Стервятник

      Кто-нибудь может подумать, что брачный контракт — свидетельство недоверия или даже отсутствия любви. Обычно настолько важный и нужный момент, который следовало бы обсудить, оставался в тени, как будто если бы кто-то уличил пару в его составлении, обоих непременно ждало порицание. Айвэ же жил в своем мире, где невозможно заключать без формальностей такие крупные сделки, как брак, а Элейву это и вовсе было привычно: его отец и братья имели брачные контракты, так как были членами королевской семьи, в которой каждый шаг непременно должен быть регламентирован. Может быть, их полное взаимопонимание родилось как раз из-за того, что они были одного круга и положения, и ощущали все тонкости общества, в котором пребывали.       Они потратили много дней на обсуждение каждой детали контракта. Обсуждали даже то, что не принято обсуждать. Каждый бился за свою выгоду.       Элейв настоял на том, чтобы содержать Айвэ, потому как не хотел уязвить собственную гордость: ему казалось, что даже в их равных отношениях ему следует поступить как альфе, который обязан защищать, оберегать и полностью обеспечивать семью. Айвэ же уступил ему в другом: пообещал взять на себя все свадебные расходы, потому как его собственные родители были не в силах сделать это.       Может показаться, будто обсуждение договора им далось легко, но в действительности оба смертельно устали. Обсуждать столь материальные вещи с любимым человеком всегда сложно, и не знаешь, как попросить больше, чтобы не обидеть и не показаться чрезмерно расчетливым, а порой даже хочется уступить во имя любви. Впрочем, этот договор был теперь крепким фундаментом их будущего брака, потому как там были прописаны любые мелочи и оговорены возможные неурядицы. Элейв неожиданно почувствовал себя намного свободнее. Его будущий брак и без того казался ему подарком, но теперь он стал полностью прозрачным и совершенно понятным. Ему не следовало задумываться о будущих проблемах, которые возникают у всякой пары, потому что все они были четко описаны по пунктам в трехсотстраничном договоре. Они переписали договор на чистую бумагу, поставили подпись и наконец заключили сделку длиною в жизнь.       Никто не знал об их договоре, единицы знали об их планах, и дворец не заметил, как вдруг притаился Элейв, и каким шелковым вдруг стало его поведение. Больше он ничего не требовал у Альвидиса и даже ни разу не перебросился с ним словом — Альвидис наконец решил, что брат одумался и принял серьезное решение подойти к свадьбе как можно ответственнее: собрать нужных людей и утрясти все формальные вопросы. На полгода-год об Элейве можно было забыть.       Альвидис понятия не имел, что сейчас, в этот самый момент, Айвэ и Элейв сидели в саду на скамейке. Ночь уже вступила в полную силу, и Элейв прилег на чужие колени, глядя на звездное небо. В конце июля звезды всегда начинали светить ярче, и небо будто становилось пуховым одеялом, на котором рассыпали жемчуг. Белые пальцы мягко перебирали золотые волосы, и Айвэ, запрокинув голову, тоже смотрел в небо.       Оба молчали. Смолкли птицы, стрекотали сверчки. Им редко удавалось вот так посидеть в саду, посмотреть в небо и просто насладиться тишиной, забыв о дворце, короле и целом ворохе проблем, упавшим на их плечи. В последнее время оба они были сильно взволнованы, и ночной прохладный воздух будто бы освежал их мысли, остужая голову.       — Как хорошо, — тихо выдохнул Айвэ. — Я бы никуда отсюда не уходил.       Оба еще помолчали. Айвэ продолжал мягко гладить его по голове, и через время Элейв тихо сказал:       — А ведь когда-то ваши руки показались мне очень неприятными.       Айвэ поднял голову и с удивлением посмотрел на Элейва, вскинув брови. Тот тихо засмеялся.       — Правда-правда, — ответил Элейв на чужой немой вопрос. — Это было еще тогда, когда на меня покушались. Вы дали мне воды и приподняли голову, чтобы я мог сделать глоток. Я тогда подумал, что ваши руки похожи на паучьи лапы: такие же холодные и цепкие, как будто хватают добычу.       Айвэ не смог скрыть улыбки. Не в его духе было обижаться на такие честные слова, и он только шумно вздохнул, снова растекаясь на спинке скамейки. Зеленые глаза уставились в небо.       — А теперь эти руки вы целуете по утрам, — тихо ответил он, и Элейв слышал, как улыбается Айвэ, вспоминая тот год, когда они сошлись. — Теперь они не кажутся вам таковыми?       