The Real Us

Намджун уже около получаса стоит на остановке, периодически посматривая на запястье. Его пальцы на руках уже давно онемели, но еще не утратили способность держать телефон у уха. Ким не удивится, если они совсем примёрзли к корпусу и больше никогда не разожмутся. Он стискивает зубы от боли, когда ему приходится сделать усилие и нажать на заветную кнопку, чтобы ответить на звонок Чимина: — Алло? Чимин? Нет, я ещё на остановке. Видимо автобус задержали. А почему ты звонишь? Намджун совсем не удивляется, когда Чимин говорит ему о двух гневных сообщениях Юнги, что на ужин у него будет своё же отражение в тарелке, а потом эту же тарелку Ким может забрать с собой вместе с другими своими вещами. Видимо издательство вновь отказало принять рукопись романа, в этом не было вины Мина, просто у них нет лишних денег, чтобы давать взятку всяким напыщенным индюкам. Стоит только зашелестеть купюрами, и они тут же начнут оформлять договор, а Юнги не хочет видеть вместо своего текста — воспоминания о цифрах на выписанном чеке. А возможно раздражение Мина связано с тем, что буквально несколько недель назад у Намджуна ещё была машина, на которой можно было нормально доехать до работы, а не воевать за поручень в автобусах. Но больше всего в сложившейся ситуации печалит то, что Юнги никогда не греет ему еду, когда Намджун наконец-то появляется на пороге. Блондин включает микроволновку в строго определённое время, примерно за час до возвращения Кима. Они затрагивают эту тему с самого начала отсутствия автомобиля, когда Намджун ради прикола решает перевернуть тарелку с кашей, надеясь услышать хлопок массы о скатерть. Этого не происходит, а потом он и вовсе привык держать нож неподалеку от себя, чтобы не приходилось отковыривать еду вилкой или ложкой. Кашемировое пальто перестает греть уже через десять минут, как Намджун приходит на остановку и ждёт автобус. Он опять опоздал. Неужели Юнги воплотит свою угрозу в реальность, и даже нож Киму больше не понадобится? В автобусе ему два раза наступили на ногу, пока он пытался протиснуться в самый конец и встать у задней стенки. Кажется, он начинает узнавать лица некоторых пассажиров. Парень с веснушками европейской внешности, но уже с зелёными волосами вместо ярко-голубых снова смотрит на него в упор, пока пытается удержать равновесие и не грохнуться на недовольную старушку, сидящую слева от него. Трость прилетает по зелёной макушке, как только его локоть все-таки оказывается в опасной близости от её головы. Еще минут десять Намджун едет под аккомпанемент ругани и мата. Кима выталкивают из автобуса, стоит ему только вложить в ладонь водителя оплату без сдачи. На улице становится ещё холоднее, тени сгущаются, но благодаря ярким фонарям Намджун без проблем находит знакомый переулок и, накинув на голову свой старый шарф, ускоряет шаг. Навстречу ему идет приятная парочка с розовыми щеками и широкими улыбками, на вид им не больше двадцати. На их шапках ещё поблескивают пушистые снежинки, а снег не падал уже довольно долгое время. Они еще могут играть в снежки… Не заботясь о позднем времени на часах, об отсутствии автомобиля, о том, что скоро нужно платить за квартиру, а зарплату уже неделю, как должны были выдать. Намджун грустно улыбается в свой тёплый шарф. Они с Юнги никогда не были на свидании. Все произошло слишком быстро, вот чемодан Мина на пороге квартиры Кима, вторая зубная щётка в ванной, потом — парные пижамы, купленные по акции. А ещё через некоторое время — первая ссора из-за выбора фильма (Юнги не нравились пираты, а Намджун не хотел смотреть на то, как бобры выживают в условиях дикой природы). Ким на минуту останавливается у окна ресторана, буквально загипнотизированный красотой и изяществом внутреннего убранства зала. Юнги бы определённо понравилось. Брюнет представляет Мина, сидящего за столиком. В его руках эти блестящие столовые приборы выглядели бы намного красивее, чем они есть на самом деле, да и весь ресторан стал бы в два раза лучше, если бы Юнги был внутри… Эта мысль не дает покоя, она распускает лепестки внутри Намджуна. Его Юнги определённо заслуживает свидания, хоть и такого позднего. — Стоп, ты хочешь позвать Юнги на свидание? Долго же ты собирался… Вы уже вместе живёте, а ты только сейчас догадался, что надо позвать… Ким не знает, почему он позвонил Чимину… Наверное, ему надо было посоветоваться, стоит ли вообще это делать, когда денег нет от слова совсем. Есть, конечно, сбережения, которые он откладывал на «чёрный день», однако потратить их хочется совсем на другое, хочется сделать Юнги счастливым. — Думаешь, ему понравится? Он же не любит все эти показушные отношения… Я боюсь его обидеть… Чимин молчит, он и сам всё понимает. Их отношения далеко не из простых. Сегодня у них любовь до гроба, а завтра Юнги уже диктует Чонгуку по телефону, на какие продукты у Намджуна аллергия. — Сделай так, чтобы ему было комфортно. Потом главное — отзвонись, расскажешь, как у вас там всё прошло. — Я даю слово. Чимин слышит в трубке, как Намджун поворачивает ключ в замочной скважине, а после отключается. Гудки звучат в пустой комнате, подобно пульсу. Слишком громко, размеренно, но в данный момент так важно. Чимин не умеет молиться, он просто смотрит в потолок и просит ангелов подарить его друзьям столь необходимый кусочек счастья. В мире и так много боли, денег, всего того, чему так незаслуженно уделяют внимание, а все настоящее там, по ту сторону обычного телефона. И он надеется, что это настоящее пусть постепенно, но всё же превратится в будущее.

