Frau Groupie

Медленно открываю глаза, но они отказываются это делать. Давай, еще один раз… Вот, белый свет. Понимаю, что я в зале, взгляд утыкается в часы рядом с телевизором: 4:52 PM. Четыре… Пять вечера?! Боже мой, что… Ах да, тут же разум заполняется воспоминаниями прошедшей ночи. Как он там сейчас… Вчера просто пришлось втащить его в квартиру и уложить спать, больше ни на что не хватало сил после туалетного представления. Я укрыта. Вполне понятно, кто это сделал, но эти моменты меня напрягают. У него явно какой-то утренний синдром. Совесть? Не знаю, но по утрам у меня он какой-то… Нормальный, как все люди. Идёт. Быстро закрываю глаза, делая вид, что сплю. Слышу, проходит мимо… Не проходит, крадется, не хочет разбудить. Сдержать колкие комментарии едва ли хватает сил, но я держусь, затем осторожно приоткрываю глаз – он возвращается на кухню и тащит… Он тащит мой лэптоп! Это наглость! Хорошо, без паники, Юта. Как только он скрывается, медленно потягиваюсь и сползаю с кровати, сама перед собой имитируя пробуждение, затем плетусь в ванную. - Проснулась? – тут же нарисовался в дверях. - Я раздеваюсь, выйди пожалуйста. - Я сахар не нашел. - Плутон открыли в 1930 году. - Что? – недоумевающе смотрит на меня. - Что? Хм… Что же я хотела… Ах да, закрыть дверь, потому что я переодеваюсь! – пока он не начал возмущаться, я захлопнула дверь перед его носом. Наконец-то одна, хотя бы так. Быстро принимаю душ, переодеваюсь во все домашнее. - Я и без сахара могу, а тебе как я не знаю. Два кофе на столе. Вываленные из холодильника продукты. Я точно у себя дома? Кухня вроде бы моя. - Чего уставилась, садись давай. - Немножко, как бы так сказать, неожиданно. - Я не полное говно, и я помню вчерашний день. И ночь. Ну… до того момента, как мы пришли. - Ты все выпил, что я оставила? - Да. - Честно? – поднимаю на него глаза. Кивает. Странно. Хотя да, утро. - Тебя не будут искать? - Я звонил Тому. Всё в порядке. - Значит наорали, а ты промолчал, хорошо. - Никто на меня не орал! Я сам наору на кого надо, хватит это обсуждать. Проблем нет. - Хорошо…, - скептически вскидываю брови, как хочет. Молчим. Он так громко мешает нашедшийся сахар в чашке, звон, кажется, отражается от стен. Откинув ложку, берет мой лэптоп. - Ничего, что я тут? - Пох*й. - Я сейчас кину в тебя чашку, если услышу еще один пох*й. Ты задрал, ты не у себя дома, у себя делай что хочешь, а мои вещи… Народный мотив и первая песня в проигрывателе. Отставит лэптоп на стол и отодвинул от себя. - Очень надо было… - Сказать нельзя? - Да что тебе все говорить надо? Куда я пошел, что я делал, вчера Тома донимала… - Ну видишь как, не зря донимала, значит? Не отвечает, усиленно жует. Хорошо… Я знаю, когда он молчит, он соглашается. Это и есть моя последняя надежда на то, что еще не все живое погибло в нем, что его еще возможно перевоспитать. Я не берусь за это, понимаю, что я ему никто, но оставить его сволочью, наверно, тоже неправильно. - Когда ты поедешь домой, - вопрос не глядя. - Не знаю. Кристина зависает у нас дома. - У меня ты оставаться не будешь, лучше я нарушу их идиллию и выгоню ее. - Не смей, Том будет злой, как собака, а нам еще работать на выходных. - Где твоя машина? - Отогнали. Не надо волноваться за мою собственность, это исключительно мои проблемы. - Пациент пошел на поправку, проговаривает слова посложнее. Смотрит на меня, на какой-то момент стало не по себе. На часах шесть вечера. - И что нам делать? – отставляю пустую чашку. - Не знаю. Вон, музыку твою слушать. - Как ты себя чувствуешь, - перевожу на него взгляд. - Нормально, - отмахивается, - бывало и похуже. - Если хочешь, я нарою тебе фильмов, я не могу сидеть с тобой. - Куда тебе надо? Поднимаюсь вместе с нашими чашками, подхожу к раковине: - В соседнюю комнату мне надо. Убрать за тобой, затем засесть за учебники. Забыл, с кем повелся? Я не ты, у меня нет островов, я сдаю экзамены. - Экзамены? А как ты учишься? - Вот так и учусь, Билл. И очень прошу тебя не мешать мне в этом. Зимой очень сложно, сдавать все основы, это только с виду просто, на самом деле это жёстко, потому что основы никто не учит, и на них обычно ловят. - Как хочешь, - потягивается, - только займи меня чем-нибудь.