Надеясь получить простой комплимент, Айвэ и не думал, что Элейв поймает его ладонь и мягко коснется губами пальцев. Сердце, так любящее такие маленькие знаки внимания, затрепетало, и Айвэ снова посмотрел на возлюбленного.       — Теперь это самые нежные и дорогие мне руки, — ответил тихо Элейв, и его теплая ладонь крепко стиснула чужую. — Настолько любимые, что я готов украсить их десятком колец.       Айвэ улыбнулся, умиленный чужими словами. Элейв был бесконечным романтиком и любил красивые слова, красивые поступки и очень много внимания уделял этому чудесному языку любви. Айвэ раз за разом плыл, как лед под лучами солнца, когда Элейв делал ему ласковые комплименты, желал хорошего дня или приносил цветы. Эти мелочи неизменно приводили Айвэ в особое состояние, когда он, развесив уши, был готов на что угодно после таких слов.       Пока Айвэ улыбался, Элейв весь натянулся, как стрела, готовясь сказать то, к чему подводил последнюю минуту. Он решительно сказал себе — сейчас. Он давно решился на этот поступок, еще до договора, до этой ночи, и он осознавал, какие риски ждут их, если все-таки они совершат это. Элейв мог бы даже потерять право на многие привилегии, которые прежде считал естественной частью жизни. Стоило ли все это, чтобы узаконить их любовь перед волей небес? Стоило. Совершенно точно стоило.       — Айвэ, — позвал он, и голос выдавал всю его серьезность. Айвэ быстро заметил это, и его беспечность тут же исчезла.       — Что? — спросил он, и Элейв вдруг приложил его ладонь к своей груди, за которой гулко билось сердце.       — Я больше не хочу ждать. Давайте поженимся через неделю и уедем подальше отсюда, еще до моего дня рождения. Мне все равно, как на это отреагируют.       Может быть, Айвэ начал терять сноровку, и после отставки в нем постепенно снизился градус безумных идей, но это предложение несколько застало его врасплох. Уж кому-кому, а ему точно было известно, какой скандал может вызвать тайный брак, и причина была вовсе не в мезальянсе — технически, Айвэ и Элейв были одного сословия, и кровь у обоих была достаточно благородная, чтобы заключить брак. Закон был на их стороне, но только не общественное мнение.       Впрочем, кому вообще было дело до общественного мнения? Айвэ ли? Было бы смешно беспокоиться о своей репутации такому человеку, как бывший королевский советник, едва избежавший казни.       — Давайте, — ответил Айвэ, и глаза его блеснули как тогда, во время помолвки. — Я согласен.       Тайный брак… Как много в этих словах. На него решаются горячо влюбленные, непокорные и до крайности взбалмошные особы, которым не указ ни закон, ни родители. Они хотят быть мужьями перед лицом небес, а остальные условности их уже не остановят. Кто знал, что эта пара не будет иметь пышной свадьбы, а тихо обручится в святилище в кругу самых близких?       Но надо было столько всего сделать! Им предстояла неделя сумбурных приготовлений, затем скорейший отъезд, и Айвэ заранее приготовился к тому, что у него не будет той идеальной свадьбы, какую он всегда хотел — наоборот, она будет очень скромной и тихой, а на следующее утро они объявят о своем новом статусе и как можно скорее покинут столицу.       Первым делом Элейв и Айвэ разослали личные приглашения своему ближайшему окружению: Нинель, Генриху, Алвису и Аарону. Они были единственными, кто имели безоговорочное доверие возлюбленных и могли стать свидетелями на их свадьбе. О реакции говорить и не приходилось: Аарон и Генрих горячо поздравляли, Алвис едва ли и не прыгал на месте в своей обычной манере, а Нинель утирал слезы счастья. Именно его благословение пара предпочла любому другому, и когда руки дядюшки мягко соединили их ладони, Элейву показалось, будто вся его жизнь будто бы обрела несколько иной оттенок.       Теперь у него будет семья. Настоящая.       И главное — жрец. Тот самый человек, который, помимо короля, имел право заключить брак. Элейв знал одного отличного альфу, крайне благородного и порядочного — они были знакомы очень давно, и Его Высочество вверил их брак в его руки. Добрейшей души жрец был до крайности взволнован, когда узнал, на какую авантюру решились возлюбленные, однако не захотел оставлять их одних и, искренне веря в крепкую любовь, согласился их обвенчать.       