The Real Us

Госпожа Ким еще долго присматривается к Юнги, ее вовсе не отталкивают его необычная внешность и стиль, которые граничат между уютным комфортом и безумием, чего только стоят огромные кислотных цветов толстовки с принтом скелета. Нет. Просто ей не до конца понятен сам каркас их отношений. В перешептывании парочки нет ни слова, пропитанного любовью и нежностью, как это было у них дома, когда Намджун только познакомил их с Юнги. Госпожа Ким правда пытается не обращать на это внимания, однако их последний приезд к ним действительно заставил ее задуматься, в особенности, пара синяков на ребрах Кима. Женщина точно помнит, что вечером их еще не было. Она переживает за сына, боится, что всё, что они видели, окажется просто прекрасной иллюзией счастья, а на самом деле ситуация разворачивается под другим углом. Она даже не хочет представлять, что будет, если зайти к ним в квартиру, не предупредив о своем приходе. Увидит ли она раздельные комнаты с незаправленными кроватями, сможет ли сдержать свои слезы, когда на стенах не будет висеть ни одной их совместной фотографии? — Мам, можно я останусь у вас на пару дней? — Намджун — один, в его руках огромный чемодан, а вид настолько уставший, что женщина невольно начинает хвататься за сердце. — Дорогой, что произошло? Вы поругались? На ее плечо мягко опускается рука мужа. Но даже это особо не помогает успокоится, но она все равно сжимает онемевшими пальцами его кисть. Сколько бы лет не прошло, а старые привычки никуда не уходят. — Что? А, нет… У нас все в порядке, просто у Юнги проблема с вдохновением, и я решил ненадолго оставить его в квартире, чтобы не мешать. Мы часто так делаем. — Да? А почему ты раньше тогда к нам не приезжал? — У Чонгука жил. У него родители еще в прошлом году уехали в Америку на заработки, так что… Отец приобнимает сына и забирает у него чемодан: — Ничего страшного, ты же знаешь, что всегда можешь вернуться к нам. В любой момент дверь твоей комнаты всегда открыта. Мать, вон, твою любимую простынь с ковбоями никак не хочет убирать, говорит «нельзя». Женщина расслабляется, когда видит повеселевшие глаза сына, нежно гладит его по голове, пока провожает в комнату. Ее настораживает его кривая осанка, словно на его плечах лежит непосильная ноша. Она отчаянно надеется, что это никоим образом не связано с отношениями, однако беспокойство все возрастает, тревожит неподвижные струнки души, и кажется, что скоро оно достигнет своего предела. Ким открывает дверь с забавной надписью «Беспокойте в случае крайней необходимости, но точно не сегодня». За ней его встречает кровать с теми самыми простынями, огромный книжный шкаф, в котором юный Намджун хранил больше комиксы, нежели книги. Из-за этого в прошлом у него частенько бывали конфликты с родителями. Ступни приятно холодит паркет, а изученный вдоль-и-поперек вид из окна навевает детские воспоминания. Даже пахнет здесь по-особенному, душистыми цветами, сыростью летнего дождя и чем-то ещё… Наверное ещё маминым парфюмом, который он разбил лет десять назад. Это был первый раз, когда женщина возненавидела устойчивые ароматы. — Сынок, у вас точно всё хорошо? Не пойми меня неправильно, я уверена, что Юнги — хороший парень, но вот так уезжать… Мы с отцом так никогда не делали, да даже мысль, чтобы находится друг от друга по отдельности, была для нас шоком. Ким видит, как мама подбирает слова, заламывает пальцы и стыдливо опускает глаза в пол. Она понимает, что вмешивается, но ничего не может с собой поделать. — Да, все хорошо. У него просто творческий кризис. В этот период он становится довольно агрессивным. Видела бы ты его, когда я нашел в холодильнике шоколад, его шоколад. Он его хранил специально для себя, чтобы мозг работал, ну и я решил попробовать кусочек. — А что потом? — Я так на соревнованиях не бежал, как тогда в квартире. И кажется, я вполне себе могу заниматься паркуром. Госпожа Ким заливисто смеётся вместе с сыном. Подумать только… А она еще удивлялась, почему у Намджуна такая хорошая фигура, вроде и физическими упражнениями не занимается, а тут вот оно что. Даже глава семейства в недоумении разглядывает их из-за двери, а заметив укоризненный взгляд жены, тут же усаживается рядом с родными на кровать. — О, Юнги звонит… Черт, мне нужно поговорить с ним. Может