Чем дальше в лес

      Освальд чувствовал, как с каждой секундой ему становится всё сложнее совершать хоть малейшие телодвижения. Нигма зафиксировал его руки над головой, а сам навалился на его тело всем своим немаленьким весом, к которому прибавился ещё и вес от массивных крыльев, что статично возвышались за ним. Эд явно не имел намерений его задавить, одной рукой он все же упирался в кровать, однако, такая позиция не позволяла Пингвину хоть сколько-нибудь отодвинуться подальше от обезумевшего чудища.       Кобблпот так и не смог понять – чем была вызвана подобная реакция. Эдвард обезумел от боли? Может, он всё же успел выпить немного той дряни из треклятой склянки? А может, он всегда был таким сумасшедшим, и Освальд просто этого не замечал?       Но у него не было времени как следует подумать на счёт этого, потому что чудовище внезапно наклонилось к нему и ощутимо укусило за шею.       Пингвин вскрикнул от неожиданности и инстинктивно попытался высвободиться из цепкой хватки и задергался, но это привело лишь к обратному результату – челюсти Нигмы сомкнулись ещё сильнее, и Освальд почувствовал, как по его шее потекла тонкая струйка крови. "Ну вот и всё, - пронеслась мысль у него в голове, - доигрался в доктора. Надо было сразу бежать, как только появилась возможность. А сейчас уже ничего не сделаешь – время упущено, меня уже начали поедать живьем".       Но “поедание” что-то затягивалось. Эдвард кусал его ещё секунд 20, медленно глотая подступившую кровь, но потом ослабил челюсти, а вскоре и вовсе прекратил укус, принявшись слизывать остатки крови на шее.       Пингвину было очень досадно. Оказалось, чудовищу нравилось мучить своих жертв, а не милосердно убивать их одним движением. Или это ему так “повезло”? Неужели, это и был план Нигмы? Заставить его поверить в то, что кто-либо может помогать ему без особой корысти, привязать к себе своим добрым и заботливым отношением, а затем показать, что он не достоин подобного? Что ему самое место в брюхе существа, но никак не рядом с ним?       Освальд почувствовал, как по его щекам покатились слезы. Ну конечно же, кто бы сомневался в том, что его жизнь закончится так нелепо? Даже умри он от рук приспешников Галавана – это было бы не так позорно. Так его хотя бы запомнили бы как человека, который был в своё время достойным противником, и который боролся до последнего. А сейчас что? Кто о нём вообще будет помнить, не считая его матери?       Судьба никогда не была благосклонна к Кобблпоту. Как бы он ни старался, сколько усилий бы ни прикладывал – всё равно находилось что-то напрочь разрушающее его планы, и он снова и снова начинал всё заново, находя новые варианты выхода из ситуаций и разрабатывая новые техники ведения дел.       Но в этот раз, он это понимал, так не выйдет. Ему некуда бежать, никто не появится на пороге, пытаясь его спасти, он не сможет сделать ровным счетом ничего со своим противником. Это конец.       На него накатило отчаяние.       Но тут, Эдвард, будто прочитав его мысли, оторвался от его многострадальной шеи и перевел взгляд на лицо. Очевидно, он увидел слезы Кобблпота, и тут же от этого встрепенулся и быстро прошептал:       - Прости, прости… Я не нарочно, птенчик мой, я постараюсь впредь себя контролировать, хоть и не уверен, что у меня сейчас это получится… Только не плачь, пожалуйста, просто помоги мне немного, побудь послушной птичкой, и мы, я надеюсь, обойдемся без лишних травм!       Освальд мало что успел уловить из внезапной речи Нигмы, потому что последний сразу же после неё обхватил своими руками его лицо и глубоко поцеловал в приоткрытый рот. Во рту сразу появился металлический привкус собственной крови. Пингвин почувствовал, что его руки снова стали свободны и несколько раз ударил Эдварда по плечам, пытаясь хоть как-то дать отпор. Но Нигма всё это просто проигнорировал, углубляя поцелуй ещё сильнее, лишь в наказание слегка прикусил его губу. Он сильнее прижался к его телу, а своё колено просунул аккурат между ног Освальда, слегка надавливая на пах.       Пингвин встрепетнулся, теряя остатки столь драгоценного воздуха, и издал своим горлом протяжный стон, чего он совсем от себя не ожидал. Только сейчас он начал догадываться, что скорее всего есть его сейчас не собираются. Точнее, собираются “съесть” совсем по-другому. Но от этого легче не становилось.       Эд разорвал поцелуй, удовлетворенно и сыто смотря на него своими хищными глазами. Его крылья подрагивали, будто бы намеревались взлететь вместе со своим хозяином, от чего чудищу становилось всё сложнее удерживать равновесие.       