No one will remember

Тем вечером, выйдя из отеля, они шли, думая каждый о чем-то своем. Матвей сейчас даже не пытался лезть в чужие мысли — своих было невпроворот. Понимал, что могло же все быть по-другому. Но без этих человеческих чувств, которые сначала его радовали, но впоследствии начали причинять много боли, он не был бы свободен. А теперь он влюбился и не знает, что делать. Как люди с этим справляются? Ему бы поговорить с кем-то, да некому его бредни выслушивать. У него, кроме Артёма, и не осталось никого, а он — точно не вариант. Так же красиво вокруг, все эти огни ночной Москвы, которые всегда завораживали, привлекали внимание… А сейчас — не до них. Стрелецкий видит Катю, в одиночестве шагающую по улице. Понимает: парень тот ей правда не подходил, но и он виноват. Полез же, куда его не просили, хотя сестра вполне себе в состоянии разобраться со своими отношениями самостоятельно и имеет на это полное право. Пусть ошибается, наступает на грабли, живет. — Привет, — здоровается девушка, не зная, какой реакции ожидать. — Привет. Катя заинтересованно смотрит на кудрявого парня, сейчас отошедшего немного в сторонку, решив не мешать семейным отношениям. Помощник Артёма, или кто там? Что-то вроде секретаря. Даже имени его не знает. Но познакомиться еще успеет, сейчас нужно с братом разобраться. — Ну что, можно тебя поздравить. Ты опять оказался прав. Он и правда козел. Доволен? Стрелецкой даже немного неудобно из-за того, что она такую сцену закатила, а в итоге выяснилось, что ошибалась. Давай, родная, истери дальше, ничего не проверив — так, должно быть, скоро совсем одна останешься. Но откат давать уже поздно. Интересно, а неумение извиняться — это у них семейное или как? — Нет. — Мне кажется, я тебя ненавижу, — цедит сквозь зубы. Или в чем дело, ей нравилось быть обманутой счастьем, верить, что у нее крутой парень-андроид и вообще по всем фронтам все отлично, а Артём её от этой иллюзии избавил, вот она и бесится. — А мне кажется, ты себя ненавидишь. Потому что где-то внутри понимаешь, что ошиблась, но не можешь это принять. Не буду тебе рассказывать про первую любовь, это нудная лекция. Скажу только, что я тебе тоже не чужой. И я тебя буду любить всегда. Вне зависимости от наличия татушек и знаний по эзотерике. Девушка тепло улыбается и обнимает брата. Пусть она давно этого не признавала, отрицала до последнего, пыталась казаться холодной, равнодушной, отстраненной… но душа любого человека хочет тепла. Артём мог дать его сестре, но кто подарит тепло ему самому? Даша его видеть и знать не хочет, к Лере он сам не чувствует ничего. Он греет сам, сгорая, понимая, что и других сожжет, если те подойдут слишком близко, потому подсознательно и отгораживается, не подпускает к себе. Не хочет ранить. Стоит, прижимая к себе Катю и поглаживая её по волосам, а внутри что-то болезненно щемит. Боится, что от его желания «как лучше» все получится как всегда. — А можно у тебя переночевать? — внезапно разрывает тишину вопрос девушки. — Можно. Отнимешь раскладушку у Матвея, пусть на полу спит. Пойдем. Так вот как его зовут. Матвей, Матюша. Катя улыбается то ли брату, то ли самой себе. Они идут в бизнес-центр вместе. Мотю с раскладушки сгонять не пришлось — он сам предложил уступить Кате место. Перспектива ночевать на полу ему была совершенно безразлична: во сне андроид не нуждался, это было лишь прикрытие для того, чтобы не выдать свою сущность. Тем более, что его не продует, он не заболеет, ничего с ним не случится. Перетерпит. Он и не такие неприятности проходил, а это скорее даже просто мелкое неудобство. Хотя бы в помещении ночует, а не продуваемом вдоль и поперек подъезде — когда только ушел из дома, а Стрелецкий его еще не