Любовь по буквам

      Иногда бывают такие дни, когда не хочется ничего. Просто абсолютная пустота в мыслях, а в теле вязкость, что не дает возможности шевелиться.       Даже у мировых гениев и террористов бывают такие состояния и такие дни.       В выходной от преподавания, хотя для частной школы-интерната это была большая условность, дети либо выехали в город с другими взрослыми, либо разошлись по территории, занимаясь своими делами, в общем никто не тревожил директора в этот день, позволяя ему такую непозволительную роскошь, как лень.       Он полулежал на кровати, перелистывая тихо страницы первого попавшегося романа, смотрел на строчки, не особо улавливая смысл прочитанного, просто расслабляя мозг, который был слишком утомлен. Омега нежился в тепле пледа, небрежно накинутого на ноги, но больше его грело другое.       Эрик тоже проникнулся атмосферой всеобщей лени и лежал рядом, уложив голову на живот омеги. Его глаза были прикрыты, черты лица были разглажены, даже вечные морщины на лбу разгладились, выдавая его расслабленность и спокойствие. Тихо звенели монетки, висящие в воздухе, а тонкие пальцы альфы лениво двигались, заставляя их танцевать. Старая привычка со времен охоты на Шоу, от которой тот все никак не мог избавиться.       Призрак прошлого, который оставался с ними. Но уже не нагнетающим чувством, а принятым прошлым, которое стало его — их — частью.       Чарльз периодически опускал руку на голову альфы, бездумно перебирая его волосы, как поглаживал бы кота. Такое сравнение было умилительным, и телепат даже спроецировал его в разум возлюбленного, отчего по комнате раздался расслабленный смешок.       Самый лучший момент, когда не надо было никуда спешить и что-то делать.       Его прервал тихий стук в дверь. — Папы, — просунулась в приоткрытую дверь маленькая рыжая головка. — Что-то случилось, милая? — спросил Чарльз, чуть поерзав, заставляя Эрика поднять голову и даже сесть, взволнованно глядя на дочь. — Нет, просто, — покачала головой Ванда, от чего ее волосы стали похожи еще больше на пламя. Она неловко топталась, не зная, можно ли ей зайти к родителям. Но Чарльз, опустив книгу, раскрыл объятья для дочери, приглашая ее к ним. Та быстренько шмыгнула к ним, принимая приглашение, пока никто из них не передумал. Ванда забралась на кровать с ногами, прижимаясь к теплому боку папы, удобно устраиваясь, заглядывая в книгу, которую Чарльз продолжил читать. Эрик легко щелкнул девочку по носу, вновь возвращаясь в свое изначальное положение, посчитав, что все спокойно и можно снова расслабиться. — Вааанда! — раздался громкий возглас по особняку, а вскоре распахнулась настежь дверь и в комнату ворвался маленький ураган. — Питер, ты слишком шумный, — вздохнула девочка, продолжая следить за строчками в книге, стараясь читать быстро, хотя для нее это было еще трудно. Она не замечала, что Чарльз терпеливо ждал, когда дочка закончит. — А чего вы все здесь? Без меня! — возмутился мальчишка, обиженно дуя губы. — Иди сюда, хулиган, — усмехнулся альфа, поманив к себе сына, который быстро вскочил на кровать, прыгая на ней. — Ура! Ура! — кричал мальчик, скача рядом с лежащим отцом-альфой, который, кажется даже не вздрогнул. Одним рывком Эрик приподнялся и поймал длинными руками ребенка, под его визг и смех заваливая на себя, крепко обнимая. Питер шутливо вырывался, несильно колотя отца по рукам и груди, вертясь, как юла. Чарльз тихо смеялся, улыбаясь, глядя, как возятся двое его любимых альф. Ванда закатила на это глаза, хотя робкая улыбка все же появилась на ее пухленьких губках.       Вскоре они угомонились, и тяжело дышащий Питер улегся поперек Эрика, раскидывая руки и ноги звездочкой. — Пойдем гулять? — спросил мальчик, крутясь на отце, благо его пресс выдерживал пока еще легкого ребенка. — Нет, хулиган, давай еще поваляемся, — сказал Эрик, скидывая с себя сына, укладывая его рядом под боком. Питер снова надулся, но быстро забыл об этом, отвлекаясь на парящие монетки, стараясь их поймать, а альфа сдвигал их, чтобы ладошки не могли их схватить. Чарльз тихо посмеивался, перелистывая страницу.       Ленивый спокойный день. Истинно семейный, только для них четверых в их уютном закрытом мире.