Faster than the light (Быстрее света)

Чимин хотел, чтобы Тэхён стал у него первым. Всё к этому шло, но по дороге стопорилось. Они обнимались в ванной комнате общаги всё более жарко, целовались всё более бесстыдно. Они втискивались друг в друга, вжимались и ногами, и животами, и даже там, внизу, но этого было мало. Они трогали друг друга везде, кроме единственной негласно запрещенной части тела. Но и там они тёрлись друг о друга, толкались через ткань, и это были уже никакие нахрен не поцелуи. Они доводили друг друга до состояния, которое было одновременно желанным и невыносимым, а когда кто-нибудь из хёнов начинал стучать в дверь ванной, то с трудом отрывались и смотрели в зеркало: растрёпанные, с пьяными глазами и мокрыми красными губами. Нет, они были на скорости, но всё равно времени не хватало, так что Чимину приходилось кричать в ответ: «Простите, это Тэ тормозит, сейчас выведу его из замедления!» — пока Тэхён плескал себе в лицо холодной водой. Не хватало не только времени, но и ещё чего-то, чтобы превратить неловкое ёрзанье во вполне определенные движения. Для толчков через одежду и слов-то подходящих не было, и они по-прежнему называли это «пошли целоваться». Ну не скажешь же «пошли возбуждаться». Или «давай опять елозить друг по другу, как в тот раз, когда я чуть не кончил в штаны». Не хватало умения. Опыта. В конце концов Чимин решил, что смелость должна заменить и то и другое. — Я хочу, чтобы ты был у меня первым, — сказал он, когда они остались вдвоём в гостиной. Признаваться лучше было бы в ванной, но там их сразу притягивало друг к другу, и ощущение чужого тела, прижатого к своему, выбивало все мысли из головы. Тэ не был бы Тэ, если бы не спросил: — Прямо сейчас? Ни тебе «я не умею». Ни тебе «у нас не выйдет». Все эти сомнения он оставил Чимину. — Нет, завтра. — А что, завтра по гороскопу хороший день для потери девственности? На самом деле «завтра» было достаточно близко, чтобы не передумать, и достаточно далеко, чтобы подготовиться. Но Чимин ответил: — Да, — и добавил: — Только для нас с тобой, — чтобы Тэхёну не взбрело в голову терять девственность по гороскопу с кем-нибудь другим. — Окей, — согласился Тэ. Так легко, что Чимин сразу чуть не передумал. Это же больно. У Тэхёна же большой. Чимин видел в раздевалке, да и когда они «целовались», чужое возбуждение чувствовалось — немаленькое. А он, Чимин, должен был стать пассивом. Без вариантов — с его-то ростом. Не то чтобы в общаге была возможность смотреть яой и бара: с интернетом тут было строже, чем дома, и не просить же родителей прислать ему сюда такие комиксы и диски — но насчёт того, что один партнёр в паре семе, а второй уке, он был в курсе. Тут не было никакой манги и аниме для взрослых. Никаких порножурналов. Никаких насадок для душа и очищающих приспособлений, не говоря уже о штучках из секс-шопа. Попробуй-ка заказать себе такое по каталогу, когда живёшь в квартире с пятью любопытными соседями и одним куратором! Поэтому подготовка свелась к теории, а все сведения пришлось черпать исключительно из википедии. Из вики, мать её, педии! О точном времени лишения девственности они не договорились, но и так было ясно — вторая половина дня. На уроках Чимина колотило. После обеда (на котором он замедлился, чтобы скрыть, что не может проглотить ни кусочка) был свободный час. В переводе на спидстерский — достаточно времени, чтобы заняться сексом во всех известных из википедии позах, а потом ещё выпить по банке газировки. И вот они стояли друг напротив друга в ванной. Большие ладони Тэхёна не сжимали привычно плечи Чимина и не зарывались ласково в волосы, а висели вдоль тела. Ну вот как бы да. Это самое. Давай, ну. Как начинают-то? — Я снизу, — сказал Чимин деловым тоном. Кому-то из них нужно было проявить смелость — она же должна была заменить всё, чего у них не было. В том числе презерватив. — Что снизу? — спросил Тэхён. О господи, он должен сказать это вслух. — Ну, ты меня трахаешь. Эта фраза звучала ужасно. И Чимину вдруг показалось, что то, что она означала, было