The Real Us

Два месяца ушло на подготовку к предстоящей свадебной церемонии, поиску нужного и подходящего по всем критериям зала, украшениям (цветам, шторам и даже скатерти на столах). И всё это время Юнги был как на иголках. Ему казалось, всё идёт далеко не по плану. Сначала они поменяли организатора, потому что он был относительно молодым и скорее всего мог допустить оплошность (а ещё у него было хорошее спортивное телосложение и очень пристальный взгляд на Намджуне, когда тот просматривал список всего, что им нужно было уладить до начала мероприятия). Потом дело дошло до не совсем адекватной цены, Юнги не собирался оплачивать музыку профессиональных музыкантов, так как изначально готовился к воспроизведению вальса — не вальса на каком-нибудь устройстве. Юнги осунулся, всё это отнимало у него слишком много сил, вдобавок приходилось терпеть звонки от родственников с навязчивыми просьбами одуматься и отказаться от свадьбы. В такие моменты ему помогал Намджун, который отбирал у Мина телефон до конца дня, либо устанавливал на нём беззвучный режим. До определённого времени это помогало, а потом… Пришёл Сокджин со своими познаниями в области свадеб. — Знаете, я вот слышал, что у людей, уже достигших возраста тридцати лет, которые ещё ни разу не вступали в брак, возникает гамофобия или же по-другому — боязнь бракосочетаний. Я удивлён, что ни у кого из вас её ещё не было. Они сидели у родителей Намджуна в гостях вместе со всеми самыми близкими друзьями обоих будущих супругов. Мама угостила всех чаем, принесла свои самые вкусные пирожки с ким-чи, даже поцеловала в щёку Юнги. К слову, у них всё было взаимно, и Мин с радостью назвал бы её своей мамой. — Сокджин, какая к черту гамофобия? — Тэхён оторвался от еды, чтобы с удивлением в голосе задать вопрос вошедшему в дом знатоку свадебной психологии. Его палочки, к великой радости Юнги, воровали из тарелки Намджуна ким-чи. Сам же Ким пытался делать вид, что этого совсем не замечает, хоть и на его лице отразилось полнейшее разочарование. — Ну, а что? Всякое в этой жизни бывает. Вон, Хосоку уже ничего не грозит, сидит себе довольный. Хосок только покивал в ответ. Милюн спасла его, дала ему шанс стать счастливым и открыла дорогу в рай. Кто бы мог подумать, что это невероятно прекрасное создание с дерзким характером в один день сама признается ему в своих чувствах и попросит прощения за столь долгое ожидание. Хосок пальцем по кольцу проводит и поднимает взгляд на Мина, у которого улыбка не сходит с лица. Они всегда чувствовали друг друга. Юнги знает, что скоро сам будет золото на пальце беречь, как зеницу ока, как будто ничего дороже в жизни нет, и дело вовсе не в ценности металла, из которого украшение сделано, а в том, что одевать его будет только Намджун. Зал, который они наконец выбрали, был предложен, как это не странно, Чимином. В нём нет ничего лишнего, на стенах переливаются винного оттенка шторы, волнами, опускающимися до самого пола, в центре расположены столы с золотыми скатертями на них и маленькими светильниками, словно вышедшими из книги сказок, настолько красивы эти причудливые сосуды. Официанты с вежливой улыбкой на губах разносят еду в изящной посуде и желают всем приятного вечера. А впереди всего этого великолепия находится маленькая сцена, на которой священнослужитель будет благословлять молодых, читать их маленькие записки, которые каждый из женихов должен был написать друг о друге (а эта идея принадлежала Чонгуку, вместо ненужных и никому не интересных конкурсов достаточно показать их отношения изнутри. Чонгук был юным гением, так его назвал Юнги, когда услышал его предложение). Гости мирно сидят в ожидании торжества, изредка попивая дорогое хорошее вино и делясь восхищёнными возгласами. Чонгук бегает вокруг с фотоаппаратом, пытаясь поймать в объектив неуловимого Намджуна, который уже наверное в сотый раз проверяет, в порядке ли его отражение в зеркале. — Хён, хён! — Чонгук, я же сказал, потерпи ещё немного, и я с тобой сфотографируюсь, — смуглые пальцы поправляют съехавшую вбок бабочку, оттягивая её за крылышки. — Да нет же, хён. Там Лиен пришла. И это заставляет что-то внутри Кима застыть, как будто бы всё вокруг постепенно теряет звук. Он не слышит, что ему пытается сказать Чонгук дальше, судорожно объясняя и показывая куда-то пальцем. Юнги, конечно, предупреждал, что она тоже получит своё приглашение, но… Ким до последнего надеялся, что у неё не получится прийти. Последней каплей становится уже изрядно подвыпивший Тэхён, которого за локоть придерживает Хосок. И они тоже вторят ему про Лиен, которая пришла не одна, а с ребёнком. У Намджуна дилемма: с одной стороны ему ничего не стоит подойти к ней, поздороваться и посадить за любой свободный столик, но с другой… Его что-то упорно грызёт в душе, всё же именно он стал причиной их расставания. — Юнги, смотри, какая красота! — женщина в очаровательном желтом платье с вырезом на спине присаживается на корточки перед ребёнком и касается губами его щеки. Намджун в ту же минуту лишается способности дышать, потому что эти уникальные лисьи глаза он узнает из тысячи. Малыш с милым розовым личиком и тонкими губами просто копия Юнги. Его хочется к сердцу прижать и никогда от себя не отпускать. Он подходит к ним и склоняется в поклоне. — Мы рады, что вы приняли наше приглашение. — О, Намджун! Верно? Поздравлю со свадьбой, — она улыбается и