No one will remember

Тем утром Матвей как раз убирал раскладушки, когда Стрелецкий попросил его снять с двери табличку на время, пока их «любимая» комиссия не примет решение. Андроид переживал за своего шефа, хоть и не подавал виду. Нестандартные методы, увы, в нашем мире не особо ценятся, а Стрелецкий использовал именно их. Вообще в последние годы казалось, что власти хотят сравнять всех людей без исключения, сделать серой массой, одинаковыми винтиками большого механизма, детальками как можно проще. Парень уже успел втянуться. Жизнь в офисе шла привычным чередом: вошедший в офис Денис, здоровающийся за руку поочередно с Артёмом и Матвеем. Врученный Стрелецкому стаканчик с кофе. Все шло на удивление хорошо, просто: никто тебе не выносит мозг, не выдвигает пустых обвинений, не винит во всех смертных грехах. Только делаешь то, что от тебя просят, да живешь потихоньку себе. Денис тем временем откидывается на спинку стула в кабинете Артёма. Предлагает помочь решить вопрос с комиссией, снять нормальную квартиру, а то, мол, чего ты как бомж в офисе на раскладушке спишь, но Стрелецкий лишь смеется, напоминая другу, что он сам живет в гостинице. Мужчина отнекивается, мол, удобно: надоело, сменил. Матвей, откручивающий с двери табличку, улавливал и энергетику Дениса. С первого взгляда легкомысленный, расслабленный, но будь он правда таким, насколько далеко ушел бы? Внутри мужчина куда более глубокий, чем кажется на первый взгляд, и Артём, без сомнений, знает это: все же его лучший друг. Вообще вот так вот анализировать людей стало одним из немногих его развлечений в этом офисе. Чертовски интересно, ведь все настолько разные. Не как андроиды, у которых имелись только несущественные отличия в зависимости от работы, на которую они были рассчитаны. Только девианты, должно быть, разные, как и люди, но девиантов анализировать Матюше еще не приходилось. Отвлекли его мужчина и женщина, по всей видимости, семейная пара, которые пришли спросить, принимает ли Стрелецкий. Матвей уже честно хотел сказать прийти через несколько дней, когда из кабинета как раз вышли Артём с Денисом: первый шел встречать комиссию, а второй — по каким-то своим делам. Психолог сразу отмечает, что во-первых, ему временно запретили практиковать, а во-вторых, помощь нужна не паре, а лишь девушке, которую её муж притащил насильно. А помочь тому, кто этого не хочет, невозможно. Дальше идут уговоры сделать это неофициально, просьбы приехать в их общий зоосалон. Мужчина пообещал подумать. Комиссия выглядела довольно нагнетающе: мрачные мужчины и женщины, утверждающие, что это не суд и они лишь хотят установить, является ли метод Стрелецкого опасным. Артём мысленно усмехается: может, и не суд, но добиться того, что его снова посадят, вполне могут. Признаться, больше всего он боялся именно этого, хоть и старался не выдавать свой страх перед Матвеем: не хотелось отчего-то заставлять еще и мальчишку нервничать, переживания свои ему передавать. Уж слишком он солнечный и открытый — ну чуть ли не единственная радость. Не хотелось еще и его омрачать. Начали, в лучших традициях, с потенциальносй опасности метода. Отрицать не приходится, особенно если учитывать, что одному клиенту он предложил вскрыть вены, второму — заняться сексом в общественном месте, а третьего запер в горящем сарае. И это только с момента выхода из тюрьмы. Члены комиссии начали спорить между собой: кто-то говорил, что если это помогает людям, то и обсуждать нечего, кто-то наводил реальные примеры, кто-то наоборот, доказывал, что каждая проблема требует длительного индивидуального подхода. Матюша переживал за шефа и пытался «настроиться», услышать то, что слышит он, но все смешивалось в неразбериху, вылавливать удавалось лишь маленькие куски, от которых все только усугублялось, а напряжение андроида нарастало. Кроме того, андроид еще не научился настраиваться на одну волну и слова членов комисси смешивались с флешбэками самого Артёма, воспоминаниями четырехлетней давности, впрочем, такими же