том, что вы все-таки этого хотите?       — «Реакции», — фыркнул Сиэль. — Эти, как ты говоришь, «реакции» мне совсем никак не помогают. Только сбивают, — он потерянно опустил взгляд на свои голые худенькие коленки. — Себастьян сказал, что я «не готов». Будто бы «не созрел». Я подумал, он решил поддразнить меня… Но теперь мне кажется, что он прав. Может ведь такое быть? Что «реакции» есть, а в голове этого нет… Как ты думаешь?       Я же думал, что этим вечером меня уже ничто не удивит. Сначала то признание графа в моей правоте, теперь ему вдруг появилось дело до моего мнения… Что дальше? Он скажет, что выяснил мою родословную, и я являюсь племянником королевы?..       Но Сиэль требовательно вглядывался в мое лицо, ожидая ответа, словно наш разговор действительно был важен для него. Я сразу же сделался серьезным и задумался.       Конечно, Себастьян — целая энциклопедия знаний, этого нельзя отрицать. Но, вероятно, в господине все-таки проклюнулась потребность обсудить беспокоящие его вопросы с человеком, который близок ему по возрасту, который при этом относится к нему с пониманием, который не осудит его, не станет болтать у него за спиной, и который… человек. Да, человек… Кто сможет понять его лучше и дать практический совет? Всяк не демон, живущий несколько веков и уже забывший свои первые сексуальные волнения… если, конечно, они у него когда-то и были…       — Милорд, мне кажется, это вполне может быть. Вы ведь раньше даже не думали на эту тему. А теперь Себастьян выдал вам столько новой информации, и, возможно, что-то могло вас шокировать. Думаю, ваше тело, в силу вашего возраста, реагирует… ну, вы понимаете… реагирует на всяческие воздействия подобающим образом, но сами вы еще не можете этого принять, головой, как вы и сказали. Для вас только открывается все это многообразие возможностей. Наверно, вам просто нужно время, чтобы свыкнуться с новыми мыслями.       — А может я просто не создан для этого, — меланхолично отозвался мальчик. — Может, оно все не для меня… поэтому я так странно себя чувствую…       — Ну что вы? — мне стало жалко его, и я погладил его по плечу сквозь плотную ткань сюртука. — Есть же вещи, которые вам нравятся, правильно? Вот им нам и следует уделять внимание. А остальное пускай подождет. Зачем торопиться? Как будете готовы к чему-то новому — мы это попробуем. Ну… если вы, конечно, захотите… А если не захотите — то и черт с ним, верно? Зачем на кого-то равняться? В этом деле нужно заниматься только тем, что доставляет удовольствие. И мне показалось, что кое-что из сегодняшнего утра вам все-таки понравилось, мм?       — Да, но что, если снова… будет эта «реакция»? — сразу же беспокойно спросил Сиэль.       — А она наверняка будет, милорд, — я не видел смысла его обманывать. — Но в ней нет ничего страшного. Тем более, я знаю, как с ней справиться. И все вам подробно объясню. Я не повторю своей ошибки, господин, обещаю. Я буду говорить вам обо всем, что собираюсь делать, а вы уже решите, хотите вы этого или нет. Договорились?       Мальчик притих, вдумчиво водя пальцами по крупному и такому же синему, как его глаз, камню в его перстне.       — А если я и к этому не буду готов?       — Ну, может, к тому времени вы уже будете готовы. Зачем наперед загадывать? А если не будете… Ну, тогда мы возьмем какую-нибудь самую занудную книгу и займемся чтением, — я заулыбался, и Сиэль тоже хмыкнул.       — Ага, «Законы небесной механики»… И что, поможет?       — Конечно. Я знаю, о чем говорю, поверьте мне. Милорд, мы обязательно найдем решение, которое будет вас устраивать. Вы только не переживайте так сильно, ладно? Оно того не стоит.       Сиэль утомленно вздохнул, но с его красивого личика ушла прежняя тяжесть. Кажется, мои слова убедили его, что с ним все в порядке, а наши игры больше не причинят ему вреда. На самом деле, не помню, проходил ли я сам через нечто подобное. С тех пор, как я встретил Сиэля, спектр моих желаний относительно него разрастается с каждым днем. Может, дело все-таки в возрасте… Мне очень хочется верить, что и граф видит во мне не только верного слугу, которого можно попинать, но и кого-то вроде старшего товарища, которому можно доверить свои чувства…       Как бы то ни было, мой маленький господин заметно успокоился. Я гладил его по руке, от плеча до локтя и обратно, и обнаружил, что глаз мальчика прикрылся. На самом деле, граф выглядел уставшим и вяленьким, будто в нем почти не оставалось сил. Должно быть, из-за того, что он весь день неважно ел и много нервничал… Я чувствовал в этом свою вину и надеялся, что на этот раз поступил правильно. Наверно, действительно будет лучше убавить пыл и просто понемногу давать графу то, что ему хочется. Думаю, это благородно. По-рыцарски… Даже если ближайшие несколько лет все наше интимное общение будет заключаться в жарких поцелуях с последующим чтением «Законов небесной механики», я не стану возражать. Ведь ради моего мальчика я готов на все…       — Дождем пахнет, — тихо заметил Сиэль. Я поднял голову на серые облака, низко плывущие по темнеющему небу.       — Да, действительно. А еще утром была такая чудесная погода… — но разговоры о погоде не особо волновали графа, поэтому я попытался вернуться к предыдущей, поднятой им же теме. — Но мне нравится запах дождя. А вам?       Мальчик только равнодушно пожал плечами. Я рассматривал его лениво двигающиеся черные ресницы и с умиленной улыбкой заметил:       — Милорд, вы такой сонный. Пойдемте в дом, посидим вместе?       — Мы и так сидим…       — Разумеется, но там вам наверняка будет удобнее. А я сделаю для вас что-нибудь приятное, мм? — я перебрался рукой на его плечико, призывно поглаживая, надеясь, что мальчику все-таки захочется продолжения — я ведь не предлагал ему ничего неприличного. Сиэль задумчиво помычал, но пошевелил плечами и сбросил мою руку.       — Мм, нет… — и поднялся, с очевидной неохотой. — Мне надо работать…       От одного взгляда на его стройную фигурку сзади — а великолепный приталенный сюртук подчеркивал все ее достоинства — у меня потекли слюни и едва не сорвало крышу.       — Господин, да какая уж там работа? Сейчас вам самое время идти отдыхать, а затем — в кроватку… — мои руки так и норовили потянуться к мальчику. Усадить бы его к себе на колени и целовать, целовать…       — Нет, я же не какой-то бездельник, — Сиэль обернулся, и на секунду его взгляд остановился на моих губах, так что мне даже почудилось, что мальчик вот-вот меня поцелует. Но щеки графа порозовели, и он недовольно нахмурил брови. — В отличие от тебя. Где твои десерты? Почему я давно их не видел?       — «Давно»? — я заулыбался в ответ на его смущение. — В смысле, со вчерашнего утра?       — Да. Бестолочь. Иди делай торт.       — Вот уж не думал, что вы станете тосковать по моим десертам, когда у вас есть безупречный Себастьян…       — Я по ним не тоскую. Я приказываю тебе их приготовить, — с былой надменностью заявил граф.       — И даже «неправильные безе»? — я вздернул брови, и на лицо Сиэля легла тень так идущей ему небрежной игривости.       — Их — в особенности. Но старайся тщательнее. Они нужны мне идеальными.       Не знаю, как я сдержался, чтобы не вскочить и не подарить ему самое идеальное и страстное «безе», запустив язык в его красивый маленький ротик… Но я только выдохнул:       — Будет сделано, милорд! К завтраку ждите новый торт. И, полагаю, меня тоже. Раз уж Себастьян так любезно позволяет мне подавать мои десерты вам лично…       — Себастьян позволяет?.. — мальчик усмехнулся и кинул на меня вызывающий взгляд, окончательно выбив из колеи.       — А разве не он?..       Но граф уже развернулся и через секунду исчез из виду, скрывшись за углом зеленого коридора кустов, оставив меня одного в замешательстве.       Означает ли это, что инициатором моего присутствия на хозяйских приемах пищи все это время являлся сам Сиэль?.. Конечно, демон же говорил мне, что любое совершенное им действие исходит из соответствующей команды графа, и никак иначе. Здесь слово господина — закон, и ничто не происходит без его ведома и позволения. Какой же я дурак, в самом деле… А я уж было подумал, что это Себастьян, видя сверкающие между нами с графом искры, решил поиграть в сводника… или типа того…       После этого откровения, по-прежнему сидя на скамье перед фонтаном, я осознал и еще одну вещь, которая, несмотря на свою очевидность, никак не могла до меня дойти. Это не я решил поговорить с мальчиком в саду, воспользовавшись случаем. Это граф, и именно он, решил вытянуть меня на разговор, чтобы поделиться своими мыслями. Он заметил меня в коридоре и спровоцировал пойти за ним. А я был слишком взволнован, чтобы это понять…       Сути дела это, конечно, не меняло, но в мою душу бешеным потоком вливалась распирающая радость. Можно ли назвать это как-то иначе, как не шагами Сиэля мне навстречу? Я не мог позволить себе поверить, что и решение взять меня в поместье на самом деле подкреплялось некой симпатией графа ко мне. Признаю, эта идея, скорее всего, — полный бред и плод моего воображения. Но нельзя отрицать, что сейчас мальчик искренне заинтересован в нашем общении.       