Чем дальше в лес

      Нигма был совсем плох. Казалось, он уже совсем не подавал признаков жизни. Пингвин поднес к его губам ладонь, пытаясь уловить хотя бы редкие выдохи, но с ужасом обнаружил что оные отсутствовали. Он с сумасшедшей скоростью начал искать на его запястьях пульс, и не найдя его прислонился к груди Эдварда и стал слушать. Ничего.       - Он… Мертв?.. Господи, он мертв!       - А нельзя ли потише? - раздался позади голос ведьмы. – Твои крики могут вызвать приступ агрессии у моих друзей, - она указала взглядом на те самые деревья, что до этого держали Эдварда. – В целом, они меня слушаются, но громкие звуки могут вывести их из себя.       Освальду было плевать. Всего неделю назад он мог бы вспороть Нигме брюхо и не испытывать при этом ни капли сажаления. Но теперь на глаза почему-то предательски наворачивались слезы, и Кобблпот даже не мог понять, из-за чего именно. Жалел ли он самого Эдварда, или ему было жаль самого себя? Пропал его последний шанс на спасение, а значит, вместе с тем и шанс на спасение матери. Эд был единственным, кто хоть как-то пытался заботиться о нём (инцидент с изнасилованием во время помутнения разума не в счёт), пусть может у него и были какие-то корыстные цели, суть которых Пингвин до конца так и не понял. А теперь его нет, а значит, уже нет и самого Освальда. Слезы полились ручьями.       - Эй, эй, эй, подожди, не реви ты так! – обескураженно прокричала Айви. – Боже, никогда не встречала кого-то настолько чувствительного! Было бы по кому слёзы лить! Живо твоё чудо в перьях! Наверное. Скорее всего.       Девушка спешно подбежала к ним, по пути споткнувшись о подол собственного платья и чертехнувшись. Она опустилась на колени, взяла Эдварда за запястье и замерла на пару десятков секунд, в течении которых Освальд пугался всё больше и больше.       - Дай мне свою руку! – приказала она Пингвину, и тот автоматически протянул её. Айви крепко схватила его за ладонь и положила на то место, где она измеряла пульс. – Держи пальцы вот на этой вене и слушай!       У Освальда появилась надежда. Он вцепился в руку Нигмы и попытался уловить частоту его пульса. Спустя двадцать секунд он воскликнул:       - Ничего! Его сердце не бьется! Он мертв!       - Заткнись и слушай внимательно!       Пингвин послушно, хоть уже и без особой надежды, продолжил нащупывать пульс у Эдварда. Но тут, спустя ещё пару десятков секунд, он почувствовал под своими пальцами слабый импульс. Не веря своим ощущениям, он стал состедоточенно слушать дальше. Почти минуту опять не было абсолютно ничего, но потом всё же венка под его пальцами ещё раз дернулась, на этот раз немного сильнее.       - Какого дьявола это значит?! – истерично прокричал Кобблпот. – Почему его пульс стал таким редким?!       - Да прекрати ты так орать! Я и сама точно не уверена! С такими, как эта тварь такое случается! Впрочем, обычно они впадают в такое состояние в сильные холода, переживая тем самым суровые зимы, но почему он впал в оцепенение сейчас, я не знаю. Может, в таком состоянии регенерация проходит быстрее, токсины там выводятся, все дела.       - С какими “такими”? – спросил Освальд. – Так ты знаешь к какому виду относится Эдвард?       - Ну, разумеется, знаю, - недоуменно пробормотала Айви. – Подожди, ты хочешь мне сказать что ты этого не знаешь?       Увидев, как Кобблпот отводит глаза, она воскликнула:       - Да ладно, быть того не может! В смысле, как Эд вообще смог скрыть нечто подобное? Вот уж ведь действительно, мистер-загадка, черт его дери! Да ты же весь пропитался его запахом, так что степень вашей близости можно явственно заметить! Когда мы были у болота, меня отвлекали посторонние запахи, но стоило нам выйти на чистый воздух, как я тут же стала ощущать на тебе этот дурацкий аромат мяты и кедровых орехов!       