Это все война

Прохлада коридоров остудила ярость Малфоя, и теперь он вслушивался в неторопливый ритм собственных шагов, пытаясь понять причину своего внезапного гнева. Какого чёрта новость о том, что Монтегю хочет засадить гриффиндорке, так сильно вывела Драко из себя? Разве ему не всё равно на неё? Разве ему не плевать, кто зароется пальцами в её рыжие волосы, кто будет срывать поцелуи с её искусанных губ, с её чёртовых губ… Блять, блять, блять! Выметайся из моей головы, Уизли! Он остановился и с досады саданул кулаком по стене. Нет, пошла она нахер. Он не будет думать о ней. Никаких глупых мыслей сегодня! Руку саднило, но Драко не стал обращать на это внимания, лишь потёр лицо, приводя себя в более менее адекватное состояние, и пошёл дальше по коридору. Всё, что ему сейчас нужно — это отрезвляющий воздух ночного Хогвартса и, может быть, какая-нибудь девушка. Словно по его желанию из-за угла донёсся размеренный стук каблуков. Малфой усмехнулся и не спеша свернул в соседний коридор. Он оказался залит лунным светом, перебиваемым ритмом окон, а по его центру шла рыжеволосая девушка в шёлковом платье. Она показалась ему смутно знакомой. Усмешка Драко стала шире. «Видимо, это та самая когтевранка, что строила ему глазки за ужином, » — подумал он и направился прямиком к девушке. Она выглядела расслабленной и уверенно шагала на тонких шпильках, из-за которых её ноги выглядели особенно соблазнительно. Малфой уже представил, как проводит рукой по нежной коже бедра, забираясь пальцами под тонкое платье, так красиво обтягивающее ягодицы, поэтому он, недолго думая, приобнял её за талию и, прижав к себе, заскочил в ближайшую открытую дверь. «Когтевранка» вскрикнула от неожиданности, а Драко уже наложил оглушающее заклинание на заброшенный класс, в котором они оказались, и вдохнул аромат волос девушки. Блять. Его глаза расширились от удивления, а в нос забился знакомый запах персика. Через секунду он получил тычок острого локтя в бок, и знакомый голос раздражённо проговорил: — Совсем ахуел, Малфой? Драко отошёл на шаг от недовольной девушки, поправляющей слегка задравшееся платье, и из последних сил нацепил на лицо холодную маску невозмутимости. — Не узнал тебя, Уизли, — тут он состроил презрительную мину. — Кто бы мог подумать, что у твоей семейки нашлись деньги на такое платье. А в голове пульсировала одна единственная мысль: «Я посчитал Уизлетту сексуальной». Драко снова прошёлся взглядом по её стройной фигурке, выглядевшей так нереально в этом шёлковом блеске, и быстро заморгал, прогоняя наваждение. Тут её слегка пьяный голос разрезал тишину. — Ооо, то есть тебе понравилось? — она оглядела себя, смахивая невидимые пылинки с плеч. — Сама выбирала. И Джинни почему-то улыбнулась. Совсем не холодно. Совсем пьяно. А Малфой пообещал себе, что вот сейчас пошлёт её нахер, развернётся и уйдёт. Поэтому он прокашлялся и хрипловато выдавил из себя тихое: — Иди нахер, Уизли. И продолжил стоять, не в силах оторваться от её волос, переливавшихся медью в ночном свете. Гриффиндорка хмыкнула и вдруг, будто вспомнив что-то, подошла к окну, распахивая его. Голову Джинни обволакивала приятная пелена, а мысли плавно перетекали из одной в другую, поэтому, когда Малфой затащил её в этот класс, она почти не удивилась и уж точно не испугалась. Хорошо, что здесь было окно: она может покурить прямо тут. А этот хорёк пусть делает что хочет, ей почти плевать на него и его сильные руки, обхватывавшие её талию пару минут назад. На долю секунды ей даже понравилась его близость, но ровно до того момента, когда она осознала, что это