Это все война

У Джинни не было похмелья. У Джинни было всепоглощающее чувство вины, которое могло сравниться разве что с Эверестом. Или с эго Малфоя. Она не была уверена, что из этого больше. Вчера, вернувшись на вечеринку и еле отвертевшись от вопросов подруг, она упала на первый попавшийся диван и заснула, укутанная ароматом мелиссы и дождя. Вчера всё казалось проще. Но сегодня, проснувшись, Джинни захотела умереть. Или убить Малфоя. Или и то, и другое, потому что пиджак слизеринца продолжал обжигать её обнажённые плечи. Потому что она не хотела вылезать из этого тёплого кокона. И самым страшным было то, что одна часть Джинни собиралась тут же скинуть с себя дорогую ткань, пока другая, всё ещё пьяная часть, хотела пролежать так вечность. Однако Джинни Уизли не была бы собой, если бы позволила себе слабость (или глупость), поэтому она тут же вскочила с дивана и метнулась в свою спальню, чтобы спрятать злосчастный предмет гардероба. Почему она не уничтожила его? Джинни не знала, хотя надо было бы. Может, потому что решила, что Малфой захочет вернуть свой бесценный пиджак или она сможет шантажировать его им, или продать каким-нибудь назойливым четверокурсницам, сохнущим по слизеринцу, или согреваться в особенно холодные дни… Нет, конечно, Джинни уничтожит его, просто позже. А пока пиджак полежит на самом дне её чемодана и пропитает запахом Малфоя все её вещи. Чёрт. Джинни зажмурила глаза, пытаясь прогнать ненужные мысли, и пропустила ступеньку. Сердце ёкнуло, и она полетела вниз по лестнице, но тут же была подхвачена чьими-то сильными руками. Глупая мысль пронеслась в голове Уизли, и она открыла глаза, смотря на своего спасителя. — Ещё не отошла от вчерашнего? — со снисходительной улыбкой проговорил Невилл. Внутри разлилось неприятное чувство разочарования. Абсолютно неуместного и неправильного. Кого она хотела увидеть? «Не отошла, и не знаю, отойду ли когда-нибудь…» — Просто задумалась, — буркнула в ответ Джинни, настроение которой стремительно падало. Невилл отпустил её руку и бросил обеспокоенный взгляд на её лицо. — О чём? «О том, что вчера Малфой почти свёл меня с ума своими губами.» — Матч по квиддичу всего лишь через две недели, — уже более бодро проговорила Джинни, перепрыгивая через две последние ступеньки. — А Слоупер до сих пор до конца не вписался в команду, плюс я волнуюсь за Майкла. Они свернули в коридор, в котором было чуть больше народу, чем обычно, поэтому Невилл наклонился к Джинни, чтобы она расслышала его. — А что не так с Майклом? Я думал, он делает успехи. — Да, но дело не в этом. Понимаешь, это его первая игра, да ещё и со Слизерином, а их загонщики бьют на поражение, я уже молчу о том, что все остальные играют далеко не чисто… Невилл пожал плечами и ободряюще улыбнулся. — Зато у Джимми и Ричи в голове мозги, а не опилки, как у этих увальней, — весело произнёс он. — Сомневаюсь, — закатила глаза Джинни, и тут же получила дружеский тычок в бок от Невилла. — Эй! Тот лишь рассмеялся и закинул руку ей на плечо. — Не будь такой букой, всё будет хорошо! Джинни скептически взглянула на Невилла, на что он вздохнул и уже более серьёзно проговорил: — Подумай сама: Викки — невероятно надёжный игрок, уж точно не подведёт вас, а про двоих прекрасных охотниц я вообще молчу, — тут он подмигнул гриффиндорке, и её взгляд смягчился. — Что касается Слоупера, я думаю, есть время привыкнуть к нему, к тому же не такой он и безнадёжный. А малыш Майкл… Мне кажется, он ещё удивит всех нас. Уизли рассеянно кивнула и хотела поблагодарить Невилла за поддержку, но волна голосов, доносящаяся из Большого зала, захлестнула их, на секунду оглушив. Народу было больше, чем обычно в такое время, и