***
Молодая женщина рассерженной фурией металась по погруженной в полумрак комнате. Голубые глаза метали молнии, длинные коричневые волосы растрепались и окружали голову клубящимся облаком. Разгневанное шипение показывало степень недовольства. Если прислушаться, можно было различить отдельные слова. «…никогда этого не будет… он ещё пожалеет…найду, конечно найду… убью… мастер увидит…он не нужен… никому не позволю...убью сволочь…» Она настолько погрузилась в свои переживания, что не заметила, как в приоткрытую дверь проскользнула гибкая тень, которая, понаблюдав за метаниями, укоризненно произнесла: — Ты как всегда несдержанна, Асажж. Темноволосая от неожиданности подпрыгнула, резко разворачиваясь в боевую стойку. — Ты…ты зачем подкрадываешься!? — Я не подкрадываюсь, это ты ничего не замечаешь. Вся в переживаниях. А если бы это была не я, а мастер? Он бы узнал мно-о-ого интересного из твоего прочувственного монолога, – насмешливо сверкнули алые глаза подошедшей синекожей красавицы. — Может, закончишь бегать кругами и займешься делом? Ты до сих пор не обозначила свою зону поиска. Мы, конечно, не джедаи, чтобы отказываться от эмоций. Но ты позволяешь им затенять разум. Пока нет контроля, ты не сможешь двигаться вперед. А твои чувства пока властвует над тобой. — Еще скажи, что тебя не злит эта ситуация, – раздраженно фыркнула голубоглазая, для которой контроль эмоций был больным местом. Взрывная, эмоциональная, она выплескивала их, не задумываясь, при малейшей возможности. — Нет, не злит, – спокойствию пришедшей мог позавидовать джедай в медитации. – А даже если бы злила, я бы не позволила себе игнорировать четко высказанную волю учителя. А вот ты готова совершить большую ошибку. — Никакой ошибки! — Да-а-а? – с сомнением протянула алоглазая. – И ты совсем-совсем не думала первой найти его, но не затем, чтобы привести к мастеру, а чтобы убить? — Думала! Зачем он мастеру! У него есть мы! Сев'ранс, я не позволю этому банта подо занять наше место! Буду искать его, раз этого хочет учитель. Буду. Найду и убью эту сволочь, чтобы не смел даже думать о мастере! – опять начала заводиться датомирка. — Прекрати истерику, – чисса по-прежнему говорила спокойно, не повышая голоса. — Скажи спасибо, что Владыка мудро отказался от правила двух. Нас гораздо меньше, чем джедаев, и каждый новый адепт важен. Тем более, такой перспективный. Что бы ты там себе не думала, а у него великолепный потенциал, который он постоянно развивает. Даже в Храме мало кто может составить ему конкуренцию. Разве что Йода, Винду и некоторые другие магистры. Так что мастер прав, желая обратить его. И он не займет наше место. Он займет своё, рядом с мастером и рядом с нами. Хотя, должна признать, скорее всего мастер поставит его выше нас, как Первого ученика. И ты можешь только подчиниться его воле, Асажж. — Нет! – Датомирка в ярости сжала кулаки. – Он нам не нужен! Он никогда не сможет стать одним из нас! — А учитель считает, что станет. Ты хочешь сказать, что он не прав? — Вентресс замерла. Сказать, что мастер ошибся, не хватало наглости. Но и согласиться с его решением она не могла, боясь, что новый апрентис займет все внимание мастера. Пережив много потрясений, она с большим подозрением и негативом относилась ко всем событиям, грозившим нарушить стабильность ее нынешней жизни. — Да чем он лучше нас?! – взвыла она. – До отвращения правильный джедай. Дипломат, больше работающий языком, чем сейбером. Трусливо отрицающий эмоции. Почему?! Почему мастер хочет его?! Если его убить, всем станет лучше! Сев'ранс внимательно посмотрела в лихорадочно блестевшие глаза. Терять взбалмошную подругу совсем не хотелось. Это не говорило о том, что датомирка была ей как-то по-особенному дорога, но чисса к ней привыкла. Её устраивало общество Асажж. Она доверяла ей прикрывать свою спину. Значит, необходимо кое-что пояснить, пока импульсивная ведьма не наделала глупостей. Рассудительная чисса видела: в этом вопросе мастер не потерпит самоуправства. И если что, последствия будут самые катастрофические. — Тебя долго не было на базе, — мягко начала она. — Ты же знаешь, что учитель посылал меня проконтролировать действия лидеров отделившихся планет, – поменяв тему разговора, датомирка немного успокоилась. – Почти восемь месяцев пришлось мотаться от Внутреннего Кольца до Внешнего. — И улетела ты сразу после Джеонозиса. — Да. Учитель поменял планы, а мне пришлось изображать из себя то ли проверяющую, то ли няньку для трусливых подо. — А я была рядом с ним всё это время. И могу тебе сказать, после Джеонозиса решение учителя стало окончательным. Я не знаю, что между ними произошло на этой планете. Ни тебя, ни меня на встрече не было. А мастер ничего не рассказывал. Но вопрос если, даже не стоял. Только когда это произойдет. Это стало одержимостью. Так что не стоит становиться между мастером и тем, чем он жаждет обладать. — Если все сделать быстро и тихо, мастер даже не узнает! — Датомирка никак не могла смириться. — Пойдем, — Танн поманила ее к