Пингвин, до этого оплакивающий Нигму, теперь был готов добить его голыми руками. Какой же стыд и позор. Вот сейчас нужно было подбирать слова особенно тщательно, чтобы не влипнуть в ещё более неловкую ситуацию. Да и вообще, не хватало ещё этой рыжеволосой узнать, что у них “это” было всего один раз, да ещё и без согласия Освальда! А запах, скорее всего, сохранился из-за одеяла и простыней, которые всегда пахли в точности как Эдвард. Так что, лучше было подыграть её “теории” и постараться закончить эту нелепую тему для разговора.       - Да, так и есть. Я вроде и видел его частичную трансформацию в “монстра”, но я так и не понял, в какого именно. - Хмм, знаешь, думаю в этом тебя винить незьзя. Эдвард – птица редкая, не думаю, что ты бы догадался самостоятельно, ты ведь даже не охотник. Но довольно странно то, что Эд сам тебе об этом не рассазал. Он ужасный хвастун, и бахвалиться своей уникальностью – его излюбленное дело. А знаешь что? Ты имеешь право знать, по кому слёзы льешь. А тот факт, что Эд так тщательно скрывал то, о чем знаю я, просто не оставляет мне выбора. Ооо, да я просто обязана рассказать тебе всё, чтобы этот хлыщ обломался! Но только не здесь. Хей, мальчики!       Айви принялась делать какие-то пассы руками, после чего деревья сначала переглянулись между собой, а затем протянули к ней свои ветви. Ведьма проворно на них забралась, а позже удобно устроилась поближе к кроне. Тем временем, дерево поменьше протянуло к Освальду свои “конечности” от чего последний в страхе отшатнулся, и попытался уползти на безопасное расстояние.       - Ты что, испугался? – изумилась Айви. – Они просто собираются нас покатать, расслабься и позволь им поднять тебя!       - Кажется, ты говорила, что они называются “деревьями-убийцами”, а не “деревьями носильщиками”, - проворчал Кобблпот.       - Они будут теми, кем я им прикажу, - ведьма задорно подмигнула.       Дерево ещё раз протянуло к Пингвину свои ветви, и на этот раз тот решил исполнить просьбу Айви и позволить поднять себя. Его аккуратно обхватили за талию несколько длинных ветвей, и осторожно усадили на себя. Тем временем, Эдварда тоже пристроили на такой же манер, как и Освальда, однако, его тело дополнительно обвили чем-то навроде плюща, создавая подобие веревки, что привязала его к кроне.       Между тем, ходячие чурбаны начали двигаться, и Пингвин вцепился посильнее в ствол древа, чтобы ненароком не упасть. Айви с улыбкой наблюдала за его действиями, устроившись с максимальным комфортом. Судя по всему, она часто пользовалась таким способом передвижения. А вот Освальду подобный “перевоз” не пришелся по вкусу. Он постоянно норовил упасть, его трясло из стороны в сторону, из-за чего к горлу то и дело подтупал приступ тошноты, а ещё, в дополнение ко всему, их носильщики шли “напролом”, полностью игнорируя препятствия, из-за чего у Кобблпота появилось несколько царапин из-за острых веток, а в его волосах застряло великое множество листьев.       Потребовалось несколько минут для того, чтобы он, с кряхтением, наконец нашел идеальное место на ветви, где он мог более ли менее удобно держаться и где его не царапали со всех сторон. Немного помолчав, изредка поглядывая на свою спутницу, он всё же решил вновь начать диалог:       - Так… Куда мы вообще направляемся?       - Ко мне домой, разумеется, - оживленно ответила девушка, будто бы давно ждала от него этого вопроса. – Посмотри на себя. Ты весь промок, продрог, и выглядишь так, будто вот-вот хлопнешься в обморок. Тебе бы не помешало сделать небольшую передышку. Я не говорю уже о Нигме, который просто соизволил отрешиться от этой реальности. К счастью, думаю, у меня есть кое-что, что должно поставить его на ноги.       Айви замолчала и полностью перестала обращать на Кобблпота внимание. Она достала из сумки небольшой гребешок и принялась медленно расчесывать свои длинные огненные волосы, насвистывая под нос какую-то простую мелодию.       - И долго нам ещё так... ехать? – спросил Пингвин, которому уже начало надоедать подобное передвижение.       - Пол часа, как минимум.       - Да вы просто издеваетесь! – воскликнул Кобблпот, пытаясь игнорировать очередной приступ тошноты.       - Какие мы неженки! Не думаю, что на своих двоих ты бы добрался быстрее, так что, ты не можешь на это жаловаться!       Тут спорить было не с чем. Его старые раны вновь разболелись, а новый порез, оставленный диббуком, хоть и перестал обильно кровотичить, но выглядел как-то слишком воспаленно. Освальд в голове сделал заметку, что потом нужно попросить у ведьмы что-нибудь с этим сделать, авось повезет и она не откажет.       Кобблпот закрыл глаза и постарался подремать. Он то и дело ощущал на себе взгляд ведьмы, но был слишком вымотан для того, чтобы на это реагировать. Спустя несколько минут он всё же провалился в беспокойную дрёму. Пришел в себя он лишь тогда, когда почувствовал легкое прикосновение к своей щеке. Он быстро распахнул глаза, и первое что он увидел, было ласковой улыбкой Айви. Она потрепала его по щеке, немного отодвинулась от него, и востоженно воскликнула:       - Ты такой милый, когда спишь! Как бы не влюбиться в тебя!       Пингвин посмотрел на неё, как на душевнобольную.       - Да ладно тебе, уже и пошутить нельзя. Вставай, соня, мы приехали!       И действительно. Освальд заглянул за её плечо, и обнаружил нечто грандиозное. В нескольких метрах от них возвышалось огромное ассиметричное сооружение. Пингвин был уверен, что никогда не видел подобных зданий. Казалось, оно состояло из множества длинных комнат прямоугольной формы, которые архитектор скрепил между собой только по ему одному известной схеме. В здании было множество балконов, на которых можно было обнаружить несметное количество горшочков с самыми разнообразными цветами. Часть здания покрывала металлическая сеть, по которой вились лианы, плющ, ползучие розы и ещё бог весть что. Вокруг строения распологались заросли колючего терновника, но будто заметив, что их хозяйка вернулась домой, кусты стали послушно расступаться в стороны, открывая проход к двери.       Тут Кобблпота вновь обхватили за талию ветви и аккуратно спустили на землю. Краем глаза он успел заметить как нечто подобное проделывали и с Нигмой. Айви тем временем на земле ожидала когда их спустят. Она посмотрела на Пингвина, что грозился упасть, всё ещё отходя от слишком сильной тряски, и спешно подошла к нему, чтобы любезно предоставить своё плечо. Освальд, за неимением альтернативы, принял её помощь. Ведьма шелкнула пальцами, и тут же откуда-то из-за дома к ней выбежало несколько крупных зеленых существ, чем-то напоминающих крупных овчарок, но на самом деле представляющие собой сплетение множества растений. Айви приветливо помахала им рукой, а особенно любвеобильную “псину” успела погладить по голове. Она что-то ласково сказала им на неизвестном Освальду языке, и животные тут же проворно потащили всё ещё находящегося без сознания Эдварда куда-то в здание. Глядя на то, как Эд собирал собой всю грязь и пыль на дороге, Кобблпот невольно прыснул от смеха, а Айви так вообще беззастенчиво засмеялась. Кто бы сомневался в том, что она сделала это специально ради хохмы.       Медленно, они дошли вместе до здания, двери которого приветливо им распахнулись. При ближайшем рассмотрении, Освальд понял, что это двери не распахнулись сами собой, им помог в этом обвивающий их по краям плющ.       - Что ж, добро пожаловать в моё скромное жилище! Чувствуй себя как дома, ну и всё такое!       Пингвин едва ли сдержался от того, чтобы не закатить глаза. Скромное жилище, да? Что за позерство!       Внутри дом оказался полностью деревянным, что странным образом делало эту громадину ещё и уютной. Они прошли с десяток метров по длинному коридору, после чего Айви “задала направление” в одну из комнат. Навскидку, по внешнему виду она напоминала не то гостиную, не то кухню. Там, на обеденном столе, распластался Нигма, которого собаки каким-то образом сумели туда затащить. Кобблпот неспеша отпустил Айви и похромал к Эдварду.       