Джинни придвинулась ближе к парню, пытаясь перекричать шум. — Видимо, не только мы проспали! Невилл наклонился к её уху, параллельно проталкиваясь сквозь толпу студентов в дверях. — Да! У других факультетов тоже была весёлая ночь! «Особенно у Слизерина» — мелькнуло в голове Уизли, и она еле удержалась от того, чтобы посмотреть на змеиный стол. — Я пойду к Демельзе! — прокричала она парню и быстрым шагом направилась к своему месту. «Не смотри, не смотри, не смотри!» И она с высоко поднятой головой уверенно дошла до гриффиндорского стола, резко приземлившись на скамейку, и уставилась в тарелку с овсянкой. Никакой Демельзы, конечно, рядом не было, просто Джинни не хотела ни с кем разговаривать сейчас. Сначала надо привести мысли в порядок. «Несмотринанего» Джинни потянулась к стакану с тыквенным соком, не отрывая взгляда от своей руки, хотя всё её существо хотело вскинуть голову и найти серые глаза в толпе. Сделала пару глотков, даже не подавившись, поставила напиток на место, и рука уже потянулась к ложке, но предательский взгляд магнитом притянулся к слизеринскому столу и почти моментально впился в белобрысого придурка. Чёрт. Сердце пропустило пару ударов, а рука против воли сдавила ни в чём не повинный металл. Потому что Малфой улыбался, обнимая чёртову Гринграсс. Обнимал не так, как обычно, когда его рука небрежно лежала на её плече, нет. Он тесно прижимал к себе талию слизеринки, а второй рукой почти нежно накручивал каштановый локон на палец. Перед глазами Джинни замелькали картинки вчерашнего дня: вот его ладонь скользит по её телу, вот его пальцы зарываются в её волосы, а вокруг не существует ничего, кроме их рваных вдохов-выдохов. Щёки обжёг румянец, а в груди разлилось такое знакомое, такое неприятное чувство, ядом прожигая внутренности и мысли. Ревность. Только раньше она испытывала это чувство к Гарри, а теперь… Джинни вздрогнула, когда поняла, что она почувствовала и к кому. «Какого хера, Уизли? Ревность? К Малфою?! К слизеринскому хорьку, к врагу, к заносчивому самовлюбленному эгоистичному придурку?!» К сраному Малфою, который всю жизнь унижал и травил её, к Малфою, на которого ей всегда было всё равно, к Малфою, чей язык вчера переплетался с её, чьи губы вчера врезались в её, чей пиджак лежал сейчас на дне её чемодана… А ведь если бы не он, Джинни сейчас бежала бы к мадам Помфри за бодроперцовым зельем. Джинни перевела взгляд на лицо Малфоя, и сок встал поперёк горла. Блять. Он смотрел на неё. Снова. И она попалась. Снова. Джинни глубоко вздохнула, но не смогла отвести своих широко распахнутых глаз от его — холодных, насмешливых. Тут его губы тронула самодовольная улыбка, и он притянул Гринграсс ещё ближе. «Уизли, твою мать, отвернись!» — кричало подсознание, и Джинни была с ним абсолютно согласна. Она была готова дать себе пощёчину, чтобы заставить свою глупую голову опомниться, отрезвить её, наконец-то! Но она не шелохнулась: всё тело будто бы парализовало, а сердце с шумом колотилось в груди. Чувство вины смешалось с этой неуместной ревностью и глупыми, но такими реальными воспоминаниями, образуя в её душе коктейль смятения. «Это был просто поцелуй, не веди себя как влюблённая дурочка!» Всё правильно, просто поцелуй, возможно, самый охренительный поцелуй в её жизни, но он ничего не значил. Они оба были пьяны и оба хотели забыться. Одноразовая взаимовыгодная акция, не более. Это никогда больше не повторится, и ей всё так же плевать на Малфоя! Она хотела, чтобы эти мысли выразились в её взгляде, но следующее, что сделал слизеринец, окончательно выбило её из колеи. Он с тем же насмешливым выражением лица наконец разорвал зрительный контакт, но лишь для того, чтобы наклониться к