Сын оборотня

Мерлин не знал, сколько дней и ночей прошло с тех пор, когда его пленили. Он сидел в кромешной тьме, совсем не мог колдовать и не представлял себе, где находится. Не мог даже на ощупь исследовать место, в котором его заточили. Мог лишь касаться холодной, мокрой скалы, к которой была прикреплена цепь от его ошейника. Цепь казалась почти игрушечной, тонкой и легкой, но удерживала не хуже огромной цепи, которой был прикован дракон. Мерлин не раз пытался порвать эту цепь. Он пытался колдовать. Ошейник сдавливал шею, обжигал. Мерлин не мог порвать его ни колдовством, ни просто руками. Чувство, что его заперли под замком Камелота, в одной из пещер, не покидало Мерлина. Он ходил, сколько позволяла цепь, и выяснил, что с одной стороны - металлическая решетка, позади - скала, а все другое - неясное пространство. Большое оно или маленькое, Мерлин мог лишь гадать. Конечно, это могло было быть и подземелье под любым другим замком или даже не под замком. Но чародею казалось, что совсем рядом заточен Великий Дракон. Он несколько раз пытался магией позвать Килгарру, но лишь причинял себе боль. Еда и вода у решетки появлялась, когда узник спал. Видимо тот, который его похитил, не хотел пленного уморить голодом. Прислонившись к решетке и протягивая руку Мерлин находил флягу с водой, хлеб, миску с кашей, тушенным мясом или густой суп. Еда была теплой, прянной. В подземелье было сыро и прохладно и Мерлин невольно тянулся к такой еде, пытаясь согреться. Это было инстинктивное чувство выживания. Кому понадобилось его заточить в подземелье? Его не пытали и довольно хорошо кормили. Даже одеяло оставили у решетки. Теперь Мерлин не мерз, свернувшись в шерстяное одеяло как в кокон. Так кто же его пленил? Это сделал Артур? Он не хотел арестовать открыто, отослал в деревню и организовал похищение? Друг - чародей поставил наследника престола в неудобное положение. Ради дружбы Артур должен был прикрывать оборотня, лгать отцу и заставлять своих рыцарей изменять. Артур мог кормить его теплой пищей, подкинуть одеял, чтобы не замерз. Но не мог сковать волшебным ошейником. И не мог такое сделать. Мерлин не верил, что друг мог его предать. Артур мог рассердиться и прогнать, но не заточить в подземелье. О чародее, живущем во дворце , мог узнать и сам король. Мерлин дейстивительно не понимал, как Утер до сих пор не понял, кого назначил слугой сына. Утер был умный и опытный охотник на колдунов. У него были не только шпионы, но и множество людишек, которые хотели услужиться и передавали королю разнце сплетни. Но тогда с Мерлином ни кто не церемонился так. По-быстрому отправили его на костер. А если король хотел развлечься, то отдал бы колдуна палачу на некоторое время перед казнью. И точно не кормил теплой едой. Так кому захотелось его заточить? Мерлин не представлял себе, кто мог был быть его врагом. Все началось в полнолуние. Вот тогда Мерлин понял, что в подземелье пробыл лишь несколько суток. Мерлин спонтанно превратился в дракона. Всем своим существом он чувствовал полнолуние. Ему показалось, что горло стиснула железная рука, норовясь совсем свернуть шею. Он смешно свистнул вместо рева. Лапами вцепился в ошейник, катился по земле. Превращался в юношу, хватал воздух открытым ртом, пытаясь отдышаться, но скоро магия заставляла его вновь стать драконом и взлететь. Мерлин бился об потолок, падал на землю, временно превращаясь в человека и вновь начинал путь от дракона, до жалкого существа, который мучился, пытаясь выжить. Это был кошмар! Чародей чувствовал, что умирает. Он беспомощно пытался остановиться и остаться человеком, но магия его не слушалась и вырывалась, превращая его в дракона. Все это длилось до тех пор, пока в ночном небе светила полная луна. В летнее время это было лишь три - четыре часа, но Мерлину это казалось вечностью. Когда наступило утро, чародей не видел, но понял по тому, что больше в дракона не превращался. Измученный он лежал, свернувшись в одеяло и дрожал. В тот день он не притронулся к еде и воде. Ему казалось, что горло распухло и он не сможет проглотить ни капли воды, не говоря о твердой пище. Изо рта текли слюни, которых Мерлин вяло протирал дрожащей рукой. Он сам себе казался жалким и отвратительным как раздавленный червь и мог думать лишь о том, что ночь и полнолуние неумолимо приближаются.