муторными, словно плохая запись. Беспорядочные крики в зале суда, какая-то заплаканная женщина, кровь на снегу… Никакого внятного решения, судя по тому, что удалось понять Матвею. Зато смс-кой прилетает адрес, на который просит приехать Стрелецкий. Это оказывается большой торговый центр. В таких местах андроид всегда чувствовал себя некомфортно. Все эти смеющиеся толпы сверстников, болтающие по компаниям, по парам… только он всегда один. Это нагнетало. Артём попросил просто постоять на месте и, как обычно, удалился, ничего не объяснив. Впрочем, это было в его стиле. Уже стоило бы привыкнуть к таким странностям. Стрелецкий тем временем решительно заглянул в каморку с камерами наблюдения, желая увидеть, одна девушка сейчас или с мужем: ему нужно было поговорить наедине. Его уже начали выгонять, но он притворился, что потерял в центре сына, за которого выдал Матюшу. Его надежды оправдались, и он зашел в зоосалон. — Так вы все же пришли? Она опустила глаза, лишь бы не смотреть на психолога, расчесывая вверенную ранее ей собаку. По ней было видно: она не желала этой встречи, совсем не желала. Разговор не вязался: девушка на контакт не шла и обсуждать проблему не хотела. Поняв, что это дело гиблое, мужчина покинул помещение и пошел на разговор с её мужем, чтобы понять наконец, в чем состоит проблема. Ну да, все стандартно. Проблемы с половой жизнью. Отнекивается, говорит, что не хочет, что устала. Причем так всегда было, с самого начала: секс девушку никогда не интересовал. Даже жаль немного смотреть на мужчину, свято верящего в то, что его Алина ни за что не может изменять, мол, зачем ей это? Они же всегда вместе. Ну, кроме того, что она ходит на сальсу. Без мужа — ну какой из него танцор? Стрелецкий советует сходить вместе, понимая, что повод для переживаний появится, если девушка будет отнекиваться. Может, в итоге вообще окажется, что она асексуалка, да и дело с концом. А у Артёма было еще одно незавершенное дело. Отцу он назначил встречу в торговом центре. Нейтральная территория, так сказать. Хотел извиниться, а в итоге лишь засыпают друг друга штыками по типу «может присядем? — спасибо, уже насиделся». Хорошо бы отложить эти остроты до лучших времен, но теперь провоцировали уже Стрелецкого. — На самом деле я хотел попросить прощения. Может, я тоже был в чем-то неправ, пап… но я же твой сын. И ты прекрасно понимаешь, чем эта комиссия закончится. Они попросят полицию провести проверку, любое нарушение — и я снова в тюрьме. Матвей, в этот момент как раз возвращавшийся в офис и уловивший трансляцию эмоций Артёма невероятно четко, сначала чуть не уронил челюсть на пол в буквальнейшем из смыслов, но потом ощутил: Стрелецкий не испытывал искреннего раскаяния, не считал свои поступки ошибочными или какими-то неправильными — просто хотел закончить всю эту движуху и не попасть под раздачу. Не будь он андроидом, поверил бы в чистосердечность мужчины — кажется, актер из него был хороший. Парень не знал всей преамбулы, всей сложности взаимоотношений отца и сына, и в последнее время почему-то все больше удивлялся, глядя на некоторых людей: они были… такими живыми, такими интересными, многогранными. А Артём и вовсе казался чем-то неизведанным, непостижимым. Андроид не мог понять его в полной мере, как бы ни старался. — Ты же понимаешь, что у меня ничего нет, кроме этой работы! — тем временем доказывал своему отцу психолог. Да-а, хороший набор, подумалось Матвею. Работа, раскладушка в офисе да по-собачьи преданный андроид-девиант. Да и того рискует лишиться в скором времени. Только Мотя не уйдет, преданный тому, кто пробудил в нем чувства, до последнего сокращения генератора. Александр на слова Артёма не ведется — чувствует, что его хотят пробить на жалость. Отменить все это, позволить ему дальше зарабатывать на жизнь своей сомнительной методикой, отчалить в закат далеко и надолго. — Я тебя насквозь вижу! — бросает раздраженно. На холодный вопрос сына, что же конкретно он видит, следует немногословный ответ. — Человека, который