вы… — Нет-нет! Можешь не беспокоиться, дорогой. Представь, что нас тут нет и спокойно разговаривай, желательно на громкой связи. Я уже и забыла, какой у Юнги голос… Несколько секунд проходит, пока Ким подозрительно всматривается в лица родителей и только потом отвечает на звонок, предварительно включив громкую связь. Он уже не обращает внимания на то, как господин Ким щипает жену за плечо и тихо шепчет, присаживаясь поближе к ней. — Из тебя актриса, как из меня двадцатилетний парень. — Алло, Юнги, привет! Как ты? Дописал уже главу? — Намджун пытается делать все, чтобы его голос оставался до конца спокойным и ровным, но присутствие родных почему-то давит на него, заставляет ёрзать на месте, раньше такого не происходило, возможно это связано с тем, что он не предупредил Юнги, о том, что они рядом. — Хрень, а не глава. А где твоё «любимый»? Неужели выветрилось, пока ты через диван прыгал. Мне кстати понравилось, а в других обстоятельствах вообще огонь, можно будет повторить, — Юнги явно ехидничает, и он явно не догадывается, что сейчас происходит с Намджуном. Это хороший такой плюс к неплохим навыком самообладания Кима и совсем плохой минус к интуиции Мина. — Нужно сделать несколько новых фотографий, а-то у меня нет вдохновения, а твои цветочки, облака уже засмотрены до дыр. — Да, конечно. Расскажешь о чем пишешь? — Ну у меня есть определенные трудности с описанием эмоционального состояния героев. Действие происходит в вымышленной Вселенной со своими законами и порядками. Главная героиня, Исюл, влюблена. Она встречается с одним парнем из соседней деревни — Ваном и каждый вечер, когда солнце скрывается за горизонтом, они видятся в поле, — в трубке слышится, как Мин делает глоток какого-то напитка, а затем продолжает: — Их отношения не запрещены, просто она уже была помолвлена, пока была ребенком. Ей было суждено выйти замуж за другого человека. Проблема в том, что родители, видя, что их дочь решается на побег с возлюбленным, обращаются к ведьме. — Зачем? — Чтобы она наложила на юношу проклятие. Она превратила его в дерево, старое и одинокое дерево, растущее посреди поля, в котором они встречались. Я понимаю, что в целом сюжет заезжан с этими чарами и тому подобное. Но… — Нет, все в порядке. Мне очень интересно, как себя поведёт Исюл, — Ким замечает, как мама заинтересованно вслушивается в их разговор, и от этого становится чуть легче. Отец всё же настроен скептически, но виду не подает, хоть и глаза говорят об обратном. — В этом и проблема. Я не могу придумать, что она будет делать, когда увидит, что вместо ног Вана — корни, уходящие под землю, вместо рук — кривые длинные ветви без листьев, а кора отныне заменяет мягкую кожу, — Юнги тяжело дышит и хрипит, видимо опять уронил исписанные листы на пол и сейчас вынужден собирать их в одну кучу. — Что сделал бы ты, если бы я превратился в дерево, Юнги? Намджун замирает с трубкой у уха, а его родители даже наклоняются к динамику, чтобы расслышать ответ. Кажется, все вокруг затихло, а внутри Кима сердце бьётся о ребра, раздаваясь в голове громким стуком. Юнги даже не нужно времени, чтобы ответить, словно ответ всегда лежал на поверхности, пусть и на такой странный вопрос: — Я бы сам пошел к ведьме, отдал бы ей все сокровища и драгоценности, Намджун. Попросил бы обратить меня в дерево, чтобы всегда быть рядом с тобой. Вот так. Без красивых речей, как это любит делать Юнги. Прямо, чтобы в душу попало и там же и осталось. Намджуну жаль, что его в этот момент нет там, в квартире, где наверняка смущенный Мин неловко кусает губы и гладит подушечками пальцев их фотографию под идеально чистым стеклом, которое он протирает каждое утро. Даже забавно, что уборка в их доме всегда начинается с этого фото в блестящей рамке, в этом есть что-то трогательное, интимное, то, что связывает только их двоих. Он вздрагивает, услышав щелчок двери и счастливое перешёптывание родителей. Кажется, теперь они спокойны. — Черт! Намджун, ты — гений. Господи, наконец-то… Где же ты был раньше… Приезжай, это надо отметить. — Любимый? — Да, Намджун? — Я люблю тебя. За дверью его комнаты господин Ким наконец-то отрывает жену с кружкой от двери, пальцами вытирает её слезы с щеки и долго отчитывает за преждевременные выводы. Он знает, что их сын по-настоящему счастлив.