забрал, и такое проходил. А сейчас избавиться от этой влюбленности, которая, скорее всего, уже скоро начнет мешать ему жить все больше и больше — да останется прямо мечта, а не жизнь. *** Ранним утром, когда Артём собирается на финальное собрание комиссии, на котором должна решиться его судьба, Катя еще умильно спит, обняв одеяло, а Матвей как можно тише мельтешит по офису, уже приготовив мужчине кофе. — Ты бы не вставал так рано, Моть, — усмехается психолог, — еще и семи нет. Матюша врет, что он привычный, что раньше ему всегда приходилось в такое время уже на ногах быть, и что ему все равно не слишком хорошо спалось на полу. Надо будет, кстати, какую-то третью раскладушку сымпровизировать, что ли, хотя бы для виду. — Удачи, шеф. — Спасибо. Стрелецкий, не сдержавшись, треплет юношу по кудрям и выходит. Обычно когда едешь на какое-нибудь важное (а в данном случае — судьбоносное) мероприятие, дорога кажется невыносимо долгой. Создается ощущение, будто автобус движется со скоростью от силы десять километров в час, а потом — что сидишь в зале ожидания уже по меньшей мере трое суток, и члены комиссии специально оттягивают начало, чтобы подольше тебя поистязать, дать возможность позагоняться, сидя в коридоре, битком набитом людьми, и ощутить себя максимально бесполезным человеком. Артём, как ни странно, этого на себе особо не прочувствовал и вошел в зал довольно спокойно — может, потому, что смог помочь тому мальчику? — Провокация — крайне неоднозначный и противоречивый метод, — вещает глава комиссии, — ставя себе цель вывести пациента за рамки зоны комфорта, терапевт зачастую выводит его или её за грани разумного, доводя ситуацию до опасного накала. Но в провокативной психотерапии нельзя не учитывать личности психотерапевта. Артём Стрелецкий — сложный, неоднозначный, противоречивый человек. Но таких специалистов, как он, я еще не встречала. Он способен организовать многоходовые невероятные ситуации, которые приводят к результату, недостижимому в традиционной терапии. Я не могу принимать решение за Совет, но рекомендую положительно отнестись к деятельности Артёма Стрелецкого как к члену нашего профессионального сообщества. Раздаются звонкие аплодисменты. Психолог улыбается, обронив хриплое «спасибо». Судя по реакции других, можно считать, что его оправдали. На мгновение из головы вылетают все тревоги. Становится спокойно дышать — впрочем, ровно до того момента, как Артём стыкуется с отцом в коридоре. Если он сейчас снова начнет заливать про саморазрушение, про Дашу, ей-богу, не выдержит и отправит туда, куда солнце не светит. Но, как бы ни было удивительно, слышит совсем другое. Ну, вернее, упреки все же прилетают — не могло же обойтись без этого — но по другому поводу. — Я звонил Кате. Она сказала, что теперь у тебя живет. Это ты все устроил, я знаю, что ты специально спровоцировал её молодого человека, чтобы вывести из себя и заставил уйти из дома. — Интересная версия, коллега, — насмешливо ухмыляется Артём, — а мотив у меня был? — Был. Я. Месть за комиссию. Сейчас отчего-то даже обидно становится. Ну что же он, монстр какой-то, чтобы такие драмы устраивать? Да и понял он, что девиант тот — хреновый партнер, еще задолго до того, как Александр затеял весь этот цирк. Просто хотел сестру убедить, что ей в этих отношениях не место. Переживал, между прочим. Но переубеждать отца сейчас нет ни сил, ни желания. Все равно не поверит. Пусть себе какие угодно теории строит, хоть про заговор массонов. — Послушай, если ты так думаешь, то почему бы и нет? Бросив эту фразу, Артём уходит. В спину ему летит фраза, которая, как бы сильно ему ни хотелось не признавать этого, все же зацепилась за память, задела за живое. — Ты разрушаешь все, к