***

Забавный такой. Напросился ко мне в комнату, засел с лэптопом и наушниками, сказал, одному скучно, нужно чьё-то присутствие. Ну пусть сидит, пока не мешает. Пока он что-то увлеченно смотрел, я проштудировала некоторые мои вопросы, самые сложные, как мне казалось. Отдых, разъезды, всё это очень здорово, но однажды это закончится. И вот тогда я буду никем. А меня такая позиция не устраивает, именно поэтому я все-таки и подалась учиться. Родители много расспрашивают как и что сейчас в моей жизни, про свою «профессию» я так и не созналась. Рассказываю в основном чистую правду, что учиться непросто, умалчивая, что практически невозможно, учитывая постоянные выходки этого кретина. Это нормально прийти ко мне без звонка и завалиться спать. Нормально приходить ко мне переночевать. Вид у него трезвый, но он вечно прикрывается Томом и Крис. В один из таких дней я не выдержала и позвонила ей, рассчитывая хоть и вежливо, но все-таки разъяснить, что моя квартира – не пятизвездочный проходной двор. Но как я и подозревала, Кристина заверила меня, что не так уж часто они зависают в квартире у братьев, скорее едут к ней. Однажды я спрошу у него, в чем же причина, а пока что пусть сидит. Не мешает и ладно… Внезапно пересаживается ко мне, вытаскивая наушник. - Задница затекла в кресле твоём сидеть. Поваляюсь. И так же молча вытягивается через всю кровать, отвернувшись от меня. Я осталась сидеть в изголовье, подогнув под себя ногу. Осторожно приподнявшись, насколько это возможно, вижу за его плечом, что он смотрит один фильм, который я сама недавно смотрела, тяжелая вещь. Сидит напряженный, неосознанно почесывая руку. Вздыхаю, тру веки. Я устала, глаза немного заболели от всех этих текстов из терминологий. Любая наука интересна, пока ты не устал. - Почему он так с ней? - Что? – поднимаю голову со сложенных на коленях рук, - кто? - За что он с ней так? – вытаскивает второй наушник. - Она же сказала ему всю правду, и тот другой чувак, он же ходил с ружьём, пф-ф-ф, что за мужик тупой… Она уже призналась во всем, что ни в чем не виновата, только защищала его, а он… За что так… Устало усмехаюсь: - А ты так за что со мной? Я же все время тебе только помогала, прикрывала, вытаскивала. И где твоя благодарность? Хотя… Да какая к черту благодарность, меня не надо благодарить, просто можно ко мне нормально относиться? За что ты так… Смотрит на меня, молчит. Неужели... - Тебя никто не просит делать что-то для меня. Опускаю взгляд. К горлу подошел ком. - Мне больше нечего тебе сказать, Билл. Выйди из комнаты, пожалуйста. Снова смотрит на меня. - Выйди, - произношу уже тверже, слегка повышая голос. – И желательно вообще уезжай. Домой к брату, к какой-нибудь девушке, только подальше отсюда, - предательская слеза все-таки скатывается по щеке, и я быстро вытираю ее. Во мне словно пробудился вулкан, все чувства разом, вся обида, весь гнев, все слезы, все это накатило разом, словно что-то сломалось внутри. - Я всегда молчу, но я не тряпка, чтобы ноги вытирать. Я тебе никто, ты всегда это