***
Приближаясь к планете, Кеноби вышел на связь с диспетчерской службой, представился по всем правилам дипломатического протокола и запросил посадку для решения неотложного вопроса. Судя по бесконечным переговорам и постоянной смене официальных лиц, которые этот вопрос решали, внизу ситуация напоминала разрушенный муравейник. Метания, запросы начальству, хаотические действия, тянущие время, попытки понять, что делать и как отреагировать. После пары часов ожиданий, уточнений и разъяснений разрешение на посадку, наконец, было получено. Под конвоем истребителей, с нацеленными на корабль орудиями оборонного пояса планеты. Как будто это не небольшой дипломатический корабль, а крейсер типа «Молотоголовый». Во время всей этой канители Оби-Ван, погрузившись в Силу, искал ученика. И, найдя, попытался передать по связи свою уверенность и поддержку. Судя по отклику, Скайуокер был жив, здоров и полон желания доказать, что схватившие его допустили большую ошибку. Ощущения в Силе от падавана были смазанные и нечёткие. Похоже на блокираторы. Но никакого другого вреда не ощущалось. Встречал рыцаря сам правитель планеты эрцгерцог Поггль Меньший. После вычурно-витиеватых приветствий высокие стороны прошли в помещение для переговоров, где уже ждали Нут Ганрей и бывший мастер-джедай, а в данный момент правитель Серенно граф Маркус Ян Дуку. Кеноби воспользовался моментом, чтобы рассмотреть своего гроссмастера. Внешне после выхода из ордена граф не изменился. А вот в Силе чувствовался иначе. Он по-прежнему был очень силён, его мощь подавляла, но теперь его Силу питал другой источник. Неукротимый, буйный, яростный, кипящий, в отличие от спокойного, умиротворяющего течения Света. Оби-Ван давно считал себя скорее нейтралом, таких называли серыми джедаями, чем ярым приверженцем Света. Однако Сила Дуку вызывала инстинктивное отторжение и у него. Слишком яростная, слишком дикая. В ней слишком много эмоций и хаоса. Но вызывало уважение, что вся эта кипящая смесь была надёжно скована волей Дуку и почти не чувствовалась за его щитами. — И что же привело к нам знаменитого Переговорщика? – поинтересовался бывший джедай. — О, ничего глобального, граф, только тревога о судьбе падавана. Молодые люди так стремятся доказать, что они уже взрослые и могут самостоятельно решать сложные задачи, что часто увлекаются и перебарщивают. Вот и мой ученик в силу юношеского энтузиазма и горячности, выполняя задание по преследованию преступника, вместо того, что бы поставить в известность Совет и руководство Джеонозиса, решил задержать его сам. Что привело к столкновению с вашей службой безопасности и аресту, – Оби-Ван всем своим видом показывал, как ему неловко, что такая мелочь заставила его тревожить столь занятых разумных. - Почему вы думаете, что это случилось на Джеонозисе? — спросил Поггль Меньший. — Он тут, не сомневайтесь, эрцгерцог. Между наставником и учеником возникает сильная Связь, позволяющая им чувствовать друг друга. Мой ученик здесь. Если вы позволите, я даже могу показать, где его держат, – твоя непоколебимая уверенность на секунду смущает эрцгерцога. — Падаван Скайуокер действительно на Джеонозисе, — вмешивается в разговор Дуку, переводя на себя внимание, — Но он находится под стражей по обвинению в незаконном проникновении, шпионаже и сопротивлении аресту. И по местным законам ему грозит смертная казнь. — Но это простое недоразумение. Можно же что-то сделать? — надежду Оби-Вана можно было ощутить физически. Он играл. И знал, что Дуку понимает это. Но продолжал играть. Ему нужна была их реакция, чтобы при необходимости оперативно скорректировать план. На кону стояло слишком много. — Это будет сложно, рыцарь Кеноби. — Сложно не значит невозможно, граф. Давайте подумаем, что можно сделать.***
Уже несколько часов длятся переговоры ни о чем. Поггль Меньший, как правитель планеты, отвечает «нет» на все предложения Кеноби по разрешению конфликта. Нут Ганрей молча злобствует. Как же, из-за джедаев опять сорвалось покушение на ненавистную Наберрие. Дуку... похоже, граф искренне развлекается и странно оценивающе присматривается к тебе. Пора было переходить к следующей стадии плана. — Прошу прощения, но я только сегодня закончил сложные переговоры. Не могли бы мы перенести дальнейшее обсуждение на завтра, – с вежливой надеждой поинтересовался Кеноби. — Конечно, позвольте проводить вас в гостевые апартаменты, — Поггль Меньший отреагировал так, как рыцарь и надеялся. Дуку прищурил глаза, понимая, что Оби-Ван что-то затеял. Но его мысли пошли в неправильном направлении. Постольку он подозвал начальника охраны. Похоже, решил, что ночью будет попытка силового освобождения. Эрцгерцог, проводив джедая в апартаменты, хотел попрощаться, но остановился, услышав: — А теперь, когда мы одни, мне хотелось бы услышать, что вы хотите за освобождение моего ученика. — Умно, — джеонозиец внимательно посмотрел на Кеноби. — С глазу на глаз договориться действительно легче. Но, боюсь, у вас нет ничего, что мне было бы нужно. — Даже компромат на Ганрея? Поггль замер. Немногим было известно, что он и вице-король Торговой федерации Нут Ганрей ненавидели друг друга. Они были вынужденными партнерами. При этом мечтая если не уничтожить, то унизить соперника. — Если это какая-то ерунда… — начал эрцгерцог. — Доказательства участия Ганрея в бактовом кризисе, – сказал Кеноби и понял, что выиграл. Бактовый кризис, приведший к Гиперпространственной войне Старка. Преступное участие в котором, по распоряжению Сената, не имело срока давности. — После освобождения Скайуокера вам будут предоставлены документы, доказывающие вину Ганрея. Как ими воспользоваться — решать только вам. — джедай вежливо наклонил голову. Он чувствовал определенное уважение к правителю. Выходец из низов. Жёсткий, но по-своему честный. Его решения действительно были направлены на благо планеты. Его не интересовала власть ради самой власти. — Так я могу рассчитывать на положительное решение моего вопроса? — Я проголосую за освобождение вашего ученика, — Поггль Меньший был очень серьёзен, — но вы должны понимать, что это только один голос. Так что я должен настаивать на том, чтобы, даже если после того как я проголосую за освобождение, а остальные будут против, документы всё равно были мне переданы. — Я полностью согласен с вашим требованием. Документы в обмен на ваш голос, без гарантии окончательного освобождения. Насколько я понимаю, остальные два голоса — это сам Ганрей и Дуку? Думаю, как минимум еще один голос я постараюсь получить, – Оби-Ван был не менее серьёзен. — Вам есть что предложить и им? — Надеюсь, — Кеноби хищно усмехнулся. – Понимаете, эрцгерцог, агрессивные переговоры — мои любимые. После ухода Поггля джедай сосредоточился и выпустил эмоции в Силу. Он устал от напряжения, от тревоги за Энакина. Но расслабляться некогда, выигран только первый раунд. Оби-Ван поставил на то, что подсидеть заклятого «партнера» джеонозиец захочет больше, чем казнить неизвестного падавана. Смерть Скайуокера не давала Погглю ничего, тогда как возможность прижать Нута Ганрея кроме морального удовлетворения давала возможность подключиться к денежным рекам Торговой федерации. И оказался прав. Вообще весь план стал возможен только потому, что много лет назад джедай Квай-Гон Джин принимал участие в этих событиях. И всё тщательно записал в свой дневник, приложив копии документов, оригиналы которых были приобщены к отчёту миссии. А Кеноби после смерти Квай-Гона сохранил и изучил все записи. Тогда джедаи в обмен на услугу Торговой федерации пообещали Ганрею не передавать документы в Сенат. Ну так он и не нарушает обещание. Передает не в Сенат, а правителю Джеонозиса. Так что, с определенной точки зрения, нарушения нет. Теперь нужен второй голос. Прежде чем что-то делать, рыцарь обратился к Силе ещё раз, просматривая вероятности, возможности и ответвления событий. Линии Силы звенели, сходились, чтобы тут же разойтись или, наоборот, сплестись в одно целое. Да, всё идет так, как и намечено. Неприятных неожиданностей в разговоре быть не должно. Выйдя из транса, Оби-Ван набрал на комлинке номер, за который пришлось заплатить столько же, сколько за Шми Скайуокер. И, дождавшись ответа, сказал: – Если интересуют данные по торговому саммиту на Эриаду, то я жду вас в выделенных комнатах. Как Кеноби и предполагал, Ганрей появился очень быстро и с порога начал выражать недовольство: — Что это за шутки? Откуда у вас мой номер? И причем тут саммит Эридау? Это дела давние. — О, ничего серьезного. Я просто хотел посоветоваться с вами как с высокопоставленным неймодианцем, — мурлыкающие нотки в голосе Кеноби