Чем дальше в лес

      Освальд с отстраненным видом наблюдал за тем, как Эдвард накрывал на стол. У него оказалось на удивление много еды. Нормальной еды. Кобблпот ожидал, что чудище собралось его подчевать, как минимум, чьими-нибудь внутренностями или человеческой вырезкой, он даже придумал какое выражение лица состроит, изображая своё негодование и отвращение.       А вместо этого он смотрит на то, как этот Нигма положил в котелок с водой полдюжины яиц и отправился на улицу разжигать костер. Ну, “разжигать” – это мягко сказано. Тот просто собрал в небольшую кучу ветки, коих в округе было более чем достаточно, и щелкнул пальцами. В ту же секунду костер разгорелся настолько сильно, что все ветки прогорели за считанные секунды, оставляя вместо себя полыхающие угли, так что можно было без проблем начинать готовку. Эд достал, не пойми откуда взявшийся, металлический штырь, положил его между двух больших поленьев, стоящих аккурат возле костра, и повесил на него котелок. Зачем-то посмотрел наверх, а затем скрылся в зарослях леса.       Его не было около 10-ти минут, а когда он вернулся, то Пингвин увидел, что в руках тот нес ворох различных растений и, кажется, ягод. С такой высоты было трудно разглядеть то, что происходило снизу, а просить существо, чтобы оно его спустило было бы опасным делом, и вызвало бы слишком много подозрений и ненужных вопросов, которые чудище и так задавало чересчур уж часто и много. Только о его вкусовых предпочтениях оно задало не меньше восьми.       Эдвард простоял у огня ещё пару минут, что-то прикидывая в уме, потом снял котелок со штыря, вылил воду и выложил сваренные вкрутую яйца в найденную в доме миску. Затем набрал ещё одну порцию дождевой воды из бадьи, стоящей неподалеку, и вернул котелок обратно на пламя, и в скором времени положил в него различные растения и ягоды.       Освальд догадался, что Эд вот-вот вернется, поэтому он поспешил отойти от окна и вернуться в свою кровать. Он постарался сделать вид, что его абсолютно не волновало то, чем чудовище занимается снаружи дома, и не он только что так пристально за ним наблюдал. Однако, по улыбке Нигмы, вошедшего через пару минут в дом, он понял что был позорно им замечен, и его потуги изображения незаинтересованности пошли к чёрту. Пингвин немного пожалел о том, что не подсмотрел то, как существо взбирается на дерево, ведь к дому не вело никаких лестниц, разве что лианы свисали. Ну не стал бы ведь он по ним лезть, к тому же с едой в руках да с чаем наперевес? Значит, скорее всего, он или взмыл ввысь по своему желанию, или же, по его излюбленному способу, в очередной раз щелкнул пальцами и в следующую же секунду был уже на пороге. В любом случае, Кобблпот понимал, что если что-то пойдет не так и ему всё же придется бежать, лианы – его единственный путь к отступлению. Но всё же Освальд надеялся на то, что до этого не дойдет и ему все же удастся договориться с лесным чудищем.       Тем временем, Эдвард взял пару очищенных от скорлупы яиц, зелень, а так же, видимо заранее отваренные до этого овощи, типа моркови и свеклы, выложил их на стол, как-то агрессивно и остервенело взмахнул рукой, и в ту же секунду всё, лежащее на столе, превратилось в маленькие кусочки, которые Эд начал перекладывать в большую миску, увлеченно солить, перчить и перемешивать между собой, делая салат.       Освальд тяжело сглотнул. Чем бы это ни было - демонстрацией силы и превосходства над ним, или же чудовищу было просто лень нарезать все самостоятельно, но по телу Пингвина прошелся холодный пот. Он не мог заставить себя не представлять, как с такой же легкостью Эдвард мог бы превратить его тело во множество маленьких кровавых кусочков.       Лесная тварь снова временно отлучилась, на этот раз отправившись в, как предположил Освальд, комнату, являющуюся подобием то ли кладовки, то ли погреба. Вскоре Эд вернулся, держа в руках большой сверток, который тот поспешил водрузить на стол. Кобблпот осторожно посмотрел на то, что принесло чудище и вскоре понял чем это являлось. Его передернуло. Свежее мясо.       Очевидно, Нигма догадался о его страхах и подозрениях, потому что он развернулся к нему, ободряюще улыбнулся и пояснил, указывая на то, что было у него в руках:       - Оленина. Просто свежая оленина, - и продолжил заниматься готовкой, достав из-под стола нож и принявшись нарезать мясо на тонкие полоски.       