Малфой. Джинни закурила, выдыхая дым в открытое окно, смешивая его с ночным воздухом, приятно холодившим кожу, и умиротворённо улыбнулась. Так хорошо. Так спокойно. Алкоголь освободил её от тяжёлых мыслей, а никотин расслабил нервы. И теперь она просто всматривалась в тихую осеннюю ночь, совершенно забыв о войне и о том, что за спиной стоит враг. Джинни затянулась ещё раз, поёжившись от прохладного ветерка, ворвавшегося в пустой класс. Ноги немного затекли от долгой ходьбы на каблуках, поэтому она огляделась в поисках чего-то, на что можно присесть, и, заметив парту рядом с собой, невербально очистила её от пыли и запрыгнула на неё. Малфой продолжал стоять в паре шагов, засунув руки в карманы брюк и, кажется, совсем уйдя в свои мысли. Джинни опёрлась правой рукой на парту, отчего её ключица стала выделяться ещё отчётливее, а бретелька слегка сползла с усыпанного веснушками плеча. Странно было смотреть на такого спокойного Малфоя, когда он не уничтожает тебя взглядом и не жалит ядовитыми словами. Тот, видимо, почувствовав её взгляд, поднял на девушку голову и изогнул одну бровь, на что Джинни хмыкнула и, покрутив сигарету в руке, будничным тоном проговорила: — Чего замер? В глазах Малфоя промелькнуло удивление, которое тут же скрылось за толстым слоем надменности. Он пожал плечами и неторопливо прошёлся по классу, чуть приблизившись к парте, на которой сидела Джинни. — Что за хрень у тебя в руке? — небрежно бросил он, игнорируя её вопрос. Уизли загадочно улыбнулась и медленно затянулась, не отрывая взгляда от Малфоя. — Я же говорила: магловское успокоительное, — с нотками игривости в голосе произнесла девушка, выдыхая дым, и склонила голову к плечу, отчего бретелька слетела окончательно, но Джинни даже не обратила на это внимания. Либо она была слишком пьяна и расслаблена, либо… Да, Мерлин её дери, она флиртовала с Малфоем, и пошло оно всё к чёрту! Здесь и сейчас ей хорошо и хочется чего-то необычного. Хочется чувствовать себя живой. К тому же ей выпал прекрасный шанс узнать, что с ним происходит и почему он так странно ведёт себя в её присутствии. Всё это за секунду пронеслось в голове Джинни, и она решила действовать. — Хочешь попробовать? Малфой недоверчиво посмотрел на сигарету, дымившуюся в руке девушки, и нахмурил брови. — А как? — слегка неуверенно спросил он, переводя взгляд на улыбающееся лицо Уизли, и сглотнул. Она была действительно красива. Почему он раньше не замечал? Потому что не смотрел на неё так, — услужливо шепнуло подсознание, на что Драко мысленно усмехнулся. Так — это под действием неизвестного количества огневиски? Пожалуй, потому что сейчас он позволял себе рассматривать её глаза с отблесками янтаря в них, позволял взгляду скользнуть на покрытые веснушками скулы и нос, опуститься на яркие губы, изогнувшиеся в хитрой улыбке. Тут Малфой понял, что впервые видел её настолько… обнажённую. За школьными рубашками и джемперами прятались тонкие, слегка угловатые ключицы, изящные руки, с россыпью веснушек на плечах. Чёрт, они у неё повсюду, наверное… И Малфою почему-то стало тепло от этой мысли. А Уизли откашлялась, вынуждая его поднять глаза, и как ни в чём не бывало принялась объяснять принцип курения. Только лёгкий румянец проступил на щеках. — Смотри, всё просто. Надо вдохнуть, — и она затянулась, пачкая фильтр красной помадой. — А затем медленно выдыхать, главное — не резко и не слишком быстро. Потом она повернула ладонь с зажатой между пальцев сигаретой к Малфою, оставляя руку в нескольких сантиметрах от своего лица. — Давай, — непривычно игривый тон. Она никогда не говорила с ним