moral of the story

      Пятница, свободный от учёбы для Ируки день, еженедельно сопровождалась детским криком. Плата за квартиру была действительно приличной, поэтому спасала Ируку только практика в школе. Погодите, не смейтесь. Ируке нравилась эта работа, несмотря на то, что дети были очень шумными. Он легко находил с ними общий язык, что не сказать о двух других «практикантах». Изумо и Котецу, известная всем в их округе парочка друзей (или, может, больше, чем друзей?) были его коллегами. Большую часть времени они подшучивали друг над другом, остальную — над задницей Ируки. Эта работа была не столько обязательной практикой, сколько попыткой Ируки скрыться от собственных мыслей. Первоклассники, дети забавные и шумные, никогда не давали забыться и витать в облаках. На переживания времени просто-напросто не было. На его учительском столе то и дело появлялись горы тетрадок, которые нужно было не только проверить, но и вложить в каждую из них яркую наклеечку, написать замечание красной пастой и добавить несколько строчек иероглифов, чтобы дети отрабатывали соединения и прочее. — Сенсей Ирука! — рыжеволосая девочка из его класса (вроде, её зовут Моэги) быстрым шагом направлялась к его рабочему месту. Её глаза были на мокром месте, а два высоких хвостика растрепались, будто она скатилась с огромного обрыва со скоростью реактивного самолёта. — Слушаю тебя, Моэги. Что стряслось? Девочка надула губы, сдерживая слёзы, а затем громко произнесла: — Конохамару снова меня обижает! Ирука закрыл глаза и выдохнул: этот мальчишка был невыносим. Постоянные вызовы его деда или дяди к директору школы никогда не приводили к положительному результату. Самому Ируке беседовать с родными Конохамару не хотелось, ведь он был племянником Асумы. Да-да, всячески избегая Асуму он будет привлекать к себе только больше внимания. Но, если посудить, Сарутоби первый пропал из его жизни. Значит этому суждено было случиться, а судьбе мешать нельзя. Замечательная отговорка, Умино! Он присел на корточки, чтобы быть с ученицей на одном уровне, достал из кармана брюк упаковку с бумажными салфетками, выудил оттуда одну и протянул девочке. — Возьми. Не расстраивайся, Моэги. Я с ним поговорю. Сейчас поиграй с Удоном, перемена будет идти ещё десять минут. Девочка, выхватив салфетку из рук учителя, направилась в противоположную сторону, бросив на Конохамару взгляд, который так и говорил: «Тебе сейчас влетит». Хулигана это никак не смущало. Он продолжал сидеть за партой, выводя на ней какие-то узоры. Ирука старался никогда не повышать голос на своих учеников. Он считал, что тем самым не добьётся никакого результата. Что уж говорить о насилии над детьми! Этого в мыслях Ируки не было и подавно. Он даже представить себе не мог жестокого обращения с детьми. Умино подошёл к ученику, скрестил руки на груди и многозначительно на него посмотрел: — Что же такого могло случиться, что ты решил поиздеваться над своей одноклассницей? Уважительная, должно быть, причина, не так ли? Мальчик опустил глаза. Это всегда давило на жалость. Ирука был очень добрым. Он готов быть простить детям что угодно, любые шалости, стоило им только опустить взгляд или извиниться. — Конохамару, я жду твоего ответа, — учитель строго стоял на своём. Он понимал, что пацан ни слова не промолвит, но сделать что-то всё равно было нужно. Мальчик молчал. Когда же Ирука хотел было вернуться на своё место, тот внезапно сказал: — А дядя Асума сказал, что вы, сенсей Ирука, любите парней, а ещё не любите убираться и играете на гитаре. Ирука опешил. Ладно, о двух последних пунктах мальчишка знал, ведь Асума приводил его к ним с Ирукой в квартиру, когда был в роли нянечки, но чтобы семилетний ребёнок знал о том, о чём не знал никто, кроме Асумы с Куренай, это уже чересчур. Проведя рукой по собранным в тугой хвост волосам, Ирука ответил: — Передай своему дяде, что за такие высказывания с его стороны, весь город узнает о том, насколько редко он меняет своё бельё, — Конохамару смотрел на учителя с открытым ртом. — Иди и извинись перед Моэги. Немедленно. Дерьмо. Вернувшись на своё рабочее место, Умино устало опустил голову на сложенные ладони. «Я так устал». — думалось ему. До конца рабочего дня оставалось несколько часов, после чего у него ещё было время для того, чтобы подготовиться к репетиции с Какаши. Ирука взглянул на часы, что висели над дверью: перемена кончится через несколько минут. Пора бы приготовиться к уроку. Что там у них… математика? Естествознание? Музыка? От гаданий по поводу того, чему же учить детей ближайшие сорок минут, Ируку отвлёк стук в дверь. Спустя мгновение, она открылась. В проёме появился светловолосый мужчина. Это был Мизуки, учитель истории. Мужчина приветливо улыбнулся Ируке. Это значило, что ему нужно было выйти к нему, за дверь. — Ирука! — он похлопал молодому преподавателю по плечу. — Как проходит обучение? Мизуки был милым с Ирукой. Даже чересчур милым. Он помогал ему с любыми трудностями, возникающими у Умино с документами и подобным. Уголки рта Ируки потянулись вверх. — Всё проходит гладко. Мы с учениками на одной волне, они понимают меня, а я их. Спасибо, что беспокоишься, — он замечал, как Мизуки на него смотрел. От этого было немного не по себе. Но он, как его учили, не подавал и виду, что ему неприятна беседа. Мужчина почесал затылок: — Я вот зачем пришёл… сегодня пятница, завтра выходные, — о, да ладно, капитан очевидность. — Не хотел бы ты куда-нибудь сходить сегодня? Ну, знаешь, узнать друг-друга лучше и всё такое. Все органы внутри Умино, казалось, превратились в кашицу, а на лице появилась гримаса, которая более-менее была похожа на улыбку. — Знаете, спасибо вам огромное за приглашение. Я подумаю и перезвоню вам, хорошо? Просто, у меня намечались… Договорить парню не дала трель звонка, которая раздалась настолько внезапно, что он дёрнулся от неожиданности. — Буду ждать звонка, — Мизуки подмигнул. — Номер у тебя есть. Бросив короткое «Да, да», Ирука поспешил вернуться в класс. Что за чёрт.