многое бы сказали знающим его разумным. Обычно они появлялись, когда он готовил очередную пакость оппоненту. Мейс Винду, услышав их, заранее напрягался. Зная, что сейчас прозвучит гадость, с которой он ничего не сможет сделать. — Я слышал, у вашего народа очень своеобразные отношения к врагам и мести. Вот вы, например. Делаете всё, чтобы достать бывшую королеву Набу, не считаясь ни с чем. А всё потому, что она нарушила ваши планы. — Это неправда! У вас нет доказательств! — Нет, нет. Вы меня не так поняли. Я вас совершенно не обвиняю. Просто хочу посоветоваться как со знатоком традиций, – джедай был сама вежливость и любезность. – Мне бы хотелось узнать, как поступит очень высокопоставленный неймодианец, чудом избежавший гибели и потерявший свою должность, когда получит на руки документы, обличающие врага. — Что вы имеете в виду? – Оби-Ван уловил в голосе Ганрея недоумение пополам с опаской. Он ещё ничего не понял, но предчувствовал неприятности. — Понимаете, на торговом саммите на Эриаду новые боевые дроиды открыли огонь по членам директората Торговой федерации. Из всех выжили только сенатор Лотт Дод, который находился в зале и выжил чудом после нескольких тяжелых ранений. И вы, причем вас в тот момент в зале не было. И как странно, эти дроиды, если я не ошибаюсь, были созданы по вашему заказу? Сенатор долго выздоравливал и потерял свою должность. Говорят, он поклялся отомстить тому, кто стоял за всем этим. — Это было давно. И Дод так ничего и не узнал, его расследование зашло в тупик, — Ганрей ощутимо успокоился. — Да, вы совершенно правы. Сенатор прилагал все усилия, предлагал огромную награду за любые сведения. Но безрезультатно. — Вот видите! Так что я не понимаю… — Терпение, мой дорогой друг. Я же могу вас так называть? Дело в том, что был один свидетель. Хат Мончар. Это, кажется, ваш бессменный помощник в течении продолжительного промежутка времени.? — Да. Но он давно умер, – было видно, что разговор нравится Ганрею всё меньше и меньше — Да, да, трагически погиб. Какая жалость. Но дело в том, что ещё во время бактового кризиса он познакомился с одним джедаем. Квай-Гон Джинном. Не припоминаете такого? Нет? Ничего страшного. Так вот, Мончар хотел продать собранную информацию, очень хотел обеспечить себе безбедную старость. Но опасался за свою жизнь. Почему-то никто не любит предателей, торгующих информацией. Так что Мончар решил подстраховаться, отправив копии документов Квай-Гону. Чтобы, если с ним что-то случится, джедай ими воспользовался. — Если бы у джедаев были эти документы, они давно бы дали им ход! — вице-король нервно сжал кулаки. — О, тут очень запутанная история. Документы были доставлены в Храм в тот момент, когда мы с учителем уже были на миссии на Набу. С которой он, к сожалению, не вернулся. Эти документы лежали долгое время среди его личных вещей. И только через несколько лет я просмотрел их, – голос Кеноби, мягкий, вкрадчивый, почти парализовал Ганрея. — Тогда они не слишком заинтересовали меня, — продолжил рыцарь проворачивать нож в ране. – Это дела Торговой федерации. Но неожиданно Федерацию заинтересовал мой падаван. И я тут же про них вспомнил. Как сказал граф Дуку, будет очень сложно спасти моего нерадивого ученика. Так что помощь не помешает. Надеюсь, сенатор Дод окажет мне её в обмен на документы. На вице-короля было жалко смотреть. Выпученные больше обычного глаза, руки, нервно комкающие дорогую одежду и пожелтевшие губы показывали уровень его страха. О, он прекрасно понимал, что с ним может сделать самый богатый неймодианец, являющийся к тому же умелым политическим манипулятором, который снова получил место сенатора от Торговой федерации. Имеющий кучу знакомых, должников и контактов в высших сферах и просто являющийся злопамятной сволочью. Другие в Директорате не выживали. — Но если вдруг какой-то другой высокопоставленный чиновник отдаст завтра свой голос за освобождение Скайуокера из-под стражи, я смогу с чистой совестью отдать эти документы ему, — голосом Кеноби, как тягучим набуанским мёдом, можно было заправлять каф. — Ведь это снова станет не моим делом, а делом только Федерации. Нут Ганрей воспрял на глазах: — Я думаю, вина вашего падавана не столь велика. Мы должны быть снисходительны к ошибкам юных. — Полностью с вами согласен, вице-король, – Кеноби изящно поклонился. – Как только мой ученик будет свободен, вы получите документы. Но хотелось бы предупредить, – в голосе прорезалась дюрасталь, а глаза похолодели, — если вдруг с ним что-то случится, например, неожиданно будет убит при попытке к бегству, или наш корабль совершенно случайно взорвется, документы будут переданы Лот Доду и в Совет Ордена. Но это так, к слову. А сейчас не смею задерживать. Время уже позднее, а завтра насыщенный день. Закрыв дверь, Кеноби был вынужден прислониться к стене, пережидая головокружение. Говорите, на многих ксеносов ментальные техники не действуют? Это если грубо внушать то, что противоречит убеждениям. Например, тойдарианцу упустить прибыль. А вот если усиливать уже имеющееся, то очень даже действуют. Вот и пришлось всё время давить на неймодианца, усиливая его панику. Но не передавливая, чтобы он не пошел вразнос. Причем сделать это было нужно аккуратно, не привлекая внимания Дуку. И раз граф не ломится в дверь с обвинениями, значит удалось. Зайдя в освежитель, Оби-Ван подставил голову под холодную воду. Хотелось отдохнуть, от напряжения болела голова. Но отдыхать он будет на корабле, когда вытащит Энакина. Теперь необходимо было проследить, чтобы этой ночью с ним ничего не случилось. Войдя в транс, рыцарь раскинул нити Силы по всему комплексу, отслеживая не только ученика, но и всех находящихся на территории. Энакин беспокойно спал. Оби-Ван по ученической связи послал волну тепла и покоя. Наблюдая, как под знакомым воздействием ученик расслабился, – спи, Эни. Спи и ни о чём не беспокойся. Я рядом. Ночь прошла спокойно. На рассвете, послав импульс по связи, джедай разбудил Скайуокера и как можно чётче постарался передать ученику инструкции. Он рядом и почти договорился об освобождении. Поэтому не надо пытаться бежать. Если что-то пойдет не по плану, он даст сигнал, и вот тогда ученик должен срочно выбираться. Труднее всего было показать план эвакуации от камеры до корабля. Блокираторы отрезали Энакина от Силы. Хорошо, почти не повлияли на ученическую связь. Похоже, обошлись браслетами или ошейником, не вводя подавители в кровь, иначе даже ученическая связь была бы блокирована. Убедившись, что падаван запомнил путь к кораблю во всех подробностях, включая посты охраны, Кеноби стал готовиться к продолжению переговоров. Частично свернул сканирующую сеть для уменьшения расхода сил, оставив активными участки у корабля, камеры Энакина и зала переговоров. Провел разминочный комплекс, чтобы максимально подготовить тело, и короткую медитацию для временного повышения чувствительности в Силе, чтобы вовремя почувствовать опасность. Подумав, использовал инъектор стима. ** Сегодня всё решится. Оставлять здесь ученика он не собирался. Зал переговоров и всё те же лица. Легкое касание в Силе показало: эрцгерцог спокоен и сосредоточен, вице-король нервничает, а граф Серенно собран, полон недоверия и недоумения. Похоже, не дождавшись попытки освобождения, просчитывал, что Оби-Ван собирается предпринять. Но явно был не готов к тому, что на вопрос джедая, возможно ли освободить Скайуокера, Поггль и Ганрей ответят положительно. От Маркуса полыхнуло такой яростью, что её физически ощутили все, вне зависимости от чувствительности к Силе. Кеноби подобрался и, прежде чем Дуку что-то успел сделать, сказал: – Граф, не могли бы мы с вами поговорить наедине, прежде чем вы выскажете свое решение? — с трудом себя контролирующий Дуку прошёл за рыцарем в соседнее помещение. — Что ты хочешь? – почти прорычал он. Было видно, чего стоило бывшему джедаю держать себя в руках. — Нет, гроссмастер, чего хотите вы? Зачем вам смерть Энакина? Я пытался понять. И единственный ответ — вам зачем-то нужна попытка его освобождения. Его смерть – предлог. Вы знаете, что Орден постарается не допустить её. Но меня вы не ждали. Это было видно по тому, что никто не знал, что со мной делать по прибытии. Вы ждали, что его попытаются отбить. Охрана усилена, дроиды выведены из консервации. Рабочих на комплексе нет, – Кеноби на секунду остановился перевести дыхание. – Я не знаю, зачем вам это. Вернее, понимаю, что нужен конфликт между отделившимися мирами и Республикой. И если Орден попытается провести силовое освобождение, так и будет. Я не понимаю, почему нужна такая резкая эскалация конфликта именно