Интервью с вампиром

Оказавшись в машине Кола, Алекс прижалась к Элайдже, с которым они устроились на заднем сидении, и сама не заметила, как погрузилась в дрему — усталость и пережитые эмоции дали знать о себе довольно быстро — девушка чувствовала себя словно выжатый лимон. Майклсон, видя состояние возлюбленной, лишь сильнее прижал ее к себе, аккуратно гладя спутанные волосы и пресекая любые попытки брата и Давины завязать разговор, пока в авто не воцарилась полная тишина. Единственный вопрос, который Элайджа удостоил ответом, был о месте следования, на который писатель уверенно, хоть и с неохотой указал адрес особняка Ортего. Отвезти Алекс домой было правильно. Пусть Майклсону и хотелось спрятать девушку в собственной квартире, он понимал, что после случившегося им лучше не вступать в открытый конфликт с Ричардом, который хоть и вел себя довольно сдержанно по отношению к новоявленному жениху единственной дочери, так и не выразил согласие на их союз. Не то, чтобы это что-то меняло в планах Элайджи, который давно осознал силу своих чувств к Алекс, но совместные действия с Ортего, показали Майклсону что она дорога не только ему, и последнее, что хотелось писателю после всего случившегося — новых ссор. Александра проснулась, лишь когда Кол остановился у особняка, и мутными глазами взглянув на Элайджу, позволила ему взять себя на руки, прошептав что-то неразборчивое Давине вместо прощания. На крыльце дома их встречали горничные, лица которых выражали интерес и любопытство, но под холодным взглядом Майклсона, они довольно быстро ретировались, скрываясь в ведущем на кухню темном коридоре. Элайджа же, преодолев гостиную, направился в комнату Александры, оказавшись в которой осторожно опустил девушку на ноги, придерживая за талию. — Хочу в душ, — хрипло проговорила журналистка, щуря все еще сонные глаза. — Конечно, — согласился Майклсон, едва заметно улыбаясь, — помочь тебе? — Не стоит, — покачала головой Алекс, и, подняв на писателя глаза, проговорила, — просто останься здесь. Элайджа коротко кивнул, и журналистка направилась в ванную комнату. Алекс потеряла счёт времени, стоя под горячими струями воды. Вода словно смывала страх, испуг, дарила покой, усталость постепенно сменялась умиротворением. Закончив, девушка слегка просушила волосы, и, обернувшись полотенцем, подошла к зеркалу. — Звонил твой отец, он будет через несколько часов. Голос Элайджи прозвучал с порога ванной комнаты, и Алекс, вздрогнув от неожиданности, резко повернувшись в его сторону. — Прости, я тебя напугал, — виновато улыбнулся Майклсон, отступая назад. — Вовсе нет, — покачала головой журналистка, слегка склонив голову, и сделала шаг в его сторону. — Как себя чувствуешь? — свел брови писатель, не отрывая взора от приближающейся к нему девушки. — Неплохо, — пожала плечами Александра, подойдя к Элайдже почти в плотную, и тот отошел в сторону, позволяя ей пройти в спальню, где в глаза девушке сразу бросилась расправленная постель. — Тебе нужно отдохнуть, — тихо проговорил за ее спиной Майклсон, будто отвечая на не заданный вопрос, — я позвоню утром. Но такой ответ совсем не понравился Алекс, черные глаза которой сузились от недовольства. — В смысле? — возмутилась она, — ты хочешь меня бросить, в такой момент? — Нет, конечно, — поспешил поправиться Элайджа, видя настроение возлюбленной, — но я не хочу нарушать хрупкий мир с твоим отцом. Алекс, послушай, я завтра позвоню Ричарду, попрошу разрешения приходить в его дом и тогда… Договорить ему не дал нежный поцелуй. Александра, резко подавшись вперед, обвила его шею руками, тесно прижимаясь к мужскому телу, и у Майклсона не нашлось слов, чтобы возразить ей, вместо этого, он лишь стиснул тонкую талию, углубляя ласку. Почувствовав это, Алекс удвоила усилия, лишь сильнее распаляя страсть возлюбленного, у которого оставалось все меньше шансов отказать ей, хотя Элайджа и предпринимал попытки. — Алекс, послушай, — хрипло выдохнул он, прерывая поцелуй, и осторожно отстраняясь, — не думаю, что сейчас это…  — Полчаса, останься на полчаса — прошептала журналистка, отбрасывая в сторону влажное полотенце. — Это плохая идея, ты устала, — вновь пытался остановить ее Майклсон. Безрезультатно. — Замолчи ты уже, — прервала его Александра, и, отступив