Дафне и увлечь её в слишком страстный для воскресного завтрака поцелуй. Та с энтузиазмом ответила, запуская тонкие пальчики в его волосы и сминая их, а Малфой позволял своим рукам блуждать по телу слизеринки, теряясь где-то под столом. Чёрт. Джинни вздрогнула и отвела взгляд, уткнувшись в тарелку. Благо, густые волосы хорошо скрывали покрасневшие щеки гриффиндорки. Почему она так реагирует? И откуда эта чёртова ревность? «Ты же видишь, что ему всё равно, так почему тебе не плевать? Почему ты сейчас сидишь и краснеешь, как идиотка?» Ну конечно! Идиотка… Видимо, она действительно до сих пор не отошла от вчерашнего, а остатки алкоголя в её крови затуманили мозг, потому что как ещё можно было объяснить её временное помешательство? Но теперь одна простая мысль забилась в её голове, вытесняя все утренние сомнения: для него это ничего не значило. Так почему она теперь волнуется и изъедает себя чувством вины? Что она такого сделала вчера? Ей было хорошо, она хотела поцеловать его, он, по всей видимости, хотел того же, она неплохо провела время, и пошло всё к чёрту! Она не будет винить себя и думать об этом постоянно! Джинни вскинула голову, но взгляд больше не тянулся к противоположному столу. Она удовлетворённо улыбнулась и принялась с аппетитом есть овсянку. К концу завтрака ей почти полностью удалось заглушить голос подсознания, нашёптывающий совершенно неуместные глупости. «Тебе не всё равно, тебе понравилось, когда его язык переплетался с твоим, тебе понравилось ощущать бешеное биение его сердца под твоими пальцами…» Да, понравилось, но это не значит, что теперь Джинни потеряет голову и начнет падать в обморок от каждого взгляда стальных глаз. Через пару дней она вообще забудет о той ночи, и всё встанет на свои места. Покончив с овсянкой, Джинни встала из-за стола и уверенной походкой вышла из Большого зала, с гордостью отмечая, что больше ни разу не взглянула на Малфоя. Только иррациональная ревность продолжала пробиваться сквозь толстый слой самообмана.

***

Представлять Уизли на месте Дафны стало нормой. Больной, абсурдной и нездоровой привычкой, от которой Малфой не мог избавиться. Каждый раз, зарываясь в каштановые волосы Гринграсс и вдыхая её дорогой парфюм, он обещал себе, что сосредоточится на ней, на своих ощущениях, что просто получит разрядку и прежнее удовольствие от секса, как было до. До того, как он попробовал губы Уизли на вкус и понял, что пропал. Потому что почувствовав свободу однажды, невозможно жить без неё дальше. А Уизли была свободой, самым что ни на есть безумием, полётом в никуда. И Малфою понравилось летать. Он долго не хотел признавать этого, пытался раскопать в себе былую брезгливость и отвращение, но… Ничего из этого не осталось, как бы он ни убеждал себя в обратном. А она продолжала улыбаться так же открыто и счастливо и почти полностью игнорировала его. Не то чтобы Малфоя это волновало, он сам не обращал на неё внимания, просто то, что случилось между ними в том заброшенном классе, не выходило из головы. И проблема была даже не в самом поцелуе — чего не сделаешь, когда в твоей крови огневиски больше, чем эритроцитов? Дело было в нём самом, а точнее в том, что Драко почувствовал тогда, рядом с ней. Спокойствие. То самое спокойствие, ощущение которого он почти забыл. То самое спокойствие, которое последний раз присутствовало в его жизни курсе на четвёртом, ещё до возрождения Лорда, до бесконечных смертей, до осунувшегося лица матери и страха в глазах отца. До войны. Тогда какого хрена ему вдруг стало спокойно с ней? Малфой надеялся, что дело было в алкоголе и общей атмосфере праздника, а вовсе не в смеющейся Уизли. В такой тёплой, нереальной, абсолютно-не-для-него-Уизли. Малфой