Интервью с вампиром

— И это было твоей первой историей? — Алекс, прикусив кончик карандаша, прищурилась, не сводя с Элайджи пристального взгляда, — хочешь сказать, что начал писать еще будучи ребенком? — Сомнение, звучащее в твоем голосе оскорбляет, — усмехнулся тот, качая головой, — не веришь в мой талант? — У тебя и без того слишком много поклонниц, — хитро улыбнувшись, отозвалась девушка, — нужна ли тебе еще одна? Вместо ответа, Майклсон подвинулся вперед, и, забрав у Александры из рук блокнот и карандаш, отложил их в сторону, прежде чем притянуть журналистку к себе, устраивая на коленях. — Такими темпами, мы никогда не допишем эту статью, — прикусила губу Алекс, щуря черные глаза, и обвивая руками шею писателя. — Думаю, у нас есть время на работу, — протянул тот, опуская ладони на девичьи бедра, — но сначала мы могли бы заняться чем-то более… интересным. Закатив глаза, Александра надула губы, совсем, впрочем, не сопротивляясь тому, как Элайджа властно притянул ее к себе, сминая губы в страстном поцелуе. Это была их третья попытка интервью, которая шла по привычному сценарию — вопросы, неизбежно перерастающие в флирт, откровенные намеки, а после… С каждым разом, сдерживаться, ограничиваясь поцелуями было все сложнее. — Прошу, остановись, — прошептала Алекс, когда губы Майкслона переместились на ее шею, а ладони стиснули груди, грубовато покручивая напряженные соски, — сюда могут войти! — А когда мы были в бассейне, тебя это не смущало, — хрипло отозвался Элайджа, поднимая на девушку обжигающий взгляд, — или ты настолько хотела меня, что это не имело значения? — Твоя самоуверенность поражает, — вспыхнула Александра, слишком явно осознавая правоту писателя, от прикосновений которого ее тело горело огнем, моля о большем, и все же девушка чувствовала себя неуютно, опасаюсь, что в любой момент интимную сцену в библиотеке, где они расположились, могут застать горничная, Антуанетта или того хуже… — Немедленно убери от нее руки, Майклсон! Алекс застыла от холодного голоса отца, который, стоя на пороге комнаты, не сводил с них злого взгляда. — Папа, мы… — С тобой я поговорю позже, Александра, — прервал ее взмахом руки Ортего, сосредотачивая внимание на Элайдже, ладони которого все еще лежали на девичьей талии, — ты плохо понял меня, Майклсон? Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, прежде чем писатель, лицо которого окаменело, сухо ответил. — Я Вас услышал. Но я люблю Алекс и не вижу для этого причин. — Тебе нужны причины? — сузил глаза Ричард, — как насчет того, что я никому не позволю использовать свою дочь! Этой причины достаточно? Или ты думал, я никогда не узнаю, что ты сделал с ней в своей квартире? Глаза Алекс расширились от удивления, занимая половину лица, и реакция доверии не скрылась от Ортего, который окинул ее строгим взглядом, прежде чем продолжить. — Немедленно иди в свою комнату, — нетерпящим возражений тоном процедил он, буравя ее раскрасневшееся лицо тяжелым взглядом, — вижу, он вновь смог задурить тебе голову, но в этот раз все будет по-другому! — Папа, тебе не кажется, что я имею право сама решать, что мне делать? — взвилась Алекс, отводя от себя руки Элайджи, и резко поднимаясь на ноги, — и тем более с кем встречаться! — Встречаться? — скривил губы Ричард, и на его лице отразился смешанный с презрением гнев, — ты — просто дурочка, которая не понимает, что он использует тебя! Или ты будешь отрицать то, что затащил мою дочь в постель, а утром выставил вон, а, Майклсон? — При всем уважении, мистер Ортего, Вы ничего не знаете о наших отношениях, — прищурился тот, становясь рядом с Алекс, — мы в состоянии сами разобраться в том, что… — А вот тут ты ошибаешься, — дрожащим от ярости голосом перебил его Ортего, — ты — никто, и я раздавлю тебя словно таракана, если еще раз увижу рядом с Александрой. Ты обманул не только ее, Майклсон. Ты пытался обмануть и меня, но я — не молодая невинная девушка, которую ты одурачил. Немедленно убирайся из моего дома! Или клянусь, я убью тебя. — Папа, давай поговорим спокойно! — воскликнула Алекс, выступая вперед, и становясь между отцом и возлюбленным, — я люблю Элайджу! — Я все сказал, — отрезал Ортего, глядя на дочь с гневом и осуждением, — и не думай, что я блефую, Майклсон. Чтобы через минуту и духу твоего в моем доме не было! Сказав это, Ричард вышел из библиотеки, оставляя Алекс и Элайджу одних, и журналистка тут же прижалась к мужской груди, поднимая на писателя мутный взгляд. — Я уйду с тобой. — Алекс… — Майклсон окинул девушку пронзительным взглядом, мягко касаясь губами ее дрожащих губ, — как бы я этого не хотел… Ричард — твоя семья, единственная семья. — Ты отказываешься от меня? — неверяще прошептала журналистка, пытаясь отпрянуть от Элайджи, но тот лишь сильнее придал ее к себе. — Не говори глупостей, — твердо проговорил он, глядя ей прямо в глаза, — я не для того, боролся, за твое прощение, не для того, столько времени пытался доказать тебе, что люблю тебя… Но в чем-то… в чем-то твой отец прав. Я неправильно поступил с тобой тогда. — Но я простила тебя! — воскликнула Алекс. — А твой отец — нет, — покачал головой писатель, — и я не смогу простить себе, если ты откажешься от семьи из-за моей ошибки. По крайней мере, пока я не смогу объяснить ему, что я люблю тебя и никогда не обижу. Но я ни за что не откажусь от нас. Только не теперь. Ты веришь мне? — Он вряд ли послушает тебя, — покачала головой девушка, немного успокаиваясь, — мне лучше поговорить с ним самой. Но как… Как мы будем встречаться, если ты уедешь? — Новый Орлеан не ограничивается домом твоего отца, — улыбнулся Элайджа, радуясь, что смог убедить Александру не совершать глупостей, — и если мы будем действовать осторожно… — Звучит романтично, — прищурилась журналистка, не сводя с писателя пристального взгляда, — еще одна история для твоей новой книги? — После знакомства с тобой, моя жизнь сама стала похода на детективный роман, — склонил голову Майклсон, — и если мы хотим хэппи энда, то мне сейчас лучше уйти. — Ты прав, — вздохнула Алекс, касаясь мужских губ своими, — до скорой встречи. — Скорее чем ты думаешь, — улыбнулся Элайджа, прежде чем уйти.