Welcome to Hell

      За окном начинает темнеть, из-за чего комната постепенно тоже погружается в темноту. Стрелки небольших часов, стоящих на тумбочке, показывают пять вечера. С ухода Тэхёна прошло уже три часа, а Чимин так и не осмелился встать с кровати и, хотя бы, выйти в коридор. Он успел полежать на левом и правом боках, на спине, на животе, но уснуть так и не смог. Либо атмосфера слишком давила на парня, либо сон в двое суток так повлиял на это. Он всё ждал, когда к нему, наконец, придёт Тэхён и всё расскажет, но его всё не было и не было. Чимин думает, что тот забыл про него и уже решает обидеться на парня, но одёргивает себя, ведь Тэхён, да и, в принципе, никто не должен ходить за ним.       Полежав ещё минут пятнадцать, Чимин решает встать и походить по комнате, размять затёкшие ноги и руки. Он подходит к окну и выглядывает. Сплошной лес. Что они делают в лесу? Живут? А электричество? Или это просто загородный дом? Вопросов много, а ответов нет. Чимин с любопытством разглядывает ближайшее дерево, находящееся совсем близко к окну. Вблизи он больше не увидел домов, значит, этот дом тут единственный? Или его окно выходит на другую сторону?       Чимин увлекся высматриванием чего-то интересного, встав на носочки, как вдруг слышит короткий стук в дверь. Вздрогнув, он быстро поворачивается на звук, ожидая увидеть там Тэхёна, однако в проёме стоит далеко не он. Высокий мужчина с… голубыми волосами? Одет он в свободную белую футболку и серые шорты до колен. В руках держит поднос, на котором стоит чашка, должно быть, с чаем и вазочка с печеньем.       — Здравствуй. Я тут принёс тебе немного перекусить. До ужина ещё два часа, а ты ничего не ел, считай, двое суток. Я пройду? — спрашивает он у зависшего Чимина, и дождавшись кивка, проходит в комнату, ставит поднос на тумбочку и поворачивается к Чимину. — Меня зовут Ким Намджун. И без всяких господинов, я добрый.       Чимин же, по правде говоря, абсолютно не знает, что ответить. Он молча наблюдает, как Ким Намджун сначала проходит в комнату, ставит поднос и поворачивается к нему.       — Ты разговаривать-то умеешь? — спрашивает Намджун, чуть улыбнувшись.       Кивок.       — Ну так, а что тогда?       — Да я… Я просто не ожидал, вот и всё.       — Не ожидал чего? — спрашивает Ким, вопросительно подняв бровь.       — Не знаю, просто Вы такой…       — Какой? — всё не унимается Джун, ставя Пака в неловкое положение.       — Дружелюбный… В отличии от этого вашего Чонг… Господина Чона.       — Ой, да не стоит обращать на него внимания, на самом деле. Нет, конечно, приказ его выполнять нужно, а то проблем не оберёшься, но со временем он разрешит тебе обращаться к нему неформально. Наверное, — чешет затылок Намджун. — В любом случае, просто не груби ему, и всё будет хорошо.       — А вас тут сколько живёт?       — Сейчас семеро. Это если считать тебя и Тэхёна. А так нас пятеро всегда. Познакомишься с остальными на ужине. Вот. Я пойду, у меня ещё некоторые дела. А ты перекуси обязательно, — Намджун двигается к двери и, остановившись в проходе, кидает через плечо. — До ужина.       — До ужина…       После ухода Намджуна Чимин подходит к тумбочке и взглядывает на поднос. Чай, судя по запаху с малиной, что не может не порадовать парня. Печенье самое обычное, присутствует лишь лёгкий запах ванили. Слишком знакомо. Живот при виде лакомства урчит подобно киту в море, и Пак, не раздумывая, берёт поднос и с ногами забирается на кровать. Нюх Чимина не подвёл: чай и правда оказывается с малиной. А печенье… Надкусив немного, парень сначала замирает, затем медленно начинает прожёвывать. Слёзы долго ждать не заставляют, начинают скапливаться в уголках глаз и медленно скатываются вниз. Сразу вспомнилось Рождество. Снова все вместе, за столом, с улыбками… и печенье. С ванилью. Мама пекла его только по праздникам. Это было традицией. И не предложи Чимин в восемь лет испечь его на Новый год, её, возможно, и не было бы. Печенье, что принёс Намджун, возможно и было покупное, но этот вкус, хоть и сильно отличающийся от маминого, всё равно вызвал теплые воспоминания о семье.       