сейчас. Возможно, чтобы легче объединить отделившиеся миры. Но это не важно. Орден не придет. Даже если вы будете убивать меня и Скайуокера в прямом эфире. У вас будут только два джедая. Ученик, который совершил ошибку, и его мастер, который хотел ее как-то исправить. И об этом уже знают. Так что, убив нас, вы совершите акт неспровоцированной агрессии. И дадите повод на него адекватно ответить, — Дуку неверяще нахмурился. — Орден дошел до того, что позволит казнить мальчишку? — Совет дал мне полную свободу действий, – Кеноби посмотрел в глаза бывшему джедаю. – Гроссмастер, вы же видите в Силе, что это правда. Орден не придёт. — Да, недооценил я тебя, – Граф хмыкнул. — И что же ты хочешь? — Вы предлагали мне пойти с вами. Я не могу пообещать, что рассмотрю это предложение. Но я знаю точно: если вы убьете моего ученика… вам придется сразу убить и меня. Иначе все свои силы и возможности я положу на то, чтобы разрушить ваши планы и убить вас. — Мальчик, джедаи не мстят. — А кто сказал, что я останусь джедаем? Дуку внимательно, с каким-то новым выражением посмотрел на молодого рыцаря. — Почему ты по-прежнему называешь меня гроссмастером? — То, что вы ушли из Ордена и пользуетесь другой стороной Силы, не отменяет тот факт, что мой учитель был вашим учеником, – Оби-Ван положил свою ладонь на руку Дуку. – И мое уважение только увеличилось, когда я увидел, в каких тисках воли вы держите свою тёмную сторону. Стоя около корабля, когда освобождённый Скайуокер уже скрылся в нем, Дуку нарушил молчание: — Что бы ты делал, если бы я отказался отпустить Скайуокера? — Предложил бы обменять его на меня, — честно ответил Оби-Ван. И увидел в глазах Дуку сожаление об упущенной возможности и чёткую мысль — "Поспешил!" — А если бы я приказал убить вас обоих? – в вопросе прозвучал какой-то азарт, как будто граф хотел, чтобы его удивили. — Корабль начинен нергоном-14. Детонатор настроен на силовой импульс. Активация происходит за секунду. Заряда хватит для уничтожения посадочного поля и всего комплекса. То, что появилось в выражении глаз графа, рыцарь не смог чётко идентифицировать… Веселая злость, восхищение и… желание. Так ребенок смотрит на вожделенную игрушку с криком "Моё!" — Подкуп, шантаж, угрозы. И тебя по-прежнему считают джедаем?! Чего ещё я о тебе не знаю? Помни, мое предложение всё ещё в силе. Путь до Корусанта Кеноби проспал. ******
— Говоришь, отпустил Дуку просто вас, мм? – магистр Йода недоверчиво-строго посмотрел на Кеноби воинственно встопорщив уши. Рыцарь вздохнул. Отчёт по миссии продолжался третий час. Сначала выслушали Энакина. Как Оби-Ван и предполагал, влюбленный падаван не смог устоять перед просьбой Амидалы и начал самостоятельное расследование. И это вместо того, что бы просто подождать несколько дней до его возвращения. Да, он был официально против. А что ещё он мог сказать на встрече, где присутствовали посторонние. Но, если это было важно Энакину, они вполне могли провести расследование тайно. Не ставя в известность Совет, юстициаров, да и саму Падме. И только срочная отправка Кеноби на миссию помешала заняться этим немедленно. И ведь просил он падавана подождать. В том, что ученик не допустит смерти Падме, он был уверен. Специально перед отлётом договорился с Тенями, что бы напарниками в этом задании к Энакину поставили лучшую двойку из находящихся в Храме. И дал задание части своих агентов на отслеживание информации. Но, как всегда, когда были замешаны эмоции, падаван предпочёл не понять его и сделать по-своему. Что и привело к нынешней ситуации и к тому, что он опять вынужден оправдываться перед магистрами. Выслушав отчет Скайуокера и высказав много «лестных» слов о несдержанности, гордыне и завышенном самомнении, советники его отпустили и взялись за самого Кеноби. Ему пришлось устно повторить всё, что было написано в отчёте. Причем его постоянно прерывали уточнениями, просили дополнить или обосновать необходимость того или иного действия, возвращаясь к некоторым моментам по несколько раз. Вот и сейчас Йода уже третий раз переформулировал свое недоверие. То ли пытаясь поймать на неточностях, то ли не в силах осознать. — Это было совсем не просто. Нельзя лгать одаренным? Но он и не лжет. Это действительно было непросто. И да, Дуку их, в конце концов, отпустил. А уж какие события этому предшествовали, совсем не важно. По крайней мере для магистров. — И почему же он это сделал? – Оби-Ван даже понимал недоверие Винду. Поверить, что Граф Серенно просто так их отпустил, действительно трудно. Но это именно то, что было сделано, и что он мог сказать Совету. Его отчёт, если кратко, можно было выразить: прилетел, два дня уговаривал, уговорил, улетели. А подробности... Ну зачем Совету лишние знания, которые их только расстроят, а ему принесут кучу неприятностей. — Может быть потому, что я был его гранд-падаваном, и, значит, Энакин тоже относится к его линии. Или он и не хотел его убивать изначально, и это был спектакль. Может, он хотел отвлечь нас от чего-то другого. Или у него какие-то другие долгосрочные планы. Я не знаю. Мы говорили. И это был сложный разговор. Но итог меня устраивает — Энакин жив и свободен. Вот так, магистры, ни слова лжи, и вы это чувствуете. Пло Кун, Ки-Ади-Мунди, Шаак Ти и Депа Биллаба вполне этим удовлетворились. И только Йода и Винду чувствуют подвох, но не могут его сформулировать. Потому что Оби-Ван действительно не знает ни зачем был нужен фарс с обвинением, ни почему мастер Дуку их отпустил. Мастер. Он не мог не считать Дуку мастером. Его контроль над яростью Тёмной стороны поражал. Он помнил ситха, убитого на Набу. Там не было ничего похожего. Не забрак контролировал ярость, а она его. Так же как ярость тогда овладела самим Кеноби. Как она воспламенила кровь, спутала мысли, взяла под контроль. В голове пульсировала одна мысль: убить, убить, убить! Рыцарь понимал, тогда только чудо спасло его от падения. Хотя... Может и не спасло. Моментами ему казалось, что тогда на несколько минут он пал. И это он тоже скрыл от Совета. По части сокрытия и недоговаривания Кеноби вполне заслужено мог считать себя мастером. Он попытался вспомнить, а когда вообще Совет получал от него полный отчёт. Пока магистры переговаривались, он погружался в память глубже и глубже. И ответ заставил грустно усмехнуться. С тех пор, как, став старшим падаваном, он начал их писать, не было ни одного полностью отражавшего ход миссии. Ему всегда было что утаить от Совета и собственного мастера. А уж став рыцарем и получив в падаваны Скайуокера... Искусство сокрытия истины и манипулирования понятиями вышло у него на высочайший уровень. В отчетах всегда была правда, одна только правда и ничего кроме правды… с определенной точки зрения.***
В который раз Оби-Ван убедился в древней мудрости: в жизни везение и невезение чередуется полосами. И сейчас у него была не лучшая полоса. Началось с того, что после злополучной миссии неожиданно активизировался канцлер. После ознакомления с отчётом, он пригласил на встречу не только Энакина, что было привычно, но и Кеноби. И, как оказалось, это была не просто встреча, а встреча с журналистами, где Палпатин пел дифирамбы мужеству Скайуокера, который «рисковал своей жизнью ради спасения очаровательного сенатора и торжества демократии». «Борец со Злом, (угу, в интонациях так и было с большой буквы) в юном возрасте доказавший свою смелость и непримиримость. Остался верен себе и своим идеалам» … и в таком духе еще минут тридцать. Оби-Ван в тихом ужасе представлял, что ему придется сделать, чтобы нивелировать это воздействие на впечатлительного, падкого на лесть падавана. У которого после провальной миссии наступил очередной период под названием «меня никто не ценит, но я вам всем докажу». И было уже совершенно не важно кому и что доказывать. Ему нужна была победа и восхищение, чтобы забыть о провале. А тут такое почёсывание его эго. Канцлер несколькими словами превратил плен в «тонкий стратегический ход, который и привел к победе». Хотя в чём она заключалась, Палпатин мудро не уточнил. Энакин смущался, но было видно, какой гордостью горели его глаза, и как он благодарен канцлеру. Ещё бы, после всего, что он наслушался от магистров, речь канцлера была бальзамом на его исстрадавшееся чувство гордости. Сам Кеноби не ругал ученика. Но и не мог положительно оценить его импульсивные действия. Он постарался в который раз объяснить, что кроме импульсивности неплохо иметь план. А девиз "вижу цель, не вижу препятствий" обычно приводит к тому, что на полной скорости врезаешься в это препятствие лбом. И очень повезёт, если при этом пострадаешь только ты. На что