Неделя пронеслась как вихрь. Все было так сумбурно, как быстро, что Айвэ даже подумал, а не поторопились ли они? Дворец сонно наблюдал за парой, которая и так успела расшатать всем нервы, но отсутствие сплетен в последнее время погрузило его в несколько сонное состояние. Никто ни о чем не подозревал. Никто ничего не знал.       Было решено обвенчаться в старом святилище, где когда-то Айвэ был жрецом понарошку. Более подходящего места для свадьбы было не найти, и ровно через неделю после полуночи каждый тайно своим путем пробрался туда.       Не было украшений, хора, музыки, не было цветов и множества гостей. Каждый гость едва мог смириться с грандиозностью события — удостоиться стать свидетелем на свадьбе Его Высочества! Алвис больше всех шумел, Генрих был чрезмерно серьезен, Аарон от волнения не мог даже улыбнуться, а Нинель наоборот все время улыбался, не в силах поверить, что становится свидетелем этого долгожданного события, на которое у него и Эрнеста так и не хватило духу. Их сын воплотил мечту, которая казалась им самим несбыточной.       Влюбленные разошлись по разным залам, где друзья помогали им приготовиться. К большому сожалению, они не могли покинуть или прийти в святилище в подвенечной одежде, потому как ни одна случайная душа не должна была заметить признаков этого грандиозного события — ни лишней ленты, ни кольца, ни даже всех гостей, потому, как выяснил дворец, если что-то случалось, то эти пятеро всегда оказывались вместе.       Когда Аарон и Нинель помогали Айвэ переодеться в подвенечный наряд, от них не укрылось его волнение. Айвэ не мог найти себе места: он даже чуть не запутался в платье, хотя оно было совсем не таким уж сложным, каким должно быть платье супруга принца. Они не могли довериться ни одному портному, потому использовали ту одежду, которая у них уже была. Может быть потом, в будущем, они смогут организовать себе настоящую богатую церемонию, но теперь Айвэ смотрел на платье, в котором собирался замуж, и оно никак не походило на то богатое белое подвенечное одеяние, которое должно было быть у него по традиции.       Аарон принес ему воды, и Айвэ стало немного легче. Пока Айвэ ловко сам себе затягивал корсет, Аарон осторожно спросил:       — Куда вы потом?       Айвэ закончил и передал шнурки Нинель, который аккуратно завязал их и спрятал.       — Мы уедем на юг, — ответил Айвэ. — Вещи уже собраны. Тут оставаться нам будет опасно. Мы даже не знаем, как Альвидис отреагирует на это. В лучшем случае он со скрипом одобрит брак, в худшем — найдет повод казнить меня. Мы переждем на юге полгода, а потом посмотрим, как будет развиваться ситуация.       Такие рациональные рассуждения несколько остудили его волнение, и Аарон аккуратно надел на него украшения. Когда Айвэ был полностью собран, он склонился перед Нинель, чтобы тот надел на его голову тиару Имриса Красивого — ту самую, которая, как считал Айвэ, приносила ему удачу.       Тем временем Алвис и Генрих помогали собраться Элейву. Волнение Его Высочества было видно невооруженным взглядом, и Алвис, застегивая на нем синий мундир, осторожно поправил награды, ленту и проверил крепко застегнутый пояс, на котором были закреплены ножны. Затем он отошел подальше и выдвинул вердикт:       — Великолепно.       Генрих также критическим взглядом окинул Его Высочество с ног до головы. Лимбург не упустил ни одной детали, и Элейв, признаться, доверял Генриху больше в данный момент. Тот проверил, насколько легко расстегивается ворот, затем застегнул его обратно и наконец тоже сказал:       — Великолепно. Вы отлично держитесь.       Может быть друзья и говорили, что он выглядит отлично, в действительности у Элейва стук сердца отдавал в ушах. Если бы не воспитание, если бы не тренировки, если бы не долгое нахождение рядом с Айвэ, его выдержка тут же дала бы сбой. Он оглядел свое отражение в зеркале, пригладил и без того идеально уложенные в хвост волосы, шумно вздохнул, а затем оглянулся и посмотрел на друзей.       — Пора.       В святилище было тихо — настолько тихо, что каждый стук каблуков его сапог взлетал под потолок. Он поднялся по ступеням к алтарю, где его уже ждал жрец в белых одеждах. Заметив волнение Его Высочества, жрец ласково ему улыбнулся, надеясь подбодрить.       — Вы отлично выглядите, — сказал он, и Элейв был бесконечно благодарен ему за поддержку. Все же он не ошибся насчет этого жреца: это был добрейшей души альфа, которому можно было доверить такую важную роль.       