***

В ресторане Юнги, как этого Намджун и ожидал, было очень некомфортно. Он все время дёргает воротник своей единственной рубашки в гардеробе, боязливо наблюдает за проходящими мимо официантами, словно вот-вот и они поймут, что рамён — самое популярное блюдо на их столе, а лобстера они видели только в фильмах. — Юнги, расслабься и посмотри меню. Нам нужно что-то заказать, — Намджун ободряюще улыбается, стараясь выглядеть намного увереннее, чем это есть на самом деле. Странная дама, сидящая в конце зала уже несколько раз показывает на них пальцем. Она наклоняется к своему супругу и начинает громко обсуждать именно их, ни вкусную еду, ни хорошую работу официантов, а двух посетителей, которые всё прекрасно слышат. Намджун пропускает мимо ушей едкое «голубизна в приличном месте», и сжимает ладонь Юнги в своей. — Поверить не могу, что ты смог меня уговорить. Почему мы не у окна сели? — блондин многозначительно смотрит на Намджуна, надеясь, что они поменяют столик. Он спиной чувствует прожигающий взгляд этой женщины и её мужа. Юнги мог бы устроить скандал и заявить о своих правах, вот только выгонят из ресторана не виновницу конфликта, а Юнги с Намджуном. Потому что на их шеях нет бриллиантов и золота, потому что их пальцы ещё можно назвать «пальцами», а у неё их совсем нет, они скрыты под огромными камнями. Они заказывают запечённого цыплёнка с овощами, точнее с брокколи, как это оказалось потом. Юнги молча принимает на свою тарелку все это зелёное безобразие и тыкает вилкой руку Намджуна, когда тот, передавая брокколи, успевает подцепить кусочек сочного мяса. — А что тебе тут не нравится? Вообще-то парочкам рекомендуют садиться посередине зала, а не у окна. — Почему? — Чтобы внимание было сфокусировано только друг на друге. Юнги морщится и продолжает есть. На вкус еда оказывается более чем, просто вкусной. Ничего подобного они до этого не пробовали, и от этого почему-то становится ужасно грустно. Если бы им удалось прожить другую жизнь, и Юнги в конце концов стал бы известным писателем, он кормил бы Намджуна этим цыплёнком постоянно. Он хотел бы видеть этот детский восторг в его глазах немного дольше, чтобы запомнить, отпечатать в памяти и сделать на ней банальную пометку «Осторожно! Есть риск повышения сахара в крови». Намджун открывает бутылку красного сухого и наливает вино в бокалы. Он уже собирается сказать тост, как Юнги спрашивает: — Намджун, я понятия не имею, как вести себя здесь. Я не имею ввиду, как пользоваться вилкой или что-то ещё. Ты не замечаешь, что мы просто сюда не вписываемся? Может уйдем отсюда? Боже, мы здесь столько денег оставим… А я тебе даже помочь ничем не могу, я такой бесполезный… — Эй, Юнги, — брюнет бокал ставит на стол и поднимается с места. Ему не стыдно вот так подойти к возлюбленному и обнять его со спины, положив подбородок на макушку. Кажется, у той истерички случился припадок, потому что официантка настоятельно просит Намджуна сесть за стол. Он кивает ей, но всё равно продолжает стоять, пока Юнги на него глаза не поднимает. — Ты делаешь все возможное. Правда. Мы вместе справимся со всеми трудностями. Я пригласил тебя сюда, чтобы у нас появилось еще одно совместное воспоминание. Поверь мне, оно стоит тех денег, которые мы здесь оставим. Их взгляды пересекаются, а сердца начинают биться еще чаще, практически перебивая звук инструментальной живой музыки. Юнги касается пальцами смуглой шеи и к себе наклоняет. Они впервые целуются открыто, и Намджун думает, что это первый их самый настоящий поцелуй, в котором нет ни заигрывания, ни страсти. Кажется, что в этом простом соприкосновении губ скрыта история, которая тянется уже не первое десятилетие, настолько оно чистое и настоящее. Намджун садится напротив, растягивает пиджак и, ухмыляясь спрашивает: — Может это они все сюда не вписываются?