двери. — Куда? — Хочу тебе кое-что показать, пока ты не наделала глупостей. Молодые женщины спустились в подземный уровень. Прошли пост охраны и зашли в тюремный блок. — Ну и зачем мы идем к камерам? – Вентресс физически была не способна долго молчать. — Сейчас увидишь, – невозмутимая чисса, воспользовавшись электронным ключом, открыла одну из дверей и зашла внутрь. Асажж последовала за ней. В центре камеры находился подвешенный на цепях человек. — Хорошо рассмотри его, — Сев'ранс была очень серьёзна. Вентресс подошла ближе к заключенному. Он был полностью обнажен. На спине, груди и конечностях влажно блестели участки со снятой кожей и срезанными мышцами. Нервы были сохранены и оголены. Часть из них была накручена на колышки. В крупные нервные узлы были загнаны спицы из странного сплава ядовито изумрудного цвета, от которых просто фонило ситхской алхимией. Скальп у несчастного был снят и в открытое мясо был с силой вдвинут обруч из такого же материала. По телу человека время от времени пробегали судороги. Очевидно, что-то услышав, он поднял затуманенные болью глаза, лихорадочно моля сорванным от крика голосом: — Не надо, пожалуйста, не надо, — дрожь тела стала сильнее, его просто колотило от ужаса. Он сжался, старался отодвинуться, насколько позволяли цепи. Из глаз побежали слезы. — Кто это? – страдания человека не тронули датомирку. Раз он находится тут, значит, мастеру это зачем-то нужно. И, значит, не о чем говорить. Она просто недоумевала, зачем ей на него смотреть. — Это человек, который покусился на то, что мастер считает своим. Он посмел захватить и пытать его будущего ученика, обставив всё так, как будто тот погиб, – чисса, помолчав, продолжила. — Я была рядом, когда учителю сообщили о смерти Кеноби. Секретарь погиб сразу. Его просто размазало по стене. Всплеск ярости Тёмной Стороны от учителя был такой силы, что я сама не надеялась выжить. Мой щит продержался всего несколько секунд. И, хвала Великой, прежде чем он слетел, учитель смог взять себя в руки. Иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали, — помолчав, вспоминая пережитый ужас, девушка продолжила. — В тот момент я поняла: всё, что мы умеем, все навыки, которыми так гордимся, они ничтожны перед истинной мощью Тёмной Стороны. То, что продемонстрировал учитель в тот момент, было даже не осознанным усилием, а просто инстинктивным всплеском его ярости. И должна тебе сказать, так страшно мне не было никогда в жизни, — в глазах чиссы мелькнула тень пережитого ужаса. — Когда информатор в Храме сообщил, что Кеноби вернулся, историю его похищения и информацию из медкарты, первое, что сделал мастер, приказал найти Грант Омегу. И вот теперь ты можешь на него полюбоваться. Учитель лично приходит к нему каждый день. Ему не дают сойти с ума или умереть. И ещё долго не дадут. — Сколько? — поинтересовалась впечатлённая Асажж. — Он будет жить и страдать ещё три недели, один день и тринадцать часов. Ровно столько, сколько Кеноби находился у него. Учитель сожалел, что не может полностью воспроизвести те пытки. Но он очень постарался подобрать не менее впечатляющие. Специально ради этого мастер начал изучать один интересный голокрон из наследия Дарта Андедду. Ты помнишь, чем он был знаменит? — Параноик, увлекающийся разработкой различных ритуалов и пыток. — Умница. Я надеюсь, ты не хочешь оказаться на месте этого неудачника? Хотя думаю, в твоем случае мастер подберет что-то ещё более эффектное и эффективное. Он сейчас на первой половине информации из голокрона остановился. Впереди ещё много интересного будет. И я совсем не уверена, что ты это выдержишь. Потому что в твоем случае к попытке убийства, именно попытке, что бы о себе не думала, ты с Кеноби не справишься, добавится неподчинение приказу мастера. Я как-то изучила записи Бейна, раздел предлагаемых наказаний для серьезно провинившихся аппрентисов. По моему мнению, во многих случаях убить было бы милосерднее. И мне совсем не хочется испытать всё это на себе. После того, как информатор сообщил об уходе Кеноби из Храма, учитель активизировал все свои возможности для его нахождения. И он не поймёт твоего желания убить того, кого он так настойчиво ищет. Так что, принимая решение, не ошибись.***
Верховный канцлер Республики Шив Палпатин стоял у окна своего кабинета и пытался понять, когда была допущена ошибка, всё больше убеждаясь, что ещё во время смерти Мола. Узнав о его гибели, канцлер был в ярости. Его ученик, тот, на кого он потратил своё время, который был вписан в долговременные планы, на котором было многое завязано, погиб от руки мальчишки-падавана, убив перед этим его мастера. Как, вот как достаточно опытный ситх мог погибнуть от руки недоучившегося падавана? Он бы скорее поверил в то, что Джинн, признанный мастер Атару, мог победить забрака. Общаясь с Квай-Гоном, канцлер часто слышал нелицеприятные высказывания о Кеноби. Не то чтобы мастер-джедай жаловался, он просто не считал нужным скрывает свое отношение к падавану. И Шив составил о нём мнение как о не