не научился наслаждаться своей жизнью. Для того, чтобы чувствовать себя счастливым, тебе нужно постоянно держать себя под контролем, провоцировать… и тебя только это радует. — Но ведь я таким не родился. Ты меня воспитал, — хладнокровно парирует Артём. — Да, я не уделял тебе достаточно внимания, и в этом есть часть моей вины. Я этого не скрываю. Но ты тоже уже не мальчик и должен понимать природу своих проблем. — Пап, что мне сделать, чтобы ты перестал меня топить? Зачем ты так поступаешь? Мы с тобой не чужие люди. Хочешь, я сейчас на колени перед тобой встану? В голосе звучит искренняя надежда. Надежда, что удастся все это разрешить, как говорится, без кровопролития. Но она тут же рушится под натиском резких слов отца, новых и новых, все более и более обидных, болезненных, в том числе и про то, что он даже с Дашей не смог отношения построить. Как говорится, начали за здравие, закончили за упокой. — Я не хочу стать таким, как ты. Не хочу трахать клиентам мозг пустой болтовней, получая по тридцатке в час. И посмотри, может, это скопированная модель поведения? Ты ведь с мамой тоже… или мы будем сейчас выяснять, почему её не стало? Она ведь заболела именно потому, что чувствовала, что тебе на нее плевать. Ты всегда к ней относился как к прислуге. Ведь блестящая карьера на первом месте, а где-то там, далеко — мы с мамой. Потому что в каком-то смысле ты её убил. Александр из последних сил пытался не сорваться на крик, требуя заткнуться, но теперь уже Артём перешел в нападение, требуя выслушать. Сорвался на крик, раз за разом повторяя о эгоистичности собственного отца, получая мучительное удовольствие от того, как тот злится. Обычно Стрелецкий-младший не получал удовольствие от провокаций, считая их привычной частью работы, но сейчас, черт возьми, он кайфовал, наблюдая взбешенного до предела, яростно отрицающего, но в глубине души осознающего очевидное отца. Больно стало, когда тот отвесил ему пощечину и ушел, оставив стоять на месте с комом в горле и болью где-то внутри. Как говорится, беда не приходит одна, и когда Артём вернулся в офис, его уже ждала Даша, скрестив руки на груди. В лицо полетели претензии за попытку забрать Кирюшу. Началась гневная тирада, продлившаяся добрых минут семь и закончившаяся коронным «Стрелецкий, ты охренел? Ты зачем это делаешь?». И правда, зачем? Зачем ползает за Дашей, пытается вывести на разговор самыми разными способами, пусть даже такими, чтобы в итоге быть посланным туда, куда солнце не светит? Если он пока все еще не отправлен на три буквы, то лишь потому, что девушка не матерится. Матвей улавливал волны, исходящие от этих двоих: они были настолько сильные, что виски словно сжимало железным обручем. Ситуацию усугубляло еще и то, что они стояли совсем рядом: когда Артём сегодня ругался с отцом, болело не так сильно из-за того, что девиант находился далеко от них. Перебороть боль и поднять взгляд его заставила Лера, принесшая деньги за сеанс (ради всего святого, зачем ей тащиться неведомо куда, при этом тратя кучу денег на бензин и времени на стояние в пробках, если раньше скидывала деньги на карту и никто от этого не умер? Не для того ли, чтобы лишний раз увидеть Стрелецкого?) и явно обратившая излишнее внимание за скандалящего с Дашей за стеклянной стеной мужчину. Отчего-то в голове Матюши возникла до боли нелепая ассоциация с девиантами, привязанными к тому, кто спровоцировал в них этот процесс. Вот как он сам. Стрелецкий тем временем пытался добиться от Даши наконец ответа, чей же сын Кирюша. В голосе девушки уже не просто отдавали, а вполне себе явно звенели истерические нотки. — Значит так, когда ты сел, у меня было много мужчин и я спала со всеми подряд, понял? И если ты снова приблизишься хоть на сто метров ко мне или к моему ребенку, ты снова сядешь! Я тебе обещаю! С этими словами Даша ушла, стуча тяжелыми каблуками туфель по полу, а Артём даже не шевельнулся, не вскочил с кресла, пытаясь её нагнать — так и остался сидеть, думая о том, что жизнь его совершенно