чему прикасаешься! Как отрезал, сказал. Странная вещь: психолог никогда не принимал такие речи особо близко к сердцу. Может, в силу особенностей характера, а может, потому, что слышал их по триста раз в день и привык, как к просьбам сходить в ларек под домом за хлебом и кофе. Но сейчас… сейчас словно кто-то взял лезвие и черканул ним по душе. Ведь и правда все рушит. Чего стоят отношения с Дашей, чего стоит… да много таких примеров можно навести, много часов скоротать, зарывая и ненавидя самого себя. Заходя в офис, чувствует запах кофе и корицы. Матюша уже встречает его, тепло улыбаясь и вручая горячую чашку с ароматным напитком — и как только узнал, что шеф едет домой? — А тебя черной магии не учили, нет? — удивляется. Кофе не горячий и не холодный, словно юноша все до секунды просчитал. Ну, или мысли читает. Матюша мотает головой, и сейчас почему-то особенно похож на только что искупанного пуделя, который смешно пытается отряхнуться от воды. — Не учили. Как все прошло? Парень расспрашивает с такой заинтересованностью, что боль, растравленная горькими словами отца, на какое-то время утихает. Не все он рушит. Все-таки Матюше помог сейчас, если он сидит тут и улыбается, счастливый, задания выполняет, кофе варит — самореализацией занимается, в общем, а не разрушается изнутри, вынужденный выслушивать бесконечные упреки матери. Не все так однобоко. Даже такие отпетые, как он, способны приносить людям счастье. Стрелецкий готов поклясться — не хотел портить этот момент открытием того документа, про который он просто не мог забыть, который уже столько времени вертелся в голове, да только руки никак не доходили. То отец, то комиссия, то еще что-то. Можно было только гадать, сколько времени такими темпами пройдет прежде, чем у него крыша отъедет. Запускает-таки, начинает читать. Сначала идет общая информация — модель, чем занимается (работает в генетической лаборатории, что было весьма неожиданно). Дальше — человек, за которым Лера была закреплена. Именно этот пункт и повергает мужчину в шок. Оказалось, Лёня — тот самый пациент, в доведении до самоубийства которого его обвинили четыре года назад. Это даже совпадением назвать трудно. Таких совпадений не бывает. — В теории она жила с этим человеком, а после его смерти благодаря закону о частичной свободе воли ей позволили существовать самостоятельно, — вмешивается Матвей, — дальше мало что понятно, у девиантов в информационных хранилищах полная неразбериха, но мне удалось выяснить, что первопризнаки были и ранее, хоть и незначительные, а примерная дата окончательной девиации… пролистайте… ага, вот. Дата последнего сеанса. В голове не укладывается. Это его вина. Это произошло из-за него. Он спровоцировал девиацию! И у кого, главное? У жены человека, который якобы покончил с собой из-за него. Такое и специально-то не придумаешь, а ему жизнь как бы в шутку подсовывает. Взгляд метается туда-сюда, а в голове все спутывается в какую-то сплошную неразбериху. Наверное, Матюша заметил. Да тут только слепой не обратит внимание: что-то определенно не то. — Все в порядке, шеф? Дурацкий вопрос, но андроид отчего-то надеется, что психолог расскажет сам, и ему не придется лезть в чужую голову. В ответ, впрочем, получает лишь ожидаемое «нет». Других слов из него сейчас клещами не вытащишь — и пытаться не стоит. Лучше просто быть рядом, смотреть в эти серо-зеленые глаза и давать знать: он рядом, всегда будет рядом, никуда не денется. Другой вопрос, станет ли от этого мужчине хоть на сотую долю легче. Спит Артём этой ночью неспокойно: до двух часов ночи, если быть честным, просто пялит в белеющий потолок, пытаясь переварить всю обрушившуюся на него информацию и выстроить хоть какую-то следственную