ужасно тоже. Во всяком случае, он не чувствовал никакого возбуждения — только нервную дрожь. — Я думал, мы просто. — У Тэхёна явно были такие же проблемы с артикуляцией некоторых слов. — Просто что? — Ну просто. — «Просто» мы уже делали. — Нет, я имел в виду — потрогаем друг друга. Для первого раза это было разумно. Но было немного обидно, что Чимин, получается, зря настраивал себя на жуткий ужас. — Давай, — сказал он то ли с облегчением, то ли с разочарованием. И мстительно добавил: — Ты первый раздеваешься. В душевой они сто раз видели без одежды и друг друга, и всех остальных. В те разы Чимин не испытывал ничего, кроме любопытства, восхищения и зависти, так что даже начал подозревать про себя, что он не гомосексуал, а тэсексуал. Или тэхёнопоцелуесексуал. Когда Тэ выпутался из форменной рубашки, скинул носки, расстегнул брюки и стянул их вместе с трусами, то ничего нового Чимин не узрел. И тем не менее это было другое тело — тело, которое можно трогать. Кожа самого красивого оттенка, тёмные соски, короткие лобковые волосы, а ниже волос… ещё не стоял, но уже будто бы увеличивался. Длинный и толстый. Чимин протянул руку — нет, не туда, где «давай потрогаем», туда он не отважился, а коснулся обнажённой груди. — Ты тоже, — сказал Тэхён. Он перехватил инициативу, и его руки на планке рубашки стали делать то, чего Чимину не хватало. Пальцы левой придерживали: «не волнуйся». Большой палец правой помогал снизу: «у нас получится». Остальные мягко проталкивали пуговицу в петельку: «я тебя хочу». Или это сказали Чимину не руки, а то, что он увидел, опустив взгляд ниже. Когда любимые широкие ладони освободили Чимина от рубашки, попутно оглаживая, в брюках уже стало тесно. Тэхён расстегнул их и вдруг встал на колени. — Ты сказал «потрогаем друг друга»! — в панике запротестовал Чимин. — Я не сказал чем. Я хочу потрогать тебя ртом. Он спустил брюки и трусы Чимина до щиколоток — а потом и правда поцеловал. Прикосновение было тёплым и лёгким, почти невесомым, но таким непривычным и настолько приятным, что Чимин ахнул и ухватился за раковину. Эта неожиданная сладость испугала, и он поспешил сам опуститься на колени: — Вставай, теперь я тебя. — Ты не обязан, — сказал Тэ и не поднялся. Так они и стояли вдвоём на коленях на коврике в ванной. Кажется, этой странной позы не было в википедии. Но это было лучше, чем всё, что предлагал самый авторитетный источник знаний о сексе, доступный Чимину. Они целовались вроде бы как всегда. Но то, что оба были голые и касались друг друга всем, и этой до сих пор запретной частью тела тоже, а свои и чужие ладони без помех скользили по коже — кололо иголочками. Мурашек становилось всё больше, словно они обменивались ими, как слюной. Ладони всё чаще спускались на бёдра и ягодицы, как бы сужая круги, всё больше и больше приближаясь к тому, к чему прежде было нельзя. А потом Чимин вспомнил про смелость и первый сунул руку между их телами. Тэхён тут же повторил за ним. Они столкнулись пальцами, это всё было жутко нелепо, неуклюже, и они стали смеяться прямо в поцелуй — и одновременно это было так горячо! Тэхёнова большая рука оказалась очень нежной, она трогала не жёстко, а так правильно, что хотелось плакать. А Чимин старался двигать ладонью быстрее, чтобы успеть охватить Тэхёнов большой член везде: провести по венам, погладить головку, потереть уздечку. А потом стало уже всё равно, где чья рука, потому что мурашки бежали по телу волнами, набегали друг на друга и грозили захлестнуть. Чимин отдался на волю этой стихии, позволил волнам себя подхватить, и они не потопили, а вознесли высоко-высоко. — Как ты думаешь, мы уже не девственники или ещё да? — спросил Тэхён, опускаясь на пол после того, как прилив схлынул и оставил после себя мокрые следы. — Думаю, что ещё да, — лениво ответил Чимин, устраиваясь рядом. Было так хорошо, словно он дрейфовал на воде. Какая вообще разница, как что называть. Но Тэ не был бы Тэ, если бы не сказал: — Тогда можно я попробую отсосать тебе вечером в дýше? Сегодня же такой день. По гороскопу.