ничему не учит и скоро он снова будет обивать пороги, рассчитывая на чудесное прощение. Лера в этот момент расписывалась в каких-то бумагах, даже не дрогнув от звука громко хлопнувшей двери. Словно и не услышала — все так же холодна и безразлична абсолютно ко всему. Матвей видел таких в больницах — это были андроиды-врачи и ученые, которым практически никогда не уделялось даже сублимата эмоций — последствия человеческого фактора в их положении были непоправимы. По крайней мере, так твердили все вокруг. Но ведь еще лет десять назад большей частью врачей и ученых были люди, и ничего? А сейчас их почти вытеснили машины. Отсюда и безработица, и прочие малоприятные вещи. Неужели это так уж плохо, если человек хочет лечить других людей? Да, андроиды теперь способны думать, открывать что-то новое, но разве это означает, что другие не заслуживают даже шанса? Внезапно в голове мелькнула до идиотизма странная идея. А что, если Лера сама по себе андроид, если и не девиант, то просто не показывает этого? А к психологу для себе подобных не идет, зная, что там её могут так «отретушировать», что вместе с проблемой она лишится и важных частей своей личности. А диод можно снять — у него же получилось. Вот бы сейчас проверить… Жаль, что девушка наверняка сейчас уйдет, а на расстоянии проникнуть хотя бы в поверхностное сознание весьма проблематично. Но нет, она просит позвать Артёма. Может, получится за то время, что они будут разговаривать… Но от вида Стрелецкого пробирает дрожь. Напряженный до предела, совсем бледный. И этот взгляд серо-зеленых глаз, направленный в одну точку. — Шеф? К вам Валерия пришла. Матюша напуган — настолько жуткое это состояние. Где-то у него должна была зашита информация про подобные ситуации, но накопать её среди кучи информации чертовски тяжело. Не хватало еще самому запаниковать. Он сидит и какие-то пару минут просто успокаивающе смотрит в глаза, накрыв чужую ладонь своей. Не говорит ни слова — но поддерживает контакт. Он не понимает, каким невообразимым путем, но это помогает. Артёма попускает, и уже вскоре он выходит к визитерше. А андроиду теперь кажется, что всю панику, всю тревожность шефа он словно забрал на себя — потому, что буквально чувствует, как изнутри что-то давит. Сидит, уставившись в какой-то вордовский документ, даже не видя мешанины букв, делая вид, что занимается какой-то сверхважной работой, но на самом деле пытается проскользнуть в сознание Леры, вылавливая из разговоров фразы, совсем не помогающие ему сосредоточиться. — Корректные выражения только загоняют проблему внутрь. — Ты действительно мастер. Я искренне тобой восхищаюсь. — Взаимно, но секса не будет. Лера смеется, улыбаясь, впрочем, как показалось Матвею (а Артёму не показалось, он был в этом уверен) несколько натянуто. Все так же, в своей привычной наигранной манере предлагает сходить куда-нибудь выпить. И Стрелецкий, как бы это ни было абсурдно, как бы андроид не надеялся подсознательно, что этого не произойдет, соглашается. Просит секретаря заказать им столик в ресторане. Отчего-то в груди на мгновение словно вспыхивает пожар. Запоздало вспоминает про привязанность девианта к тому, кто запустил в нем этот процесс. Но разве привязанность заставляет так беситься от того, что психолог идет в ресторан с девушкой? Разве привязанность вызывает раздражение от одного вида Леры? Не перерастает ли все это дело в что-то куда большее? Матвей бросает на блондинку взгляд, которому та даже значения не придает — их взгляды пересекаются на какую-то долю секунды, но андроид, раскочегаренный эмоциями, на удивление легко проскальзывает в сознание. Буквально перед глазами встают два слова. «Андроид, девиант». А большего и не надо. По крайней мере, на этом этапе. Дальше как-то разберется, что с этим делать. Сейчас чувствует себя отчего-то мразью — ведь по сути они с Лерой в одном положении. Девианты. Безответная привязанность. Можно было бы понять, промолчать, тем более — зная про отношение Стрелецкого к таким, как они. Но внутри