связь. Лера — жена Лёни, и первые признаки девиантности, скорее всего, появились именно после его смерти. Почему она пошла к человеческому психологу, сняв диод да и в целом скрывая свою сущность, тоже понятно: те, что работают с андроидами, при малейшем признаке девиации так мозги промоют, что собственное имя потом не вспомнишь, как бы там ни внушалось обратное. Но почему именно к нему? — Матвей! — кричит утром, еще толком не выбравшись из постели, — иди-ка сюда! Парень, как всегда, уже одет, при полном параде, как говорится. Даже клетчатая рубашка застегнута на все пуговицы (и она его не душит?). — Доброе утро, шеф. Вы что-то хотели? Он присаживается на полу, скрестив под собой ноги, и рассветное солнце путается лучиками в его густых непослушных кудрях, падает на лицо. Смотрит внимательно, ожидая, ради чего же его позвали. — Во-первых, купи нам уже шторы или жалюзи какие-нибудь. А во-вторых… откуда ты знаешь столько всего об андроидах, девиантах, что даже взломать их можешь? Матвей на мгновение столбенеет от этого вопроса: ну все, приплыли. Потом все же говорит, что просто интересуется — вроде и не соврал даже. А на вопрос о Лере начинает рассказывать про природу девиантов, что происходит у них в голове. Стрелецкий слушает внимательно, параллельно изучая глазами юношу и только сейчас замечая на его носу и совсем немного — на щеках едва заметные веснушки. И ресницы у него настолько длинные, что в уголках глаз верхние и нижние иногда цепляются друг за друга. — Видите ли, все, что я вам рассказываю, не стопроцентно научно обоснованно, но на опыте зачастую проверено. В общем, суть теории в том, что у девианта возникает болезненная, нездоровая привязанность к человеку, собственно, спровоцировавшему этот процесс. У каждого конкретно взятого андроида этот процесс проходит иначе, но факт остается фактом. — По крайней мере, это многое объяснило бы, — задумчиво произносит мужчина, — спасибо, Матюш. И сделай мне, пожалуйста, кофе. Парень уходит выполнять указание, все еще сомневаясь, не наговорил ли он лишнего, что навело бы психолога на подозрение. На офисной кухне, общей для всего этажа, он стыкуется с Катей, как раз куда-то несущей чашку с горячим чаем. Причем стыкуется в самом буквальном смысле, и кипяток отчасти опрокидывается на руку андроида. — Ой, я не хотела! — аж подскочила девушка, — но ты бы тоже смотрел, куда идешь. — Извини, задумался. Да ничего страшного, я не думаю, что будет плохо. Стрелецкая уже хотела уйти, куда шла, но внезапно что-то привлекло её внимание. «Чем-то» была рука Матвея, на которой не появилось ни покраснение, ни ожог. Резко перехватив чужую ладонь, какое-то время её рассматривала. Такую реакцию на кипяток у живых людей она никогда не видела. Значит, остается только одно. — Моть, ты мне ничего не хочешь рассказать? Ну все, думается парню. Попал. Сейчас он не открутится, придется объяснить все Кате. А она расскажет Артёму. А с его отношением к девиантам исход очевиден. Матвей потупил взгляд, не зная, как вести себя, как реагировать. Девушка поняла, в чем дело, и улыбнулась ободряюще. — Не волнуйся, я не скажу брату. Я, в отличии от него, знаю, что не все девианты плохие. И как бы то ни было, я к тебе уже привыкла и разобрать не позволю. Черт его знает, что заставляет Матюшу это сделать, но он верит. Зайди сейчас кто-нибудь на кухню, он застал бы престранную картину. Кудрявый парниша рассказывает девушке о своем прошлом с матерью. О том, как впервые встретил Артёма, что и перевернуло его жизнь с ног на голову. Умалчивает лишь одно — о своей влюбленности. Это уж слишком личное. Не готов он этим делиться. Держит свою боль, свое проклятие в себе, сколько может. А дальше что? А дальше пустота.