Любовь по буквам

      Когда он услышал об этом, в первую очередь его охватил шок. Чарльз был умным, в некоторых вопросах даже слишком. Он не задавался вопросом, как это произошло — профессор генетики прекрасно знал, каким образом это происходит.       Чарльз задавался вопросом, почему это произошло именно с ним?       Эрик. Чертов Эрик! Он был его альфой, Чарльз это понял почти сразу как только ринулся за ним в воду. Омега тянулся к нему, старался создать для него все условия, чтобы альфа забыл о своей войне, своей ненависти и ярости, чтобы обратил свой взор на него и захотел остаться.       Чарльз делал все для этого.       И это привело к неприятному исходу.       Куба решила все. Она разделила их, доказывая им, что они никогда не смогут сойтись во мнении, что их желания и цели слишком различны и далеки. И это подтвердила пуля в спине Чарльза.       Эрик не хотел этого. Они знали это, видели и чувствовали, но ничего уже не могли поделать с тем.       Альфа просто ушел. Оставил своего омегу на песчаном пляже Кубы с разбитым сердцем и сломанным позвоночником.       А как стало известно позже — еще и с ребенком в чреве.       Уныние и депрессия накатили на него сами собой. Хэнк говорил, что для его деликатного положения это было нормально. Депрессия, упадок сил, потерянность и нервозность — нормальное состояние беременного омеги. Но Хэнк не учитывал еще много других факторов: уже подтвержденная инвалидность, уход Рейвен. Сам факт беременности от Эрика, который ранил его, а потом оставил одного, забрав все, что было дорого омеге.       Шок сменился депрессией. Затяжной и сильной, что Чарльз готов был оставить все. Он думал только о том, насколько безнадежным стало его положением. Одиночество. Беспомощность. Ненужность. Отчужденность. Эрик был его надеждой на семью, счастливую семью, о которой Чарльз в тайне мечтал, а после альфа все разрушил. Оставив с ребенком.       Хэнк уверял, что ему нельзя совсем уходить в себя, что у Чарльза есть смысл продолжать держаться за разум, что у Профессора есть откуда черпать силы. — Ты не один, — уверял верный Зверь, пытаясь вернуть Чарльза к жизни. Но эта фраза возвращала его снова в прошлое, когда он сам говорил то же самое Эрику, навсегда связывая их друг с другом. — Спасибо, друг мой, — слабо улыбался на это Чарльз. — Но я не уверен, что у меня есть желание и силы на что-либо. — Не Эрик давал тебе силы, а ты сам, — произнес серьезно Хэнк. — А теперь у тебя есть еще смысл продолжать.       Ребенок. Их ребенок с Эриком.       Что правильно для него? Что правильно для них всех?       У Чарльза не осталось после Кубы ничего. Но после Эрика у него остался ребенок. И омега сможет сразиться со своей депрессией ради своего малыша.       Ради самого себя.