зарылся рукой в волосы и упал на диван в башне старост. Прошло четыре дня. Четыре дня она не смотрела на него, разве что за исключением того маленького представления с Дафной, что он устроил за завтраком сразу после Хэллоуина. Лёгкая усмешка тронула его губы, когда он вспомнил покрасневшее лицо Уизли и её расширившиеся от шока глаза. «Что? Думала замуж позову после одного поцелуя?» Одного крышесносного, безумного поцелуя, во время которого Малфой чувствовал что-то, чего не чувствовал никогда до этого. И он не хотел знать что, потому что это могло окончательно толкнуть его в бездну, лишить даже той шаткой иллюзии стабильности, что была у него сейчас. Всё! Никакой Уизли! Иначе он окончательно сойдёт с ума. Потеряется в этой неразберихе чувств и мыслей. — Как дела, Драко? — бархатный голос Дафны прозвучал совсем рядом. Малфой вскинул голову и в предвкушении улыбнулся. «Что может помочь выкинуть весь ненужный бред из головы, если не качественный секс?» — Теперь намного лучше, — произнёс Малфой и притянул слизеринку к себе, на что она удовлетворённо охнула и тут же ответила, впиваясь в его губы и расстёгивая рубашку парня. Только холодные пальцы Дафны и её идеальные губы не заставляли сердце так бешено колотиться в груди, а на внутренней стороне век в который раз вспыхнул образ рыжей гриффиндорки и кожу обожгло, несмотря на то что это были не те руки, а член моментально встал. «К чёрту, пусть так, пусть она будет только в моём воображении, плевать, это нужно физически, только для секса, не более…» И Малфой с несвойственным ему энтузиазмом стал отвечать на поцелуи Дафны, обхватил её талию, усадил на себя верхом, проводя рукой по оголившемуся бедру, совсем не такому, как у Уизли, но можно было напрячь память и представить её тёплую, покрытую веснушками кожу, почувствовать, как напрягаются мышцы, натренированные квиддичем, и Драко с глухим рыком сжал ягодицы Гринграсс, почти насаживая её на свой член. А она, довольная порывом парня, тут же потянулась к его ширинке, сжимая возбужденную плоть сквозь дорогую ткань, спускаясь поцелуями к шее, позволяя Драко зарываться пальцами в её волосы и что-то невнятно хрипеть. Тут она прикусила мочку уха парня, и Малфой закатил глаза от наслаждения. «Да, вот так, моя девочка.» Вот только в пелене возбуждённого сознания ему игриво улыбалось вовсе не лицо Дафны. Уизли расстёгивает молнию на брюках, Уизли мажет губами по скуле, Уизли выстанывает его имя, когда он задевает её чувствительный клитор, Уизли подаётся вперед, ещё ближе, ещё теснее, почти прося, почти умоляя, чтобы он вошёл в неё. Уизли, Уизли, Уизли, Уизлиуизлиуизли… — Уизли… — имя неконтролируемым полушёпотом сорвалось с его губ, разбивая эту иллюзию со звоном и треском в ушах, потому что Дафна резко замерла, а затем медленно отстранилась. Блять! Драко осторожно открыл глаза и встретился с непонимающим взглядом Гринграсс. Она всё ещё упиралась руками в спинку дивана, тяжело дыша, но с её лица уже сходил возбуждённый румянец. Чёрт, чёрт, чёрт… Надо что-то придумать, что-то сказать, как-то выкрутиться. Мысли в панике заметались внутри головы Малфоя, и он молился, чтобы маска хладнокровия не подвела его. И она не подвела бы, будь он с кем-то другим, вот только Гринрасс слишком давно знала его и выучила каждый из всех «непроницаемых» стальных взглядов, поэтому хитрая улыбка тронула её губы, а в глазах заплясали чертята. — Я надеюсь, что ты имел в виду Джинни, а не Рона, — со смешинкой в голосе произнесла она, а потом более сдержанно добавила. — Хотя я ещё не уверена, что из этого нелепее… Драко чертыхнулся и, спихнув слизеринку на диван, резким шагом направился в ванную, сквозь звон в