***

Вернувшись домой, Умино, не дойдя до кровати, плюхнулся на пол. Он был истощён морально (да и физически, наверное). Вернуться домой вовремя, как всегда, было невозможно. Поэтому, когда стрелка часов уже перевалила за пять, он, наконец, появился на пороге своего дома. На отдых времени не было, поэтому, перекусив, он решил набрать Какаши. Руки предательски дрожали, а ладони вспотели. «Давай, просто нажми». — подбадривал он сам себя. Выходило не очень. Пока, из-за очередной судороги, палец сам не приземлился на значок вызова. Ирука громко выругался. Что-ж, это было легче, чем он думал. Он ждал минуту, ждал две. Какаши не отвечал. Наверное, он был занят, или не мог найти телефон. Со всеми бывает. Когда же Ирука пытался дозвониться ему уже в четвёртый раз, монотонные гудки по ту сторону телефона начинали напрягать. Внутри всё похолодело, а голова закружилась, будто бы он резко встал. Глаза начало щипать. «Чёрт, тряпка, соберись. Тебе просто не ответили на звонок, а ты собираешься разреветься из-за какого-то незнакомого мужика, который просто решил забить на тебя и не прийти на репетицию?» Было обидно. Очень обидно. Вытерев глаза рукавом старого свитера, Ирука направился в свою комнату. «Где-то тут, они должны быть здесь», — думал он, пока рылся в бывшем прикроватном столике Асумы. Когда же рука нащупала то, что искала, Ирука почувствовал облегчение. И вот, спустя пару мгновений, из окна его маленькой и уютной квартиры, струился сигаретный дым. Ирука не занимался этим достаточно давно. Он говорил себе, что завязал, что это не подобает его учительскому виду. Но сейчас, когда было даже обиднее, когда уходил Асума, сдержаться было невозможно. Иногда покашливая, он продолжал затягиваться. Никотин наполнял его лёгкие, а квартиру наполнял запах сигарет, который многим кажется противным. Смешно. Ирука постоянно ругал Асуму за то, что он дымит как паровоз, просил его выходить в подъезд, или, хотя бы, открывать форточку. — К чёрту, — сказал он зачем-то вслух. Пальцы сами на автомате стали набирать номер Мизуки. Терять было уже нечего.