получил сердитый ответ: "Я не просил меня спасать. Сам мог выбраться." Чем старше становился Энакин, тем сложнее было их общение. Настроение падавана раскачивалось как на качелях. То взлетая вверх — и он становился, как в детстве, открытым, добродушным, ярким на эмоции. В такие моменты их связь пела в Силе целую симфонию и ощущалась неразрывным канатом. То падая вниз — и неожиданно нити связи начинали рваться истончаясь. Скайуокер закрывался и фонил в Силе только гневом, разочарованием и обидой. И если в подростковом возрасте можно было сделать скидку на гормоны, переходный период и надеяться, что со временем это пройдет, то теперь у Кеноби иногда опускались руки. Он не знал, что ещё можно сделать, особенно услышав очередной раз «а Квай Гон в меня верил» или «он был бы лучшим мастером». У тебя всегда было не то чтобы очень с общением. Никаких конечно забиться в угол или хмурого молчания. Ты легко мог поддержать беседу фактически на любую тему. Мог заинтересовать и увлечь собеседника. Но никогда не был душой компании. Да и не стремился к этому. Твой круг общения всегда был ограничен. Всеобщее внимание скорее напрягало. Заставляло внутренне ёжиться, особенно во время и после ученичества у Квай-Гона когда не ждал от внимания обращенное на тебя ничего хорошего. Энакин не такой от слова совсем. Ему комфортно среди толпы. Особенно среди толпы где все благосклонное внимание отдано ему. Он просто цветет в такой обстановке и излучает море энтузиазма. Только привычно вежливая профессиональная маска не дает никому понять что тебе не нравится нахождение в центре внимания. А Энакин не чувствует ни малейшего дискомфорта. Он купается во всеобщем внимании, наслаждаясь им. И любую попытку потеснить его с этой позиции воспринимает крайне негативно. Вот и сейчас, минуту назад излучавший гордость и довольство падаван неожиданно прислал по связи волну злости, причем направленную конкретно на учителя. Великая Сила, ну в чём он сейчас-то провинился? Прислушавшись, Кеноби понял, в чём дело. Пока он предавался мыслям, канцлер в своей речи перешел к нему. «Гордость Ордена, знаменитый Переговорщик, презревший опасность и отправившийся ради спасения ученика прямо в Цитадель Зла». И опять всё с большой буквы. И продолжение минут на двадцать. Но дальше рыцарь просто не слушал. Он пытался проанализировать ситуацию, и она ему совсем не нравилась. Как бы случайно, канцлер сделал всё, чтобы усилить их разрыв. Чтобы любые слова Кеноби просто игнорировались учеником. Сначала назвав героем, а потом противопоставив его мастеру, когда совершённое Кеноби перекрыло всю "героичность" Скайуокера, что на падавана подействовало как пинок под зад крайт-дракону. При этом усилив связь Энакина с собой. Зачем? Почему именно сейчас? Связано ли то, что произошло на миссии, и это? Вопросы, вопросы. Как много вопросов, и на них по-прежнему нет ответа. А Сила просто кричит, что эти ответы жизненно важны.***
После конференции всё свободное время Скайуокер проводил вне Храма, игнорируя попытки поговорить. Оби-Ван даже не сказал ему, что покушений на Амидалу со стороны Ганрея можно не опасаться. Во-первых, чтобы падаван не расслаблялся. И во-вторых, и это было главным, боялся повторения истории со Шми. Слушать еще раз подобные обвинения не было ни сил, ни желания. Так что, дав ученику желанную свободу, он просто наблюдал, не вмешиваясь. Заняв свободное время постоянными тренировками и медитациями. Он чувствовал напряжение в Силе и пытался понять, что его вызвало. Но единственное, чего смог добиться — понимания близкой опасности. Причём как для него самого, так и глобальной. Но в чём конкретно это выражалось, понять не удалось. Не помогла даже совместная с Йодой медитация. Как потом сказал гранд-магистр, "Тьма скрывает будущее". Раз Тьма скрывает, пришлось обратиться к более простым способам. Кеноби озадачил свою агентуру сбором любых сведений, которые им покажутся необычными или просто достойными внимания. Каждый вечер, получая отчеты и сопоставляя их с известными миссиями, он пытался составить общую картину, вычленив то, что могло нести угрозу в будущем. Пока кроме активности отделившихся планет в глаза ничего не бросалось. Джедаи не так часто работали именно с судопроизводством и политическими интригами в целом, а не в разрозненных частностях. На самом деле, большинство миссий были скорее детективными расследованиями, которые при этом проводит не матерый крючкотвор-законник, у которого законы, их подпункты, параграфы и прецеденты от зубов отскакивают, а силовик, в обязанность которого входит только не допустить, а если не получилось, то пресечь в кратчайшие сроки, превращая наблюдение за подписанием мира или присутствие на переговорах в остросюжетный боевик. Оби-Ван был одним из немногих, кто поставил себе целью докапываться до подоплёки тех или иных событий. И всегда оценивал Храмовые миссии в перспективе вероятных политических интриг. Он считал, что разветвленная сеть осведомителей, логический склад ума и знакомство с политической кухней могут заменить видения Силы, раз уж "тьма скрывает будущее". И сейчас, сидя за анализом, он всё больше убеждался, что на политической арене появился или скорее проявился новый игрок, который ведёт дело к глобальному вооруженному конфликту. А раз так — необходимо усилить вероятность выживания. Поговорив со знакомым оружейником в мастерских, рыцарь отдал свой корабль на полную переделку. Броня, радары, щиты, вооружение. Переделывалось и усиливалось всё. То, чего не было в мастерских и складах, покупалось за свой счёт. А что, способ добычи денег был отработан. Осведомителям платить надо, да и никогда не знаешь, когда срочно понадобится большая сумма. Так что деньги были, и рыцарь мог позволить себе подобные траты. Его "Консульский" крейсер получил лучшие модификации из возможных. За основу для модификации был взят кореллианский корвет модели CR90, который по праву считался одним из лучших кораблей своего класса. Вместо двух лёгких турболазерных батарей и двух скорострельных средних лазерных пушек были поставлены две двуствольные турболазерные пушки, две скорострельные лазерные пушки. И, поскольку была возможность, на верхней плоскости были установлены 2 торпедные пусковые установки. Что дало шесть усиленных огневых точек вместо четырех легких изначально. Гипердвигатель 1,5 класса был заменен на 1, как для военных кораблей. Щит SR 120 был заменен на сотку. Казалось бы небольшая разница, но живучесть корабля сразу повысилась почти в двое. Были поставлены сенсоры, которых не было в базовой комплектации. Замена двигателя позволила ещё больше увеличить скорость и маневренность. Так что получился очень неплохой кораблик. Так же были демонтированы две спасательные капсулы из четырех. Их место заняли модифицированные «Эфирные Феи», его и Энакина, с усиленным вооружением и установленным гипердвигателем. Которого почему-то не было в базовой комплектации, что было явной недоработкой проекта. Пока в мастерских занимались кораблем, Кеноби решил заняться совершенствованием фехтовальных техник. Первоначально изучая Атару во времена падаванства, после смерти своего учителя он понял главный недостаток этого стиля — ограниченную способность к защите и невозможность применения многих приемов в замкнутом пространстве. Что во многом и привело к смерти Джинна. Крупный, высокий мужчина в ограниченном энергетическими щитами пространстве просто не смог использовать все преимущества. Мастер Атару в атаке наносит по противнику удары со всех возможных направлений — спереди, с боков, сверху и сзади. Быстрые и мощные атаки во вращении могли быть проведены под любым углом, причём как с земли, так и с воздуха. Что придает удару дополнительный импульс. Конечно, в случае с Джинном верхний удар, да умноженный на его рост, вес, ускорение, и сила удара потрясает воображение. Но всегда ли это нужно? Не каждый раз нужен импульс способный пробить танковую броню или Силовой щит. Тем более в последнем бою Квай-Гон был вынужден атаковать только с одного направления, чем сразу лишил себя почти всех преимуществ атару, и был вынужден затянуть бой. А как раз данная форма не была приспособлена к затяжным поединкам, поскольку очень быстро изматывала тело. В результате усталость и неприспособленность этого стиля к защите привели к трагедии. Стоя у погребального костра учителя, Оби-Ван пообещал себе, что Энакин не будет вынужден его хоронить. И перешел на Соресу, сконцентрированную на защите больше всех остальных техник. Приверженцы этого стиля изматывали агрессивного оппонента непробиваемой обороной с минимальным количеством контратак. Они