Вдоволь наевшись и наревевшись, Чимин снова заваливается в постель. До ужина оставалось полтора часа, а Пак не знает, чем можно заняться в комнате, в которой буквально нет даже книг. Переборов себя и, затолкав страх куда подальше, Чимин, замотавшись в покрывало, решает выйти из комнаты. Осторожно открыв дверь и высунув голову, он оглядывается, не было ли кого в коридоре. Тихо и тускло. И страшно. Непонятно почему, но страшно. В коридоре оказывается пусто. Полностью открыв дверь, Чимин выходит из комнаты и плотнее кутается в покрывало: в коридоре заметно прохладнее. По босым ногам бежит холодок, от чего парня немного передёргивает. Справа, в нескольких метрах от него висит картина, притягивающая взгляд, но вместе с тем и отталкивающая. С такого расстояния трудно рассмотреть, что на ней изображено, но это определённо не было, что-то интересующее его, поэтому Чимин поворачивается корпусом в противоположную сторону. Теперь перед ним, вдоль стен расположились несколько дверей, а сам коридор заканчивается лестницей, ведущей вниз. Снизу доносятся приглушённые голоса, и Чимин решает спуститься туда. Осторожно ступая, словно боится, что его могут услышать, Чимин плавно двигается в сторону лестницы. Спуститься он успевает только на две ступеньки. К лестнице кто-то подходит, судя по приближающемуся голосу.       — Стоило только приехать, как сразу нарвался на истеричку! Ты попросил меня купить всё, что было в списке, — я купил. Нужно было звонить, если хотел каких-нибудь вкусностей!        Чимин замирает, уставившись на поднимающегося парня в чёрной кожанке, темно-синих джинсах и домашних тапочках. Далее из него выходит много ругательств, которые, судя по всему, были адресованы той самой истеричке, о которой шла речь в начале. Уже почти подойдя к Чимину примерно на метр, молодой человек поднимает голову и останавливается.       — О, ты чего встал? — спрашивает он всё так же замершего Пака.       — Я?       — Ну да. Ты хотел вниз спуститься?       — Я просто голоса услышал, и решил… Да, я хотел спуститься.       — Знаешь, не советую. Там Чонгук ходит истерит, не дай Бог попадёшь под горячую руку. До ужина ещё час с лишним, можешь пока посидеть в комнате. Или ты проголодался?       — Нет, я уже перекусил. Мне просто надоело сидеть в комнате, вот и решил прогуляться.       — И всё же, лучше останься пока у себя. Тебя позовут.       — Но…       — Как тебя зовут? — внезапно спрашивает парень, внимательно изучая лицо Чимина.       — Меня? Чимин.       — Я — Хосок. Так вот, Чимин. Я ни в коем случае не желаю тебе зла, если ты вдруг успел подумать об этом. Просто Чонгука не стоит лишний раз беспокоить. Хуже того — злить. Ты про нас, скорее всего, ещё ничего не знаешь и не понимаешь, что может сделать тебе Чонгук, стоит лишь разозлить его, — на полном серьёзе говорит Хосок, смотря на ничего не понимающего Чимина. — Поэтому я прошу тебя, вернись, пожалуйста, в комнату и посиди там. Если тебе скучно, то я могу принести тебе какую-нибудь книгу.       — Вы какой-то странный. Очень странный. Даже страннее этого вашего Чонгука. Извините, я лучше пойду в комнату, — говорит Чимин и, развернувшись, идёт в комнату, путь до которой, к счастью, он не успел забыть.       В комнате Чимин снова усаживается на кровать.       «Они все тут со странностями?»       Приняв горизонтальное положение, Чимин начинает гипнотизировать темно-коричневый потолок. Он был…опрятным? Будто в комнате недавно делали ремонт и заменили его. Взгляд невольно спускается на стены, обклеенные черными обоями с золотыми листьями. Кто-то всё еще обклеивает стены обоями? Или, может, для них это выглядит эстетично? Ответов на вопросы Чимин не знает, но делает пометку в голове спросить об этом Тэхёна, как только они увидятся.       «Интересно, тётя ищет меня?» Скорее всего тётя Мари уже подняла на уши добрую половину Пусана в поисках племянника. Не могла же она не заметить его пропажу. Или могла? Нет же. Определённо нет. В тот вечер, когда его похитили они договаривались с тётей о том, что она с мужем заглянут к нему в гости. Она должна была забить тревогу ещё тогда, когда Чимин не явился домой.       «А что насчёт похищения? Меня правда избили и…изнасиловали?»       