Кобблпот решил воспользоваться этим, попытавшись скинуть его с себя, со всей силой ударив в грудь. Но чудовище лишь удивлённо охнуло и не сдвинулось ни на сантиметр. Однако, судя по появившемуся на его лице оскалу, это его разозлило, потому что тот схватил Пингвина за плечи, немного отодвинулся, и резко перевернул Освальда на живот, прижимая его голову к подушке, а руки заламывая за спину. Кобблпоту ничего не оставалось, кроме как протестующе мычать, выражая своё нежелание участвовать в происходящем. Но, увы, Нимга всё решил за него, приблизился к его уху он прорычал:       - Я же просил тебя не двигаться, неужели ты не понимаешь, что делаешь себе только хуже?! Что ж, я хотел действовать по-хорошему, но, видимо, придется пойти другим путем.       Когда Эд произнес эти слова, Освальд почувствовал за своей спиной какой-то шелест и копошение. Спустя мгновение его руки стали связывать между собой чем-то длинным, тонким и слегка липким, полностью обездвиживая. Когда Эдвард закончил, Кобблпот понял, что теперь при всем желании он не сможет самостоятельно встать с кровати, особенно учитывая то с какой силой его вдавливали в предмет мебели. Мычание стало совсем уж отчаянным.       Эдвард тут же слегка убрал свой вес с его тела, будто бы извиняясь, и снова заговорил извиняющимся тоном:       - Извини, пожалуйста, извини меня! Но он прав, так и правда будет лучше для всех нас. Я обещаю, что не причиню тебе вреда, но и ты пообещай, что впредь будешь вести себя хорошо, ладно? Кивни, если ты меня понял.       А что ещё оставалось Освальду? У него были варианты? Он слабо кивнул.       - Отлично, - довольно произнесло чудище, наконец, убирая свои руки. – Я обещаю, тебе даже может понравиться. У меня не слишком много опыта, но…       С этими словами он провел своими пальцами с заострившимися когтями вдоль его тела, пройдясь по плечам, ребрам, талии, и остановившись на его ягодицах.       Кобблпот едва не задохнулся от возмущения. Не слишком много опыта?! А ничего, что у него самого опыт равнялся нулю?! Конечно, кому есть до этого дело, особенно учитывая, что он находится сейчас рядом с озабоченным чудовищем. Но у Освальда действительно никого до этого не было. Ни с женщинами, ни с, тем более, мужчинами. Совсем.       Как-то так вышло. Сначала мама ему прививала мысль о том, что нельзя ни с кем заниматься “этим”, если ты не любишь его. И особенно, если этот человек сам хочет затащить тебя в грешные сети. “Шлюхи и проститутки” – так его мама называла тех, кто по ее мнению мог дурно повлиять на Освальда и коварно соблазнить его, тем самым разделяя с матерью. И у Кобблпота сразу после этих разговоров, когда он ещё был подростком, резко пропадало желание с кем-либо знакомиться. А когда он вырос, у него просто не осталось времени на все эти любовные похождения – для того, чтобы не только выживать в суровом Готэме, но и держаться на плаву, создавая себе определенного рода репутацию. Да и кому тут можно довериться, если в каждом человеке он видел потенциального врага?       И вот теперь он лежит связанный на кровати, и прямо за ним находится донельзя возбужденное лесное чудище. Похоже, вселенная решила отыграться на нем за все упущенные годы без интимной жизни, и вознамерилась сделать его первый раз ужасно извращенным. Ну кто бы сомневался.       Тем временем, Нигма перешел к действиям, а именно – стянул с Освальда одним плавным движением пижамные штаны вместе с бельем. Послышалось удовлетворенное мурчание.       Кобблпоту стало ужасно неловко, и он попытался немного сдвинуть колени, чтобы хоть немного прикрыться. Но на его внутреннюю сторону бедер легли горячие руки, не позволяя проделать задуманное, и стали наоборот подталкивать его к тому, чтобы он раздвинул ноги пошире и приподнял свой таз повыше.       - Нееет, не закрывайся от меня, - игриво, совсем без злобы промурлыкало чудище и слегка сжало рукой его зад. – Я ведь пообещал тебе, что доставлю удовольствие. Так помоги мне с этим хоть немного, пожалуйста.       Тут Освальд почувствовал где-то позади себя горячее дыхание, и не успел он опомниться, как Эдвард раздвинул руками его ягодицы и прикоснулся своим языком к его дырочке, принявшись мокро вылизывать её края.       Пингвин стонал, сгорая от стыда. Всё это было для него слишком. Слишком грязно, слишком ярко, слишком извращенно, слишком пошло. Просто слишком. Он не привык чувствовать на себе даже банальные повседневные прикосновения, которыми обмениваются все нормальные люди, а тут такое…       Между тем, Эдвард явно решил зайти дальше и, на секунду остановившись, чтобы собрать на своём языке побольше слюны, медленно ввел его внутрь.       