очень искусном середнячке, который не блещет ни в техниках Силы, ни во владении сейбером, и вообще был взят Квай-Гоном в ученики из-за какой-то интриги Йоды. То, что это совсем не так, он, к сожалению, узнал слишком поздно. Встреча на похоронах Квай-Гона только подтвердила невысокое мнение. Неуверенный, зашуганный, с больными глазами, тихим голосом и дёргаными движениями. И это победило его ученика? Вот этот заморыш – «Убийца ситхов»? Пусть Мол был не совсем полноценный ученик, а больше специалист по особым поручениям, но именно на боевые искусства был сделан упор на его тренировках. Как его мог победить слабый падаван даже не силового, а дипломатического направления? Гораздо позже он узнает детали. Поймёт, как сильно ошибался в оценке. А пока к недоумению примешивалась радость. Такой "мастер" просто не сможет конкурировать с ним за влияние на Избранного. И обратить юного Скайуокера не составит труда. Ещё одна ошибка. Шив заманивал Энакина подарками, поддержкой, похвалами и разговорами о его величии и Избранности. Сеял ядовитые зерна сомнения, незаметно опутывал паутиной Тьмы, раздувая его эго, и … И на следующую встречу мальчишка приходил сияющим в Свете как новорожденная звезда, без капли сомнения, нити Тьмы просто сгорали без следа. И приходилось всё начинать сначала. Мастер, мастер, мастер звучало в речи Энакина. Мастер сказал..., мастер сделал..., мы с мастером... А ситх, сначала относившийся к Кеноби с презрением, даже большим чем к остальным джедаям, начинал его ненавидеть. Мальчишка, казалось, без всякого усилия разрушал все воздействия Палпатина, легко и непринужденно сводя на нет все интриги. Канцлер стал настаивать, чтобы молодого дипломата как можно чаще посылали на миссии. И подальше, посложнее. Так, чтобы он там застрял надолго, а в идеале вообще не вернулся, мотивируя это тем, что только Убийца ситхов сможет справиться с такими сложными заданиями. Но идеал оказался недостижим, у проклятого Кеноби получалось завершать их с блеском в кратчайшие сроки и при этом не упустить воспитание падавана. Несколько раз пытался организовать «несчастные случаи», используя наемников и охотников за головами. Результат был удручающим. Все, все покушения провалились! Молодой джедай оказался совсем не слабым фехтовальщиком. Где были глаза Квай-Гона? Мальчишка, используя проклятое Силой соресу, если и не побеждал, то всегда мог дождаться помощи. И все эти неудавшиеся покушения только подняли его авторитет. Палпатин со злой иронией думал о том, что оплатил авторитет Кеноби своими деньгами. А сколько усилий ему пришлось потратить, сколько бесед провести со Скайуокером, чтобы, наконец, сдвинуться с мертвой точки. Просто вспомнить страшно. То, что казалось лёгким делом, растянулось на долгие годы. Очень помог переходный период. Возраст, в котором любые подростки, джедаи они там или нет, становятся неуправляемыми и отрицающими все авторитеты. Капля за каплей, слово за словом, намёк за намёком он распространял влияние на Избранного. Тот становился всё более эгоистичным, подверженным лести, требующим постоянного внимания. Избранность всё больше кружила ему голову. Все чаще и чаще он жаловался на мастера. На его непонимание и недоверие, на надоевшую опеку и отношение как к ребенку. И снова в речи звучало: мастер, мастер, мастер. Но уже совсем в другом контексте. " Мастер мог бы мне больше доверять" "Мастер мне не позволил..." "Мастер меня достал своими нравоучениями" А Шив с одной стороны был доволен прогрессом, а с другой, выслушивая очередную жалобу на «жестокого, непонимающего» мастера, предвкушал, как после падения покажет глупому мальчишке, что значит жёсткий и жестокий мастер. Воспитание аппрентиса сильно отличалось от воспитания падавана. Главным воздействием на непокорного, не желающего постигать учение аппрентиса была боль. Боль и ломка. А пока поддакивал и утешал «страдальца». И всё же, несмотря на все усилия, ненавистному Кеноби удавалось не только удержать мальчишку от падения, но и время от времени сводить успехи канцлера на нет. Поэтому восторг ситха при известии о смерти джедая был закономерен и ожидаем. Он был просто счастлив и предвкушал, как сломленный горем падаван станет легкой добычей, упав в гневе и отчаянии. И к кому он придёт со своей болью, с тем, что бы его утешили? Конечно к доброму канцлеру, который поймёт, поддержит и поможет пережить трудное время. И опять просчитался. Скайуокер яростно отрицал саму идею гибели учителя. Почти прекратил посещения и огрызался на любое негативное упоминание о наставнике. А его ликование, когда тот нашёлся, Сидиус почувствовал, находясь Сенате. Он чуть не был дезориентирован ярчайшей вспышкой Света и счастья от Энакина. Была бы она хоть немного интенсивнее — просто снесла бы его щиты. Жизнь приучила Косингу к долгим ожиданиям. Весь Великий план ситхов, рассчитанный на века, заставлял своих адептов запастись терпением и работать в расчёте на то, что плоды пожнет, в лучшем случае, следующее поколение. И он снова выжидал удобный