Освальд ему так до конца и не поверил и про себя решил, что мясо он сегодня есть не будет.       Он посидел на кровати ещё несколько минут, наблюдая за Эдвардом, хозяйничающем у стола и насвистывающем какую-то легкую мелодию, и всё же решился задать ещё один вопрос. Не слишком важный, и не так сильно его волнующий, но с такими как Нигма нельзя было быть слишком навязчивым и наглым.       - Почему ты гововишь всё из настоящей еды? Судя по тому, на что ты способен, ты можешь наколдовать всё просто из воздуха.       Эд как раз закончил нарезку, поэтому повернулся к Освальду лицом и, вытирая руки не пойми откуда взявшимся (уже в который раз), полотенцем, ответил:       - Я нужно богатому, есть у бедного, а если съесть меня – умрешь. Что я?       Пингвин рассеянно заморгал, не сразу поняв, что это была очередная загадка, и поэтому, возникла довольно большая пауза.       - Ничего, - ответило чудище, видимо, решив, что ответа оно так и не дождется. – Ответ – ничего. Дело в том, что из “ничего” – ничего и получается. Если бы я материализовал еду прямо из воздуха, она получилась бы как настоящая, имела бы тот же вкус и запах. Но она исчезла бы сразу где-то в горле, не принося насыщения. Мою магию желательно использовать только как… Инструмент для достижения целей, потому как для чего-то другого она малопригодна. Но я не спорю, вся эта возня с костром и прочим была чистой воды показухой.       С этими словами он подбросил вверх ломтики мяса, и они тут же застыли в воздухе, слегка вращаясь из стороны в сторону, словно находясь в воде. Затем, под взглядом Нигмы, мясо стало быстро прожариваться, покрываясь со всех сторон аппетитной корочкой. Вскоре, жареные кусочки сами отлетели к ближайшей тарелке и красиво расположились на ней.       Пингвин посмотрел на чудище с небольшим осуждением.       - Как по мне, показухой было как раз таки то, что произошло сейчас.       Эдвард хитро и довольно посмотрел на него.       - Возможно.       Тем временем, вся приготовленная Нигмой еда самостоятельно перелетела на обеденный стол, и существо предложило ему начать трапезу, с чем Освальд был более чем согласен. Ему хотелось бы построить из себя человека, который не принимает подачки и помощь, но чёрт возьми, это были уже третьи сутки с тех пор как он ел в последний раз, да и выбирать ему особо не приходилось.       Они осторожно сели за стол, по разные стороны друг от друга. Один – не доверял оппоненту, другой – боялся спугнуть. Кобблпот положил к себе на тарелку несколько ложек салата, парочку свежих овощей, отломил краюху хлеба и принялся с аппетитом есть, запивая всё время от времени чаем и с подозрением поглядывая на мясо. Вскоре, Эдвард не выдержал этих гляделок и как-то обиженно и немного разочарованно воскликнул:       - Да бога ради! Это действительно самая что ни на и есть настоящая оленина, не собираюсь я вас кормить человечиной! Вы, люди, всегда переоцениваете свои вкусовые особенности. Почему-то считаете, что являетесь для нас тем ещё деликатесом, но уверяю вас, даже самый примитивный гуль или упырь предпочел бы полакомиться, скажем, бараниной, а не человеческой плотью. Она почти всегда имеет мерзкий сладковатый привкус, в ней слишком много жил и волокон, да и вообще, вкус ну очень на любителя. Поэтому, пожалуйста, просто поверьте мне на слово и вкусите уже плод моих трудов.       Поняв, что добродушие чудовища висит на волоске, и стараясь игнорировать тут же возникший в голове вопрос о том, откуда Эд знает о вкусовых качествах людей, Освальд медленно взял с тарелки пару полосок мяса и положил к себе в рот. Оно оказалось теплым, великолепно прожаренным со всех сторон, немного соленоватым, хрустящим и ароматным. Вкус был прекрасным, но явно не новым, что несказанно обрадовало Кобблпота. Действительно, просто хорошо приготовленное мясо, с каждым съеденным кусочком которого он ощущал, как силы постепенно начинают возвращаться к нему.       Нигма удовлетворенно наблюдал за ним, улыбаясь, поблескивая своими очками и неспешно поглощая то что находилось у него на тарелке.       Этот их совместный прием пищи с каждой минутой становился всё более неловким, звенящая тишина угнетала, от чего нервозность Пингвина только усиливалась. Стараясь хоть как-то разбавить ситуацию, он прочистил горло и будничным тоном спросил:       - Так значит, ты не всегда здесь… обитаешь? Ты из тех, кто скрывает свою сущность и живет среди людей?       