Элейв не успел ответить — краем глаза он заметил высокую фигуру в другом конце зала. Это был Айвэ.       В тот момент ему почудилось, будто время остановилось. Все происходящее казалось ему ненастоящим, но потребность дышать быстро возвратила его в чувство. Он смотрел и пытался осознать, что женится. И он видел, что Айвэ смотрел на него с совершенно такими же чувствами, и оба они, казалось, были единственными из присутствующих, кто не мог до конца осознать, что через час они смогут вполне законно назвать друг друга супругами.       Наконец Айвэ двинулся с места и прошел к алтарю. Поднимаясь по ступеням, он не замечал на себе взглядов друзей, которые, стоя там, внизу, ощущали всю торжественность момента точно так же, как и возлюбленные.       Айвэ поднялся к алтарю и встал напротив Элейва. Элегантный, молчаливый, он держал голову высоко и воплощал собой все то, что Его Высочество мечтал видеть в своем супруге. Жрец начал свою речь, говорил о любви и счастье, и Элейв слышал его лишь урывками. Он смотрел на Айвэ, который от волнения был еще бледнее обычного, и Айвэ смотрел на него в ответ, замечая, как Элейв сжимает губы, пытаясь скрыть волнение.       Жрец зачитывал молитвы, и взгляд его невольно перемещался с Элейва на Айвэ и обратно. Он был наслышан об этой паре — не было человека, который о ней не слышал, — и теперь, наконец увидев их так близко, понял, что порой ради любви можно поступиться со многими условностями, потому что такая любовь бывает раз в жизни. Он был глубоко убежден, что они будут верны друг другу до конца своих дней и проживут счастливую жизнь.       «Какая честь — женить такую пару».       — Ваше Высочество, — обратился к нему жрец, — вы желаете стать мужем герцога Саламандры?       Элейв взял чужие ладони в свои руки и мягко сжал их. По спине Айвэ побежали мурашки.       — Желаю всем сердцем. И клянусь любить и оберегать его до конца своих дней.       — А вы, герцог Саламандра, — улыбнулся жрец омеге, — желаете ли стать мужем Его Высочества?       Айвэ стиснул чужие ладони в ответ. Его руки чуть подрагивали. Элейв это чувствовал.       — Желаю. И клянусь любить и оберегать его до конца своих дней.       Жрец не сдерживал счастливой улыбки.       — Тогда, если ваши клятвы искренни, можете поставить друг другу метки.       Обычно альфа и омега лишь целовали друг друга, но у королевской семьи был свой протокол. Браки в ней заключались на всю жизнь, и не было ни единой возможности развестись, что бы ни случилось.       Элейв шумно сглотнул и склонился над чужой шеей с глубоким шрамом от кандалов. Айвэ не постыдился надеть платье с открытыми плечами, даже зная, что его раны будут на всеобщем обозрении — и в этом, может быть, и заключалась его сила. Айвэ откинул голову в сторону и напрягся, готовясь к естественно следующей за брачной клятвой боли. Элейв осторожно придержал его за локти, надеясь, что боль будет не такая сильная, как обычно о ней говорят, и вонзил зубы в чужую шею. Он ощутил, как Айвэ пошатнулся, и отстранился через несколько секунд, заметив алый след на белой шее. Он поглядел на Айвэ, и тот слабо кивнул ему, заверив, что он в порядке, хотя было очевидно, что получать метку — не самое приятное занятие. Но таков был протокол, и он не пожелал идти против его правил.       Элейв расстегнул ворот своего мундира и чуть пригнулся, позволяя и Айвэ поставить метку. Когда чужие клыки вонзились ему в шею, он стиснул зубы — это было действительно так же больно, как обычно об этом говорили. Тело будто бы онемело на мгновение, но как только Айвэ отпустил его, боль отступила.       Из состояния транса их вывел добрый голос жреца.       — Поцелуйте друг друга. Теперь перед небесами вы законные супруги.       Элейв мягко притянул к себе Айвэ и поцеловал его. Еще никогда он не испытывал такого блаженства, и этот поцелуй показался ему самым желанным за всю его жизнь. Айвэ теперь был ему муж: не любовник, не фаворит — муж. Драгоценный супруг.       Айвэ обнял его, и Элейв стиснул его в своих объятиях как самое ценное, что у него было. У него будет семья. Может быть, все случилось слишком сумбурно, может не следовало так торопиться, но он не мог передать словами, насколько теперь был счастлив. Метка горела огнем, напоминая ему о том, что так всю жизнь будут гореть их сердца.