так. Настолько нормально, что это казалось чем-то странным. А в глазах искрятся смешинки, совсем не похожие на ту ярость, что обычно плещется в её карих радужках. И почему-то в этом забытом всеми классе, рядом с такой тёплой Уизли в этом охрененном платье, Малфой вдруг расслабился. Злость, ненависть, боль… Все эти чувства притихли, забились в самые дальние уголки его души, спрятались от яркого света, исходящего от неё, и внутри стало непривычно тихо. Только сердце гулко билось о рёбра. Он сделал шаг к ней, удерживая маску равнодушия, а Уизли продолжала прожигать его взглядом. Малфой потянулся к сигарете, испачканной её помадой и понял, что сейчас прикоснётся своими губами к тому же месту, где только что были её. И эта мысль вызвала знакомое тянущее ощущение в паху, но он постарался игнорировать его. Между ними снова мало воздуха, лицо гриффиндорки всё ближе, а её запах, смешавшийся с табаком, окутывает его, и Малфой старается сосредоточиться на чёртовом фильтре: ещё пара сантиметров, и он наконец узнает, чем себя травит Уизли. А потом сигарета куда-то исчезла. И тёплые губы накрыли его. А он слишком поражён, слишком в шоке, слишком пьян, чтобы что-либо анализировать и предпринимать, поэтому он просто замирает, чувствуя, как Уизли начинает еле заметно дрожать, как она жмурит глаза, и её ресницы щекочут его щёку, как кровь перестаёт поступать в пальцы, концентрируясь в голове, ушах, груди и ниже, но не в пальцах, отчего те немеют. И время вокруг замирает, а она продолжает мазать своими губами по его, почти целуя, почти отстраняясь… Нет. Он не хочет, чтобы она отстранялась. Внезапное осознание выдёргивает из оцепенения, и Драко отвечает. Раскрывает горящие от её прикосновения губы, пробуя мягкую кожу Уизли на вкус. А руки взлетают, хватая её за плечи, проводя по полуобнажённой спине, очерчивая изгиб позвоночника, отчего девушка вздрагивает и, выбросив уже потухшую сигарету, стискивает рубашку Малфоя на его груди, расслабляет веки, позволяет ему вести. И он ведёт. Сначала медленно, будто боясь, что это всё иллюзия, что он может одним неверным движением разрушить её. Но когда к пальцам возвращается чувствительность и её кожа обжигает его ладони, а ногти легко скребут грудь сквозь ткань, Драко сносит крышу. Он сминает её губы жадно, требовательно, пуская в ход язык, будто хочет выпить её всю, полностью, без остатка, чтобы этого безумия хватило надолго. Навсегда. Потому что это один раз, этого больше никогда не повторится. Они оба пьяны и оба хотят сбежать. Момент полной бесконтрольности, растянувшийся на вечность. А Джинни задыхается, хватаясь за Малфоя, отдаваясь его умелым губам, растворяясь в жаре его рук. Откуда она могла знать, что в таком холодном человеке столько огня? Как его ледяные глаза и стальной голос могут сочетаться с такими горячими поцелуями, с этой бурей, что он вызывал в ней? Джинни не знала, она просто позволила себе не думать, забыть, что сейчас целуется с врагом. И что ей это чертовски нравится. Один раз она отпустит себя. И получит наслаждение. Сойдёт с ума. А завтра всё будет как прежде. Завтра они снова будут холодны друг к другу. Завтра им снова будет всё равно. А пока пусть её язык переплетается с его, пусть из его груди вырывается плохо сдерживаемый рык, когда он сжимает её голое бедро, пусть он ведёт пальцами вверх, зарываясь в её рыжих волосах. Она будет изгибаться под его прикосновениями и размазывать помаду по требовательным губам. Чёрт. Врываясь в горячий рот Уизли, Драко понял, что целовать её — самый лёгкий способ получить зависимость. Потому что это было