Подогреваемый этими восторженными мыслями, я помчался на кухню, где до ночи, до этих самых пор, вдохновенно трудился над шоколадным тортом с ягодами и безе, за который уже брался утром. К сожалению, перед сном граф не изъявил желания воспользоваться моими услугами: ему не хотелось ни молока, ни душевных разговоров, ни массажа или чего-то подобного. Поэтому теперь я ставлю точку, беру рукопись и тоже отправляюсь в постель — не терпится перечитать заметку и прожить события сегодняшнего дня еще раз…              Утром, как и договаривались, я подал хозяину новый десерт. Мальчик оценил его по достоинству, но был слишком занят обсуждением с Себастьяном их грядущей поездки в город, поэтому обошлось без приключений. Стоит заметить, к графу также вернулся аппетит и боевой настрой, а вчерашнее апатичное настроение практически рассеялось, и я был крайне рад этой перемене.       Правда, вскоре задул сильный ветер, предвещающий грозу, поэтому в конечном итоге было решено отменить поездку… чему я тоже был крайне рад.       Предварительно получив новые распоряжения от дворецкого, я протирал пыль с рамы картины в коридоре. На полотне был запечатлен (при всем уважении) весьма грозный старикан с мохнатыми бровями. Если это был какой-то родственник Сиэля, я искренне благодарен чудесам генетики, что мальчик пошел не в него…       Тут я услышал тихие, крадущиеся в мою сторону шаги. Нетрудно было догадаться, кому они принадлежали, поэтому я сделал вид, что совершенно их не замечаю, и продолжил возиться с картиной. Мне было чрезвычайно интересно, что господин предпримет. На пару секунд воцарилась тишина, так что, когда к моей спине прикоснулась маленькая ручка, я в самом деле подпрыгнул от неожиданности.       — Граф?..       — Мне скучно, — сообщил Сиэль и привалился к стене, не отводя от меня глаза. — Поиграй со мной.       Не на такие игры я рассчитывал…              — Да уж, ты точно никогда не держал в руке кий… — разочарованно протянул граф после моих кривых попыток попасть по мячу.       — Боюсь, что так, милорд… — я положил здоровенную палку обратно на бильярдный стол. Мне захотелось пошутить, что я куда лучше умею держать в руке кое-что другое, но я мудро сдержался. — К сожалению, в деревне мне не доводилось играть в бильярд…       — Я предполагал, что может сработать мышечная память, — объяснил Сиэль. — Если, по вашей с Себастьяном теории, ты не простолюдин, то вполне мог играть в него в «прошлой жизни», в твоем настоящем доме.       — Может, у моих родителей аллергия на мячики… — виновато улыбнулся я. Граф усмехнулся и снисходительно качнул головой.       — Да уж наверняка… Ладно, смотри.       Тут он склонился к столу, приняв позу для удара, и начал объяснять мне, как и на какие пальцы класть кий, как его двигать, как целиться в шар и как вообще бить.       Я же никак не мог понять, что с графом не так. Он был непривычно терпелив и сосредоточен и искренне пытался научить меня игре. Но потом до меня дошло: с графом как раз-таки все в порядке. Он обычный. Не злой, не расстроенный, не взволнованный. А обычный. Адекватный и спокойный. Каким мне, правда, доводилось видеть его не так часто. Возможно, дело было и в том, что я не провоцировал его ни на какую резкость… Мы общались совершенно по-человечески, я изо всех сил старался быть хорошим учеником, и вскоре у нас начало получаться нечто похожее на этот самый бильярд.       Не знаю, почему господин избрал своим соперником в игре именно меня… Наверно, играть с идеальным во всем демоном не особенно интересно — он будет либо постоянно выигрывать, либо уступать. А остальные слуги… Но что-то подсказывало мне, что я имею некое негласное преимущество над моими коллегами…       В очередной свой ход я решил максимально выложиться и продемонстрировать графу, на что я способен. Несколько раз уточнив у него детали, я встал в самую безукоризненную позу, которую мог воспроизвести. Нацелился на шар и ударил. Но, как выяснилось, слишком низко и слишком сильно, так что мой шар взмыл в воздух и, перелетев своего товарища, в которого изначально должен был попасть, по прямой траектории залетел прямиком в лузу.       И тут случилось невероятное — Сиэль засмеялся.       Никогда я не слышал такого приятного, переливчатого смеха. А освещенное улыбкой личико мальчика было способно ослепить неподготовленный глаз, став последним и, без сомнения, самым прекрасным зрелищем, что человек мог увидеть в своей жизни. Но, замолкнув, граф удивленно обернулся ко мне.       — Милорд, я заставлю все шары летать, если это необходимо, чтобы снова услышать ваш смех, — восхищенно проговорил я.       — Ага, и переломаешь мне все оборудование? — очевидно, господин не желал развивать тему своего внезапного веселья. — Боюсь, при всей его зрелищности, этот прием тебе не засчитается.       — Неужели? Может, стоит разработать наш собственный свод правил? — предложил я и обошел стол, оказавшись поближе к мальчику. — Хороший ведь прием…       — Ну да, — Сиэль неожиданно согласился. — Как ты вообще это сделал?       Он подался к столу и попробовал повторить мой удар, но его шар даже не подлетел.       — А вы сильнее бейте, — я подобрался к графу сзади, перегнулся через него, опустил руку поверх его руки, держащей кий, и направил его в нижнюю часть шара.       — Кажется, как-то так. Попробуйте теперь, изо всех сил.       И, несмотря на приятную близость к тельцу мальчика, я все-таки отодвинулся, чтобы не мешать ему бить. На этот раз шар немного подпрыгнул, но только со звоном ударился о соседний, и они раскатились в разные стороны.       — Черт… — прошипел Сиэль, а я победно заулыбался.       — Ладно вам, господин, не расстраивайтесь. Не во всем же вам побеждать. Должны же и у меня быть секретные приемы…       — Fortuna favet fatuis… — недобро пробубнил граф, так что веселости у меня поубавилось.       — Что?.. Вы меня там не прокляли, случайно?..       Но Сиэль не спешил успокаивать меня ответом, а отложил кий и вдруг запрыгнул на бильярдный стол. Дотянулся до шарика, взял его, покрутил и развернул ко мне цифру «8», лежащую горизонтально.       — Это ты, — серьезно сообщил он. Я не сразу понял, ожидая увидеть более тонкий юмор от представителя аристократии, но, осознав, рассмеялся.       — Ай-ай-ай, граф. Кто научил вас таким глупостям?       Сиэль опустил шар, глядя на него с легкой улыбкой.       — В детстве восьмерка всегда напоминала мне задницу. Ничего не могу с этим поделать.       Я не переставал улыбаться. Все-таки, в глубине души, он — самый обыкновенный мальчишка. А чего хотят все шестнадцатилетние мальчишки? Развлекаться, смеяться над ерундой… и заниматься провокационными, уже недетскими вещами… Насчет последнего я не был уверен, особенно, помня вчерашний разговор, но во мне появилась решимость проверить, не изменилось ли отношение господина к этим делам. Я окинул взглядом стройные ножки графа и, ведя пальцами вдоль края стола, начал подкрадываться к нему.       — Вот, значит, каковы манеры дворянских детей?       Мальчик усмехнулся, положил шар с восьмеркой на стол, катнул его и поднял на меня улыбающийся синий глаз.       — Тебя что-то не устраивает?       — Вовсе нет. Но потом вы же сами будете говорить, что я плохо на вас влияю.       На лице Сиэля появилась хищная ухмылка.       — Конечно, я буду так говорить. Вот где опять твой галстук? — и, в подтверждение своих слов, граф крепко взялся за ворот моей рубашки и призывно потянул.       — Виноват. Но я ведь даже не предполагал, что вы можете меня позвать… — я неуверенно шагнул вперед, но натяжение не ослабевало до тех пор, пока я не подошел к господину вплотную. Сиэль склонил голову, испепеляя меня горячим взглядом, и я заулыбался, краснея от его столь пристального внимания.       — Поэтому ты всегда должен выглядеть соответствующе, — граф деловито поправил мой воротник, и я опустил голову, успев коснуться подбородком его пальцев до того, как мальчик убрал руки.       — «Соответствующе»… кому? Вам?       — Да. Соответствующе своему хозяину, который всегда выглядит безупречно, — Сиэль вызывающе вскинул брови, и моя улыбка стала еще шире.       — Тогда, может, стоит уравнять это «соответствие» несколько иначе? — я поднял руку и, не позволяя себе раздумывать, потянул за ленту графского банта, развязывая его. И слишком поздно подумал, что, возможно, сделал ставку не на то настроение господина…       Граф посмотрел на проделанное мной безобразие и медленно, нагнетающе поднял глаз.       — Какая наглость, — холодно произнес он, и я услышал испуганное биение собственного сердца.       — Мне… готовиться быть придушенным? — осторожно уточнил я, понадеявшись, что явка с повинной смягчит последующее наказание. На это Сиэль только фыркнул.       — А довести дело до конца смелости не хватило? — он дернул за свой развязанный галстук, стянул его с воротника и задумчиво покрутил ленту в руках, оценивающе глядя на меня исподлобья. — Да, все-таки придушу. Или что, дать тебе шанс исправиться?       Его глаз игриво поблескивал, и у меня отлегло от сердца. Я поставил на кон все, что у меня было, и не прогадал. Не зря, видимо, граф что-то там сказал про «фортуну»…       — Как вам будет угодно. Я сделаю все, что вы мне прикажете, господин.       — Ладно. Тогда закончи начатое, раз решился. «Уравняй» нас.       Загадка графа заставила меня нешуточно занервничать и напрячь все лимиты моего мозга. «Уравнять», «закончить начатое»… Я пробежал взглядом по ногам мальчика, гадая, уж не хочет ли господин, чтобы я обрезал свои штаны повыше колен и натянул гольфы. Если загвоздка действительно в одежде, в остальном же у нас все совпадало: рубашки, жилетки, сюртуки, отсутствие галстуков… Должно было быть и другое различие. Я добрался до лица мальчика, вопрошающе заглянул в его глаз… и понял.       — Конечно, милорд, — я облегченно улыбнулся и потянулся было за голову мальчика, чтобы развязать шнурок, но он вдруг поймал меня за левое запястье.       — Да не так. Проще, — и прислонил мою руку к своей щеке. И, придерживая ее, медленно повел вверх. Я догадался, осторожно подцепил повязку пальцами и, следуя за движением господина, стянул ее через верх.       — Вот так, — Сиэль посмотрел на меня обоими красноречивыми глазами, и я в очередной раз поразился неземной красоте мальчика. Я аккуратно прикоснулся кончиками пальцев к его очаровательному личику и, чуть осмелев, взял его в свои руки.       — Вы такой красивый, — прошептал я, забыв обо всем на свете, только чувствуя, что держу в ладонях весь мой мир. Сиэль приоткрыл рот, будто хотел что-то ответить. Взялся за мои запястья, но не пытался их отодвинуть. Просто продолжил молчать. Я, затаив дыхание, погладил его по щекам большими пальцами, и мальчик все-таки спросил:       — Она тебя не пугает?       — Что? А, пентаграмма?       — Ну да. Печать.       — Нисколько, милорд. Она выглядит невероятно. И… нравится мне. Как и все остальное в вас.       Мой кривенький комплимент, тем не менее, смутил графа, и он отвел глаза.       — Дурак…       — И пусть, — я аккуратно поднял его прекрасную головку за подбородок. И, видя странную глубину, появившуюся в синеве его глаза, подался вперед и мягко, едва ощутимо поцеловал его. Сиэль ответил, неторопливо, почти невесомо, и поцелуй получился очень нежным, совершенно не похожим на вчерашние излияния страстей. Я медленно целовал мальчика, упиваясь невинной трепетностью его губ. И чувствовал, что с каждым движением влюбляюсь в него все сильнее. Его коленки сжимали мои бедра с обеих сторон, а руки лежали на моих боках, нырнув под расстегнутый сюртук. Я запустил пальцы в его волосы, замечая, как Сиэль млеет, как его дыхание становится все спокойнее и глубже. Он наклонил голову, уже практически не шевеля губами, лениво орудуя язычком у меня во рту, предоставив мне возможность управлять остальным процессом самостоятельно. Мурашки нескончаемо бегали по моему телу, а в животе сплелись в огненном танце чувства взволнованной тревоги и восхищения. Наконец-то все было так, как и должно было быть с самого начала!..       Вдруг комнату наполнил глухой, низкий, размеренный шум. Мы одновременно повернули головы к окну. Дождь лил сплошной пеленой, стуча по крыше, по подоконникам, по всем поверхностям, которые находил на своем пути.       — Хорошо, что вы никуда не поехали, — заметил я. Маленький граф кивнул и привалился к моей груди, не отрывая взгляда от окна. Я осторожно обнял его плечи, но мальчик не противился. Комната погрузилась в тишину, все звуки поглотил гул дождя. Освещение стало серым, как и на улице.       Сиэль притих в моих руках. Меня удивляла эта новизна в наших отношениях. Я не приставал к нему, и он не злился, не бил меня и не сотрясал воздух. Даже после моих околопровокационных шуток граф сохранил спокойствие и сумел в итоге обыграть меня, оставив последнее слово за собой. Теперь же он мирно прикрыл глаза. Я гладил его по волосам, обнимая другой рукой. Мне хотелось верить, что мы достигли некой идиллии и теперь сможем ее удержать. Я понял, что с господином нужно действовать неторопливо, постепенно, прислушиваясь к его состоянию, что он дал мне понять еще вчера вечером, во время того интимного разговора у фонтана. И, признаться, вопреки моим изначальным сомнениям, мне тоже нравилось просто стоять с ним и обниматься, никуда не спеша…       Мальчик тихонько вздохнул, и я снова поразился, сколько взрослой тоски скрыто в его вздохах.       — Да, — проговорил он, но я не совсем понял, к чему это.       — Мм?       — Хорошо, что не поехал, — пояснил Сиэль. — Так глупо… но иногда я радуюсь, когда не приходится никуда ехать.       — Чего же в этом глупого? Вы не обязаны все время куда-то бежать. Можно ведь позволить себе немного отдохнуть.       — Наверно, — грустно выдохнул мальчик. Растрогавшись, я склонил голову и прижался губами к его душистой макушке. Но этот жест показался мне самому каким-то странным, и я немного смутился.       — Чем займемся, господин? — непринужденно спросил я, чтобы не акцентировать внимание на своем нелепом проявлении чувств.       — Не знаю, — Сиэль вяло отодвинулся, чуть ссутулившись. — В шахматы ты тоже не умеешь?       — Боюсь, что нет. Но я готов научиться. Или, возможно, мышечная память проснется…       — Ага, чтобы мои фигуры летали через всю комнату?.. — господин хмыкнул, спрыгнул со стола и очаровательно-небрежным движением поправил бриджи. — Ладно, у меня где-то были игры для детей. Уж их-то ты должен осилить…       Но мне совсем не хотелось покидать уютную бильярдную комнату. Я огляделся, ища хоть какую-нибудь зацепку, и у меня возникла идея.       — Милорд, мы играли в вашу игру. Может, теперь сыграем в мою?       Сиэль обернулся, и на его лице впервые за последний час мелькнуло напряжение.       — Знаю я, какие «игры» у тебя на уме…       — Нет-нет, уверяю вас, это приличная игра. Увлекательная и интеллектуальная.       Тонкие брови графа все еще были недоверчиво сдвинуты.       — И какие же правила?       — Для начала, нам понадобится это, — я шагнул к широкому дивану, стоявшему сбоку от парочки кресел и журнального столика. — Присядем, если вы не возражаете? — граф не двинулся. — Никакого подвоха, я вам обещаю.       Мальчик все-таки решил мне поверить. Подошел, и мы вместе сели на диван. На самом деле, мне было неловко оговаривать мою затею вслух, поэтому я тянул время. Но Сиэль всверливался в мое лицо требовательным взглядом, и я протер ладони об бедра и заговорил:       — Знаете, я помню это, как нечто смутное, идущее из детства… даже не знаю… В общем, смотрите: я буду рисовать на вас… что-то, какие-то картинки, а вы должны угадывать, что я нарисовал. Вот…       — Чем рисовать? — тут же задал логичный вопрос Сиэль, и я с застенчивой улыбкой поднял руки.       — Этим, милорд. Природным инструментом…       — Так. А что тогда будет холстом?       — Ну, полагаю, некий участок вашего тела. Достаточно просторный, и чтобы вы при этом не могли подглядывать…       — Спина, — догадался мальчик и задумчиво отвел глаза. Я мог только воображать, какой мыслительный процесс шел в его голове, и осторожно добавил:       — Да, милорд. Буду очень признателен, если вы предоставите мне во временное пользование вашу спинку…       На щеках мальчика всплыл легкий румянец. Да и факт того, что граф сходу не отказал мне резким словом, не допускающим возражений, тоже вселял надежду. Наконец, Сиэль повернулся, и я заметил искорку азарта в его глазах.       — Ладно. Но если что-то покажется мне недопустимым, я оторву все твои «природные инструменты», ясно?       — Предельно ясно, ваша милость, — сконфуженно кивнул я, чувствуя, как мои «природные инструменты» сжались в страхе. Но Сиэль, подумав, поднялся на ноги и начал расстегивать свой сюртук. Я сразу спохватился, не желая упускать такую замечательную возможность.       — Разрешите мне вам помочь?..       