Странно, но даже со всей этой грязью, покрывающей его с ног до головы, он уже выглядил получше. Было видно, что его грудь начала слегка вздыматься, к лицу начала приливать кровь, да и целом он уже не выглядел как мертвец. Скорее как бездомный, который решил заснуть прямо в луже. Уже прогресс.       - Вот видишь, я ведь говорила, что он оклемается! Да оставь ты его там, ещё немного и он сам придет в себя, ему нужно лишь немного времени. Сейчас твоё состояние гораздо важнее, герой-любовник, - с этими словами Айви потянулась к одному из шкафчиков, достала оттуда стеклянную баночку с какой-то мазью и кинула её Пинвину. Освальд едва ли смог её поймать, но всё же удержал в руках. Он отвинтил крышечку и понюхал содержимое. Пахло не так уж и плохо.       - Ты весь истекаешь кровью. Сомневаюсь, что ты обладаешь усиленной регенерацией, так что сядь куда-нибудь, отдохни, и обработай свои раны. Ручаюсь, это поможет.       Пингвин осмотрелся по сторонам и выбрал небольшое и на вид удобное кресло, на которое он тут же с тихим стоном опустился. Впервые за этот день (или уже ночь?) он почувствовал себя в относительной безопасности.       Он закатал рукава рубашки и принялся покрывать мазью мелкие порезы, частью оставленные во время заварушки с диббуком, а другой частью неповоротливыми деревьями и их тонкими ветвями. Что ж, ведьма не соврала. Ранки затягивались прямо на глазах. Единственным недостатком этого было то, что на месте затянувшейся раны начинало жутко зудить, но Кобблпот не решился сейчас начинать чесаться, он не знал, как на это отреагирует его кожа, да и стыдно было заниматься подобным под взглядом девушки.       Кстати о ней. Пингвин понимал, что самые большие порезы находятся на его ногах, но снимать штаны в присутствии Айви было просто верхом стыда. Прочистив горло, он попросил:       - Айви, слушай… Ты не могла бы..? – не успел он договорить, как его перебили:       - Ох, конечно! Тебе помочь? – дувушка с готовностью сделала по направлению к нему несколько шагов.       - Что? Нет! – смущенно возразил Освальд. – Я хотел попросить тебя выйти на пару минут из комнаты.       - Так ты что же, меня смущаешься? Думаю, тебе следует знать о том, что когда-то я работала в Готэме лекарем. Не удивляйся так, я не всю жизнь провела в здешних краях, - пояснила ведьма, замечая изумление на лице Пингвина. – Кстати, думаю тебе следует снять с себя всю одежду, как верхнюю, так и нижнюю. Она вся насквозь промокла, да и больше похожа на лохмотья. Я сохранила немного одежды от… впрочем, не важно, главное, что она чистая и сухая. Я сейчас её принесу, а ты пока избавься от своей.       С этими словами Айви удалилась в другую комнату. Пингвин постоял немного, решая, стоит ли ему поступить так, как наказала ему ведьма, и все же нехотя стал снимать с себя одежду.       Когда ведьма вернулась, держа в руках подобранную навскидку одежду, он уже успел снять с себя верхнюю одежду, и теперь в нерешительности стоял лишь в одних брюках. Девушка примирительно ему улыбнулась, и хотела уже тактично отвести свой взгляд и молча передать ему чистую одежду, как её взгляд зацепило нечто, находящееся на животе у Освальда.       - Что это у тебя? – спросила она, кивком головы указывая ровно на центр его туловища.       Кобблпот недоуменно посмотрел вниз и обомлел. На его животе красовался странный символ: семь черных вопросительных знаков с одной единственной большой чёрной точкой были расположены по кругу, а промежутки между ними покрывали неизвестные Освальду буквы. Он с опаской провел пальцами по очертаниям символа. Потом попытался оттереть вопросительный знак ногтем. Никакого результата. Символ будто был вживлен ему под кожу, и представлял собой подобие татуировки.       - Понятия не имею, - честно ответил Освальд.       - Хмм… Что ж, вот твоя одежда. Надеюсь, с размером я угадала, - Айви протянула ему то, что держала в руках. Пингвин не глядя натянул на себя предложенную ему короткую тунику, будто пытаясь как можно скорее скрыть от себя и от Айви то, что находилось на его коже. Когда он принялся снимать с себя нижнюю одежду, и по-быстрому обрабатывать раны, девушка тактично отвернулась и принялась готовить какой-то напиток.       Освальд чувствовал себя так, будто его кожа принадлежала не ему. Не оставалось сомнений в том, кто оставил ему этот знак и когда. Хоть, видимо и проявился он не сразу, потому что Пингвин готов был поклясться в том, что ничего подобного всего пару дней назад он на своём животе не замечал. Будто бы Нигме было мало воспользоваться его телом, ему ещё было необходимо пометить его, словно свою собственность. К горлу подступил приступ тошноты. Ещё совсем немного, и у него может случиться очередной приступ паники.       - Держи. Это должно тебя успокоить, - Айви протянула ему кружку с каким-то горячим светло-коричневым напитком. Освальд потянулся к нему трясущимися руками, обхватил чашку ладонями, вдохнул исходящий от горячей жидкости пар. Пахло довольно приятно, и он судорожно сделал небольшой глоток. Вкусно и сладко.       - Что это? Какое-то чудодейственное зелье?       - Это какао. Порошок, добываемый из плодов так называемого “шоколадного дерева”. Залитый горячим молоком и с тройной порцией сахара. То что нужно, чтобы привести мысли в порядок.       Пингвин отхлебнул ещё. Подошел к ближайшему креслу и обессиленно опустился на него. Напиток согрел его и немного успокоил, но его тело всё ещё дрожало от повышенной тревожности.       - Что ж… Думаю, сейчас самое время для того, чтобы ты узнал всё, что тебя интересует. Как думаешь?- Айви ободряюще улыбнулась. - Давай так. Я обещаю рассказать тебе всё, о чем ты меня попросишь. А ты пообещаешь мне не сидеть с таким видом, словно ты куропатка, у которой куница пытается стащить её потомство.       Проигнорировав странное и немного обидное сравнение, Освальд, немного погодя, произнес:       - Я хочу знать всё. От начала до конца. Всё, что тебе о нем известно. Ты можешь начать с самого начала вашего знакомства, и закончить тем, почему ты его так ненавидишь, - с этими словами Пингвин забрался на кресло с ногами, поудобнее обхватил чашку с остатками какао и принялся внимательно слушать.       Айви сделала небольшую паузу, будто обдумывая свой ответ, и в конечном итоге начала свой рассказ:       - На самом деле, знакомы мы с ним давно. Очень давно. С детства. Мы с ним практически одного возраста, я немногим его младше. Тогда ещё не было деления территории на разные “участки”. Был лишь один лес, в котором мы с ним и с его родителями соседствовали. Хах, тут, хочешь не хочешь, мы перешли на тему его происхождения. Я думаю, нет смысла тянуть с этим и следует всё рассказать тебе об этом сразу, не делая из этого великой тайны.       Пингвин весь напрягся, приготовившись внимать каждому её слову.       - Нигма… С ним всё непросто. Его родители разных видов. Мать принадлежит к арахнидам. Это такие “люди-пауки”. Если пройтись по их особенностям, то они могут плести прочнейшие сети, превращаться в огромных пауков, обладают большим количеством яда и кислоты в своём теле, благодаря которым они могут убивать и парализовывать своих жертв соответственно. Довольно многочисленный род был раньше, но в последнее время их количество заметно порядело. А вот его отец – действительно редкий экземпляр. Он из рода сфинксов. Да, да, те самые большие кошки с крыльями, что любят загадывать загадки. Их всегда было очень мало, а в последнее время так вообще, мне кажется, осталось всего пара десятков, не больше. Да и к тому же все они обитают или там, где очень жарко, или там, где непереносимый мороз. Но отец Эдварда был в своё время тем ещё бунтарем, который решил не сидеть на одном месте, а попутешествовать по всему миру, позадавать свои загадки всем, кому ему захочется, а не ждать редких путников, позарявшихся на то, что ему указали