момент. Планировал, как лучше вонзить клин недоверия. Просчитывал. И, казалась, вот на этот раз всё удалось. Усталый, изнервничавшийся мальчишка впитал в само сердце отравленные мысли. Он почти коснулся Тёмной Стороны. Гнев, ярость, недоверие так и вскипали в нем, отравляя сияние Света. Оставалось последнее усилие. Их встреча с Кеноби не могла закончиться ничем кроме полного отторжения. И, как оказалось, Энакин сделал для этого всё. Но снова Переговорщик переиграл его. Вместо того, чтобы в ответ на жестокие слова разругаться с учеником, ответив на оскорбления, и тем самым убить любую возможность примирения, он просто ушёл. Ушёл, но сделал это так, что снова стал единственным, непререкаемым авторитетом для Избранного. Как он это сделал, Сидиус так и не узнал. Скайуокер хранил молчание. А с каким трудом канцлер убедил мальчишку, что сам был введен в заблуждение Советом и только поэтому обвинял Кеноби. Ссылался на интриги магистров, фальсифицированные отчёты, коррупционеров в Сенате, решивших лишить Республику одного из лучших защитников, и многое другое. Слава Силе, Энакин поверил. Поверил, потому что знал отношение магистров к их паре. Но теперь на каждой встрече они только и говорили о проклятом джедае. Отчаяние мальчишки от его потери было безграничным и непритворным. Энакин пересказывал всё, что узнал о его жизни. Каялся в непонимании. А Палпатин всё больше понимал: составить конкуренцию отсутствующему мастеру у него не получится. Он мог настраивать Скайуокера только потому, что тот воспринимал наставника как нечто само собой разумеющееся. Постоянное, незыблемое, надоедливое. И, только лишившись, понял ценность потерянного. И теперь, если Тёмный Владыка хотел получить в ученики Избранного, ему был необходим и его мастер. От которого он пытался всеми силами избавиться ранее. Их связь оказалась настолько сильна, что больше не получалось рассматривать молодых людей по отдельности – только в тандеме. Пришлось обдумывать вопрос, что лучше: совратить ученика, чтобы он потянул за собой мастера, или устроить падение Кеноби, за которым, похоже, Скайуокер пойдет сам, не раздумывая. В каждом варианте имелись свои плюсы и минусы. И нужно было решить, на чём всё же остановиться, как этого достичь и где теперь искать блудного джедая.***
Шесть месяцев. Шесть месяцев как Оби покинул Храм. Квинлан тяжело вздохнул. В первые месяцы он получил несколько кодовых сообщений на их специальный канал связи. Самое простое: всё нормально, жив. Без каких-либо подробностей. Но хотя бы это. А потом как отрезало. Он не отвечал и не писал сам. Специально подготовленные места, на которых можно было переждать, он тоже не посетил. (Жизнь — она такая, никогда не знаешь, что пригодится. Особенно для Тени на задании. Вот они с Кеноби и организовали несколько безопасных точек, которые были обеспечены всем необходимым) Скорее всего, у Оби были ещё подобные места, и он мог находиться там. Но киффар в это не верил. Как не верил в то, что друг по своей воле прервал всякое общение. Не в его правилах было заставлять беспокоиться. И, к сожалению, для тревоги были все основания. Пытаясь найти Оби-Вана, Квинлан задействовал все свои возможности Тени, подключив даже информаторов самого Кеноби, про которых знал. Полученные сообщения не радовали. Активизировались наемники за головами. За информацию о местонахождении Оби-Вана платили очень хорошие деньги. Сумма же за самого Оби была вообще астрономической. Причём платили только за живого, с минимальными повреждениями. Выйти на неизвестного нанимателя киффар так и не смог. И его это очень беспокоило. Зная "везучесть" друга, как-то не верилось, что его ищут, чтобы вручить награду "лучший джедай года". Особенно учитывая, что от одного такого настойчивого поклонника Оби-Ван недавно чудом сбежал. В который раз Вос пожалел, что был на задании в момент возвращения друга. Если бы он только был рядом, то ничего этого бы не случилось. А так, в момент самой большой уязвимости Оби-Ван остался один на один с болью, беспомощностью и неблагодарным падаваном, из которого Квин вытряс подробности происшествия. После чего сам не знал, как удержался от того, чтобы если не убить, то начистить ему физиономию. Упрекнуть доверившегося в том, что его беспомощность тебе в тягость! А учитывая специфическое прошлое Оби с Квай-Гоном, это была полная катастрофа. Скайуокер не мог подобрать "лучшего" времени для такого удара, даже если бы очень старался. В момент, когда друг, измученный физически и морально, впервые за много лет открылся и показал свою уязвимость. Не удивительно, что Оби не выдержал. Киффар попытался представить, что услышал такое от Эйлы. Если бы его падаван сказала ему нечто подобное, он бы точно не смог остаться её мастером. Хвала Силе, что его девочка не была похожа на Скайуокера. Да-а-а, Скайуокер… Наворотивший дел мальчишка. Который слишком поздно понял, что натворил. Раз в неделю обязательно появляющийся под дверью. Смотрящий больными глазами, со ставшей привычной просьбой: «Мы можем