ждали, когда соперник истратит все запасы своей энергии, и только затем переходили в нападение. Как говорил мастер-боя Цин Драллиг: «Не нужно было быть мастером, чтобы уметь защищаться с помощью этой техники, но для того, чтобы научиться использовать её в нападении, научиться подлавливать оппонента на его же собственных атаках, требуются годы.» И только пару лет назад он признал Оби-Вана мастером Соресу. Однако вскоре после этого Соресу, пусть и с элементами Атару, перестало полностью устраивать Кеноби. Вернее, как защита оно было прекрасно, а вот атака только с помощью Атару была недостаточной во многих случаях. Перебрав все стили, Оби-Ван сначала задумался о Ваападе. Но его отношения с создателем этого стиля Мейсом Винду были далеки от идеальных и не позволяли надеяться на обучение. Так что, взвесив все, рыцарь остановился на тракате, которой в совершенстве владел мастер Йода. Оби-Вану удалось уговорить его на индивидуальные тренировки. И вот уже два года он усиленно постигал самую сложную форму боя. И сейчас, воспользовавшись передышкой, он проводил с гранд-мастером ежедневные спарринги. Сложность тракаты была в том, что во время боя непрерывно использовалась Сила. Все приёмы должны были быть подпитаны вплетенной в движения Силой. Сила дополняла движения меча, и меч завершал движения Силы. Одно переходило в другое. Без остановки, без напряжения, без задержки. Как вода, перетекающая из одного сосуда в другой: мягко, плавно. Это должно было стать таким же естественным как дыхание. И именно это делало тракату не популярной. И никто не задумывался, почему так происходит. Истоки проблемы, по мнению Оби-Вана, необходимо было искать в высказывании Йоды о том, что Сила не терпит легкомысленного к себе отношения. И все что можно сделать руками, джедай должен делать без использования Силы. А если задуматься? Это казалось бы простое высказывание резко ограничивает владение Силой лишая удобной, постоянной и разнообразной возможности практиковаться, каждый день, каждую минуту, на разнообразнейших объектах. Поднять Силой чашку так чтобы не пролить содержимое, заправить постель разравнивая складки, насыпать шепотку соли в салат, избавиться от пыли не трогая предмет, разделить перемешанные крупинки соли и сахара. Мелкое изощренное воздействие. Это не на голой Силе да по площадям. Ты супчик свари только с помощью Силы. А потом и скушай его. Не нравится? Так старайся лучше. Но нет. Невместно джедаям так непочтительно использовать Силу. А насколько тяжело потом изживать вбитые насмерть чуть ли не с пеленок правила никого не интересует. И не у всех это получается. Совсем не у всех. Именно по этому траката, при всей своей эффективности и смерторосности имеет так мало последователей. Большинство просто спотыкается на естественном соединении движений и Силы. Утешая себя, что этот стиль боя не для всех, и вообще близок к Тёмной Стороне, ибо скрытен, коварен и захватывает противника врасплох. Даже не задумываясь над идиотизмом данного высказывания. Да захватить врага врасплох, это уже половина победы. Но большая часть обитателей Храма так не думала. Что хорошо иллюстрируют поединки Квай-Гона и Ксанатоса. Когда и одна и вторая сторона перед нападением толкала высокопарные речи и выполняла другие ритуальные действия в виде потрясания оружием, красивой стойки и других благоглупостей. Что и продлило их противостояние, если можно так это назвать, на несколько лет. Оби-Ван старался такими извращениями не страдать, и пока была возможность, до изнеможения тренировался в фехтовальных залах.***
Между тем тёмная полоса все продолжалась. Истерия в голонете по поводу Скайуокера и не думала стихать. С легкой руки канцлера он получил официальное прозвище Борец со Злом. Палпатин очень умело поддерживал интерес общественности. То сфотографируется с Энакином, и потом эти фото появляются в голонете. То упомянет о нём в своём интервью. То папарацци "случайно" увидят их в Зимнем саду Сената на прогулке, где канцлер шествует опираясь на руку молодого джедая. Являя собой живое воплощение связи Сената и Храма. То в разговоре посетует, что Орден не ценит своих героев и такой многообещающий юноша всё ещё падаван, а не рыцарь. На плакаты с голубоглазым блондином можно было наткнуться в любом месте. Всё это привело к тому, что падаван, и так не образец здравомыслия, пошел в разнос окончательно. Почти не появлялся на занятиях в Храме. Делая исключения только для спаррингов и работы в мастерских, всё остальное время пропадая у одной очаровательной бывшей королевы. Энакин искренне верил, что его «старый» мастер не знает, где он пропадает днями, а в последнее время и ночами. Действительно, о чём говорить, «старый» ненаблюдательный мастер совсем не замечает, что ученик ночует не в своей комнате. Особенно после того периода детских кошмаров, когда ночная проверка по их связи, всё ли в порядке, превратилась у Кеноби в автоматическую привычку. Он до сих пор, даже не просыпаясь окончательно, несколько раз за ночь проверял состояние ученика. И очень трудно в этот момент не заметить, что означенный ученик мало того, что не в Храме, так ещё и совсем не спит, а активно получает удовольствие определенного рода. Нет, Оби-Ван всё понимал. Молодость, гормоны бурлят, первая влюбленность. Сам проходил через такое. Он не был приверженцем целибата и не проповедовал отсутствие привязанностей, так как не понимал и не принимал именно этот постулат кодекса. Джедай обязан любить Жизнь, но не иметь привязанностей. Нельзя любить всех. Если кто-то заявляет что он любит всех, значит он не любит никого. Значит он равнодушен. Равнодушный любитель Жизни, как звучит! Когда то старший падаван Оби-Ван Кеноби нашел в запасниках Архива древнюю книгу, она была очень ветхой, без начала и конца. Для сохранности оставшиеся листы были залиты консервирующим раствором. Судя по пыли, а в это отделение дроиды-уборщики не допускались, чтобы не повредить хрупкие раритеты, её не открывали Сила знает сколько времени. То что в ней было написано, врезалось впечатлительному мальчишке, всю жизнь упрекаемому в привязчивости и эмоциональности, в самое сердце. "Нищие, безоружные люди сбрасывают королей с престола из любви к ближнему. Из любви к родине солдаты подпирают смерть ногами, и та бежит без оглядки. Мудрецы поднимаются на небо и ныряют в самый ад – из любви к истине. Землю перестраивают из любви к прекрасному. А что сделал ты из любви к..." На этом текст обрывался, но ему хватило. Хватило, чтобы перестать упрекать себя в ущербности и пытаться выполнять именно это требование Кодекса. (Бессмертные слова из "Обыкновенного чуда") Это только восемнадцатилетний мальчишка мог посчитать тридцатилетнего учителя старым. Да ему из-за наследственности пришлось отпускать бороду. Как и у всех жителей Стьюджона, у Кеноби было замедленное старение. Плюс, наложились индивидуальные генетические особенности, из-за которых он был сложным пациентом, с трудом поддаваясь лечению методиками Силы. Как ему сказала главный целитель Вокара Че, очень редкий феномен. Такое возможно, если на него самого в период внутриутробного развития или как минимум на одного из родителей проводилось интенсивное воздействие Силой. И в свои тридцать он выглядел максимум на двадцать два-двадцать пять. Что в сочетании с невысоким ростом, изящным телосложением и общей привлекательностью создавало проблемы. В начале карьеры рыцаря он выглядел совсем мальчишкой, и его принимали за кого угодно, только не за дипломата, главу делегации. С одной стороны, это было неплохо, его не принимали всерьез. А с другой, сложно вести переговоры, когда ты сломал руку или отбил яйца члену другой договаривающейся стороны. За то, что он, приняв тебя за мелкого клерка, попытался зажать в уголке. Именно тогда Оби-Ван отказался от любой другой одежды, кроме узнаваемо джедайской. Носил сейбер так, чтобы его было видно сразу. Но всё равно, пока не прошло время, и он не наработал себе имя и известность, то и дело находился ненаблюдательный***