бы охранять. Так он пространствовал несколько лет, пока в конечном итоге не попал в наш лес, где встретил чудную девушку и влюбился в неё без памяти. Он и не думал слушать предостережения окружающих, видя в ней свой идеал, да и она проявляла к нему интерес. В конечном итоге, их роман привел к тому, что на свет появился маленький Эдвард. На самом деле, подобное случается весьма редко, для всех так и осталось загадкой, как такой ребенок смог появиться на свет, да ещё и без видимых физических патологий. Возможно, сыграл тот факт, что арахниды могут “скрещиваться” с большим количеством видов, порой даже были известны случаи выведения потомства от вас, людей. А вот сфинксы обычно строят отношения только с представителями собственного рода.       Так вот, его отец до этого не знал, что арахниды бросают своих детей сразу после рождения. Обычно, они рождаются с уже сформированным для самостоятельной жизни телом, вот только Эд не был таким. Он представлял собой смешение двух видов, а потому развивался, как и сфинксы, весьма медленно, и за ним был нужен тщательный уход. Но арахниды просто не приспособлены к воспитанию детей, а так же (это стало тем ещё сюрпризом для отца Нигмы!) в них нет ни капли моногамности: сразу после рождения ребенка, они начинают искать нового потенциального партнера, чтобы вновь заиметь от него ребенка, и цикл повторяется снова и снова. При том партнеры, как правило, никогда не повторяются. Так что, как бы эту паучиху не уговаривали, она, поддавшись своим инстинктам, благополучно свалила восвояси.       И вот, остался отец Эда, которого, кстати, звали мистер Нэштон, один, с маленьким ребенком на руках. В парах сфинксов всё обычно с точностью до наоборот: они выбирают себе партнера на всю жизнь, и пока один следит за ребенком – другой занимается поиском пищи, защищает территорию, облагораживает жилище и прочее. Часто роли меняются, и таким образом они представляют собой просто идеальную семейную пару.       В общем, мистер Нэштон тихо сходил с ума, разрываясь между заботой о своём потомстве и прочими бытовыми делами. Но, как мне рассказывали родители, тогда он ещё был вполне себе адекватен, старался, как мог, выполнять свои родительские обязанности. Его переклинило в тот момент, когда он узнал что у матери Эдварда появился новый мужчина, и она от него вновь беременна. Он стал преследовать её, выводить на бессмысленные выяснения отношений, пытался пристыдить и вернуть назад, в то время как сам напрочь забывал о собственном сыне. Мои родители и их друзья, сжалившись, в такие “приступы” его отца следили за ребенком. Вскоре у них родилась и я. Тем временем, Эду было около пяти лет, и его отец, начиная с этого времени, плавно перешел от безразличия к сыну – к ненависти, ведь всё в нём напоминало его мать, у которой уже тогда была просто прорва мужчин.       И вот, если мистер Нэштон замечал, что его ребенок применяет способности арахнида - жестоко наказывал за это. Эдвард не понимал в чем причина его ненависти, ведь все эти действия у него выходили на чисто инстинктивном уровне. Ему потребовалось много времени для того, чтобы понять, что так раздражает его отца, а когда он это понял – полностью прекратил пользоваться силами арахнида, стал отрицать эту часть себя, и в угоду папе принялся учить множество загадок, чтобы казаться в его глазах стопроцентным сфинксом. В детстве он часто любил загадывать загадки мне и другим местным детям, но ему быстро наскучило это, потому что, как правило, мы не знали правильные ответы, и ему вечно приходилось отвечать на них самостоятельно.       В раннем детстве мы с ним неплохо ладили, но дальше… Как бы так сказать… Он начал замечать разницу. Дриады растят своих детей очень щепетильно, окружают их лаской и заботой, внимательно следят за тем, чтобы их ребенку было во всем комфортно, словом, являются превосходными родителями. Конечно, к Эдварду мои родные относились очень хорошо, он часто приходил к нам домой, а порой и оставался с ночевкой, когда у его отца начинался очередной “приступ” агрессии или наплевательского отношения. В общем, он осознавал, что наши родители по-разному к нам относятся: если мне доставались любовь и забота, то ему - избиения и наплевательское отношение.       