***

— Алло? Это Чимин? — Да, это я. Ты вообще время видел? Да кто звонит в два часа ночи? — Я сдержал своё слово. Намджун с головой ныряет под одеяло, надеясь, что Юнги его не услышит. Он щурится от слишком яркого экрана на телефоне и прикрывает его ладонью, дожидаясь пока визг Чимина наконец-то закончится. — Оу, как здорово, хён. Ему было комфортно, да? Что вы делали? Ты ему подарил цветы, а на танец его приглашал? Боже, там, наверное, было очень много богатых людей?  — Ну, не совсем. Юнги был очень расслабленным, кажется, он чувствовал себя как дома. — Не понял. — Набери в ютубе «smile at the bubbles». — Это песня под которую вы танцевали? О, боже, я хочу послушать. Ким вслушивается в сбивчивое дыхание Чимина, а потом улавливает знакомый звук с заставки ноутбука Пака. Больше Намджун ничего не слышит, видимо он убрал телефон, чтобы ничего не мешало. — Эм, Намджун? — Да? — Скажи мне, что это не то, что я сейчас вижу. — Я даже не вижу, что ты там смотришь. — Только не говори, что вы смотрели котика, лопающего пузыри, прямо в дорогущем ресторане. — Юнги сказал, что это было его лучшее свидание… — Конечно лучшее. Он кроме тебя больше ни с кем не встречался. — И мы танцевали. Чимин облегченно выдыхает, кажется, ещё не всё потеряно и Намджуна можно назвать романтиком. Однако Намджун продолжает: — Но подскользнулись на мыльной воде и грохнулись на пол. А потом… — Мыльной? — Черт, эм, тут такое дело… Я не учёл, что счёт получится в два раза дороже. — Намджун? Стоп, ну-ка не вешай трубку! Чимин хочет сказать ему еще пару ласковых, как видит одно входящее сообщение от Юнги. Пак удивленно всматривается в фотографию счастливого Намджуна с пеной на руках около раковины. А еще подпись внизу — «Спасибо тебе за самое лучшее свидание. Теперь мы умеем профессионально мыть посуду». А Пак понял, что умеет молиться.