И, как будто решив, что его жизнь слишком скучна и предсказуема, Великая Сила (явно ее Тёмная Сторона) решила добавить в неё адреналина. Возвращаясь с очередной миссии, по горячим следам составляя отчет, Оби-Ван мечтал проспать по прилету не меньше суток. Переговоры выдались тяжелые. Две планеты претендовали на найденное на астероиде небольшое месторождение бескара. Стоимость мандалорского железа была такова, что никто не хотел уступать. Ситуацию только усугублял Энакин, недовольный, что его оторвали от Амидалы, и усиленно это недовольство демонстрирующий. Устав сглаживать последствия от несдержанности ученика. Одно дело, когда это доставляет неудобство самому Кеноби, но не когда осложняется и так не простая ситуация на миссии. Две делегации готовы вцепиться друг другу в глотку. Правительства вводят повышенную боеготовность, собираясь доказывать свое право на бескар силой. И на фоне всего этого Скайуокер, даже не изучивший материалы дела, допускающий глупые ошибки и хамящий и так нервным дипломатам. Это был один из тех редких случаев, когда Кеноби просто не выдержал и высказал ученику всё. И, хотя он касался не ситуации с Падме, а только профессиональных качеств, Энакин жестоко оскорбился, заблокировал ученическую связь и перестал разговаривать. Так что, получив вызов от Совета, Оби-Ван совершенно не обрадовался полученному заданию. Но ситуация была срочной. Истребитель падавана Риана Корви потерпел крушение где-то в джунглях на Рагун 6. Они были ближе всех. И через два часа, посадив корабль как можно ближе к месту аварии, они с Энакином, разделившись, начали облёт территории на «Эфирных феях». Усталость, раздражение, концентрация на поиске или всё вместе привело к тому, что среагировать на внезапно выпущенную с близкого расстояния ракету Кеноби не успел. Затем были быстро приближающиеся верхушки деревьев и темнота.***
Сознание возвращалось медленно, неохотно, какими-то вспышками… Есть только темнота и Боль… Ничего кроме боли… Она разрывает тело и не даёт дышать. Попытка обратиться к Силе, чтобы её уменьшить, приводит к тому, что сознание отключается. На следующее пробуждение получилось остаться в сознании чуть дольше. Интенсивность боли немного снизилась. Оказалось возможным разбить одну большую боль на частности. И кроме неё получилось ощутить что-то ещё. Тело болит везде. Кажется, в нём нет целого участка. Горит кожа, тупо ноют кости, судя по всему сломанные, а возможно и раздробленные. Голова пульсирует в такт биению сердца. Снова попытка сбросить боль в Силу. И липкая темнота… Очередное пробуждение. Судя по ощущениям тело подлатали в бакте. Именно подлатали, убрав самые сильные повреждения, но не вылечив до конца. Боль сильная, но её сейчас можно терпеть. Новая попытка обратиться к Силе и такое чувство, что её просто нет. Знакомое чувство. Даже слишком знакомое. Блокиратор. Причём, похоже, не только внешний, но и введённый в кровь. Слух улавливает какие-то звуки рядом. Надо открыть глаза… Веки слишком тяжёлые. Ресницы слиплись. Приходится прикладывать почти запредельные усилия. Всё как в тумане… Плывет, невозможно сосредоточиться… Сильная тошнота…От попытки прояснить зрение и увидеть что-то кроме пятен возникает сильная резь и текут слезы. Не удаётся сдержать стон. Неясная тень придвигается ближе. — Мастер Кеноби, как же я рад, что вы пришли в себя. Попытки сосредоточиться, наконец, дают результат. Рядом стоит высокий, темноволосый мужчина. Смутно знакомый. Кеноби переводит взгляд, пытаясь рассмотреть, где он. Помещение похоже на лабораторию или медцентр. Стеллажи, приборы, медицинская аппаратура и даже бактокамера в углу. Он сам находится в центре комнаты. На чём-то, похожем на каменную плиту с металлической рамой по контуру. Руки подняты вверх и прикованы к раме. С ногами непонятно. Невозможно опустить голову, чтобы посмотреть, а боль не даёт ощутить. Он обнажён. Связи с Силой нет. Ученическая Связь с Энакином тоже отсутствует. Ситуация из разряда хуже некуда. В том, что с его «удачей» всегда есть куда хуже, доказали следующие слова: — Что же вы, мастер, не рады нашей встрече? — Я бы порадовался, если бы знал, с кем говорю, – с трудом смог произнести Оби-Ван. — Вы меня совсем не узнаете? Как жаль. А ведь именно вы сделали меня сиротой! Вы убили моего отца! Но разве это стоит запоминания. Конечно, нет. А вот я запомнил. Хорошо всё запомнил. И мечтал отомстить. Джедай попытался понять, кого мужчина ему напоминает. Боль и дезориентация мешали сосредоточиться, но вот в памяти всплывает лицо и накладывается на стоящего рядом: — Ксанатос. — Какая честь. Вы всё-таки вспомнили. Позвольте представиться, Грант Омега, сын Ксанатоса. — Трудно забыть человека, который тебя похищал, пытал, продавал в рабство. Я смотрю, вы решили пойти по его стопам? — О, я надеюсь, что смогу превзойти его в этом. Чтобы он увидел, как вы корчитесь от боли и умоляете меня её прекратить, – вежливое обращение издевательски контрастировало с жестоким смыслом слов. — Ксанатос тоже надеялся на это. Вы не боитесь кончить как он? – Кеноби был так же вежлив и спокоен. Если бы не содержание разговора, могло показаться, что беседуют давние знакомые. — Я очень хорошо подготовился к вашему визиту, мастер Кеноби. Заманить вас сюда было не сложно. Всего лишь узнать куда направят знаменитого Переговорщика на этот раз. Ведь вы у нас достояние Республики. А значит все широко освещается в прессе. Главное всё правильно рассчитать. Оплатить наемникам поимку какого-то бедолаги на вашем маршруте. Обеспечить торжественную встречу. И вот Убийца Ситхов у меня в гостях. Мне даже пришлось воспользоваться бактокамерой, чтобы раньше времени не лишиться вашего общества. Ведь у меня такие планы… — Мечтательные нотки в голосе похитителя заставили Оби-Вана напрячься. Он хорошо помнил эту интонацию вежливого садиста по Ксанатосу. — К сожалению, я сам не имею связи с Силой, как мой отец, – продолжил Омега. – Но, решив отомстить за его смерть, я очень тщательно изучил этот вопрос и хорошо подготовился. Надеюсь, вы оцените как мою коллекцию так и иронию, Убийца Ситхов, будет наказан именно с их помощью. Мужчина отошел в сторону, открыв взгляду рыцаря полки, содержимое которых он бы очень не хотел здесь видеть. Ситхские голокроны, блокираторы разных видов, пыточные инструменты ситхов, всё это вызывало дрожь и показывало, что к подготовке встречи с ним подошли очень серьёзно. Тем временем, пока Оби-Ван рассматривал устрашающую коллекцию, сын Ксанатоса подошел ближе к плите, на которой он лежал, и что-то нажал. Раздался звук работы моторов, плита стала опускаться вниз, а рама, на которой был закреплен джедай, подниматься. И вскоре Оби-Ван оказался подвешен вертикально на руках с возможностью опираться только на пальцы ног. — У вас в крови ингибитор, а на шее ошейник, — продолжил знакомить с ситуацией Омега, — они блокируют связь с Силой. Но так будет не очень долго. Через четыре недели ингибитор прекратит свое воздействие, а ошейник я сниму с вас сам. Вот только кое-что сделаю перед этим, – мужчина взял со стола инъектор и показал джедаю. — Здесь находятся яйца мускульных червей. После введения они начнут очень быстро развиваться и поедать мышечные ткани. Они медленно двигаются и едят немного. Всего несколько миллиметров ткани. Но зато постоянно. Боль такая, что люди сходят с ума, – мужчина сделал Кеноби больше двадцати инъекций в разные части тела, а затем присоединил к подключичной артерии капельницу. – А это чтобы вы нас раньше времени не покинули из-за обезвоживания. Развлекайтесь. А я, как вежливый хозяин, буду вас время от времени навещать. Грант Омега вышел, а через некоторое время пришла боль.***
Он потерял счет времени. Освещение в помещении никогда не выключалось и не меняло интенсивность. Системы с раствором, которые подключал Омега, были всегда разной емкости, и ставил он их на разную скорость. Так что засечь по ним время не получалось. Обычно джедаи хорошо ощущают время. Но он уже много раз терял сознание. Кроме сына Ксанатоса Кеноби никого не видел. Да и тот посещал его не слишком часто. Очевидно, в помещении были камеры, и Грант Омега мог наблюдать за ним всё время не спускаясь в пыточную. Боль была постоянной. Она не стихала ни на минуту. И, не давая хоть немного приспособиться к себе, постоянно меняла интенсивность. То снижаясь до терпимого уровня, то прошивая такой волной, что тело скручивали судороги. Он бился в оковах, раздирая руки наручниками до мяса. Кровь бежала струйками по рукам, стекала по телу на пол, где и застывала целыми лужами. В такие моменты он, стараясь подавить крик, стискивал зубы так, что ощущал, как трескается и откалывается эмаль. Но иногда не выдерживал и кричал, пока не терял сознание. После таких приступов, когда он приходил в себя, раны всегда были обработаны и закрыты бактовыми повязками. Похоже, истечь кровью или умереть от заражения ему не дадут. Но, несмотря ни на что, он держался. Кричал до сорванного голоса, но не унижался до мольбы или просьб. Помня клятву, данную в детстве в похожих условиях: "Я не сломаюсь и сделаю боль своей силой". И пытался понять, почему Омега сказал, что уберёт блокираторы. В его словах не было обмана. Но он не мог не понимать, что, установив связь с Силой, Оби-Ван сделает все, чтобы освободиться. Хотя он просто может не дожить до этого. Как бы мало не ели эти черви, а этого времени вполне достаточно, чтобы прогрызть дыру в сердечной мышце. И тогда он просто умрет от внутреннего кровотечения. Кеноби попытался сосредоточиться, если он правильно помнит, в районе сердца ему инъекции не делались. Уже хорошо. Значит, надо продержаться четыре недели, а дальше будет видно.***