Сиэль без колебаний опустил руки, и я, подавшись вперед, взялся за его пуговицы. Мои пальцы нервозно дрожали, и я не сомневался, что самостоятельно граф бы справился с этой задачей куда ловчее. Одно осознание того, что я раздеваю моего маленького господина, сводило меня с ума и никак не помогало успокоиться. Я чувствовал пристальный, нескромный взгляд Сиэля на моем лице, что тоже несколько смущало. И только я хотел встать, чтобы помочь графу снять сюртук, как мальчик протянул руку и пробежал кончиками пальцев под моим подбородком, как обычно небрежно почесывают собак. Я растерянно засмеялся, краснея, даже не успев толком распробовать этот короткий жест. Все застлал туман неловкости, мысли перемешались… Не так я себе это представлял, совсем не так…       Тем не менее, я заставил себя подняться и вернуться к раздеванию мальчика. На губах Сиэля тоже застыл намек на улыбку, и на пару минут, в которые я снимал с графа жилет, комнату снова заполнило шумом дождя.       Но, когда я хотел было взяться за рубашку, граф молча отодвинул меня, сел обратно на диван и кивнул вниз. По счастью, я уже практически пришел в себя и смог растолковать его просьбу, поэтому опустился перед господином и без промедлений стянул с него туфли.       — Что дальше? — с интересом спросил Сиэль. Я облизнул пересохшие от волнения губы, складывая хозяйский жилет, затем повесил его на спинку дивана, рядом с сюртуком.       — А дальше… — я с возвращающейся робостью приземлился возле господина. Кажется, нужно было детально продумать все этапы моего гениального плана, прежде чем делиться им с графом. — Ну… полагаю, в горизонтальном положении должно быть удобнее всего…       Оглядевшись, я дотянулся до диванной подушки и подтащил ее к своему левому бедру, после чего повернулся к мальчику и указал на нее гостеприимным жестом.       — Изволите, милорд?..       Мне оставалось только молиться, что господин не сочтет мое предложение слишком непристойным. А, если и сочтет, то сначала уведомит меня об этом, а не примется исполнять свою угрозу по поводу моих «инструментов»… Сиэль обвел меня сомневающимся взглядом, но все-таки заинтересованность в нем перевесила.       — Будешь распускать руки — побью тебя кием, — сурово предупредил мальчик, однако достаточно раскованно забрался на диван с ногами и без колебаний растянулся вдоль него, опустившись грудью на мои колени, а головой — на предоставленную мной подушку.       Я застыл, чувствуя на себе его стройное тельце, теперь целиком оказавшееся в моей власти… ну, если, конечно, не считать множественных предостережений графа по поводу кия или отрывания моих конечностей… Тем не менее, смотреть, даже самым бесстыдным образом, мне не запрещалось. Я неспешно пробежал глазами по его плечам, достаточно широким, но пропорциональным его хрупкой фигурке, по спинке, сужающейся к талии, по аппетитной маленькой попке, обтянутой тканью бриджей… Очень трудно было не распускать руки, но я мужественно сдержался. Мое сердце стучало в голове и ниже пояса. Но граф уже нетерпеливо оглядывался, поэтому я, затаив дыхание, чтобы запечатлеть момент, опустил ладонь на его спинку. Я почувствовал тепло его тела сквозь ткань рубашки, и мне захотелось улыбаться от невероятного чувства нашей новой степени близости. Однако, до моей изначальной задумки мы еще не дошли.       — Милорд, надеюсь, вы не расцените это как посягательство, но, мне кажется, так все же будет лучше, — с этими словами я взялся за его рубашку в районе поясницы и осторожно потянул, вытаскивая ее из-под бриджей, в которые она была заправлена. Мальчик приподнялся на локте, и я поспешил перестраховаться. — Одно ваше слово — и я перестану.       Но Сиэль по-прежнему молчал, словно сомневался. Я заметил, как он нахмурился, чем-то всерьез обеспокоившись, и моя рука тревожно замерла. Мальчик внимательно посмотрел мне в лицо, и, очевидно, нашел в нем ответ на свой невысказанный вопрос, потому что вдруг перестал колебаться, улегся обратно и смиренно обнял подушку.       — Спасибо, господин.       Я продолжил освобождать его рубашку из плена бриджей, и Сиэль со вздохом заметил:       — Ты все помял…       — Уверен, ваш демон с радостью ее отутюжит, — проговорил я, с упоением рассматривая полоску оголенной белой кожи, открывающуюся мне все больше и больше по мере того, как моя рука двигалась вверх.       — И с радостью свернет тебе шею, — добавил мальчик и вдруг напрягся.       — Не сомневаюсь, однако… — я оборвался на полуслове. В горле встал ком. Никогда не мог подумать, что увижу нечто настолько ужасное.       — А это? Это тоже тебе нравится? — с неприятной, язвительной усмешкой фыркнул Сиэль.       На его спине, повыше поясницы, было выжжено клеймо. Круглая багровая отметина с каким-то странным символом. У меня пропал дар речи, голову сдавило, изображение начало плыть. Я чувствовал дурноту, от обескураживающего изумления, от злости на тех чудовищ, недостойных называться людьми, сотворивших такое с ребенком, от боли, испытанной моим мальчиком, которую теперь чувствовал я сам… и от постыдного, банального отвращения. Но, переборов себя, я прикоснулся кончиками пальцев к жуткому рубцу, и последнее чувство исчезло.       — Я тоже хочу убить тех, кто сделал это с вами, — вырвалось у меня само собой с поразившим меня убийственным холодом.       — Вставай в очередь, — буркнул Сиэль. Должно быть, он не горел желанием демонстрировать мне этот шрам, но в конечном итоге все-таки решился на это.       — Да, я так и сделаю, — я водил пальцами по его искалеченной коже. — Вам ведь не больно?..       — Только в голове, — вздохнул мальчик.       — Понимаю… Знаете, я не могу сказать, что мне это «нравится», ведь просто невообразимо, сколько боли вам довелось перенести… — но, вспомнив наставления Себастьяна, я передумал выказывать свое сострадание. — Но, если вам интересно мое мнение, это клеймо — по-прежнему часть вас, а, значит, я тоже… — но слова буквально врезались в мои зубы и не желали вылезать изо рта. Я хотел сказать: «…Я тоже люблю его», но не получилось. — …Я тоже принимаю его.       — А я вряд ли когда-нибудь смогу… — с безысходностью проронил граф.       Мне совершенно не нравилась грустная нотка, на которой теперь звучал наш разговор, поэтому я закатал рубашку Сиэля до лопаток и, пытаясь внести в свой голос как можно больше воодушевления, натянул улыбку и предложил:       — Господин, может, начнем игру?       — Да, давай, — равнодушно согласился мальчик. — Что нужно? Угадывать, что ты рисуешь?       — Именно. Начнем… — я прикоснулся пальцем к его гладкой коже и, не теряя времени на осознание этого торжественного момента, повел пальцем по кругу.       — Кружок, — констатировал факт Сиэль.       — Да, милорд, но вы должны дождаться, когда я закончу весь рисунок. Сейчас… — я принялся отводить от нарисованного кружка лучи в разные стороны. — Вот. Что это, господин?       — Хм… Солнце?       — Правильно.       — Ты рисуешь как двухлетний ребенок, — придирчиво заявил граф.       — А вы ворчите как… — но голова мальчика повернулась, и фиолетовый светящийся глаз недовольно зыркнул на меня, так что желание заканчивать фразу у меня отпало. — Ничего, это была только разминка. Дальше будет сложнее.       — Ну-ну…       Я игнорировал вызывающую колкость в его голосе, но потом предположил, что она может быть самой обыкновенной защитной реакцией — есть вероятность, что господина тоже немного смущают наши игры. У меня же беспрестанно покалывали щеки, пока я выводил кончиком указательного пальца новый рисунок на нежном холсте.       — А догадаетесь ли вы, что это?       — Это… стол?       — Вообще-то это лошадь…       — Почему она похожа на стол?       — Не знаю, господин, у вас богатое воображение.       — Или ты попросту не умеешь рисовать…       — Ну, милорд… Не делайте поспешных выводов.       — Так и быть, дам тебе еще один шанс.       — Благодарю. Итак… секунду… Милорд?       Сиэль притих. И, вздохнув, с напыщенной суровостью произнес:       — Ромашка…       — Она самая, — я улыбнулся и все-таки решился пролить свет на давно беспокоящую меня тайну. — Господин… могу ли я узнать, какая судьба постигла ту мою ромашку?       — Нет. Во-первых, она не твоя, а моя, поэтому ее судьба никак тебя не касается. Во-вторых, давай рисуй дальше.       — Вам понравилась игра, милорд?..       — Сойдет. Рисуй, говорю.       Не подчиниться такому приказу было невозможно. Мальчику моя игра явно пришлась по вкусу, несмотря на его попытки это скрыть — его поведение говорило о большем, чем пренебрежительные слова. Он расслабленно лежал в моих руках и с неподдельным интересом задумывался над загадками. Я же старался заодно и повеселить господина.       — Я уже понял, что это будет человек, — сообщил Сиэль, когда я схематично изобразил голову, шею и отходящие от нее руки.       — Разве? — я повел от тела две длинные-длинные линии вниз, через всю спину, до самой его поясницы.       — Хм, высокий человек?       — А человек ли? — я добавил две закорючки между лопаток мальчика, где располагалась голова моего персонажа, и Сиэль даже хихикнул.       — Себастьян?..       — Ага, — я чувствовал в его голосе улыбку и тоже радостно заулыбался.       — Только у Себастьяна нет рогов, — заметил граф.       — Вы уверены?.. — но это могло прозвучать неоднозначно, поэтому я уточнил. — Я думал, он может принимать любую форму.       — Да, но рогов я все равно ни разу не видел. А это что?       — Мм?       — Ты там что-то зачастил.       Тогда я спохватился и поймал себя на том, что рассеянно скольжу пальцами туда-сюда внизу спинки мальчика.       — Эм… Да… это перья… в хвосте павлина. Ну, я уже проболтался, поэтому придется начинать заново…       — Нет уж, разве это — хвост павлина? — вдруг возмутился граф, и я перепугался, что случайно пришедший мне на ум павлин мог оказаться каким-нибудь священным животным семьи Фантомхайв, и теперь меня казнят за его осквернение. — Скорее, какая-то ощипанная курица. Перьев должно быть намного больше. Нечего халтурить.       И мальчик таинственно притих. У меня перехватило дыхание, но я сумел сдержаться от бурного выражения восторга.       — Господин, я с вами полностью согласен, — и, получив дозволение, я продолжил водить пальцами в районе поясницы мальчика, конечно же, дорисовывая хвост павлина.       Сиэль прикрыл глаза, повернув голову набок, так что я мог хорошо видеть его довольное личико. «Больше перьев», значит… Я надеялся, что вскоре мой господин перестанет стесняться своих желаний и будет просить у меня напрямую то, чего ему захочется. Но, думаю, к тому времени я сам научусь понимать его прозрачные намеки с полуслова.       Дождь мерно постукивал, навевая сонное настроение. Графа окончательно разморило, он медленно, лениво моргал. Однако, засыпать все-таки не входило в его планы. Мальчик зашевелился, повернув голову на другую сторону, вздохнул и предложил:       — Давай что-нибудь другое. Теперь пиши слова.       — Неужели вы разочаровались во мне как в художнике? — с трагичной интонацией спросил я, и Сиэль усмехнулся. И прежде, чем он ответил, я вывел на его спинке короткое слово.       — Дурак, — хмыкнул мальчик, что на этот раз являлось не ругательством в мой адрес, а отгадкой. — Не мог придумать ничего получше?       — Ну, мне показалось, что это уместно… — протянул я и сразу написал новое слово.       — Чердак?       — Да.       — Почему «чердак»?       — Потому что в рифму. И потому что я живу на чердаке.       — Дурак. Чердак, — вдумчиво повторил Сиэль, смакуя сочетание слов. — Действительно. И почему же ты решил поселиться на чердаке?       — Потому что там… — продолжение я так же зашифровал на хозяйской спине.       — «Тихо и уютно», — прочитал граф с оттенком пренебрежения. — Тоже мне, эстет. Можно подумать, от тебя так много «тишины»…       — Милорд, вы будете разбирать таким образом каждое слово, которое я загадаю? — удивился я. Не помню, чтобы господин выражал такой интерес к моей персоне.       — Конечно. Я же должен понимать, что у тебя на уме.       Волнующая мысль посетила мою дурную голову, притом соблазнительная настолько, что я не смог от нее отказаться.       — В таком случае, может, мне облегчить вам задачу? Я сразу напишу целое сочинение. О том, что у меня на уме…       Сиэль задумался, ощущая провокационность моего предложения. Но я знал, что мой хозяин слишком азартен, чтобы просто так отказаться.       — Попробуй.       Я немного пораскинул мозгами, прикидывая, с чего стоит начать, и, мысленно составив приблизительный план повествования, начал медленно писать, совсем как я пишу сейчас.       — «На чердаке…» — вслух читал мальчик, вслед за движением моего пальца, — «…станет… еще уютнее… когда вы… подниметесь туда… со мной»?.. — он обернулся, но я, игнорируя его изумление, чтобы не сбиться, невозмутимо продолжал. — «Я… сниму с вас…». Что?! — Сиэль возмущенно вспыхнул и, развернувшись, стукнул меня кулаком в бок. Я ойкнул и засмеялся.       — Милорд, вы же сами хотели услышать, что у меня на уме. Почитаете, если вам интересно? Ну, или я могу остановиться…       На это граф ничего мне не ответил. Отвернулся обратно к подушке и затих. Больше не дерется, значит, все не так уж и плохо. Я на всякий случай продолжил свое письмо, не зная, читает ли господин или обижается. Ответная тишина, однако, подбадривала меня. Более не чувствуя преград со стороны мальчика, я дал волю полету фантазии и детально расписывал все, задуманное изначально, довольствуясь и тем, что мне позволено прикасаться к обнаженной коже моего маленького повелителя. Но тут Сиэль настороженно покосился на меня.       — Как ты меня поставишь?..       Значит, все-таки читает. Я немного смутился такой прямоты, однако повторил слово медленнее, но он мотнул головой.       — Да, но как это?..       — Это если вы встанете на четвереньки, но при этом опуститесь грудью на кровать.       — А, то есть кверху… — мальчик покраснел еще сильнее, видимо, нарисовав в голове картинку описываемой мной сцены и, буркнув, что понял, вернулся в прежнее положение.       Настало мое время праздновать победу. Несомненно, подобные эротические разговоры волнуют графа, как и должны волновать молодых людей в его возрасте. Да и вряд ли он изучал литературу на эту тему… А мне, признаться, доводилось. Бард, повар, поделился со мной одним подпольным журнальчиком… под честное слово никому не говорить, но дневник ведь не в счет, так?.. Правда, главными действующими лицами, творящими весьма откровенные вещи, в том журнале были мужчина и женщина, что не очень пришлось мне по вкусу, но, тем не менее, я почерпнул для себя немало нового. И теперь охотно делился своими открытиями с графом.       Я не считал нужным скромничать и неторопливо выписывал невидимые страстные слова, заставляя мальчика ерзать от нетерпения. Еще бы, господин ведь обладает ярким воображением… Пускай демон и просветил хозяина в некоторых деталях совокупления, вряд ли бы он стал преподносить их в настолько возбуждающем виде. Может, и моральная «готовность» графа к интимным играм напрямую зависит от подачи информации? Чем вкуснее опишешь горячий яблочный пирог, посыпанный сахарной пудрой, с исходящим от него сладким карамельным ароматом, тем сильнее захочется его съесть. Так ведь? Во всяком случае, этим я и руководствовался.       Потому что аппетит мальчика разгорался не на шутку. Я чувствовал это всем своим существом и твердо намерился выяснить, насколько далеко сможет зайти господин, пока не достигнет своих границ допустимого. Я уже увел повествование в достаточно смелые дебри, приближаясь к наиболее щекотливым моментам, как Сиэль повел бедрами и бессильно выдохнул:       — Все. Хватит…       — Милорд, мы ведь почти добрались до самого интересного… Дочитаете, мм?       — Нет… Мне достаточно… — он уткнулся лицом в подушку, чтобы заглушить сбившееся дыхание.       Эта ситуация отчаянно напоминала мне ночь после званого обеда, когда я заигрался и проигнорировал приказ графа прекратить свои бурные ухаживания, за что чуть было не поплатился головой. Поэтому на этот раз я насильно включил мозг и остатки здравого смысла в нем. И, осознавая риски, попытался найти хоть какую-то лазейку в рамках дозволенного.       — Понял, никаких больше писем. Хотите перейти от слов к делу, господин? — я тщательно провел обеими ладонями по спинке мальчика, и он, сам того не желая, едва заметно прогнулся под ними. Разумеется, он хотел. От него исходил жар как от возбужденной печки.       — Не нужно. У меня и так… опять… из-за тебя… — Сиэль блеснул на меня злыми глазами, его щеки совсем раскраснелись, будто у него поднялась температура. Я смотрел на его приоткрытые красивые губы, на голую спинку, все еще находящуюся в моей власти, и чувствовал ликование в груди и огонь внизу. Мне хотелось забыть обо всем на свете, о моем положении, о необходимости сдерживаться. Хотелось действовать яростно и бездумно, как в моем рассказе. Сорвать с мальчика одежду и заставить его раз и навсегда оставить сомнения позади, слившись с ним в безудержной, неконтролируемой страсти…       Но так было нельзя. Я знал, что именно от моего поведения сейчас и зависит не только исход нашей игры, но и продолжение взаимоотношений в целом. Я не мог потерять то немногое, чего добился за последние недели. Не теперь, когда мальчик только начал мне доверять. Поэтому я миролюбиво и непошло погладил его по закрытым рубашкой напряженным плечам.       — Я вас понял, милорд. Но не нужно так сердиться. Это нормальная реакция для организма здорового юноши…       — Это не нормально, что меня контролирует тело! — недовольно заявил граф и окаменел, будто бы боялся шелохнуться, находясь в этом пикантном состоянии.       — Значит, вам нужно научиться брать его под контроль. Такие реакции все равно будут, вы никуда от них не денетесь. Тут важнее уметь с ними справляться. Когда вы голодны, вы станете ругать свой желудок за негодное поведение или положите в него пищу?       Сиэль приподнялся на локтях, серьезно глядя сквозь угол подушки. Кажется, на этот раз я сумел до него достучаться.       — И что ты предлагаешь? — предельно сухо и якобы безучастно спросил граф.       — Как я уже говорил, тут два пути. Можно постараться на что-нибудь отвлечься и таким образом сбежать от проблемы. А можно дать вашему желанию выход. Получить приятные эмоции, расслабиться… — и я начал медленно выводить во всю спинку мальчика короткое, но значимое словечко. Сиэль поерзал, тревожно выдохнув — мои прикосновения по-прежнему волновали его разгоряченное тело. — И я вам с этим помогу. Мм?       Я прописал знак вопроса на его пояснице.       — И как ты это сделаешь? — Сиэль приник к подушке, словно стыдясь собственных слов, и мне самому стало чертовски жарко.       — Просто рукой… Не совсем так, как вчера. Более правильно… как я уже вам и говорил. Помните?.. Но это совсем не страшно и не больно…       — Да я не боюсь, — буркнул мальчик, однако, не теряя заинтересованности. — Ты это уже делал?       В его тоне слышалась серьезность взрослого человека, собирающегося подписывать деловое соглашение.       — Конечно, милорд.       — С кем это? — граф недоверчиво обернулся, и я уловил в его словах оттенок изумившей меня ядовитой ревности. Мне захотелось сказать: «С Себастьяном», и понаблюдать за реакцией, но я не мог так легкомысленно обойтись с выпавшим мне шансом.       — С собой. Так что, поверьте, я это умею.       На лице мальчика читалось недоумение, но и следов ярого протеста на нем не оставалось.       — Что скажете, милорд? — у меня нервно свело живот. — Если, конечно, вы к этому готовы… Если нет, мы можем пойти в библиотеку и поискать…       — Да, — резко оборвал меня Сиэль, и мое сердце упало. Но лицо мальчика залила краска, и он, отводя взгляд, добавил:       — Это ответ на твою последнюю загадку. И на твой вопрос…       Я облегченно засмеялся. Последней загадкой было то самое короткое слово — мое вопросительное: «Да?».       — Милорд, я не подорву вашего доверия, — одухотворенно заверил я. — Обещаю. Вы же знаете, для меня нет ничего дороже.       Сиэль глянул на меня через плечо. Буря в его глазах утихла. Там оставалось только волнение предвкушения и нечто очень человечное, что мне доводилось видеть так редко.       — Я знаю, — ровно ответил он. — Только сделай так, чтобы я не запачкался. Не как в прошлый раз.       — Разумеется, — я сразу извлек из нагрудного кармана сюртука белый платок — еще одна хорошая привычка, которая пригодилась на деле. Сиэль же отвернулся и уткнулся в подушку, словно не желал быть как-либо причастным к происходящему. Я догадался, что просить графа перевернуться на спину будет крайне плохой идеей. Стесняется, видимо, то ли меня, то ли себя и своих «реакций»…       Набравшись смелости, я аккуратно повел руку по пояснице мальчика, мимо тазовой кости и — под него. Там я нащупал застежку бриджей и, используя всю ловкость пальцев, начал расстегивать пуговицы, что оказалось не так-то просто делать одной рукой, еще и не глядя. Граф тем временем плотнее вжимался в подушку.       Наконец, преодолев все трудности на своем пути, моя рука нырнула в бриджи мальчика и притронулась к его твердому достоинству. Сиэль дернулся и окаменел, перестав дышать. Я, если честно, тоже едва дышал, чувствуя под пальцами нежную кожу его горячего органа.       Но я вспомнил, как быстро все закончилось в прошлый раз, поэтому, не желая напороться на те же грабли, с помощью обеих рук чуть приспустил бриджи графа, ровно настолько, чтобы выпустить его член наружу.       Сиэль не подавал признаков жизни, но, стоило мне взяться за него, как тело мальчика ожило. Он шумно вдохнул через нос, его бедра прижались друг к другу, хотя это никак не помогало ему защититься. Я же, пока граф не видит, смочил пальцы слюной и принялся неторопливо, аккуратно, чуть сжимая, скользить по его члену привычным движением.       Я не позволял себе целиком осознавать происходящее — иначе бы у меня начал плавиться мозг от восторга. Потом осознаю. Самым важным на тот момент для меня было состояние мальчика — ведь от этого первого раза зависели и все последующие. Даже, вернее, сама их вероятность…       Почувствовав, что Сиэль вовсе не расслабляется, а только зажимается все сильнее с каждой секундой, я попытался его разговорить.       — Вы сами никогда так не делали?       — Нет, — беззвучно выдохнул он.       — И даже по утрам? У вас никогда не было эротических снов?       — Каких еще снов?.. — его ноги подрагивали.       — Ну, я уж не знаю. С девочками… или мальчиками… или мужчинами… Тут уж вам виднее, в зависимости от ваших предпочтений.       — Извращенец… — процедил сквозь зубы граф.       — Ну почему?.. Мне кажется, не так важно, к кому ты испытываешь влечение. Важнее получать от этого наслаждение.       Мне удалось незаметно развернуть графа немного набок, так что мне стало куда удобнее производить манипуляции. Я провел пальцами по кромке его фигурной головки, и Сиэль на это раз не смог сдержаться — он вздрогнул и негромко застонал. Естественно, это куда приятнее монотонных поглаживаний. Я принялся тщательно массировать кончиками пальцев особенно чувствительные местечки, изучая реакцию возлюбленного. Сиэль ерзал, часто и тяжело дышал, но от него больше не исходил тот тщательно скрываемый, но сковывающий его страх неизвестности. Мальчик наконец-то позволил себе расслабиться и впитывать мои ласки, что, правда, далось ему нелегко. Но его тихие, сладкие постанывания были музыкой для моих ушей, и я растворялся в процессе, изо всех сил стараясь удовлетворить его.       Спустя несколько минут моих вполне умелых, насколько я могу судить, воздействий, господин обернулся через плечо и весьма взволнованно покосился на меня. Учитывая то, сколько мальчик продержался в первый раз, тогда, в кабинете, я предполагал, что он уже мог быть на пределе.       — Просто отпустите себя, — посоветовал я. — Об остальном я позабочусь.       По счастью, мои слова начали что-то значить для него. Сиэль вздохнул, словно обрекая себя на нескончаемые муки, и прикрыл глаза. Мне была не совсем понятна его обеспокоенность предстоящей кульминацией. Наверно, это все из-за того случая на столе, испортившего графу все представление об этом обычно приятном моменте.       Тогда я решил все-таки отказаться от точечной стимуляции, слишком яркой и, возможно, резковатой для его непривыкшего тельца, как солнечный свет режет глаза человеку, вышедшему из темного подвала. Я вернулся к проверенному классическому методу, быстро двигая рукой, захватив его очаровательный член в тугое кольцо пальцев. Сиэль перестал дышать, его рот и глаза широко раскрылись. Всего нескольких движений оказалось достаточно. Мальчик прогнулся, испустив громкий, протяжный стон облегчения, глубоко задышал, словно изумляясь произошедшему, и обессиленно обмяк, чуть дрожа.       Я же вовремя воспользовался заготовленным носовым платком, так что мне удалось не пролить на графа или его одежду ни капли. Подумав, я осторожно убрал натруженное достоинство господина обратно на его законное место и застегнул бриджи, подтверждая абсолютную чистоту моих намерений.       Сиэль медленно перекатился на спину, приоткрыл глаза, лениво глядя на меня. Его маленькая грудка быстро вздымалась и опадала. Но, поймав мой вопросительный взгляд, мальчик закинул руки за голову и сладко-сладко потянулся. И тогда я почувствовал, насколько болезненно-невыносимо я хочу его. Но спешить было категорически нельзя. Сиэль, закончив потягиваться, мягко выдохнул:       — Ноги сводит…       — Да, так бывает, — я как бы невзначай погладил его по бедру. — Как вы, милорд?       Мальчик смотрел на меня и вдруг заулыбался, будто застеснявшись, покорив меня своей невинной непосредственностью.       — Нормально, — он задумчиво помолчал, собираясь с мыслями. — Так легко стало.       Я и не надеялся, что дождусь от графа комплиментов касательно моей чудотворной техники, поэтому довольствовался и этим признанием.       — Я рад, что вам понравилось.       Меня наполняла аналогичная легкость. Я не подвел мальчика, не подорвал его доверие, я справился с этой волнительной задачей и даже нигде не накосячил. А видеть, что моему маленькому господину наконец-то стало хорошо, было истинным наслаждением.       — В таком случае, предлагаю добавить это в перечень моих ежедневных обязанностей.       — Это даже не обсуждается… — лениво протянул Сиэль, прогнувшись в спинке, все еще разминаясь и смакуя новые ощущения в своем теле. Но, проявив усидчивость, граф заметил, что я не понял направленность его мыслей, и неохотно уточнил. — Говорю, это само собой разумеется. А ты как подумал?       — Я наоборот подумал, что вы этого не хотите, — признался я, и Сиэль фыркнул.       — Нет, в этой комнате только один дурак. Не буду показывать на тебя пальцем, это невежливо…       Я засмеялся, как обычно не обижаясь на грубость мальчика. Настроение господина казалось на редкость положительным. Я прикинул, насколько уместно будет сейчас предпринимать попытку рискнуть… но все и так уже знают о моем отношении к риску.       — Милорд… Как я уже говорил, я этому научился… на собственном опыте, скажем так. И обычно мне приходится делать это самостоятельно… думая о вас… понимаете?..       Граф понимал, но это уже не вызывало у него прежнего раздражения.       — И я подумал… могу ли я вас попросить… позволить мне сделать это сейчас… не мечтая о вас, а… глядя на вас?       Наши глаза встретились, и мои щеки кольнули от осознания неловкости моей просьбы. Наверно, если даже я смутился, графу это покажется верхом неприличия… Но в расслабленном взгляде Сиэля загорелся огонек похотливого азарта. Мальчик приподнялся на локтях и посмотрел вниз моего живота.       — А у тебя тоже?.. — тихо поинтересовался он. Его личико оживилось, и глаза заблестели.       — «Реакция»?.. Конечно, милорд, — со смущенной улыбкой отозвался я. — Она и от меньшего появляется, даже от одного взгляда на вас…       — Значит, мне еще повезло, — заключил мальчик и игриво заглянул мне в лицо. Кажется, общность нашей физиологии воодушевила его, потому что раздумья графа не заняли много времени.       — Хорошо. Сделай это.       И Сиэль с загадочной полуулыбкой перебрался к краю дивана, подложил подушку к бортику, улегся, привалившись к ней, и приготовился наблюдать. Однако, его красивые ножки по-прежнему покоились на моих коленях и не собирались никуда отодвигаться. Неужели уровень брезгливости графа даже ниже, чем я думал?       Меня же слегка потряхивало от волнения и неожиданно напавшего на меня стеснения. В «осознанной жизни» мне еще не доводилось проделывать столь интимные вещи прилюдно, и у меня нервозно похолодели руки. Я начинал жалеть о своем поспешном, необдуманном решении. Конечно, я получил соглашение графа, и это радовало меня неимоверно, но теперь настало мое время исполнять задуманное. Я начинал понимать волнение графа, мешавшее ему слепо отдаться желанию. Но, тем не менее, начал расстегивать брюки. Заинтересованный взгляд Сиэля одновременно и подбадривал, и смущал.       Наконец, я извлек на белый свет свой готовый к бою орган, и глаза мальчика округлились. Конечно, если я сам пусть не в два, но в полтора раза крупнее господина, не удивительно, что это соотношение распространяется и на другие части наших тел… В любом случае, нескрываемое восхищение графа мне льстило. И, взяв себя в руки (во всех смыслах), я все-таки приступил к делу.       Мой взгляд нескончаемо скользил по голым коленкам мальчика, лежащим на моих бедрах, мысленно подцеплял так заводящие меня ремешки на его щиколотках, оббегал бриджи, норовя залезть в их штанины, покручивал пуговицы, за которыми прятались самые сладкие и сокровенные прелести господина… Я ускорился, уже свыкнувшись со своей открытостью. Это и в самом деле заводило куда сильнее, чем фантазии. Дыхание начало сбиваться, по мере того, как страсть охватывала мое тело, подчиняя себе и разум. Волны удовольствия били мне в голову, прокатываясь вниз, до кончиков пальцев ног, и обратно. Я опустил руку на гладкое бедро графа, но одумался и бросил опасливый взгляд на Сиэля, надеясь заметить его неодобрение раньше, чем он выразит его иным путем.       Но маленький господин вовсе не злился. Напротив, он решил сделать свою роль в процессе более значимой. Сиэль спустил руку вниз и, убедившись, что я наблюдаю, взялся за край своей рубашки. И начал медленно подтягивать ее вверх. Я, с трудом глотая слюни, во все глаза смотрел, как из-под нее показывался его стройный животик. Мне не хватало воздуха, из груди вырывались шумные вздохи, но я и не пытался их сдерживать. На лице мальчика светилась непривычная, но очень идущая ему соблазнительная полуулыбка. Кажется, к нему пришло осознание собственной сексуальности, чем он и решил воспользоваться.       Я же начинал сгорать заживо. Взглядом спросив у господина дозволение и получив в ответ его игривую, самодовольную усмешку, я протянул левую, свободную, руку и притронулся к нежной коже графского живота. Сиэль вздрогнул, видимо, от щекотки, но продолжил невозмутимо задирать рубашку, дразня меня, и из-под нее показался аккуратный пупочек.       Блаженство опутывало меня со всех сторон, крепко поймав в свою цепкую хватку. Я, такой же крепкой хваткой, резкими, почти яростными движениями стимулировал свой член, и мир вокруг становился ярким и пульсирующим. Параллельно я скользил пальцами следом за убегающей рубашкой господина и, не утерпев, подлез под нее, за что тут же получил шлепок по руке. Конечно же, нужно играть по правилам…       Но, видимо, моя провинность оказалась значимее, чем на первый взгляд, потому что Сиэль с надменным видом расправил рубашку, в качестве наказания.       — Граф, нет, — с трудом простонал я. — Я буду послушным. Пожалуйста…       — Когда это ты бываешь послушным? — мальчик склонил голову набок, прожигая меня горячим взглядом, явно испытывая удовольствие от истязания меня, и согнул ноги в коленях.       — Когда мой господин этого желает… — я дышал открытым ртом, пытаясь нырнуть обратно, в пучины наслаждения, откуда был безжалостно выдернут.       — А ты всегда знаешь, чего желает твой господин?       Коленки Сиэля покачивались прямо передо мной, то встречаясь друг с другом, то отодвигаясь в разные стороны. И, видя мою нерешительность, мальчик подцепил указательным пальцем штанину бриджей и потянул ее вниз, обнажив новый участок бедра. У меня закружилась голова, я скорее почувствовал, чем увидел, как моя рука легла на его стройную ножку, следуя все глубже и глубже, исчезая в штанине… Шумное дыхание мальчика выдавало его заинтересованность в этом процессе и подхлестывало меня, а когда его ручка то ли случайно, то ли намеренно легла на мое бедро, я провалился в самый эпицентр экстаза… К счастью, мне хватило остатков самоконтроля, чтобы схватиться за уже использованный платок и применить его тем же образом, так чтобы ничего не запачкать своим фонтаном… И, сунув платок в карман, я отдался захлестнувшему меня удовольствию, опьяненно глядя на кружащуюся и искрящуюся реальность, которая теперь казалась фантастическим сном. Я даже не пытался унять громкое сбивчивое дыхание, закрыл глаза и позволил своему телу растворяться в просторах бесконечности.       Не помню, чтобы мне было так хорошо. Думаю, такого не могло быть и в моей «прошлой жизни». Ведь тогда рядом со мной не было моего прекрасного мальчика. Теперь же я чувствовал тепло, исходящее от его тела, чувствовал его запах, да и просто ощущал его на каком-то ментальном уровне. Он был рядом. Он был со мной. Впервые за этот месяц я чувствовал настоящую связь с ним. Связь, теперь закрепленную телесно…       Вдруг я почувствовал движение, а затем — дыхание на своем лице. Приоткрыл глаза. И увидел личико Сиэля прямо перед собой. Он сидел рядом, разглядывая меня, как любопытный зверек. В его глазах мелькнул намек на обеспокоенность. Почти как тогда, когда я валялся на полу коридора, избитый им до полусмерти. Я умиленно заулыбался и потянулся было к графу, но Сиэль тут же оттолкнул меня.       — Нет! Убери, — и очень конкретно кивнул вниз. Поняв, чем вызвано недовольство господина, я засмеялся.       — Милорд, не бойтесь, он не кусается.       — Я сказал: убери! — с невероятной строгостью приказал граф, и я, покорно улыбнувшись, засунул свой поникающий член обратно в брюки.       — Вот и все. А теперь можно?..       — Что?.. — Сиэль удивленно поднял брови, но, судя по изменившемуся выражению его лица, все-таки вспомнил, на чем остановил меня. — А…       — Да, — я все-таки повторил попытку и осторожно заключил мальчика в объятья, обвив его плечи, подтягивая к себе поближе. — Спасибо вам. Что поверили мне. И что разрешили сделать все это…       Граф только обреченно вздохнул, сложив ручки на бедрах, и отвел взгляд, повернувшись ко мне розоватой щечкой. Мне очень сильно захотелось поцеловать эту самую щечку, но Сиэль склонился, закрыл лицо и протяжно зевнул в свои ладошки.       — Разморило, милорд?.. — я опустил голову и чмокнул его в худенькое плечо, оставив едва заметный сероватый след на белой ткани рубашки. Сиэль коротко кивнул, и сонно моргнув, посмотрел в сторону окна.       — Идет все еще?..       Дождь шел, пусть мы уже его не замечали, привыкнув к его ритмичной мелодии. В комнате стало совсем пасмурно, но от этого не менее уютно. Пожалуй, уют заключался не в освещении и не в тишине, а в присутствии рядом моего теплого, родного человечка… Я тоже ощущал приятную усталость после наших игр, и мне в голову взбрела новая, не менее гениальная идея.       — Идет, милорд. Но нам с вами никуда идти не нужно, — и, обняв мальчика покрепче, я откинулся вбок, улегшись на диван и уложив Сиэля рядом. Граф не стал ругаться из-за внезапной смены позы, только удивленно поднял голову.       — И что ты такое удумал?       — Ничего. Просто решил, что было бы неплохо полежать, — я провел кончиками пальцев по прядке его черных волос. Сиэль фыркнул, приподнялся на локте, но, вместо того, чтобы уйти, перебрался в уголок между мной и спинкой дивана, оказавшись у меня на груди. Он сладко потянулся, прикрыл глаза, поерзал и затих. И даже не возразил, когда я обнял его.              Ливень мерно барабанил за окном, и в комнату тоже проникал запах свежести. Мальчик дремал на мне, и я не мог поверить, что он наконец-то принял мои чувства. Несколько раз я и сам уплывал куда-то, но почти сразу насильно пробуждался. Конечно, мне безумно хотелось отпустить себя и насладиться упоительностью сна в объятиях моего возлюбленного, но в то же время я не мог пролить ни капли этого невероятного момента единения. Были бы у меня гарантии, что он когда-нибудь повторится…       Я не знал, сколько времени прошло. Казалось, оно просто остановилось. Я был готов лежать так целую вечность, слушая глубокое дыхание мальчика, впитывая его тепло. Но Сиэль приоткрыл глаза. Его ручка, затихшая на моей груди, ожила и взялась за пуговицу жилета, но не расстегивала, а просто покручивала ее в пальцах.       — Что мы делаем? — поинтересовался граф.       — Мы… просто лежим, ваша милость, — я удивился такому вопросу.       — Зачем?       — Потому что это хорошо. Разве нет? — я бережно погладил его по голове, и глаза мальчика прикрылись.       — Не знаю. Так глупо…       — Ну, милорд, не всему же служить великой цели…       — Сказал дурак с чердака.       Я засмеялся, перебирая его мягкие волосы.       — Ну, если вы так желаете, мы можем и перестать…       — Ничего я не желаю, мне и тут удобно… — отозвался мальчик, зарываясь в мою грудь, и я почувствовал себя самым счастливым человеком в мире.       — Я все время хотел для вас только этого, — восхищенно проговорил я. — Чтобы вам было хорошо…       Но Сиэль вдруг мотнул головой.       — Нет. Ты хотел другого.       Его внезапное замечание обожгло меня, тут же сбив с мечтательной волны.       — С чего вы взяли, милорд?..       — Я же это чувствовал. Да и ты говорил совершенно другие вещи. Мерзкие и низкие…       Я догадался, что мальчик имеет в виду, и мои внутренности неприятно скрутило.       — Да это ж когда было, господин?.. Мне стыдно за мое прошлое поведение, за все те недостойные слова… Но ведь люди меняются. И я уже не тот, кем был, когда вы подобрали меня, вы же видите…       — Это и пугает, — с знакомой мрачной ноткой проронил мальчик.       — Что именно, милорд?       — «Люди меняются». Это означает неопределенность. Нельзя быть уверенным, когда произойдут изменения, и как при этом поменяется человек. Получается, в любой момент времени он вдруг может стать… другим.       Я пожалел о поднятии этой темы, пусть и не мог заранее знать, что она послужит катализатором пессимистической философии графа. Касались ли его опасения моих изменений или каких-то перемен в нем самом — в любом случае, ничего хорошего заданная им нотка не сулила.       — Возможно, я выразился не совсем корректно, — попытался исправить положение я. — Вернее будет сказать, что люди не прям-таки меняются… а, скорее, открываются с других сторон, знаете. Поворачиваются боком, с которого их еще не видели. И оказываются более терпеливыми, более чувственными, более добрыми…       — Да мало что поменялось от твоей формулировки. В любом случае, это — перемена. Которая может произойти внезапно. Как рулетка…       У меня в голове пронеслось множество вариантов ответа. Мне нравилось беседовать с графом, и я был безмерно благодарен такой возможности, но в то же время понимал, что подобная безрадостная тема только испортит нам обоим настроение.       — Милорд, простите меня, но я вынужден задать вам вопрос, не терпящий отлагательств.       — Ну? — Сиэль поднял голову, едва скрывая волнение.       — Скажите… как вам больше нравится: вот так, — я запустил пальцы в его волосы, — или так, — скользнул рукой по его шее и остановился между лопаток, поглаживая через рубашку, — или, может, так? — спустился еще ниже, водя пальцами по пояснице.       Сиэль смотрел на меня, слишком долго и слишком серьезно. Я успел трижды пожалеть о своей выходке и приготовился принять самую страшную кару, но мальчик с тем же непробиваемым выражением прожег меня взглядом насквозь:       — И это весь выбор?       — Мм, так я не угадал? — и, заряжаясь исходящей от него огненной энергетикой, я начал разворачиваться к графу. — И что же нравится моему господину больше всего? Может, когда ему облизывают ножки? Или не ножки?..       — А ты проверь, — на низко-эротичной нотке выдохнул Сиэль и, со всплывшей на лице хищной улыбкой-оскалом, прильнул ко мне. Его бедро скользнуло между моих ног, и с возбужденным вздохом из меня выплеснулись остатки сдержанности.       Едва не теряя сознание от неописуемого восторга и рвущегося наружу желания, я прижал мальчика к дивану, обхватил его личико и нашел его губы, уже поджидающие и тут же слившиеся с моими с прежней ненасытной жадностью. И, возможно, мне бы удалось выяснить, что нравится господину больше всего, но тут в дверь постучали.       — Милорд?       Я вздрогнул, отпрянув от мальчика, и планировал вскочить и в спешке убежать куда-нибудь в окно, но Сиэль, напротив, обвился вокруг меня и отнюдь не собирался подниматься.       — Чего, Себастьян?       — Хотел удостовериться, что вы не забыли про почту, которая лежит у вас на столе и ждет вашего внимания.       Голос дворецкого стал громче — он зашел в комнату и приближался, но не видел нас из-за спинки дивана. Я обратил беспомощный взгляд к графу, надеясь, что мальчик велит демону уйти, чтобы мы могли продолжить начатое, или хотя бы выпустит меня из объятий. Но Сиэль только лениво потянулся, крайне волнительно двигая своим бедром в весьма щекотливом районе моего тела, и выдохнул:       — Помню я. Мне не до почты. Я занят…       Мне оставалось только беспомощно наблюдать, как демон прошел к бильярдному столу и подобрал с него хозяйскую ленту и повязку на глаз, после чего обернулся к нам.       — Можно поинтересоваться, чем?       — Пытками. Разве не видно? — просто ответил Сиэль.       — Как скажете, господин, — невозмутимо отозвался Себастьян. Как же я завидовал его каменному спокойствию! Мне хотелось провалиться сквозь землю вместе с диваном, мое лицо пылало от убивающего чувства неловкости. «Пытки», значит… А я уж было забыл, насколько жестоким может быть господин. С ним нельзя расслабляться… Мне было невыносимо стыдно смотреть демону в лицо, но и трусливо прятать взгляд я тоже не мог.       — Пришло время обеда, — между делом заметил дворецкий. — Раз уж вы не хотите заниматься вашими делами, позвольте проводить вас в столовую.       — Да, — вдруг объявил граф и, к моему сожалению, но, в то же время, облегчению, слез с меня. — Хорошая мысль. Я проголодался.       Демон неоднозначно хмыкнул, заставив даже мои внутренности покраснеть от стыда, и направился к нашему лежбищу. Я тут же соскочил с дивана и отошел за его бортик, хотя мне, конечно, хотелось убежать намного дальше, но совесть не позволяла. Сиэль уселся, свесив ножки, и Себастьян, поняв хозяина без единого слова, преклонил колено, подтянул гольфы мальчика, затем надел на него туфли. И принялся дальше приводить графа в порядок после наших с ним игр.       Наконец, господин все-таки вспомнил о моем существовании и оглянулся, пока демон беспечно заправлял его рубашку обратно в бриджи.       — После обеда приходи ко мне. Мы ведь кое-что так и не выяснили, — взгляд его потемневших глаз жег мои щеки не хуже пощечины. Я облизнул пересохшие от волнения губы и кивнул.       — Да… конечно, ваша милость…       Я осторожно покосился на Себастьяна, ожидая увидеть исходящий от него дым или другие признаки возмущения. Но демон только коротко кивнул мне, завязывая господину галстук. И, поняв, что мне удастся выйти сухим из воды, я также поспешил выйти и из комнаты.       Во время подготовки к хозяйскому обеду и уборки после него, я старался на всякий случай не попадаться дворецкому на глаза. Но, даже когда мы все-таки пересеклись на кухне, Себастьян ничем не выдал своего недовольства нашим общением с графом и никак не прокомментировал увиденную им сцену. Мне же совершенно не по себе от мысли, что демон вообще в курсе нашей взаимосвязи с графом… как бы она ни называлась. Однако, Сиэль не считает нужным держать это в секрете. И что-то мне подсказывает, что ничего хорошего в таком пренебрежительном отношении нет…       Но, как бы то ни было, я выполнил свои обязанности и наскоро перекусил, хотя мне кусок в горло не лез. Меня слишком волновало обещанное продолжение свидания. Я мог только гадать, что на уме у моего маленького господина. И, отправляясь на поиски Сиэля, позволял себе надеяться на самое смелое.