ушах слыша задорный смех Дафны. «Ну конечно, тебе смешно! Ведь это не в твоей голове поселилась сраная гриффиндорка, это ведь не ты не можешь кончить, пока не представишь её тёплые губы на своём члене, блять!» Малфой захлопнул дверь и наложил на неё кучу заклинаний, хотя знал, что Гринграсс не зайдёт — они уважали личное пространство друг друга — это было больше для него самого. Иллюзия безопасности. Может, тогда голос отца не сможет пробиться через весь этот слой защитной магии? Драко впился руками в края раковины и опустил голову, не в силах посмотреть на себя в зеркало. Он жалок. Сейчас, в этот момент, она наверняка смеётся со своими придурками-друзьями, когда Малфой, чистокровный наследник древнего магического рода с баснословными счетами в Гринготтсе, стоял в сраной ванной со стояком на неё и не мог ничего с этим поделать. Он включил воду и умылся, пытаясь отрезвить себя. Жёсткая усмешка прорезала его лицо. Чтобы протрезветь после трёх бутылок огневиски, ему потребовалось пару часов, а чтобы протрезветь после поцелуя с рыжей сучкой, ему не хватило четырёх дней. Рубашка намокла и неприятно липла к телу, поэтому Малфой расстегнул оставшиеся пуговицы и стянул ненужный предмет одежды. Он окинул брезгливым взглядом свой торс: почти идеальный, чистая светлая кожа, чётко проступающие мышцы пресса и груди, но всё это портили тонкие белые полоски шрамов. Плечи затряслись. Нет, нет, нет… Нет! Это было давно, почти год назад, когда Поттер швырнул в него чёртову сектумсемпру. Вот только шрамы до сих пор отдавали болью, вызывая дрожь по всему телу, не давая забыть о его слабости. Напоминая, что Драко проиграл тогда. Малфой перевёл взгляд на своё лицо. Бледное, жёсткое, холодные капли стекали с потемневшей от воды чёлки, падая на скулы, а в глазах — оголившаяся сталь. Злой холод отражался в зеркале, а шрамы жгли почти так же сильно, как и кожа, которую четыре ёбаных дня назад касались пальчики девочки-огня. И Малфой не был уверен, что из этого хуже. Слаб, как он слаб перед ней, перед Поттером, перед собственным отцом, перед самим собой. Блять. Сейчас, стоя перед зеркалом с побелевшими костяшками и ненавистью в глазах, он напоминал себе того Малфоя из прошлой жизни. Того, жалкого в своих попытках спастись Малфоя. Который оказался слишком слабым, слишком никчёмным для задания Лорда. А теперь он ещё и трясётся в ванной из-за чёртовой Уизли. Драко с шумом втянул в себя воздух, когда ненавистный голос, манерно растягивая слова, зазвучал в голове. Прекрасно, что ты хотя бы осознаёшь свои ошибки, Драко. Хотя последнее время твои поступки всё ничтожнее и глупее… Одно дело Дамблдор, но Уизли? — Пошёл к чёрту! — крик в пустоту и боль в костяшках от удара о холодный кафель. А в сознании звучит смех отца, и Драко уже не уверен, что это только в его голове. Что, если он реален? Малфой резко оборачивается, всматриваясь испуганными глазами в голые стены ванной. Никого. Только голос не замолкает, продолжая шептать все те ужасные вещи, которых Драко боится больше всего: Ты настолько слаб, что не можешь элементарно выкинуть какую-то девчонку из головы! Не можешь просто воспользоваться её состоянием, а потом забыть, нееет… Тебе обязательно надо что-то почувствовать. — Мне плевать на неё! — и Малфой с силой бьёт по хрупкому отражению, отчего на зеркале расползаются трещины, в которые затекает его собственная кровь. — Мне. Плевать. На. Неё, — уже тише рычит он, но голос отца не замолкает, лишь ядовито смеётся и продолжает резать сознание Драко. Глупец, ты не обманешь меня, я знаю тебя вдоль и поперёк. Я знаю о каждом твоём провале, а их было более, чем достаточно. Но сейчас ты докатился до дна, до самого что ни на есть