Грант Омега наблюдал на экране, как джедая скручивают судороги. Он был недоволен. Заканчивалась четвертая неделя. По всем расчетам, Кеноби должен был превратиться в воющее от боли существо, позабывшее всяческое достоинство. Но проклятый джедай даже кричал редко. Бился, калеча себя, стонал, терял сознание. Но ни разу не попросил о пощаде, не умолял прекратить. До этого момента не доживал ни один из тех, на ком Омега тестировал червей. Все испытуемые погибали к концу третьей недели от болевого шока. Он знал, что одаренные крепче обычных людей, поэтому для Кеноби срок был увеличен. Смерть джедая не планировалась. Он должен был сойти с ума. Сломаться от боли. Молить о её прекращении. Делать все самые мерзкие вещи, чтобы только боль не вернулась. О, с каким наслаждением он выложил бы эти кадры в голонет. Неприятно осознавать, но, похоже, он, как и его отец до этого, недооценил Кеноби. Оставалось надеяться, что вторая фаза плана сработает как надо.***
Оби-Ван настороженно смотрел на Омегу. Интуиция выла сиреной, что сейчас его ждёт что-то ещё хуже, чем черви. — Вот и пришло то время, которое я вам обещал, мастер Кеноби, — сын Ксанатоса по-прежнему был издевательски вежлив. — Через сутки ингибитор будет выведен из крови. Но мы не будем рисковать, и уже сегодня я вас порадую главным сокровищем моей коллекции. Рыцаря передернуло от прозвучавшего в голосе предвкушения. Омега с гордостью продемонстрировал странную маску, сделанную из какого-то грязно-белого материала, с красными пятнами в районе лба, подбородка и скул и серо-чёрной окантовкой. — Это шедевр ситхской пыточной мысли. Предназначенная только для одаренных Маска Боли. Каждый раз, когда тот, на кого она надета, обращается к Силе – она заставляет испытать боль, которая превосходит боль, доставляемую червями. Причем эффект накапливается с каждым разом, и наступает момент, когда даже без Маски боль остаётся. Но это только одно ее достоинство. А второе — она полностью отрезает носителя от всех чувств, запирая его в собственном разуме. Обоняние, осязание, слух, зрение, вкус — всё это будет недоступно. Единственное, что она не блокирует — это боль. Она её даже усиливает. У вас будет замечательный выбор. Сдохнуть от боли пожираемым заживо, сойти с ума от сенсорной депривации**** или попытаться обратиться к Силе, чтобы спастись. И при этом самостоятельно отсечь себя от Силы из-за болевого шока. И опять-таки сойти с ума от этого. Вы видите, мастер, я предоставляю вам шикарный выбор. Наслаждайтесь. Омега прижал маску к лицу Кеноби, и тот почувствовал, как фиксаторы впились в кожу, протыкая ее насквозь. Оби-Ван понял, что времени у него почти совсем не осталось.***
Он потом так никогда и не смог воссоздать полностью эти дни. В памяти остались только вспышки боли и какие-то разрозненные фрагменты. Вот Маска впивается в его лицо, и он оказывается в полной темноте. В ней нет ничего. Ни цвета, ни запаха, ни звука, ни ощущения. Нет верха или низа. Нет тепла или холода. Это абсолютная темнота, в которой нет ничего. Только его разум. Уставший, измученный болью, слабый. Потерявшийся. Он мог бы, наверное, потеряться в этом ничто окончательно. От этой участи, как ни странно, его спасла боль. Она стала ориентиром в этом месте безразличия и безвременья. Она не дала разуму потеряться. Дав якорь, за который он зацепился. Он не знал, сколько прошло времени от потери себя до стабилизации: день, неделя или месяц. А потом сознание, освоившись, попыталось коснуться Силы. Вспышка… больно, больно, больно. Он теряется в темноте. Наконец, волна боли уменьшается до терпимого уровня. Новая попытка обратиться к Силе. Вспышка... больно, больно, Больно. Темнота... Осознание. Попытка. Вспышка... больно, больно, БОЛЬНО. Темнота... За каждую новую попытку наказывают сильнее… Но он не прекращает пытаться. Снова и снова и снова старается коснуться Силы. Понимая, что стоит только уступить, и заставить себя снова пройти через это он не сможет. Попытка ... Вспышка... БОЛЬ... Темнота... Попытка ... Вспышка... БОЛЬ... Темнота... Раз за разом. Он забыл, зачем это делает. Осталось только ощущение жизненной необходимости. Попытка ... Вспышка... БОЛЬ... Темнота... Попытка ... Вспышка... БОЛЬ... Пока, неизвестно на каком круге, его не коснулась тонкая ниточка Силы. Сила ласково обняла свое измученное дитя, даря ощущение тепла и покоя. Хотелось находиться в этих потоках вечно. Оби-Ван замер, боясь вздохнуть, боясь потерять это восхитительное чувство единения. Это было так прекрасно, что даже боль отошла на второй план. Темнота истончилась, больше не мешая видеть. Вот светятся багровым ситхские голокроны, рядом болотно-черные пыточные инструменты. Бактакамера переливается зеленым. Взор стремится дальше. Вот единственное живое существо кроме него. Лёгкое касание. Грант Омега. Больно... сознание плывет... Нет! Только не потерять контакт. То, что у него получилось — это чудо. А чудеса, как известно, не повторяются. Невесомое касание разума Омеги. Он зол. Дела вынуждают покинуть базу в тот момент, когда пленник начал сдавать. У него почти постоянно сочится кровь из уголков глаз, рта и носа. Он кричит так часто и сильно, что сорвал голос. Тело содрогается с такой силой, что трещат и еле выдерживают кости. Триумф так близок. Но эта встреча не может ждать. Если вылететь в ночь, то за сутки он успеет обернуться. Решено, так он и сделает. У него будут сутки. Кеноби перевёл взгляд на себя. Первое, что надо сделать — убить червей, чтобы не терпеть двойную боль. Затем напитать тело Силой. Иначе он не сможет двигаться. Открыть наручники, снять маску и сбежать, одновременно пытаясь дозваться до Энакина. И, главное, не отключиться в процессе и не потерять связь с Силой.***
— Мастер! Вы живы! – Ментальный вопль Энакина сбивал с ног. Он так долго не мог связаться с падаваном. Продолжал попытки, успокаивая себя, что это просто расстояние виновато. Энакин жив. Конечно, он жив. Даже без Силы он бы почувствовал, если бы с ним что-то случилось. Не мог не почувствовать. Значит, надо пытаться ещё и ещё, и всё получится. — Мастер! Только не пропадайте!!! — Энакин, ты можешь определить направление ко мне? — Да, я понял, где вы. Держитесь, скоро буду. Оби-Ван чуть не потерял сознание от облегчения. Но тут же собрался. Нельзя расслабляться, пока он один и почти недееспособен. Не хватало только, чтобы что-то случилось в самом конце. С момента установления связи с Силой, за время побега он исчерпал все оставшиеся ресурсы и возможности организма до конца, выжав себя насухо. Сначала убивая червей. Потом, когда Омега покинул базу, открывая наручники. Он почти не помнил, как срывал Маску. Сознание милосердно не сконцентрировалось на этом. Так же, как и на самом побеге. Путь от комнаты, где его держали, до ангара он проделал на автопилоте. Тело двигалось инстинктивно, почти без участия сознания, которое в этот момент изо всех сил старалось не отключиться. В ангаре, где удача решила его не покидать, оказался истребитель с гиперприводом, на котором он смог покинуть негостеприимную планету. Стараясь побыстрее убраться с орбиты, прыгнул почти наугад, выбрав одну из ближайших планет. А вот сесть на неё нормально уже не смог, неправильно оценив расстояние до земли, и в результате потерпел аварию, разбив кораблик. Но это уже не имело значения. Он, наконец, нащупал родное присутствие ученика в Силе. Осталось только немного подождать, и всё закончится.***