непередаваемо. Неправильно, опасно и глупо. Абсолютная дикость. Он сжал её шелковистые волосы в кулаке и чуть потянул голову назад, чтобы проникнуть ещё глубже. Достать до самого нутра гриффиндорки. Понять, почему она так светится, почему не потухает. Откуда в ней столько огня? Страха. Почему все эти чувства так просто отражаются в её глазах, когда Малфой не может разобраться с ними внутри себя. У него уже давно стоял, и Драко понимал, что ещё немного — и он полностью потеряет оставшиеся крохи самоконтроля и наконец сорвёт с неё это чёртово платье. А Уизли всё изгибалась в его руках, остро реагируя на каждое прикосновение. И он полностью потерялся в её вдохах-выдохах, в её мягких, таких ненавистных губах. Таких пьянящих. Крепче сраного блейзовского огневиски. С привкусом табака и свободы. О да, он не ошибся: она действительно была, как гроза. Свободная. И Малфой пил эту свободу. Глубоко, взахлёб, залпом. Не отрываясь. А Уизли отвечала, и в штанах становилось невыносимо тесно. Драко прикусил её губу, отчего та зашипела и, обвив его шею, сама проникла языком в его рот, обводя зубы Малфоя, а затем страстно врываясь внутрь, и в этот момент он понял, что сходит с ума. Что можно потерять рассудок от поцелуя с девчонкой Уизли. Его рука сильнее сжала её бедро, поднимаясь выше, а вторая провела по коже плеча, с которого давно слетела тонкая бретелька, и от этого всё стало интимнее, а мурашки с нежной кожи Уизли перебежали на Малфоя. За окном стояла осенняя ночь, и порыв ветра проник под рубашку, обдавая его льдом и осознанием: он всё ещё жив. Сейчас, в этот момент он жив. Когда сумасшедшая гриффиндорка творит что-то невероятное с его губами, когда их языки сплетаются, когда он дышит персиком и грозой, когда Уизли дрожит в его руках, он жив. И почему-то, обводя пальцами её угловатое плечо, он хочет согреть её. Лишь бы она перестала трястись от холода. И эта непонятно откуда взявшаяся забота обухом бьёт по голове. А Малфой замирает, понимая, что только что случилось. Ему захотелось позаботиться о ней. Об Уизли. О предательнице крови и подружке Поттера. Позаботиться. Не просто поцеловать, а ещё и согреть. И это добавляет совсем ненужный привкус опасности. Нельзя заходить настолько далеко. Это слишком, и это наконец отрезвляет его. А в следующую секунду Малфой отскакивает от Уизли, разрывая поцелуй, разрушая иллюзию. Отходит на несколько шагов, будто боится, что, если будет стоять рядом, снова сорвётся. Он закрывает глаза, выравнивая дыхание, и пытается игнорировать девушку, сидящую на парте с раскрасневшимися щеками и растрёпанными волосами. Джинни вцепилась руками в край парты до побелевших костяшек. Голова кружилась, а взгляд отказывался фокусироваться. Она глубоко вздохнула, успокаивая сердце, которое птицей билось в груди, и подняла потерянные глаза на Малфоя. Тот снова стоял, как изваяние, лишь трепещущиеся на ветру волосы напоминали, что он живой. А её помада на его губах подтверждала, что это не было сном. Что этот поцелуй был реальным. Чёрт… Это было… потрясающе. Джинни предположить не могла, что Малфой целуется так. Низ живота приятно тянуло, а в груди что-то ухало. «Кажется, это сердце» — рассеяно подумала она, но очередной порыв ветра пробрался под платье, обдав её холодом и заставив вздрогнуть. Джинни встрепенулась и поправила свои волосы, в которые секунду назад зарывались пальцы Малфоя, и подтянула дурацкую бретельку. Случилось то, что случилось, и это не испортит ей вечер, к тому же она всё ещё немного пьяна и всё ещё не «проветрилась», поэтому Джинни поёрзала на парте, устраиваясь поудобнее, и достала пачку