Освальда подкинуло на кровати, его колени задрожали, но руки Эда крепко удерживали его бедра, не давая упасть, и он просто остался на месте, весь красный от смущения и уязвленный своей беспомощностью. К его стыду, он начал возбуждаться, что явно не укрылось от взора чудища, продолжающее трахать его своим языком, останавливающееся ненадолго лишь для того, чтобы оценить результат проделанных им работ, отдышаться, и начать всё по-новой.       Кобблпот не знал, сколько продолжалась эта пытка. Пять минут, десять, двадцать – время просто нельзя было отследить. Всё, что он мог чувствовать в тот момент, были лишь Эд и его юркий язык. Однако, спустя время, он почувствовал, что внутри него стало как-то необычно прохладно, но в то же время и чертовски горячо.       Эдвард, видимо, именно этого и добивался, потому что он, обильно облизав свои пальцы, принялся аккуратно их вводить в тугое колечко мышц, во время этого поясняя:       - Обезболивающее. Содержится в моей слюне. Удобно, не правда ли? Я так же добавил капельку афродизиака, ну так, для повышения остроты ощущений.        Он издевается? Да куда уж тут острее то?!– думал Освальд, чувствуя, как длинный средний палец Нигмы медленно входит в него. Видимо, в слюне чудища действительно что-то было, потому что он, на удивление, совсем не чувствовал боли, лишь легкий дискомфорт и жгучее возбуждение.       Эдвард продолжал разрабатывать его, медленно двигая пальцем внутри и, наконец, нашел его простату, от прикосновения к которой Пингвина словно ударило молнией и он вскрикнул особенно громко. За спиной послышалось довольное рычание, и чудовище стало раз за разом нарочно касаться этой самой точки, продолжая неотрывно наблюдать за реакцией Освальда. Тот едва ли сдерживался из последних сил, чтобы не начать бесперерывно кричать и стонать, стараясь, как может, сопротивляться и заглушать все издаемые им звуки. Эдварду это явно не нравилось, и он уведомил об этом, мстительно быстро введя второй палец, а немного погодя ещё и третий.       Пингвин уже не понимал, что происходило с его телом, он просто ощущал повсюду жар, окутывающий его целиком, без остатка, словно его лихорадило. Но во время лихорадки людям обычно плохо, а ему сейчас было необычайно хорошо. Он был уверен, что ни один человек не смог бы дать ему те же ощущения, что давал ему Эдвард Нигма, и в какой-то момент он решил просто пустить всё на самотек. Сдаться ему, позволить делать с собой всё что угодно, лишь бы эта пытка удовольствием поскорее закончилась.       Кобблпоту было очень стыдно за подобные мысли, он не хотел даже думать о том, что подумала бы о нем его мать, услышь она сейчас его внутренний голос. Но все чувства перемешались, оставив лишь одно – возбуждение, избавиться от которого хотелось неимоверно.       Тут Эдвард медленно вытащил свои пальцы, чтобы подтвердить свои догадки на счет того, что Пингвин достаточно растянут. Судя по всему, результат ему понравился, потому что сзади послышался шорох одежды, и вот, спустя пару мгновений, Эдвард сидел на кровати полностью обнаженный. Он раздосадованно цокнул за его спиной, посмотрел на свои крылья, и произнес:       - Да, сейчас они нам ни к чему, только мешать будут. Думаю, нужды в них нет, так что я попробую их убрать.       Когда он сказал это, до Освальда донесся неприятный звук – как будто бы кто-то ломал чьи-то кости. Кобблпот знал это звук, и довольно хорошо, но обычно он сопровождался неистовыми воплями, тут же он просто слышал скрежет зубов Нигмы. Когда он с трудом повернул голову, чтобы посмотреть на то, что происходит позади него, то заметил, что крылья пропали, будто бы их и не было. А потом он прошелся взглядом по телу чудища, оценивая и подмечая для себя, что Нигма был явно не худшим вариантом для первого раза. Худощавый, но с неплохой мускулатурой, высокий, поджарый, соблазнительный – примерно так можно было описать его телосложение. Но тут он непреднамеренно опустил свой взгляд ниже паха Эдварда и ужаснулся. Его член был даже больше, чем он мог себе представить даже при самом худшем для себя раскладе. Казалось, он ведь уже смирился со своей участью, однако теперь на него накатила новая волна паники, когда он понял что Эдвард может действительно навредить ему этим. От одного только понимания этого возбуждение ощутимо спало.       Он попытался отползти куда подальше, но руки Нигмы быстро вернули его в исходное положение.       - Отпусти меня! – закричал Освальд, когда понял, что Эдвард собирается молча продолжить своё дело. – Я так больше не могу!       - Ох, конечно, моя оплошность, - сокрушенно начал Эд, по-своему понимая этот возглас. – Я осознаю, что такая позиция для вас не слишком удобна, особенно учитывая вашу пострадавшую ногу и такую неприятную переменную, как связанные руки, но пока что эта поза для нас самая действенная. Я обещаю, что в скором времени сменю её.       Произнеся эти слова, он обильно смочил свой член своей же слюной и приставил его ко входу Освальда, осторожно и медленно надавливая. Пингвин уже мог почувствовать его размер и осознать насколько же ему не повезло.       Внезапно, Нигма плавным движением подался вперед, и член оказался внутри чуть дальше головки. У Кобблпота поджались пальцы на ногах от столь острых ощущений, он мог буквально прочувствовать в себе каждый чертов сантиметр. Сейчас он ощутил, что его ноги действительно устали, особенно травмированная, а руки затекли настолько, что он едва ли теперь мог чувствовать свои пальцы.       Между тем, Эдвард продолжил вводить свой орган внутрь, не делая особых остановок и не давая в полной мере привыкнуть. Однако, на удивление Кобблпота, он не чувствовал жгучей боли, что должна была его сопровождать при таком раскладе. Боль присутствовала, но она была едва ощутимой, и начала смешиваться с вновь подступившим возбуждением, которое появилось, стоило Нигме дотронуться головкой своего члена до его простаты.       Когда Нигма ввел свой член до конца, Освальду показалось, что он умрет прямо сейчас, на этой самой кровати. Ощущений было слишком много, и они противоречили друг другу. Ему было одновременно и горячо - и холодно, и больно – и терпимо, и страшно – и приятно. А уж когда Эдвард начал двигаться внутри него, все его мысли моментально отключились. Он мог лишь чувствовать каждый толчок, каждое движение Эда глубоко в нем, и это было слишком. С протяжным стоном он кончил на простыни, так ни разу и не притронувшись к себе.       Эдвард, почувствовав, как сильно его сжали, и поняв что это значило, утробно и довольно зарычал, принявшись вколачиваться в его расслабленное тело с удвоенной силой, и спустя пару минут обильно кончил, вгоняя свой член на самую длину.       Нигма застыл в одном положении на пару десятков секунд, глубоко дыша и приходя в себя, а после одним движением разрезал путы, связывающие руки Кобблпота. Пингвин, почувствовав, что его конечности вновь свободны, безвольно опустил их на кровать, пытаясь вернуть изначально свой разум, а потом уже взять контроль над своим телом. Спустя пару мгновений, Освальд понял, что Эд так и не вытащил из него свой орган. Стоило ему об этом подумать, как Эдвард одним аккуратным движением поменял им позу, укладывая Кобблпота на бок и пристраиваясь от него слева.       Пингвин постарался замереть и не подавать признаков жизни, надеясь на то, что у чудовища наконец прошел этот извращенный приступ и оно оставит его в покое. Но Эдвард лишь сильнее прижался к нему сзади, оставляя свой член полностью внутри. Он начал довольно мурчать и выцеловывать дорожки по плечам и шее Освальда, будто бы извиняясь. Позже, к поцелуям добавились и вылизывания, теперь, почему-то, уже шершавым языком. Кобблпот всё ещё старался вести себя неподвижно, потому что не мог знать, что взбредет в голову чудищу как только он завершит своё дело. Он постарался расслабиться от прикосновений, в конце-концов, сейчас с ним обращались бережно, многострадальная нога находилась в нормальном положении, а его руки больше не были связаны. Что тут сказать, ему не привыкать искать ложку мёда в бочке дёгтя.       Но тут, он почувствовал, как член внутри него внезапно начал набухать, постепенно увеличиваясь раза в полтора-два.       - Какого ч..! – закончить ему не дали, грубо зажав рот ладонью и больно кусая в основание шеи.       Кобблпот закричал от боли, даже ладонь Нигмы не смогла в полной мере сдержать этот крик. Всё, что он мог сейчас чувствовать, было болью, от которой он никуда не мог деться. Он ощущал себя так, словно его внутренности разрывались на части, обливаясь внутри него кровью. Он понял, что укус в шею был лишь попыткой отвлечь его от настоящих страданий, тех, что сейчас творилась внизу. Он заплакал, не силах сдерживаться.       Но тут, всё внезапно прекратилось, так же неожиданно, как и началось. Не было больше этой всепоглощающей боли, не было жара, не было холода. Он смог лишь почувствовать, как Нигма медленно и аккуратно достает из него свой орган, стараясь причинить как можно меньше неудобств.       - Ну вот и всё, - прошептало чудище ему на ушко. – Ну согласись, птенчик, всё ведь было не так уж и плохо? Как ты думаешь, Освальд? Освальд?..       Но Пингвин к тому времени уже крепко спал, не слыша ничего вокруг себя, и ему ничего не снилось. Совсем.