— Что я могу сказать, все следы деятельности червей убраны. Теперь только время, тренировки и усиленное питание, чтобы вернуть прежнюю форму, — Вокара Че была довольна. Когда в Залы Исцеления доставили потерявшего сознание Кеноби, и Скайуокер донёс до целителей слова, которые тот повторял прежде чем отключиться: — Скажи Вокаре: маска и черви. Эни, это важно, не забудь, маска и черви, — никто сначала не понял, что имелось в виду. После проведенного обследования целители пришли в ужас. "Черви" означало мускульных паразитов, пожиравших организм заживо. На фоне этого они боялись представить, что значит "маска". Чтобы убрать последствия деятельности червей, пришлось собирать круг целителей. И не только из-за обширных повреждений, но и из-за индивидуальной реакции Оби-Вана на техники Силы. Воздействие одного целителя его организм просто игнорировал. В очередной раз Че решила попытаться уговорить Кеноби на обследование, когда ему станет лучше. Правда, без особой надежды. Их противостояние длилось уже семь лет. И всё это время рыцарь использовал свои дипломатические способности, отбиваясь от энтузиастов целительского дела, которым очень хотелось понять, что вызывает такую странную реакцию. Потому что сложности обычно могло вызвать медикаментозное лечение. Частичный или полный иммунитет к воздействию препаратов или аллергические реакции — это было знакомо и понятно. Но частичный иммунитет к лечебным методикам Силы... Ранее Вокара считала, что такое могло случиться только как реакция на длительное воздействие на организм Силой для преобразования физических или биологических его параметров, изменения их свойств. Причем это воздействия должно было производиться или в период внутриутробного развития, потому что иначе его можно было отследить, или на родителей, чтобы в дальнейшем ребенок наследовал часть этих изменений или приобрел иммунитет к похожим методикам. Но, как было видно из записи, семья Кеноби была самая обычная, и проводить подобные воздействия было некому, да и незачем. Тем интереснее было бы разгадать истоки подобного. Но заполучить Переговорщика в Залы Исцеления можно было только в бессознательном состоянии. Как только ему становилось лучше, он сразу сбегал. А проводить какие-либо исследования, напрямую касавшиеся разумных, без их согласия в Ордене было не принято. — А где твой наглый падаван? — Вокару заинтересовало отсутствие Скайуокера, которого всё это время не могли выгнать из палаты его мастера. Ничего не помогало. Стоило выставить за дверь, как в течении получаса он неизвестно как просачивался обратно. Выгнав на ночь, утром целители находили его спящим в кресле у постели учителя. И через некоторое время с этим устали бороться. — Я его выгнал отдохнуть, — улыбнулся Оби-Ван. — Он две недели спал в кресле, и выходил только поесть и переодеться. Ему необходим отдых не меньше чем мне. Сегодня он, наконец, поверил, что я не собираюсь никуда пропадать. Так что, надеюсь, он сейчас спит. — Надеешься, не чувствуешь? Ты по-прежнему не можешь коснуться Силы? — Коснуться могу, — рыцарь вздохнул, — не могу удержать связь. Боль сбивает концентрацию и не даёт сосредоточиться. Я сейчас не могу понять, как удержал Силу в течение всего побега. Но мы нашли выход, — тёплая улыбка снова появилась на губах. — Если медитацию начинает и ведёт Энакин, подхватывая меня, то боль меньше, и я удерживаюсь в Силе. — Это замечательно! — Че искренне обрадовалась. После того, как она узнала, что из себя представляла маска, её долго мутило при мысли, через что пришлось пройти ещё совсем молодому рыцарю. Представить себя в этой ситуации ей было просто страшно. Она совсем не была уверена, что смогла бы выдержать. И теперь надеялась, что помощь и поддержка близких помогут Кеноби быстрее восстановиться.***
Оби-Ван был счастлив. Всё закончилось. Он был в Храме, свободен, физическое состояние почти пришло в норму. Психологическое... гораздо лучше, чем раньше. По крайней мере, он уже не застывал статуей посреди разговора или движения, нервируя собеседника кататоническим ступором, когда расфокусированный взгляд смотрит сквозь собеседника. Энакин очень пугался таких приступов и всеми силами старался вернуть его в реальность. Сначала получалось плохо. Он не реагировал ни на слова, ни на прикосновения. Постепенно днём почти перестал впадать в такое состояние. А вот ночью... ночью ужас пережитого ещё был слишком силен. Наложившись на детскую нелюбовь к темноте, он привел к невозможности засыпать без источника света. Казалось, стоит закрыть глаза, и снова окажется там. В пустом, равнодушном, тёмном ничто, до краев наполненном болью. В такие минуты его почти накрывала паническая атака. И только тихое сопение спящего в кресле рядом ученика не давало сорваться. Энакин. Казалось, то, что произошло, смыло в отношениях между ними всё наносное. Счастье Эни он мог почувствовать, даже не касаясь Силы. Ученик боялся оставить его на одну минуту. И в честном бою с медиками отвоевал себе право находиться рядом. А как он обрадовался, когда смог помочь с медитациями. Гордился, шутил: "Мастер, сначала ты меня учил, а теперь я тебя. Вот натренируюсь на тебе и смогу падавана взять". Они много времени проводили вместе. Как раньше, когда Энакин был ребенком. Разговаривали, тренировались, просто уютно молчали рядом, занимаясь каждый своим делом. Только ему смог рыцарь открыть свою слабость и беспомощность. Показать зависимость от помощи и поддержки. Совместные медитации сильно помогали. Кеноби чувствовал: ещё немного, и ситхов психологический барьер между ним и Силой будет разрушен. Оби-Ван уговаривал Скайуокера не сидеть с ним постоянно, а немного развеяться вне Храма, понимая, что тот скучает по Падме, месяц днюя и ночуя рядом, и его непоседливой натуре тяжело долго находиться на одном месте. Тем более, скоро с миссии должен был вернуться Квинлан, и можно было попробовать медитировать с ним, чтобы дать Энакину отдохнуть. И сегодня, наконец, поверив, что всё хорошо, ученик поспешил к своей королеве. Оби-Ван тихо засмеялся. Как падаван расписывал свои планы. И к Дексу он сходит перекусить. И в музей кораблестроения, у них там новые экспонаты. И на гонки сходит. Великая Сила, ну какой наивный. Надо будет, как вернётся, всё-таки поговорить, чтобы лучше скрывал свои чувства. Не хватало только кому-то догадаться. А пока можно заняться восстановлением формы. Стоя под тёплыми струйками воды в освежителе, рыцарь довольно вспоминал прошедшую тренировку. Все прошло просто отлично. На Тракату он, конечно, пока не замахивался из-за проблемы с Силой. Но все приемы Соресу и Атару смог выполнить без каких-либо ограничений. Тело слушалось прекрасно. А значит, можно будет попробовать в спарринге войти в боевую медитацию. И интуиция подсказывает, что на этот раз всё получится. Глаза предвкушающе загорелись. Да, как Энакин вернётся, можно будет ему предложить спарринг. Одеваясь, Кеноби даже не заметил, как стал напевать какую-то мелодию. Выйдя из освежителя, джедай увидел ученика, сидевшего в гостиной. — Энакин, уже вернулся? А я только думал о тебе. Как смотришь на пару часов спарринга вечером? С меня потом ужин, — и совсем не был готов к яростному: — Да сколько можно! Сначала ты меня ни во что не ставишь, а потом оказывается, ничего не можешь без моей помощи. Всё время ты меня еле терпел. Ты вообще не хотел меня брать. И, если бы не Квай-Гон, с радостью оставил бы на Татуине. Ты всё время мне завидовал. Моей Силе. Тому, что я Избранный. Завидовал и не хотел нормально учить. Квай-Гон был бы лучшим мастером, чем ты! Да кто угодно был бы лучше! Если бы тогда, на совете, тебе хватило смелости признать, что ты не готов стать наставником. Мне бы назначили другого! Того, кто верил бы в меня! Того, кому я не был бы безразличен! Я бы уже мог стать рыцарем! Я давно готов, и только ты этого не видишь! Я мог бы делать что-то полезное, а не носиться с беспомощным мастером! Ненавижу всё это!***
Сердце "спотыкается", замирая, тело скручивают судороги такой силы, что чуть не ломает ребра. Волна судорог снимает спазм. Делаешь первый вдох. Воздух режет как ножом. Пытаешься выкашлять легкие, чувствуя, как снова запускается сердце.***
Ты по-прежнему абсолютно спокоен. Мысли кристально ясные. Говорят, смерть освобождает. Похоже, и у тебя за эти минуты всё перегорело. Как он дошел до такого? Почему? Всю жизнь пытался жить для кого-то: сначала для Ордена, потом для мастера и наконец для ученика. Отдавал всего себя. Но этого оказалось недостаточно. Не справился. Как же он устал и замерз. Но не снаружи, а внутри. Все эмоции заледенели. Он чувствовал холодную тьму, поселившуюся в разуме. Оби-Ван вспомнил кодекс одной из ветвей серых джедаев. Да, изучал он и такое, искренне считая, что лишних знаний не бывает. Всегда отдавай долги. Любой дар заслуживает ответного дара. Тот, кто получает подарок, должен отплатить тому, кто даровал его. Таким же образом необходимо возвращать и проклятья. На клятву дружбы необходимо отвечать такой же клятвой. Никогда не отказывайся помочь тому, кому ты должен. Никогда не забывай доброту… или зло ***** Он всю жизнь старался забывать зло. Хватит. Пора решить эту ситуацию раз и навсегда. Он не справился, и с этим надо смириться. И перестать издеваться и над собой, и над учеником. Нужен магистр Йода. В это время он обычно отдыхает у себя. Он всё для себя решил. Значит, пришла пора действовать.