сигарет. Малфой, кажется, тоже постепенно отходил от произошедшего, потому что он медленно расправил плечи и провёл рукой по лицу. Блять. В ушах стоит звон, а мозг отказывается воспринимать это. Нет, если он будет думать об этом сейчас, он просто свихнётся. Руки слегка дрожали от напряжения, поэтому он спрятал их в карманы и аккуратно взглянул на Уизли. Она продолжала сидеть на парте и опять доставала своё «успокоительное». Драко вздохнул. Ему тоже не помешало бы успокоиться. Тут кровь с удвоенной силой прилила к паху, когда он вспомнил, чем закончилась его первая попытка покурить. Чёрт. Теперь надо скрывать эрекцию от Уизли, блять! Безумие. Неизвестно, сколько бы ещё времени он так простоял, но тут Джинни перевела на него затуманенный взгляд и вдруг засмеялась. Так открыто и по-детски искренне, что Драко вздрогнул, выныривая из омута своих мыслей, и вопросительно посмотрел на неё. А она не могла остановиться, прикрывала улыбающиеся губы тыльной стороной ладони, в которой была зажата сигарета, и щурила глаза, в которых снова не было ненависти. Только весело блестел янтарь. Малфой уже решил, что она сошла с ума, но вдруг увидел что-то красное на своих пальцах, и до него дошло. Он сорвался с места, подбегая к окну, чтобы рассмотреть своё отражение, и чертыхнулся: вся нижняя часть лица была измазана её помадой. Малфой выругался ещё громче и ещё непристойнее и стал остервенело вытирать рот, что вызвало очередной приступ смеха у Уизли. В стекле он краем глаза заметил, как она откидывает голову, а рыжие волосы с медным отливом рассыпаются по её хрупким плечам и спине. Заброшенный класс наполнился звонким смехом гриффиндорки, и Малфой расслабился. Он не знал почему, но с ней такой ему стало вдруг комфортно. Мысли снова отступают, а демоны внутри замирают, переставая драть его изнутри. Губы почти тронула улыбка, но Малфой тут же спохватился и вернул лицу брезгливое выражение. Улыбаться из-за того, что Уизли смеётся — это уже перебор. Но в сердце потеплело, и он не знал почему. Может, это из-за её раскрепощённости, а может, из-за алкоголя… Сейчас он не будет анализировать это, просто наконец уберёт помаду со своего лица и подойдёт к ней. Зачем? Он ответит себе на все вопросы завтра, возможно, врежет сам себе по лицу и пообещает внутреннему голосу кучу глупостей, а пока пусть аромат персика и грозы врывается в лёгкие, кружа голову. Все проблемы завтра. Сегодня есть смеющаяся Уизли. — Может, ты наконец успокоишься? — с налётом раздражения в голосе произносит Малфой. Джинни перестаёт смеяться и снисходительно смотрит на него. — Ты бы тоже смеялся, если бы видел своё лицо, — недостаточно холодно говорит она и затягивается. — Я видел, и это не смешно, — закатил глаза слизеринец и прислонился к парте, на которой сидела Уизли. Он перевёл взгляд на тлеющую сигарету в её руке, и в серых радужках зажёгся еле заметный интерес. — Дай мне эту хрень уже. Джинни самодовольно усмехнулась и ядовито произнесла: — А как же «магловское дерьмо»? Неужели решил испачкать свои аристократические пальцы? Но всё же протянула Малфою пачку. — Иди нахер, Уизлетта, — бросил он скорее для приличия и вытащил одну сигарету. — Что дальше? Джинни принялась объяснять: — Смотри, берёшь в рот с этого края… — Я знаю, как брать в рот! — выпалил Малфой и замер, а когда до него дошёл смысл сказанного, он сглотнул и перевёл расширенные глаза на Уизли. Она смотрела в ответ, еле сдерживая смех, а в янтарных радужках плясали чертята. — Чёрт, а я не верила сплетням, — с наигранным сожалением произнесла она, а на щеках проступил весёлый румянец. — Придётся