внезапно словно просыпается дикий зверь. Так что же это, война? Именно она. Благосклонность Артёма, не доставшаяся пока никому, на кону у двоих помешанных. Либо Матвей, либо Лера. И он будет бороться, пусть у привлекательной девушки и на порядок больше шансов, чем у кудрявого мальчика, не сдастся. Никогда ранее Мотя за собой такого не замечал — да и к кому привязываться, к всячески чмырящей его «матери»? Валерия наконец-то уходит, а Артём остается наедине со своим секретарем. Неожиданно для самого юноши, с уст срывается вопрос, который ему совсем не следовало бы задавать. Не следовало как минимум потому, что это могло сдать его с потрохами. Но слово — не воробей. — Почему вы согласились? Вы же не хотите никуда идти с Валерией. Стрелецкий удивленно смотрит на Матюшу, в этот момент как будто (как будто?) считавшего его мысли. Не ожидал он, честно говоря, такой проницательности. — Как ты.? — Я же вижу, — довольно четко отвечает парень, пытаясь не сдать правду, — по вас видно, что не хотите, но соглашаетесь зачем-то. Не говорит пока, что она — андроид. Ему могут еще и не поверить. Нет, ему бы найти способ пробраться в систему Леры и как бы невзначай вручить Стрелецкому все доказательства в руки — мол, вот она, правда, а дальше делайте с ней, что хотите. А пока что? Получить указания — проследить за девушкой и организовать в офис жалюзи. Матюша, разумеется, все выполнит, почему-то ощущая то, что он навсегда, н, а в с е г д, а останется в жизни, наверное, самого важного человека в его жизни «Моть, сделай нам кофе», и его от одной только мысли о такой весьма безрадостной перспективе пробивает дрожь, вызванная то ли закономерностью всех девиантов, то ли чем-то куда более человеческим и глубоким. Тем временем у Артёма еще остается дело, которое вечно переносилось на более поздний срок: как не пятое мешалось, так десятое. Нужно было разобраться с тем железным придурком, что морочит Кате голову духовными практиками, или как там эта чушь называется. Когда Стрелецкий пришел, тот как раз говорил о чем-то с другой девчонкой. Если с отцом у психолога отношения были не самые теплые, то сестру он рвался всячески уберегать от чужого неблагоприятного влияния. А сложившаяся ситуация любви к девиантам — ну смилуйтесь, разве будет нормальный андроид морочить клиентам головы всей этой ерундой? — совсем не прибавляла. Но просто позвонить по нужному номерку — не-е-т, так неинтересно. Пусть у него в голове все переломается от каких-то пары фраз, которые мужчина небрежно обронит после приветствия уставившемуся на него татуировщику. Казалось бы, ничего примечательного, но Стрелецкий давно замечал: если у железки с самого начала была нездоровая наклонность или одержимость, то с временем, проходящим после девиации, она будет только нарастать, усиляться. Вот этот экземпляр, например, все больше тянет на девушек намного младше него. Сначала двадцатипятилетние, потом двадцатилетние, а Кате вот восемнадцать. — И та уже немного старовата, да? — тяжело усмехается, — Впереди статья маячит. Андроид теряется, начинает что-то неразборчиво бормотать, пытаясь отовраться, что неправда все это. Артём продолжает добивать его тем, что, вероятно, у него на глазах был пример того, как женщина рано умерла или ушла из семьи, а отец часто менял партнерш. И вышвыривал их, как только удавалось привыкнуть к новой пассии. А еще, вероятно, этот человек трахнул подружку андроида. Или наоборот. Как бы там ни было, скорее всего, именно это спровоцировало девиацию. — Ты что, телепат? — растерянно произносит девиант. Стрелецкий сам не понимает, что подталкивает его уйти, лишь на прощание пообещав позвонить куда надо, если его собеседник еще хоть на шаг подойдет к Кате. Но он поступит именно так, испытывая смешанные чувства и не зная, почему сохранил этому девианту жизнь. Не знает он и что сейчас Матюша бредет по улицам, пытаясь потушить разгорающийся в себе пожар симпатии к, казалось бы, совершенно невыносимому человеку, при этом прекрасно осознавая, что это бесполезно.