на шаг, предоставила писателю прекрасный обзор на свое обнаженное тело. Это был удар под дых — глаза Элайджи мгновенно почернели. Довольная успехом, девушка подтолкнула мужчину к широкой кровати, усаживаясь на его бедра. Красота Алекс, ее нагота и неожиданная смелость сделали свое дело — Майклсон протянул ладони к девичьей груди, мягко сжимая ее, отчего его возлюбленная прикрыла глаза от удовольствия. От ее вида, и того, как журналистка кусала губки, сдерживая стоны, на лице писателя на миг мелькнула самодовольная улыбка, и его ласки стали смелее. Продолжив одной рукой покручивать набухшие от возбуждения соски, второй Элайджа скользнул на гладкой спине, стиснув округлую ягодицу. От его немного грубоватого прикосновения, Алекс выгнула спину, и Майклсон видя это, обвел языком вершинку ее груди, а после слегка прикусил ее. Теперь девушка не смогла сдержать стона, и писателя с улыбкой победителя, властно потянул ее на себя, сжимая ягодицы, и слегка вскидывая вверх бедра, так, чтобы Алекс в полной мере ощутила силу его желания. Почувствовав низом живота его напряженный член, журналистка поерзала на нем дразнящими движениями, чем окончательно лишила Элайджу терпения, но прежде чем он успел подмять ее под себя, Александра перехватила инициативу — сама впиваясь в его губы страстным поцелуем. Дикая ласка длилась совсем недолго — девушка отстранилась, и на миг их глаза встретились, так что Майклсон успел заметить пылающий во взоре Алекс дьявольский огонь, и ее бедра вновь пришли в движение. — Что же ты со мной делаешь? — прорычал Элайджа, сильнее стискивая девичьи ягодицы, и прижимая ее к своей каменной плоти. — Благодарю своего спасителя, — отозвалась журналистка, и после ее губы опустились на мужскую шею, в то время-ка пальцы ловко расправились с мелкими пуговицами рубашки, которая была тут же отброшена в сторону, а девичьи ладони спустились ниже, накрывая бугор в паху. Сжав налитой член через ткань брюк, Алекс вновь взглянула на Майклсона, глаза которого окончательно почернели. Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, пока девичьи пальцы поглаживали мужскую плоть через одежду, словно испытывая границы терпения Элайджи, который, не желая оставаться в долгу, просунул ладонь меж бедер журналистки, и, разведя в сторону влажные складки кожи, надавил на клитор. От такого откровенного прикосновения Алекс не смогла сдержать крика, и, выгнув спину, подалась навстречу неторопливым движениям мужских пальцев, ласкавшим ее пылающую промежность, но стоило Майклсону попытаться проникнуть в ее лоно, повела бедрами, вновь перенимая инициативу. Не ожидавший подобного поведения Элайджа с удивлением наблюдал за возлюбленной, впрочем, и не думая мешать — ему определенно пришлась по вкусу игра затеянная Алекс, который, судя по всему, непременно хотелось быть сверху. Словно в подтверждение его догадок, журналистка, справившись с ширинкой брюк, потянула их вниз, и, высвободив его напряженный член, приподняв бедра, начала медленно опускаться на него, не сводя с Майклсона обжигающего взгляда. Когда его плоть вошла в тесное девичье лоно почти до основания, Александра на миг замерла, привыкая к чувству наполненности, а после повела бедрами, насаживаясь на нее вновь и вновь, только набирая скорость. Соприкосновения их тел, резкие движения Алекс вызывали их общие хриплые стоны, но гораздо интимнее было иное — переплетённые пальцы рук и взгляд, в котором Элайджа видел целую гамму чувств, среди которых Майклсон обнаружил и то, что он не замечал в возлюбленной никогда прежде — желание доминировать. Тогда писатель позволил ей вести, пока Александра не оказалась на грани, выгибаясь в его руках от удовольствия, почти обессиленная, готовая кончить. И он дал ей это — притянул к груди, и резко вскидывая бедра, довел Алекс до пика, после чего последовал за ней. Громкий девичий крик и мужской рык слились воедино, даря за собою расслабление, и Элайджа медленно опустился на спину, увлекая девушку за собой. Александра удобно устроилась у него на груди, пока Майклсон перебирал пряди ее волос, чувствуя, как его медленно накрывает сладкая дрема. Уже засыпая, краем уха, Элайджа смог уловить требовательные нотки знакомого голоса. — Алекс у себя? Принеси нам чай. — Черт, Ричард.