отдать Симусу двадцатку. Малфой из последних сил натянул маску невозмутимости и, зажав сигарету между губ, саркастично посмотрел на Джинни. Та усмехнулась и чиркнула зажигалкой, поднося её к лицу Малфоя. Он бросил на неё недоверчивый взгляд, но всё же позволил ей зажечь сигарету. — Теперь вдыхай пару секунд, а потом вынимай её изо рта и выдыхай, — спокойно проговорила Уизли, внимательно наблюдая за реакцией парня. С первым вдохом горло обожгло, а глаза заслезились. Малфой вытащил сигарету и закашлялся под звонкий смех гриффиндорки. — Что за дрянь, — прохрипел он, смаргивая выступившие слёзы. — Как это может нравиться? Джинни перестала смеяться и опустила взгляд. — Нравится не вкус, а эффект, — внезапно тихо сказала она и, накрыв правой рукой левое предплечье, сжала его. Малфою показалось, или в её голосе звучала грусть? Но он не успел понять, потому что Уизли снова улыбнулась и перевела заинтересованный взгляд на него. — Попробуй ещё раз, ты поймёшь, — и она кивнула на сигарету, зажатую между его пальцев. Пожав плечами, Драко снова затянулся, но в этот раз спокойнее, и в лёгкие поступил тёплый дым, вызывая приятное головокружение. Малфой медленно выдохнул, с удивлением замечая, что всё тело расслабляется, а на лице расплывается довольная улыбка. Джинни удовлетворённо кивнула и отвернулась к окну. Так странно сидеть с ней на парте в пыльном классе ночью и курить магловскую дрянь. Почему-то это не было неловко или неприятно. Наоборот, Малфой чувствовал странное умиротворение, будто они знакомы целую вечность… Хотя так и было. Он ненавидел её целую вечность. Ненавидел с рождения, просто потому что это у них в крови. Малфои ненавидят Уизли. И это обоюдно. Он и сейчас её ненавидел, только тихо, про себя. Эта ненависть сидела так глубоко в нём, что он уже свыкся с ней. Просто сегодня фамилия Уизли никак не ассоциировалась с девушкой, сидящей рядом. Слишком красивая она была сегодня, слишком волшебная. Почти нереальная. Драко затянулся и прикрыл глаза, выдыхая дым. А Джинни передёрнуло от очередного потока холодного воздуха из открытого окна. Видимо, никотин очень быстро убил мозг Малфоя и его способность думать, потому что как иначе можно было объяснить то, что он отложил сигарету и стянул со своих плеч пиджак. Да, наверное, он просто рехнулся, и ему стоит перестать бухать, потому что в следующую секунду он будничным, немного неловким жестом накинул его на дрожащие плечи Уизли и как ни в чём не бывало продолжил курить. А Джинни задержала дыхание, потому что это не могло быть правдой. Это не мог быть Малфой. Нет, это кто-то другой сидит сейчас рядом, обволакивая её запахом мелиссы и табака. Это не его дорогущий пиджак обжигает её обнажённую кожу. Нет. Только в груди почему-то потеплело, а на скулах проступил лёгкий румянец. И Уизли перестала дрожать. Сигарета давно потухла, поэтому Драко уничтожил окурок взмахом палочки и оттолкнулся от парты. — Как, кстати, называется эта хрень? — внезапный вопрос слизеринца разрезал тишину. Джинни вскинула голову, будто впервые увидела его здесь, и рассеянно проговорила: — Сигареты… Малфой усмехнулся и бросил надменное: — Твои сигареты — полное дерьмо, Уизли. И уверенной походкой вышел из класса, оставив гриффиндорку кутаться в свой пиджак.

***

Он вернулся в гостиную, найдя глазами Дафну, и кивнул ей на дверь. Та улыбнулась, а через двадцать минут Малфой зарывался в волосы совершенно не того цвета, вдалбливался в совершенно не то тело и ловил ртом такие неправильные стоны. А перед глазами стояло веснушчатое лицо Уизли с лёгкой усмешкой и красной помадой на губах.