повторяешь, ну так вот запомни, что и ты мне никто, просто звездулька для группи, не более… - Звездулькой быть как-то почётнее…. - Закрой рот! – тут вздрогнул он, - ты больше не посмеешь оскорблять и унижать меня. С меня хватит! – крупные слезинки, одна за одной, - Хватит заваливаться ко мне по ночам, хватит портить мне жизнь, хватит колкостей, я тоже могу послать тебя, я могу тебя ударить, очень сильно двинуть прямо по твоей наглой морде, потому что… - Ударь, - я осеклась, - давай, крутая группи, попробуй. - Я тебя не боюсь. - Я вижу. Ты даже подо мной быть боишься, группи-девственница, ну… Я не знаю, что на меня накатило, но в следующий момент раздался оглушительный шлепок, а еще через секунду его щека стала моментально наливаться краской. - И это просто так, женская пощечина, - цежу сквозь зубы, тыкая в него пальцем, - а вот этими ногтями, - поднимаю руку на уровень его лица, - я тебе всю морду расцарапаю, даже не подумаю, - только что и успеваю взвизгнуть, потому что уже лежу на спине, а руки плотно прижаты по бокам. Навис надо мной: - Запомни, Ютти, ни одна группи не имеет права поднимать на меня руку. Мне плевать кто ты. Ни одна маленькая шлюшка, согласившаяся со мной спать… - Так девственница или шлюшка?! – выкрикиваю ему в лицо, - мать твою, определись! - Ты еще ответишь... бл*ть!!! – хватается за руку, на которой начинают проступать отпечатки моих зубов, а я тем временем быстро откатываюсь к краю кровати, подскакивая на ноги. - С*ка…, - шипит, прищурив глаза. Каким-то чудом успеваю сбежать из комнаты, но в зале он схватил меня за руку и… Мы подрались. Я кусалась, царапалась, раз он залепил мне пощечину, чтобы привести в чувство, но лично я после этой «процедуры» еще больше вскипела. Я не позволю какому-то… - Ай! – всхлипываю, когда он схватил за волосы. Крепко держит, но больше не дергает, а мне вообще страшно пошевелиться. Он отпустил, толкнув меня на диван. Приземлившись, тут же разворачиваюсь в боевой готовности, но сзади никого нет, а сам он стоит поодаль, сложив руки на груди. Помятый, растрёпанный, на шее, кажется, даже кровь выступила. Красная рука от моих зубов. Я и сама хороша, на голове просто месиво из волос, я ударилась бедром, наверно будет синяк. Щека уже не горела, а вот у него она была явно розовее второй. Ах, если бы я секундой ранее поняла, что это был знак конца, примирения… Но я этого не поняла. И швырнула в него подушку. И он снова рассвирепел, но больше мы не дрались. Сначала он крепко вцепился в подбородок и впился в губы, больно кусая их, а я всеми силами уперлась ему в плечи. Но постепенно укусы прекращались, теперь оставались только жадные губы. Мягкие губы. Теплые губы… Уже крепко обнимаю шею, уже в подвешенном состоянии, обвивая ногами бедра, уже хлопает о стену резко распахнутая дверь в спальню. Уже не хочется убить, хочется, чтобы это никогда не кончалось. Сильно сжимать пальцами волосы на затылке, снова царапать, но не так сильно и не с такой яростью. А завтра… Про завтра я и подумаю завтра. Классика же не может ошибаться.