поговорить о мастере?» Впитывающий в себя всё, что вспоминал Квин, как песок пустыни впитывает воду. Жадно, яростно. Мечтающий извиниться и искупить вину. Его бы энтузиазм, да чуть раньше. Скольких проблем можно было избежать. Киффар не верил в возвращение Кеноби в Храм. Несмотря на слова Йоды: «Увидим ещё Оби-Вана мы. Вернётся он». Куда ему возвращаться и зачем? Опять тащить на себе кучу дел, попутно выслушивая упрёки? Ломать себя ради спокойствия магистров? В то, что они встретятся, он верил. Даже не так. Он это знал. А вот, что Оби вернётся… Не видел его в Храме больше. Он мог, конечно, ошибаться. Но это не имело никакого значения. Главное, чтобы Оби был жив и счастлив. А в Храме или нет — абсолютно всё равно. Он был, есть и будет его другом. И если понадобиться, Квинлан и сам покинет Храм, чтобы ему помочь. Эйла месяц назад стала рыцарем. Нового падавана он брать не собирается. Мастер Толм его поймет. А мнение остальных совершенно не важно. Осталось только найти пропажу, пока не стало поздно.***
Гранд-магистр Ордена джедаев размышлял в своих покоях, сидя на парящей платформе.* Одна из его линий, самая дерзкая, самая бунтующая, самая талантливая, прекратила свое существование. Маркус Ян Дуку**, граф Серенно – талантливый мальчик. Один из лучших мастеров-джедаев. Оставил Орден, как заявил, после полного разочарования в коррумпированном правительстве и постулатах Ордена. Квай-Гон Джинн – бунтарь и оппозиционер, но вместе с тем незаурядный мастер-джедай. Последователь Живой Силы. Сильно изменившийся после падения падавана. Погиб в бою с ситхом. Оби-Ван Кеноби – дипломат, Переговорщик – потерял себя и покинул Храм. Юный рыцарь, гордость Ордена, потеря Ордена. Ошибка Йоды и Совета. Яркий, светлый ребенок. Настолько излучающий Силу, что заставлял тянуться к себе разумных. Одно его присутствие высвечивало недостатки окружающих и подчеркивало достоинства. Он излучал столько радости и позитива. Его Сила была такой мягкой, согревающей, утешающей, что Йода сразу понял: именно он вернет уверенность Квай-Гону. Заставит забыть о неудаче. Удержит в Свете. Именно это показала ему Сила. Одну из сильнейших пар в Ордене. Яркий, уверенный ученик и мудрый, понимающий учитель. Как же он ошибся. Джинн так и не увидел своей связи с дарованным Силой учеником. Тем, кто должен был стать его гордостью. Его продолжением. И кого он считал навязанной, бесполезной обузой. Успокоенные тем, что Квай-Гон всё-таки взял мальчика в падаваны, они допустили ошибку, понадеявшись на Силу и здравомыслие Джинна. Их попустительством мастер, боящийся новой ошибки, превратил открытого, доброго, светлого, уверенного в себе ребенка в саркастичного, закрытого щитами, сомневающегося в себе юношу. Боясь снова испытать боль предательства, Квай-Гон каждый день предавал своего ученика. Снова и снова. Холодом безразличия, злыми словами, необоснованными претензиями. Грубо разорвав ученическую связь с Кеноби, Квай-Гон хотел создать новую с тем, кого считал Избранным. Как он заблуждался. Одного взгляда тогда хватило маленькому гранд-мастеру, чтобы увидеть зарождение связи Кеноби-Скайуокер. Свободные концы нити нашли друг друга, и сами, без всякого участия детей, начали формировать прочную связь. Если бы Квай не поспешил. Разорвав узы с Кеноби, он сам не дал возникнуть редчайшей тройственной связи. Завязанная на Оби-Ване, она должна была связать Квай-Гона и Скайуокера. И тогда у мальчика было бы два наставника. В будущем, если юный Скайуокер встретит своего ученика, такая связь возникнет снова, связав через него два поколения линии. При этом Кеноби стал бы не просто гранд-мастером, а почти таким же наставником для падавана, как и Скайуокер. Но своим предательством Квай-Гон окончательно нарушил волю Силы. Не он должен был учить Избранного. Его задачей было воспитать для него учителя. Смерть Джинна после этого становилась только вопросом времени. Сила всегда наказывала тех, кто игнорирует её посыл и отвергает её дары. Формирование связи сопровождалось таким всплеском Силы, что гранд-магистр увидел краткое видение. Темная фигура с красным сейбером, за которой плащом струится Тьма. Однозначно соотнеся эту фигуру и мальчика и попытавшись избежать такого будущего, он принял решение отказаться от обучения Скайуокера. Стоило Совету озвучить это, как истинная связь ученик-учитель проявила себя. Кеноби был готов покинуть Орден. И вновь вспышка-видения. Сила кричала, предупреждая. Фигура склоняется перед полностью закутанным во Тьму силуэтом. Неизвестный наклоняется к ней. Рука ложится на плечо. Из-под капюшона выскальзывает рыжеватая прядь. Тихий голос: «Я доволен, мой юный ученик». Йода тогда с большим с трудом отпустил эмоции в Силу. Во второй фигуре он увидел будущее Кеноби. Отдавать Тьме этих детей Великий магистр Ордена не собирался. Понимание — они предназначенные друг другу мастер и падаван. И никто ничего с этим не сможет сделать. Осознание огромной ответственности, которая ляжет на юного Оби-Вана. Горечь от того, что Джинн