Он стал завидовать мне и другим детям, а затем так вообще начал ненавидеть всех окружающих. Всё своё детство он пытался соответствовать требованиям и желаниям своего отца, но тот не обращал на старания Эда ровно никакого внимания. Со временем, Эдвард всё же осознал, что отношение его отца к нему никогда не изменится, что бы он не делал и, казалось, смирился с этим. Единственным плюсом его отца было то, что он обладал бесчисленным количеством знаний, которыми тот, поначалу, делился со своим сыном. Это сподвигло Нигму к самостоятельному обучению, и на несколько лет он замкнулся в себе, целыми днями сидел у себя дома и ни с кем не общался, как бы я, и ещё несколько его друзей из “прошлой” жизни не пытались отвлечь.       Когда Эдвард едва ли достиг совершеннолетия, загадочным образом погибла его мать. Её нашли задушенной, и было выявлено, что орудием убийства послужила крепкая нить, как раз такая, что используют арахниды для своих сетей. Его мать была достаточно важной и почитаемой особой, а убийства между представителями их вида считаются главными табу. Это сильно пошатнуло их доверие, несколько знатных родов обвиняли друг друга в убийстве соплеменницы, и это привело к внутренней войне. Между представителями их вида взаимоотношения достигли такого уровня хаоса, что они просто начали убивать любого встреченного на их пути представителя их же собственного вида, порой даже кровных родственников. В итоге, количество жертв достигло своего пика и они, так и не узнав, кто же был виновником самого первого убийства, просто единогласно проголосовали за прекращение вражды. Они до сих пор пытаются восстановить свою численность, но пока что результаты весьма посредственные. Во время войны одна часть их молодежи предпочла свалить куда подальше, а другая же была изнечтожена. Так что, теперь в ближайших лесах их осталось всего пара десятков, не больше, и многие уже утратили свои репродуктивные функции.       После смерти матери Эда многое изменилось. Казалось бы, его отец должен был, наконец, отпустить её, налалить отношения с сыном, но как бы не так. Вместо этого, мистер Нэштон предпочел оставить Эдварда на произвол судьбы, а сам улетел страдать по своей давней любви куда подальше, кажется, вернулся к себе на родину. После этого Эдвард стал вести себя страннее некуда. Я и моя подруга Селина пытались его утешить, совершали с ним первые “набеги” на ближайшие людские поселения и, как нам казалось, ему это нравилось и он неплохо проводил время. Но на следующий день он мог ничего не помнить, или же помнить какие-то отдельные отрезки времени. Его настроение могло меняться с молниеносной скоростью. Да что там с настроением, у него менялся характер! Утром он мог быть заикающимся скромным заучной, которому слово сложно сказать в присутствии девушек, а вечером мог ввязаться в драку или грязно домогаться кого-либо.       Ещё тогда мы начали догадываться, что с Эдом происходит что-то неладное. Апогеем этому стало то, что он стал просить называть его “Загадочником”. Но мало кто захотел называть его подобным образом, поэтому он придумал альтернативу – имя “Нигма”, по которому мы должны были обращаться, когда он был бы одет во всё зеленое. Но и эти его условия никто не захотел принимать, и все называли его так, как хотели. Впрочем, “Нигмой” его называли так же часто, как и Эдвардом, а потом его второе имя ненавязчиво переросло в фамилию.       