дна! Хотеть Уизли? Отдавать ей свой пиджак? Заботиться о ней? Я, конечно, рад, что ты джентльмен, но это уже вышло за все рамки. Малфоя била сильная дрожь, а руки сами по себе врезались в отражение. Снова и снова. — Уйди из моей головы! Заткнись! Это неправда! Мне плевать на неё! Слова смешивались в оглушающий крик, а ладони нещадно саднило. Зеркало пошло трещинами, отчего лицо Малфоя будто распалось на осколки. Он вгляделся в своё отражение и ужаснулся. На него смотрел потерянный парень с нескончаемой ненавистью в глазах и страхом перед собственными демонами. «Это всё в моей голове,» — истеричная и такая спасительная мысль ворвалась в сознание и уняла дрожь. Люциуса здесь нет. Только Драко и его безумные противоречия. Он прерывисто вздохнул и вернул маску спокойствия на лицо. — Эй, ты там как? — голос Дафны звучал как через толщу воды. И как она обошла защитные заклятия? — Я в порядке, — более хрипло, чем хотелось бы, но достаточно убедительно. — Иди на ужин, я опоздаю. Она замялась, но всё же ответила: — Хорошо! И, кажется, ушла. А Малфой починил зеркало и пошёл в душ. Всё временно, всё как обычно. Это была лишь очередная вспышка ненависти к себе, и она прошла. Ничего не поменялось, он в порядке. Он в порядке…

***

Очередное занятие Отряда Дамблдора прошло на ура, и Джинни в приподнятом настроении шла по коридору с Демельзой и Викки. Сегодня они практиковались в оборонительных заклятиях, и ей удалось отразить почти все, плюс она научила интересным приёмам более младших ребят, поэтому сейчас в ушах стоял приятный звон, а смех подруг погружал её в лёгкую ностальгию по былым временам. Когда на пятом курсе она так же ходила на собрания ОД и Гарри учил их чему-то по-настоящему полезному, когда в школе были её братья и юность только начиналась, обещая шквал новых эмоций и чувств. Джинни зажмурилась от переполнявших её эмоций и с разбегу накинулась на ничего не подозревавших Робинс и Фробишер. Девушки удивлённо охнули, а в следующую секунду весело рассмеялись, тыкая Уизли в бока и отвечая на неожиданное объятие. — Приступ пламенной любви, Джин? — чуть успокоившись, проговорила Демельза. — Да так, рада, что вы у меня есть, — легко ответила гриффиндорка и взъерошила волосы Викки, на что та недовольно поморщилась. — Ох, прости, теперь Симус не оценит твою укладку? Робинс прыснула, а Фробишер возмущённо буркнула: — При чём тут Финниган? Мне вообще нет никакого дела до него! — Да ну? — скептически протянула Джинни, но всё же сжалилась и перевела тему. — Как думаете, можно будет в следующий раз изучить патронус или ещё рановато? — Мне кажется, что ещё рано, плюс скоро игра, и многие волнуются перед ней, так что стоит отложить на потом это заклинание, — отозвалась Демельза, на что Джинни коротко кивнула, соглашаясь. Викки хотела что-то ответить, но её слова потонули в шуме внутреннего двора Хогвартса, в который они вышли. Погода была пасмурная, и холодный ветер поддувал мантию, отчего Джинни закуталась плотнее и невольно вспомнила тепло пиджака Малфоя. Прошла целая неделя с Хэллоуина, но она так и не уничтожила его пиджак. Более того, теперь Джинни боялась оставаться одна в комнате, потому что каждый раз еле удерживала себя от того, чтобы кинуться к чемодану и вдохнуть такой приятный аромат мелиссы. Так что она стала проводить больше времени в гостиной с друзьями, пытаясь выкинуть мысли о слизеринце из головы. И у неё почти получилось, поэтому сейчас она вслушивалась в непринуждённую беседу подруг и наслаждалась свежим воздухом в этом оживлённом дворике. — Кстати, ты так и не рассказал нам, куда сбежал с вечеринки, — Панси подозрительно сощурила глаза, наседая на Малфоя. — Да ещё и на целый