Эдвард отставил от себя столовые приборы, сложил руки в замок и положил на них свой подбородок. Он не переставал улыбаться: ему явно льстило то, какой интерес он вызывал у Освальда.       - Вы знаете, в последнее время я чередую. Добрую половину своей жизни я провел в этом и окрестных лесах, но я был слишком любопытен для того чтобы оставаться тут вечно. Так что, да, постепенно я стал всё ближе и ближе подбираться к людям, изначально выбирая небольшие деревеньки, где я… тренировался, скажем так. Я учился, исследовал, приспосабливался и запоминал. Думаю, заметь меня сейчас там кто-нибудь - мигом запустили бы в меня бесчисленное количество горящих стрел. Поначалу я действовал слишком неосторожно. Но знаете что самое забавное? Когда я наконец добрался до Готэма, то понял, что в деревнях было намного сложнее, и я зря себя накручивал и закалял. В королевстве, в отличие от деревень, не задавали лишних вопросов, не смотрели с подозрением, не пытались выведать – кто же я такой? Люди там почти не суеверны, и почему-то многие считают, что такие как я больше не существуют, а может и не существовали вовсе, что все эти легенды и придания лишь вымысел дремучих стариков. Но при том, в Готэме обитает приличное количество нелюдей, порой там даже ведутся ожесточенные схватки и клановые войны. И по какой-то причине ваша полиция совершенно не обращает на это внимание, за время моего проживания в королевстве так ни разу не было проведено ни одного расследования - все случаи списывали на разбушевавшихся бродячих собак или обыкновенную поножовщину. Так что, я делаю два вывода: либо все в полиции непроходимые идиоты, либо есть кто-то из вашей правящей верхушки, кто заставляет их молчать. Мне стало очень интересно – до каких масштабов катастрофы должно дорасти количество нелюдей, чтобы они перестали скрывать это от жителей. Так что, я решил остаться там и выяснить это, даже стал вести кое-какие дела с полицией. И за последние пару лет количество нелюдей резко увеличилось и, скорее всего, ситуация скоро выйдет из-под контроля. Поэтому, многие наши возвращаются обратно, скажем так, в свою естественную среду обитания, потому что понимают – скоро им станет тесно и начнется ожесточенная дележка территории. А ко всему этому прибавится паника у населения, со всеми вытекающими типа сожжения на костре, пытками и обливаниями святой водой. Кстати, на счет последнего – неужели вы до сих пор верите, что водичка, над которой помолился поп, способна растворить нас, словно кислота? Я почти уверен, что какой-нибудь умник кислоту и использовал, выдав её за чудодейственную воду, а потом и миф пошел. Ну да ладно, я отвлекся. Так вот, мне приходится возвращаться сюда, по крайней мере, 3 раза в год, потому что иначе всё равно найдется тот, кто проигнорирует везде оставленные предупреждения и решит, что раз тебя нет – то и место ничейное и его можно занять. Вы знали, что всего четыре месяца назад этого дома здесь не было? Пришел я, значит, обратно, а от моей уютнейшей пещеры не осталось и камня – только эта чертова поляна да дерево с домом наверху. Пришлось попотеть, чтобы изгнать отсюда слишком уж хорошо обосновавшуюся ведьму. Пещеру я уже, ясное дело, полностью воссоздать не смогу, так что приходится довольствоваться тем, что есть. Ещё чаю?       Освальд медленно кивнул, понимая, что ему сейчас было бы лучше выпить что-то покрепче чая, и постарался переварить в голове всё услышанное. Итак, что мы имеем? Его королевство, оказывается, кишит монстрами, полиции на это наплевать, и скоро ожидается гражданская война. После такого начинаешь задумываться – а стоит ли вообще возвращаться обратно? Кобблпот мотнул головой. Он возвращается не ради прогнившего насквозь Готэма, а ради своей матери.       Внезапно, Нигма повернулся куда-то к окну и прислушался. Он проговорил каким-то опасным и предупреждающим тоном, от которого у Освальда по спине пробежались мурашки:       - Я знаю что ты там, Кошка. Не пытайся остаться незамеченной мной и заходи уже.       