полностью уничтожил его уверенность в себе. Тяжёлое решение — заставить Кеноби поверить в себя через преодоление. Хорошо выполненное трудное задание должно было помочь в этом. Они сделали всё, чтобы Оби-Ван думал, что его оставили одного без помощи. Они не собирались полностью отстраниться. И, конечно, собирались вмешаться, если бы у Оби-Вана не получилось. Но, казалось, юный рыцарь легко справлялся со всеми проблемами сам. Ошибка, большая ошибка. Они смотрели, но не видели. Не хотели видеть. Не учли, что больше десяти лет Джинн оставлял своего падавана без помощи, равнодушный к его проблемам. Слова Совета только убедили Оби-Вана в том, что до него нет никому дела. И что со всеми сложностями ему придётся бороться в одиночестве. Ему нужно было поговорить с мальчиком. Выяснить точно, что натворил Квай-Гон. Обратиться к целителям разума. Объяснить причины своих поступков, начиная с отправки в Агрокорпус. Но он этого не сделал. Ошибочно казалось, что нанесённый вред не слишком велик. Мальчик не жаловался и справлялся со всем, что они взвалили на него. Почему он так поздно узнал о жестоких словах Квай-Гона? "...его падаван достаточно сильный, чтобы справиться сам. А если не справится, то ему незачем становиться джедаем". Неудивительно, что Кеноби никогда не просил помощи. И, как бы ни было тяжело, у него был один ответ: «Всё в порядке». Как тяжело осознавать, что, желая помочь Квай-Гону, они так навредили ребенку. И опять попытка уйти от ответственности. Не они, он. Это было только его решение. Все остальные его просто поддержали. Оби-Ван слишком хорошо скрывал свои эмоции и переживания щитами. И он, замшелый дурак, не подумал, почему у старшего падавана скрывающие щиты такой силы, как не у каждого мастера. Ученик прятал свои эмоции от мастера. Не работал с ними, не старался пережить. А прятал. Это же сколько всего ему приходилось скрывать, что он в совершенстве развил щиты и навык сокрытия в Силе. А скрывать явно было что, иначе подобный навык просто не имеет смысла. А они этого не поняли и не почувствовали. Они, магистры, члены Совета, опытные джедаи, не могли даже осознать, что его неуверенность никуда не делась. Они её не видят, а она по-прежнему продолжает подтачивать душу. И наступил момент, когда Кеноби просто больше не выдержал. Он ушёл, оставив их ответственными за будущее. А старый уставший гранд-магистр должен пожинать плоды своих решений. И думать. Обо всём, что он сделал и особенно о том, чего не сделал. И всё больше казалось, что тогда он неправильно понял видение. Почему он решил, что видения связаны между собой? Что фигура из первого видения и первая фигура из второго это один и тот же разумный? Все большее сомнение вызывала вторая фигура. Почему он тогда решил, что это Оби-Ван? Почему в тот момент он забыл свои собственные слова о том, что будущее всегда в движении? И не инициировало ли то его решение цепочку событий, которая и приведёт к воплощению видения? И вот сегодня, когда он размышлял об этой ситуации, сила послала новое видение. Два сейбера, голубой и зелёный, танцуют вечный танец битвы против красного. Зелёный наступает, проводя яростные атаки, а голубой вьется вокруг него, плетя стену защиты. Движения зелёного меча замедляются, усталость накопилась, ему тяжело атаковать. Миг, и голубой заменяет его, стремительно тесня красный от уставшего партнера. Красный луч ярится, пытается достать голубой. Но теперь зелёный отражает все атаки, давая собрату возможность наступать. И пусть они ещё не могут победить, но и уже не могут проиграть. Их совместной силы хватает, чтобы сдерживать ярость красного сейбера. Миг, и все заволокло туманом неопределенности. Сила вздрогнула, и будущее изменилось. Зелёный сейбер один пытается защититься от красного. Его движения неуверенные. Стоит ему начать атаку, как на помощь основному красному приходят другие. Они слабее, но зелёный один, и никто не прикроет его в момент атаки. Зелёный луч двигается всё более прерывисто, красный яростно атакует. И видно, что отразить следующий удар зелёный просто не сможет. В это же мгновение на пути атаки возникает голубой клинок. Его свет очень тусклый. Так, как если его кайбер-кристалл угасает. Но он упрямо прикрывает собой зелёный. С каждой перехваченной атакой голубой всё больше гаснет. Красный луч останавливается. Такое впечатление, что он что-то предлагает голубому. Отказ-отрицание. Красный пытается обойти голубой, чтобы напасть на зелёный. Перехват атаки. Голубой почти гаснет. Новое предложение. Раздумье. Колебание. Протест зелёного луча. Согласие. Голубой сейбер склоняется перед красным. Торжество красного. Вспышка-ликование Тьмы, и появление небольшого участка алого цвета у самой рукояти голубого меча.***