час, — подливает масло в огонь насмешливый голос Забини. — Да ещё и вернулся без пиджака, — окончательно добивает хрупкое спокойствие Малфоя Паркинсон. И Драко злится. Очень злится и нервничает. Пробегает глазами по дворику, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает, и вместо этого натыкается на костёр рыжих волос. Слишком знакомых. Слишком опасно. Но он не подаёт виду, надеясь, что секундная паника, мелькнувшая во взгляде, останется незамеченной для друзей. Поэтому он лишь закатывает глаза и усмехается в своей извечной манере. — Я не обязан перед вами отчитываться, — голос слегка хрипит, но это из-за прохладного ветра, а сердце бьётся быстрее от холода, а не от его непосредственной близости с Уизли, нет. Это просто холод. — Брось, Драко, может, скажешь имя этой счастливицы? — заискивающе пропела Паркинсон. — Или счастливчика, — как бы невзначай бросил Блейз, а в его голосе слышалась улыбка. — Идите к чёрту, хватит меня донимать! — громче, чем надо, проговорил Малфой, и, конечно, она обернулась. Сердце замирает, а потом начинает колотиться где-то в глотке. Джинни могла поклясться, что это просто естественная реакция на неожиданный шум, но, чёрт возьми, она не могла не почувствовать его взгляд, прожигающий её спину. Слизеринцы стояли не так далеко от скамейки, на которой устроилась Уизли с подругами, поэтому услышать Малфоя ей не составило труда. Она повернулась на его голос и встретилась с привычной сталью. Непробиваемой, но накаляющейся, обжигающей. Она сглотнула, но не разорвала зрительный контакт, больше не замечая ни многозначительных взглядов слизеринцев друг на друга, ни болтовни подруг. Только он и его серые глаза. Чёрт, она не хотела себе признаваться, что скучала по этому напряжению между ними. Семь дней Джинни не смотрела на него, и она вспомнила почему. Стоило их взглядам пересечься, и в памяти снова всплыли картинки той ночи, а губы обожгло воспоминанием его прикосновений. И Малфой тоже застыл, неотрывно смотря на неё. Мир вокруг сжался, оставляя только их двоих, стоящих ни то на расстоянии километров, ни то вплотную друг к другу, и задерживающих дыхание. Наверное, они оба выпали из реальности на эту секунду, растянувшуюся чуть дольше положенного, потому что Малфой вдруг вздрогнул и вернул на лицо маску высокомерия, припудренного злостью. — Чего уставилась, Уизли? — и вакуум лопается, впуская его жёсткий голос, а вместе с ним и остальной шум дворика. Подруги замолкают, и Джинни чувствует их напряжение. — Забыла, как выглядят приличные люди? Секунда. Ровно секунда понадобилась ей, чтобы прийти в себя и вздёрнуть подбородок, разжечь огонь в глазах. — В отличии от тебя, Малфой, я каждый день смотрюсь в зеркало, — парировала она. — Ты что, Джинни, я думаю он достаточно самовлюблённый, чтобы любоваться собой больше, чем любая из нас, — язвительно проговорила Викки, выходя вперёд и вставая рядом с Уизли. — И дрочить на своё отражение, — колко добавила Демельза. — У него хотя бы есть на что, в отличие от тебя, Робинс, — холодно ответила Панси, метнув пренебрежительный взгляд на фигурку Демельзы. — На такое даже Филч не позарился бы, я уже молчу о нормальных парнях. Джинни яростно блеснула глазами и сделала шаг вперёд. — Оскорбляешь внешность, Паркинсон? — а в голосе звенит сталь. — Может, потому что у самой, кроме милого личика, ничего нет? — Уизли, видимо, решила поиграть в психолога, — протянул Блейз с нечитаемым лицом. — Только у тебя херово получается, попробуй себя лучше в чём-то более приземлённом, например, в отсасывании Поттеру. И ей показалось, или он бросил оценивающий взгляд на Малфоя? Джинни по инерции тоже взглянула на него и поначалу не заметила ничего необычного, но