Пингвин настороженно наблюдал за тем как медленно приоткрылось окно, и в него грациозно запрыгнула девушка. Освальд постарался спрятаться за спиной у Эда (он и сам не понял – зачем), и стал её разглядывать. У нее было по-юношески округлое и аккуратное лицо, сильное и гибкое тело, полностью облаченное в одежду из черной кожи и, частично, бархата. На её голову был задвинут капюшон, впрочем, который не скрывал густые и волнистые каштановые волосы, доходившие ей примерно до плеч. В целом, она выглядела достаточно по-человечески, выдавали её лишь длинные когти, да ярко-желтые глаза с острыми кошачьими зрачками, которые показались когда она немного подняла капюшон. Кобблпот отметил для себя, что она как никто другой соответствовала своему прозвищу.       Девушка вальяжно прошлась по комнате и остановилась в паре метров от них, изобразив на своем лице максимальную степень пренебрежения и незаинтересованности.       - Я смотрю тебе, Загадочник, стало настолько скучно без своей подружки, что ты стал затаскивать в своё гнездышко раненых птичек, - ехидно произнесла она. – И зачем ты только посылал меня за тридевять земель, если явно не собираешься пользоваться тем, что я тебе принесла?       - Что идет вперед и не останавливается, Селина?       Кошка пренебрежительно фыркнула, показывая своё отношение к загадкам Эда.       - Время, - ответил он, поняв, что ответа не дождется. – Не трать моё попусту, просто отдай мне то, о чем я тебя просил, и мы будем квиты.       Селина недовольно глянула на него, но всё же вытащила из своего внутреннего кармана небольшую колбу, наполненную розоватой жидкостью.       - Учти, Загадочник, я делаю это только потому что не люблю быть в долгу. Ты жестоко обошелся с Айви, и если она всё же решится тебе мстить – даже не сомневайся, чью сторону я займу.       - Меня всегда поражало в тебе то, что ты считаешь, что можешь быть для меня проблемой, - произнес Эдвард, разглядывая со всех сторон врученный ему сосуд. – Я прекрасно знаю, что ты наблюдала за домом некоторое время, и сразу после твоего визита отправишься стучать обо мне своей любимой подружке. Но, знаешь, мне плевать. Айви не дура, она прекрасно понимает, что лучше ей сюда не соваться, особенно сейчас. Так что валяй, не буду тебя задерживать.       Девушка раздраженно что-то проговорила себе под нос, а потом остановила свой взгляд на Освальде. Её выражение лица внезапно стало игривым и довольным, и не успел Пингвин опомниться, как она в два шага переместилась к нему, встала непозволительно близко, наклонилась к самому уху и жарко прошептала, указывая взглядом на Нигму:       - Если он когда-нибудь начнет таскать сюда ветки, вперемешку с перьями и глиной, мурлыкать тебе на ухо и рычать на всех посторонних – беги.       - Селина! – прокричал Эдвард так громко, что в доме задрожала вся мебель и мелкая утварь, а сердце Пингвина, кажется, остановилось на несколько секунд. Черты лица Загадочника немедленно заострились, кожа приобрела болезненно-зеленый оттенок, а глаза стали чернее самой черной смолы.       Но Селина, видимо, именно такую реакцию и собиралась вызвать, потому что она в три прыжка оказалась у окна и, кокетливо улыбнувшись напоследок всем присутствующим, выпрыгнула из дома тем же путем, через который вошла.       Освальд остался наедине с чудищем, которое было злее любого черта. Он осторожно поглядывал на него, стараясь не делать лишних движений, и наблюдал за тем, как существо медленно приходило в себя. Когда оно перестало выглядеть так, словно готово броситься на любого попавшегося на пути, он осторожно позвал его:       - Эд?..       Существо не отреагировало, все так же непрерывно смотря на окно. Пингвин немного подумал и, вспомнив, как его называла та девчушка, позвал его по-другому:       - Загадочник?..       Нигма неспешно перевел свой взгляд на него, и он тут же изменился, стал более трезвым и немного извиняющимся.       - Да, да, простите… Я был немного не в себе, но сейчас я в порядке! – он быстро взял со стола колбу и быстрым движением положил её себе в карман. – В абсолютном порядке!       - Хорошо, - осторожно проговорил Освальд, и чтобы разбавить обстановку, добавил: - Я думаю, раз нам придется находиться здесь вдвоем почти две недели - самое время перейти на “ты”. И лучше зови меня Освальдом. Я не очень люблю своё прозвище.       Эдвард немного нервозно улыбнулся, поправил очки и мягко проговорил:       - Да, пожалуй… Освальд, - как-то блаженно прошептал он, словно пробуя его имя на вкус. – Как тебе будет угодно.