В первом он абсолютно уверен, а что касается второго… Да, руки и поясница вполне свидетельствовали тому, что изнасилование могло быть, но глубоко в душе Чимин надеется, что ничего ужасного с ним не делали.       Во время раздумий веки Чимина потихоньку прикрываются до тех пор, пока не закрываются вовсе, и Пак, наклонив голову влево, не проваливается в дремоту. Во сне он видит, как ни странно, маму. Она была одна. Она ярко улыбалась сыну, на что он не мог не улыбнуться в ответ. Когда женщина начала медленно подходить к нему, Чимину вдруг отчего-то стало страшно, улыбка начала медленно сходить с лица, а тело онемело из-за чего он не мог сдвинуться с места.       — Не подходи… Прошу, не подходи, — шепчет Чимин, с ужасом наблюдая как лицо матери медленно покрывается красными пятнами с явными кровоподтёками. — Пожалуйста.       — Тише, родной. Не бойся меня. Я тебя не обижу. Это я — твоя мама, — говорит женщина, протягивая руки к лицу Пака, на что тот пытается увернуться, но никак не получается.       Когда она обхватила голову Чимина обеими руками, он начинает громко всхлипывать, с ужасом наблюдая, как мама медленно наклоняется к его лицу и оставляет поцелуй на лбу.       — Беги от него.       Чимин всхлипывает громче, а слёзы ручьём льются из глаз, застилая взор, из-за чего он толком ничего не мог рассмотреть.       — Чимин! Чимин! — голос женщины звучит глухо, будто она находится в другой комнате.       Последовал слабый удар по лицу, от чего Пак, вскрикнув, открывает глаза, вскакивает, громко и тяжело дыша, и тут же натыкается на широкую грудь, затянутую в чёрную рубашку. Почувствовав слабое поглаживание по спине, Чимин начинает немного успокаиваться, восстанавливать дыхание, оперевшись лбом на чьё-то плечо.       — И как часто тебе снятся такие кошмары, после которых слёзы из глаз хлещут, хомячок?       «Твою мать, его только не хватало»       — Не часто. Я бы сказал, что такого ещё не было, — отвечает Чимин, пытаясь отстраниться от Чонгука, но рука, что по-прежнему ездит по спине, не даёт этого сделать.       — Ты о чём-то переживаешь? Эти сны просто так не приходят.       — Ни о чём я не переживаю. Ой! — ойкает Чимин, когда его живот неожиданно урчит, дав понять, что его хозяин, между прочим, хочет есть.       Чонгук усмехается, а потом, отстранившись, встаёт с кровати и смотрит на Пака.       — Я как раз шёл звать тебя на ужин. Пойдём, всё уже приготовлено, тебя одного ждём, — говорит Чон, подавая Чимину руку, чтобы помочь слезть с кровати.       — И Тэхён уже там? — спрашивает Чимин, игнорируя протянутую руку и вставая самостоятельно. Не беспомощный, в конце концов.       — Прискакал самый первый. Поэтому давай скорей, — говорит Чонгук, продвигаясь к выходу. — И помни, как ты должен обращаться ко мне. И, в принципе, ко всем, — поворачивая голову к Чимину, который семенит за ним, говорит Чонгук и, открыв дверь, отходит в сторону, пропуская Пака вперёд.       — Я помню, господин Чон, — ворчит Чимин и направляется к лестницам, ведущим вниз.       — Ты хоть знаешь, куда идти-то?       — С лестницы спуститься много ума не надо.       — Остановись. Я проведу тебя. Не гоже гостей, ни разу не бывавших тут, без сопровождения оставлять.       Чонгук, как и сказал, ведёт Чимина до самой столовой, путь до которой проходит через большую гостиную. Второй не успевает рассмотреть комнату, но улавливает краем глаза большой диван, способный уместить, наверное, человек десять, и два кресла, стоящих радом с диваном. В столовой стоит большой, круглый накрытый стол, за которым уже сидит пять человек. Из них Чимин узнаёт Намджуна, «странного парня» Хосока и своего горе-друга Тэхёна. Остальных Чимин ещё не видел, следовательно, не знает их. Один из них сидит рядом с Намджуном. Он одет по домашнему: широкая толстовка цвета светлого лосося, рукава которой полностью закрывали кисти рук, идеально смотрится на парне. Вообще, этот молодой человек, казалось, только-только сошёл с обложки модного журнала. Идеальные пропорции лица тому подтверждение. Ухоженные, угольного цвета волосы, пухлые губы, аккуратный нос, глаза — всё, что нужно, чтобы без труда стать моделью. Второй парень сидит рядом с Тэхёном, тихо разговаривая с ним. Он кажется Чимину слишком бледным, с алебастровым оттенком кожи и темными волосами он вполне смахивает на современного Дракулу. Одежда на нём далеко не повседневная: белая рубашка с закатанными по локоть рукавами, расстёгнутая на две пуговицы, заправлена в чёрные брюки, как понимает Чимин.       — Садись вон с тем парнем с голубыми волосами, — говорит Чонгук, указывая на свободное место рядом с Намджуном.       — Хорошо.       Стоило Чонгуку сказать одно слово, как все, кто сидел за столом мгновенно повернулись на него и на Чимина, который уже осторожно проходит к столу, к тому месту, которое показал ему Чон. Всё внимание приковано к Паку, который коротко кланяется и осторожно садится на стул, не подняв головы.       — Ты съел то, что я приносил? — тихо спрашивает Намджун, наклонившись к Чимину, чтобы тот его услышал.       — Да, спасибо, очень вкусно.       — А сейчас голоден?       — Очень, если честно, — отвечает Чимин, неловко улыбнувшись.       — Что тебе положить? Давай сюда свою тарелку. Курицу? Рис? А лучше и то, и другое, — предлагает Намджун, хватая тарелку Чимина, начинает накладывать сначала рис, а затем и запечённую курицу.       — Хён, все только сели, имей уважение, — говорит Чонгук, глядя на то, как Намджун старательно выбирает Чимину кусок мяса.       — Цыц, мелкий. Я собираюсь позаботиться о нём. И то, что ты главарь в этом доме, не помешает мне этого делать.       — Он разве сам не сможет? — спрашивает Чонгук, и получив в ответ только напевание какой-то весёлой песенки от Намджуна, продолжает, — Хорошо. Чимин, — окликает он гостя, и дождавшись, когда тот на него посмотрит, продолжает. — это Мин Юнги, — указывает он на парня, что сидел рядом с Тэхёном. Чимин кидает взгляд в сторону этого Мина и коротко кивает, получив в ответ лишь ничего не обозначающий взгляд. — Он не очень любит людей, не обращай внимания, — добавляет Чон, проследив за Мином. — Это Ким Сокджин, — далее Чонгук указывает на парня, сидящего справа от Намджуна. Он сразу смотрит на Пака и, улыбнувшись, машет рукой. Этот парень Чимину понравился сразу же. Добротой от него так и веет. — С Намджуном ты уже знаком. Это Чон Хосок, он…       — Да мы уже знакомы, не утруждай себя, Гук, — говорит Хосок, не дав закончить Чонгуку речь.       — Вот как. Где же вы успели познакомиться?       — Когда я поднимался в комнату, как только приехал из магазина. Он хотел спуститься вниз, но я ему не дал. Мало ли, что ты ему мог сделать со своей истерикой, — спокойно отвечает Хосок, наливая себе в стакан сок.       — Ты хотел спуститься вниз? — интересуется Чонгук, посмотрев на Чимина и вопросительно подняв бровь.       — Мне просто скучно стало, я вышел в коридор, услышал голоса внизу и решил спуститься. На лестнице мы пересеклись, — отвечает Чимин, не поднимая взгляда с полной тарелки, что уже стоит перед ним.       — Хорошо. Раз все уже в сборе, то можем приступить к ужину. Приятного аппетита всем. Кушай хорошо, Чимин-а. Вон как похудел, пока спал. — говорит Чонгук, наливая в свой бокал красную жидкость.       Алкоголь?       Во время ужина все оживлённо беседуют друг с другом, рассказывая шутки или истории, после которых смех прорывает пятерых хозяев дома. Чимин же, казалось, находится в прострации, тихонечко доедая свой ужин. Иногда его взгляд поднимался на Тэхёна, с которым всё время разговаривал Юнги. К слову, бокал Юнги тоже наполнен красной жидкостью. Чимин предположил, что это красное вино. Но почему только у Мина и Чонгука? Остальные придерживаются здорового образа жизни? У него самого стакан стоит пустой, так как Чимин отказался от напитков, когда Намджун предлагал ему апельсиновый сок.       — Намджун-хён, — тихо обращается Чимин к парню, сидящему справа, слушающего очередную шутку от Хосока.       — Что такое? Наелся уже?       — Нет, я спросить хотел…       — Да?       — Из вас только Чонгук и Юнги алкоголь употребляют? — спрашивает Чимин, и все, кто был за столом, резко замолкают.       «Я сказал это слишком громко?»       Повисшая в столовой тишина слишком давит на Чимина. Будто он тоже пошутил, но шутка оказалась совсем несмешной. Тишина была осуждающей, что ли?       — ТэТэ, — начинает говорить Чонгук, слабо ухмыляясь. — скажи любопытному мальчику, что в наших бокалах.       Тэхён, посмотрев сначала на Чимина, потом на Чонгука, а затем снова на Чимина, откладывает свои палочки и будто обдумывая, что сказать, опускает глаза на стол, а затем говорит:       — Чимин… Это…это не алкоголь.       — Сок? Какой-то морс? Что?       А Тэхён не знает, что ответить Чимину, чтобы тот не принял его за сумасшедшего или какого-нибудь полоумного.       — Попробуй, — предлагает Чонгук, протягивая свой, на половину пустой бокал Чимину. Пак не торопится принять бокал из рук Чона, отчего-то сомневаясь. — ну же, смелей. Тебе же было интересно, что в нём.       Намджун легонько тычет Чинима в бедро, кивая на Чонгука, мол, бери. Чимин тянется двумя руками к прибору, который всё это время Чонгук держит на вытянутой руке, протягивая Чимину. Когда бокал оказывается в руках Пака, он обращает внимание на то, что жидкость слишком густая для сока или морса.       — Я не…       — Пей, — коротко и резко отрезает Чонгук, внимательно смотря на лицо Чимина.       Стоит Чимину поднести бокал ближе к лицу, как он тут же морщит нос. Запах ему определённо точно не нравится. Что-то он ему явно напоминает, но что, он понять так и не может. Немного вдохнув в себя воздуха, Чимин, поднеся бокал ко рту, отпивает совсем чуть-чуть. Осознание накрывает сразу, как только жидкость касается языка.        «Твою мать!»       Кровь. В бокале грёбаная кровь!       Глаза Пака моментально расширяются, рука автоматически тянется ко рту, прикрывая его.       — Только попробуй выплюнуть, — говорит Чонгук, смотря на то, как Чимин поднёс бокал ко рту, намереваясь выплюнуть содержимое. — Глотай.       Чимин смотрит на Чона, будто тот предложил ему кого-то убить. Вкус крови во рту начинает вызывать приступ тошноты. И чем дольше он будет держать её, тем скорее его может вырвать, вдруг думается ему. Поэтому, преодолев чувство отвращения к себе и Чонгуку, Чимин тяжело глотает жидкость и с яростным стуком опускает бокал на стол, резко поднимаясь с места.       — Что за нахрен!?       — Тише, Чимин. Ты не один тут находишься, — спокойно говорит Чонгук, отпивая из того же бокала.       — Да плевать мне! Какого чёрта ты пьёшь ебаную кровь? Какого чёрта вы, — указывает на Чона и Мина, — пьёте, блять, кровь?       — Мне кажется, у него сейчас начнётся истерика… — подаёт голос Джин, посматривая на Чимина, которого уже начинает трясти.       — Уже началась, — обеспокоенно говорит Намджун и берёт Чимина за руку в надежде успокоить хоть немного. — Сядь, Чимин.       Но Чимин вырывает руку и отходит от стола на два метра, ошарашенно осматривая каждого присутствующего. Взгляд останавливается на Тэхёне, который подозрительно спокойно себя ведёт. Для него это нормально? Чимин в растерянности. В полной растерянности.       — Тэхён, уведи гостя в его комнату. Пусть успокоится, — обращается Чонгук к Киму. Тэхён молча встаёт из-за стола и подходит к Чимину, берёт за руку и тащит в сторону выхода из столовой.       — И можешь рассказать ему всё. Один Демон Всемогущий знает, сколько ему с нами жить придётся, — спокойно бросает Чонгук вслед уходящим, нарезая мясо, и услышав от Хосока тихое «ничего я не знаю», усмехается.       Тэхён на это ничего не говорит и лишь упорно продолжает тащить Чимина, еле переставляющего ноги, к лестнице.       — Тэхён…       — Помолчи пока. Дотерпи до комнаты.       Преодолев лестницу и коридор, Тэхён открывает дверь Чимина и пропускает его вперёд. Подойдя к кровати, Чимин взбирается на неё и кутается тем же покрывалом, уставившись на Тэхёна таким взглядом, будто ждёт объяснений.       — Для начала ты должен успокоиться и не истерить.       — Я спокоен. Давай выкладывай. Какого хрена это было за столом.       — Чимин, ты не спокоен. Давай, я налью тебе воды, и ты…       — Какого чёрта они пьют кровь? — кричит Чимин, не дав договорить Техёну. А тот просто замирает, смотря на друга, который находится на грани истерики. — Разве нормальные люди будут пить, блять, кровь? Зачем они…       — Потому что они не люди, Чимин.