чуть присмотревшись, увидела, как его пальцы сжались в кулаки, а на щеках заходили желваки. Что его так выводит из себя? Но она не успела зациклиться на этой мысли, потому что злость начинала клокотать внутри, выливаясь в ответную жёсткую реплику: — Не трогай Гарри, Забини, ты и мизинца его не стоишь, я уже и не говорю про член. Блейз приподнял брови, удивляясь такой откровенности, а Драко начал закипать. Сука. Чёртова сука. Целую неделю он пытался выкинуть её из головы, и вот, когда у него почти получилось, она снова врывается в его жизнь со своими соплями по ёбаному Поттеру. Как этому шрамоголовому удавалось доставать Малфоя даже на расстоянии? Пошёл к чёрту, Поттер. — А Уизли, я смотрю, с головой погрузилась в спасение мира, — привычная усмешка и лёд в голосе. Он неспешным шагом преодолел несколько метров, разделявших их, и теперь стоял в паре шагов от её фигурки. Чёрт, даже отсюда он чувствовал жар ненависти, исходивший от неё, а после недели молчания даже такая дистанция казалась ему слишком близкой. — Но, как оказалось, недостаточно хорошо, чтобы святоша Потти взял тебя с собой, — тут он наклонился и чуть тише проговорил. — Скажи мне, трахаешься ты так же ужасно, как целуешься? И он победно посмотрел на неё, потому что напоминание о той ночи должно было смутить её, выбить из колеи, как тогда, в Большом зале. Вот только Уизли не смутилась и даже не покраснела. Она лишь усмехнулась и сделала уверенный шаг к нему. Блять. Малфой задохнулся её запахом, пытаясь сохранить маску превосходства на своём лице. Что она делает? Он всматривался в янтарь радужек и находил там отблески той решительности, что плескалась в них неделю назад. Он сглотнул. Безумная девчонка. Но не сдвинулся с места. Просто не смог, примагниченный к земле её горящим взглядом. А Джинни подошла близко, почти вплотную, почти касаясь его тела своим. Даже через чёртову мантию чувствуя электричество его кожи. Она не знала, почему он не отшатнулся от неё, почему просто застыл, смотря на неё смешанным взглядом, но сейчас это было не важно. Уизли поднялась на носочки, чтобы быть хотя бы на уровне его подбородка. Высокий засранец. Может, потом подруги будут косо смотреть на неё, но сейчас Джинни особенно сильно хотелось поставить его на место, к тому же все козыри были у неё в рукаве. — Странно, а в субботу тебе вполне понравилось… — горячее дыхание обожгло мочку его уха, и Малфой еле сдержался, чтобы не прикрыть глаза. — Но поверь, трахаюсь я гораздо лучше. Ещё секунда, вдохнуть глубже её запах, запомнить ощущение её тела так близко, так запретно близко… Покалывание на кончиках пальцев от желания здесь и сейчас сжать эти рыжие локоны, чтобы наклонить её голову и впиться в губы требовательным поцелуем. Заткнуть чёртову гриффиндорку, чтобы не смела так провоцировать его. А Джинни отстраняется, продолжая так же насмешливо смотреть на Малфоя. Сейчас она уйдёт, просто ещё немного насладится эффектом, ещё немного подышит мелиссой, ещё… — Почему вас, слизеринцев, так волнуют отношения Джинни и Гарри? Завидуете или метите на её место? Голос Викки хрусталём разбивает их тишину, возвращая обоих в реальность, в которой они — враги, и ничего больше. В которой они ни по каким законам не должны были целоваться неделю назад в заброшенном классе. Джинни разрывает зрительный контакт, резко разворачивается, ударяя рыжими прядями Малфоя по груди, и уходит в сторону подруг. А Драко уже не слышит язвительного ответа Блейза, просто раздражённо зыркает на них с Панси и стремительно покидает промозглый дворик. Лёгкие насквозь пропитались её запахом, и Драко очень хочет, чтобы сейчас началась гроза, может, хоть она смогла бы смыть Уизли с его кожи?