Мы не смогли в должной мере понять, что же в действительности произошло с Эдом. Единственное, что мне приходит в голову – из-за постоянного подавления другой части своих способностей, его личность разделилась на две части. Это сложно объяснить. Это не раздвоение личности в прямом смысле этого слова. В его теле не сидят две души, это всё один цельный…монстр. Он всю жизнь пытался быть тем, кем он не являлся, а потом внезапно получил негласное разрешение на то, чтобы использовать свои силы так, как ему вздумается, и из-за этого у него слегка поехала крыша. Он словно “отсортировал” свои личностные качества для того, чтобы сохранять рассудок в порядке и уметь у нужный момент “отлючать” и “включать” нужную ему личность.       Ещё через какое-то время Эд внезапно пропал. Мы пытались его найти, долгие пять лет никто о нём ничего не слышал. Так продолжалось до того момента, пока Селина случайно не увидела его в Готэме. Она пыталась с ним заговорить, но он лишь отмахивался от неё. Тут, на арену решила выйти я, и то что я увидела было весьма плачевно. Нигма казался обезумевшим и помешанным, он занимался исследованием чего-то, суть чего я так и не смогла узнать. Он истерично что-то записывал в дневник, вечно причитал о том, что он наконец-то встретил свою судьбу, хихикал себе под нос и отказывался обсуждать со мной свои дела. В конечом итоге, я решила плюнуть на всё это. Но тут я вспомнила, что пещера, в которой раньше жили они с отцом, пустует уже не первый год, места в лесу, из-за расплодившихся низших тварей, становилось всё меньше, так что я спросила у него – раз уж он так занят делами среди людей, не могла бы я присвоить себе заброшенную им территорию, на что он небрежно бросил, мол, забирай что хочешь, лишь от меня отстань. Ну, я так я и поступила.       Пещера эта оказалась слишком старой, там то и дело случались обвалы, так что я решила от неё избавиться. Как же много это заняло времени, ты просто не представляешь! Когда все валуны были вынесены куда подальше, я приступила к обустройству территории на свой лад. В самом её центре я решила вырастить бук пораскидистей, а в его ветвях уже обосновать своё новое жилище.       Но прожила я там не долго: спустя месяц после окончания строительства заявился Эдвард. Он был в ярости, кричал, что я погубила его наследие, и что он не давал мне никаких прав на его территорию. Он был вне себя, напал на меня и здорово ранил. Если бы не вовремя подоспевшая Селина, думаю, я была бы уже мертва. Кошка отнесла меня куда подальше “зализывать раны”, и когда я немного пошла на поправку, мы набрели с ней на это место, где я вскоре и обосновалась. Конечно, условия тут не самые лучшие, но я делаю всё для того, чтобы привести это место в порядок. Это же моя “работа”, в конце концов. Делать окружающую меня природу здоровой и цветущей. Хотя, работы ещё слишком много, дриады обычно занимаются всем этим не в одиночку. Как думаешь, у меня получается? – Айви выжидающе посмотрела на Освальда.       - Да, - заторможенно ответил он. – Ты прекрасно справляешься.       - Вижу, на тебя свалилось слишком много информации, думаю, тебе потребуется время для того, чтобы “переварить” всё сказанное мной. Наверное, у тебя ещё осталось множество вопросов. Можешь задавать их.       Пингвин выдержал паузу, потом быстро помотал головой и воскликнул:       - Так ты дриада? Я думал, что ты лесная ведьма!       Айви недоуменно посмотрела на него.       - Серьезно? Из всего моего рассказа тебя удивило только это? Да и разве я так похожа на ведьму? Они же все страшные как смерть! Подожди, дай угадаю: меня так называл Эд, да?       Айви подошла к Нигме, который продолжал лежать на столе в беспамятстве, замахнулась для того, чтобы дать ему сильную пощечину, но в последний момент почему-то остановилась.       - Сейчас так обидно, что он ничего не чувствует! Уж я ему бы устроила камеру пыток!       - Подожди, стой! – заволновался Пингвин, беспокоясь о том, что она ненароком может повредить его “путь к отступлению”. – У меня ещё есть вопросы!       - О? Ну, тогда, я внимательно их слушаю, - дриада присела на противоположное кресло и выжидающе скрестила свои пальцы.