«Лазурный Ангел» Энакина на безумной скорости выписывал фигуры высшего пилотажа в пустоте космоса. Его пилот старался головокружительными трюками сбросить скопившееся напряжение. «От одного только взгляда голова кругом идет», – обычно с лёгким смешком говорил про такие финты Оби-Ван. Прекрасный пилот, который не любил летать. «То, что я умею летать, не значит, что мне это нравится. Полёты для дроидов» говорил он после особо экстремального трюка падавана, когда плоскость кораблика чиркала по астероиду или они в считанных сантиметрах уклонялись от столкновения с другим челноком. Оби-Ван, мастер… прошло семь месяцев, а боль и тоска не утихают, превратившись из острой в привычную, постоянную, тянущую. Семь месяцев. Много это или мало? Для него это было тяжёлое время узнавания, осмысления. Взросления. Время, когда уже было нельзя спрятаться от проблем за надёжной спиной. Он и не осознавал, насколько мастер его оберегал. Как безопасно, тепло и надёжно было рядом с ним. От скольких проблем он прятал падавана за своей спиной. Ему так хотелось свободы и самостоятельности. Так мечтал избавиться от «удушающей» опеки. Недаром говорят, не мечтайте слишком сильно, вдруг Сила услышит и исполнит ваши желания. Получив, о чём мечтал, он бы сейчас всё отдал, только чтобы ещё раз почувствовать любовь и заботу мастера. И как больно было от осознания, что он сам своими руками всё разрушил. Такой боли не было даже когда Оби-Вана считали мертвым. Тогда он мог успокаивать себя тем, что от него ничего не зависело. Не он выпустил ту ракету. Инциденты случаются, к сожалению, такова жизнь. Но теперь у него не было этого оправдания. Мастер назвал себя виновником их разъединения, продолжая защищать. Как он узнал, такие происшествия были большой редкостью. Для того, чтобы совет разделил устоявшуюся пару мастер-падаван, должно было случиться что-то сверхординарное. И если виновником признавался падаван, его шанс найти другого мастера был ничтожным. Обычно, Агрокорпус — лучшее, на что можно было надеяться. Если виноват был мастер, его в первую очередь проверяли на наличие Тьмы, которая могла толкнуть его на нелицеприятные поступки по отношению к собственному ученику. Если её находили, но ситуация была обратима, в бой вступали целители разума. Если случай признавали безнадёжным, производили отсечение от Силы. Если Тьма отсутствовала, мастеру запрещали брать другого падавана. Он вообще не имел права работать с юнлингами или падаванами, даже как приходящий наставник. К нему прикрепляли куратором кого-то из опытных магистров и несколько лет наблюдали, решая, возможно ли вообще в дальнейшем ему работать с детьми. Такой мастер всю дальнейшую жизнь оставался под негласным наблюдением и подозрением. Оби-Ван взял на себя всю вину. Признал себя некомпетентным. Но знавшие их в это не поверили. Да и как можно поверить, что инициатором конфликта был спокойный, вежливый, тактичный Кеноби. Слишком неоднозначная репутация у его падавана: дерзкий, непримиримый, агрессивный, неуживчивый. Все, от магистров до юнлингов, понимали, кто действительно виноват. Часто Энакин ловил приглушенные разговоры. «Это Скайуокер. Да, тот самый Борец со Злом. Похоже, он посчитал злом собственного мастера». «А я слышал, Кеноби настолько устал от него, что ушёл». "Слишком много позволял он своему Скайуокеру. Падаванам твердая рука нужна." «Бедный мастер Кеноби, так не повезло с падаваном». «Эх, вот бы мне такого мастера». "Носился с мальчишкой. А его давно гнать из Ордена надо было. Вот и результат." «Мне всего десять, как думаешь, есть шанс дождаться возвращения Переговорщика? Было бы круто стать его падаваном» Признавая справедливость этих слов, Скайуокер не вступал в конфликт. Но спокойствия услышанное не добавляло. Он неожиданно осознал, что только Оби-Ван мог успокоить его в такой момент. Протяжно-укоризненное «Энакин» заставляло остановиться, выпустить эмоции в Силу и успокоиться. Сейчас, из-за отсутствия наставника рядом, раздражение только накапливалось. И, если ничего не предпринять, грозило вылиться в сильный эмоциональный взрыв. Отправляясь на миссии с магистром Мунди, он понял, насколько терпеливым и прощающим был его мастер. Он мог обвинять Энакина в нарушениях, замучить напоминаниями об ошибке и неисполнительности, но ни слова не сказать об этом при отчете на Совете. Его промахи никогда не шли дальше мастера. О том, что, оказывается, может быть совсем по-другому, он узнал только сейчас. Когда каждая ошибка, каждое неверное движение разбиралось на Совете. Он раньше недоумевал, почему ему часто сходили с рук даже те нарушения, про которые узнавали магистры. Слова Ки Ади все пояснили. Перед первым же отчётом он предупредил: «Надеюсь, ты не ждёшь, что я как Оби-Ван буду оправдывать тебя на Совете. Брать вину на себя, находя смягчающие обстоятельства и прося дать второй шанс». Как оказалось, учитель практически постоянно конфликтовал с Советом, заступаясь за него. Приводя все новые и новые аргументы в защиту. Доказывая, что Энакин справится, что на него можно положиться, и он не подведёт. Особенно в последнее время, когда у магистров зародились сомнения по поводу верности Скайуокера Кодексу. Размышление прервал оживший передатчик: — Падаван, прекрати немедленно! У тебя четыре часа на разведку района. Потом возвращайся на корабль. Ты меня понял? — Да, магистр. Энакин выровнял истребитель. Магистр, только так и не иначе. За всё это время он так и не смог назвать Мунди мастером. Его мастером был, есть и будет только Оби-Ван. А Ки Ади был его временным опекуном. И ни Сила, ни Совет не могли поменять этого. Как ни старался магистр, они так и не смогли установить ученическую связь. Оби-Ван ошибся, посчитав, что ничего не помешает Скайуокеру создать новую. Энакин как величайшую драгоценность берег те несколько нитей, которые остались от их когда-то сильнейшей в Ордене связи, и каждый день пытался докричаться до мастера, скользя по уходящим в никуда нитям, стараясь передать все свое раскаяние. Отказываясь признать его исчезновение. Не принимая то, что никогда больше его не увидит. Энакин попытался успокоиться. Он на задании. Сейчас не время предаваться воспоминаниям. В этом районе пропало уже несколько кораблей. И его задача – выяснить, что с ними случилось. И на это у него четыре часа.***
Скайуокер начал медленно приходить в себя. Попытался пошевелиться и застонал. Сил не было даже чтобы поднять веки. Полежав немного, он, наконец, почувствовал, что может открыть глаза. Яркий свет резанул болью, вышибая слезы. Проморгавшись, Энакин осмотрелся. Маленькая комнатка. Топчан. Серые стены. Отсутствие окон. И единственная дверь. А нет, не комната, камера. И как он тут оказался? Постаравшись вспомнить, Энакин сосредоточился. Они с магистром вылетели выяснить, куда пропали несколько кораблей, перевозящих стратегические грузы, и кто в этом виноват. Сначала пропал корабль с медикаментами. Затем перевозивший дроидов. Потеря двух кораблей с оборонными комплексами для Дальних миров переполнила чашу терпения, и в Храм поступил запрос на миссию по расследованию, которая была поручена магистру Мунди. Сам Ки Ади остался на корабле, чтобы координировать действия, отправив Скайуокера на разведку. Магистр дал четыре часа на поиски. Если ничего не будет обнаружено, они начнут обследовать следующий квадрат. Долгий безрезультатный полет. Когда уже хотел возвращаться, на экране радара появился неизвестный шаттл. Не республиканский. Принадлежность, судя по постройке, КНС. У них этот тип шаттлов использовался как командные. Явно не совпадение, что он находится там, где пропадали корабли. И, похоже, на нём не простые исполнители. Необходимо проследить. Энакин уже сотни раз мысленно благодарил Оби-Вана за модернизацию "Переговорщика" и "Фей". Вот и сейчас более мощные сенсоры и отражатели позволили засечь и проследить за подозрительным шаттлом. Садится на луну, где его уже ждёт «Преследователь». Точно КНС, только они используют этот тип кораблей. Незаметно сесть в отдалении. И осторожно подобраться к месту встречи. Уже совсем близко… а дальше воспоминания обрываются. Судя по состоянию, в него выстрелили из ошеломителя и ввели какую-то гадость в кровь. Отсутствие связи с Силой говорит, что одним из компонентов гадости был ингибитор. Значит, его захватили те, кто знает, как обращаться с форсюзерами. Когда его захватили на Джеонозисе, тоже первым делом нацепили ошейник и ввели ингибитор. Повезло, что тогда наркотик был слабенький и не блокировал ученические узы, дав мастеру возможность связаться с ним, а затем и вытащить. Ошейник... руки метнулись к шее. Точно, вот и ошейник. Это уже становится традицией. Теперь бы ещё понять, кто и зачем его захватил. Нет, в первом приближении понятно. Тайная встреча кого-то из лидеров КНС, на которой совсем не ждали приблудного джедая. Но хотелось бы подробностей. Только вот не похоже, что бы его стремились просветить на этот счет. Непонятно, он ещё на той луне, или они куда-то переместились. И как бы покинуть гостеприимных хозяев. Без связи с Силой у него очень мало шансов на побег. И связи с магистром Мунди нет. Да и Ки Ади не мастер Кеноби, который мог вытащить своего падавана даже из сарлачьей задницы. Раньше он всегда знал, что, как бы паршиво ни было, что бы ни случилось, если он не справляется — стоит немного подождать, откроется дверь и голос мастера скажет: «Эни, как ты?» Но теперь никто не придёт на помощь, и он может рассчитывать только на себя. Так что, как бы сказал мастер в этом случае: "У меня плохое предчувствие". Он исследовал всю камеру. (Было бы что исследовать). Попытался открыть дверь или снять ошейник. Но схватившие его не собирались давать джедаю какой-либо шанс на побег. Дверь сидела как влитая, заставляя с завистью вспомнить способность мастера открывать как механические, так и электронные замки даже без помощи Силы. И ведь предлагал же он научить. Но тогда как раз Падме вернулась с очередной поездки, и ему было совсем не до учебы. А ошейник, казалось, не имел замка. И было непонятно, как его вообще надели. Не добившись ничего, кроме сильной головной боли от бесплодных попыток преодолеть ингибитор и повлиять на ситуацию с помощью Силы, он просто сидел, пытаясь понять, что можно ещё сделать. Неожиданно дверь приоткрылась, и по нервам ударил родной тихий голос: — Эни?