подталкивает мальчишку вперёд. В ней нет враждебности, только какое-то безграничное спокойствие, — Поздоровайся с дядей Намджуном, у него сегодня состоится свадьба, на которую нас так учтиво пригласили. Юнги с недоверием поглядывает на счастливого взрослого дядю, который не дожидается от него поздравлений, а с места подрывается и мальчишку крепко обнимает. Малыш Юнги закидывает руки ему за шею и щекой к щеке прижимается. Сзади начинает играть тихая размеренная музыка, которая вносит в атмосферу нечто волшебное, таинственное, отчего момент кажется таким особенным. Лиен руки скрещивает на груди, кусает ярко-красные губы, но заметив, как Намджун с места поднимается, снова натягивает на лицо маску вежливости. — Спасибо за то, что позволила этой свадьбе состояться. Подведённые подводкой прекрасные глаза, которые так нравились Мину, становятся широко раскрытыми. Она с сына на Кима взгляд переводит и чувствует, как тяжёлый груз с плеч падает и беззвучно на землю оседает. В улыбке Намджуна ни тени насмешки, она поддержку излучает. Лиен на него сморит и понимает, что Юнги тогда с выбором не ошибся, пусть и остался не с ней. — Можно навещать Юнги время от времени? Он надеется на положительный ответ, хоть и понимает, что она вправе ему отказать, однако её слова шокируют и дают новую почву для размышлений. — Да, когда захотите, но только прошу, не говори Юнги раньше времени. Я сама это сделаю. Намджун хотел так много ей поведать, поблагодарить и возможно постараться отплатить той же монетой, создав для её сына лучшее будущее, потому что душа Юнги заслуживает всего самого прекрасного. Но ему не дают ничего сказать, Чимин его за руку хватает и уводит вглубь здания, где говорит что-то об Юнги, отчего Ким сразу же напрягается и ловит каждое слово, слетающее с пухлых губ. — Он заперся в туалете и отказывается выходить, я еле отговорил Сокджина идти за ломом. Может ты с ним поговоришь? Намджун с шага переходит на бег, избегает недоумевающие взгляды гостей и стучит в дверь ванной комнаты, в которой сейчас наверняка происходит самобичевание одного конкретного любимого человека. — Юнги, ты меня слышишь? Церемония вот-вот начнётся. Ким дёргает за ручку в надежде, что дверь все-таки открыта. Всё безрезультатно. Юнги же на дверь смотрит, опирается руками о края раковины и смотрит на себя в зеркале и никак не может разобраться с тем хаосом, что разворачивается где-то под диафрагмой. Он так долго готовился к свадьбе, что забыл, что сам может оказаться совсем не готовым. Что будет потом, когда они всё же вступят в брак? Изменятся ли их отношения до неузнаваемости или они останутся точно такими же? Юнги боится посмотреть на Намджуна и не почувствовать больше ничего. Кому-то это может показаться глупым, но для Юнги решиться на такой шаг сейчас является непосильной задачей. — Я не могу. — В смысле не можешь? Открой дверь. Вновь дёргается ручка двери, но на этот раз Юнги удерживает её дрожащими пальцами. Ему хочется ударить себя, изуродовать фарфорово-бледную кожу в качестве наказания за собственную слабость. — Юнги? Если ты ещё не готов, я могу все отменить. Нужно извиниться перед гостями. Намджун двери лбом касается и старается дышать размеренно, хоть и слова даются ему тяжело. Брак с Юнги, их совместная, узаконенная жизнь — всё это можно было бы осуществить хоть сейчас, но он не может просить Юнги пересилить себя и снова сломаться. Намджун будет ждать столько, сколько понадобится Юнги для принятия решения, хоть целую вечность, неважно. Юнги же начинает глупо улыбаться. С какого перепугу они вдруг изменятся, и почему он вдруг так заволновался? Это просто церемония, после которой он сможет назвать Намджуна своим мужем, разве не этого он хотел и добивался? Это стоило всех усилий, это стоило потери самых близких людей, почему же он сам строит перед собой преграды? — Ну что? У него там всё хорошо? — мама Намджуна появляется возле сына очень неожиданно, в её руках — огромный пакет с подарками от всей родни. Намджун надеется, что там нет ничего от дяди Боушоу, который кроме своих излюбленных фигурок из риса в качестве подарка ничего не рассматривает. — Ему просто нужно собраться, — Намджун вовсе не оправдывает Юнги, он правда так думает. Его Юнги не может бояться обычной церемонии. — Может стоит её перенести, — Тэхён уже еле держится на ногах, полностью опираясь на недовольного Хосока, который уже устал уворачиваться от терпкого запаха алкоголя. — Ага, чтобы ты ещё раз так накидался. Она еще не успела начаться, а ты уже напился, — Хосок усмехается, убирает со своей шеи цепкие руки Кима и, придерживая парня за плечи, помогает ему встать у стенки. У двери топчутся люди, даже Чонгук с тарелкой салата с креветками в руках. У них наверное будет одна из самых странных свадеб. Всё и вправду идёт не по плану. Когда около двери появляется Сокджин, слышится возмущённый крик Чимина: — Где ты умудрился достать лопату? — А… это. Так тут видимо помимо свадеб ещё панихиды справляют. Она около дерева стояла, надо же нам чем-то дверь открыть, — воодушевлённый Сокджин уже было продвигается, чтобы осуществить задуманное, как его перехватывают ладошки Пака. — Поставь лопату на место. Юнги решает упростить им задачу и щёлкает замком. Гости невольно раскрывают рты, потому что на лице у Юнги ни капли сожаления, он лишь извиняется за долгую задержку и даёт знак Намджуну, что пора начинать. И только у алтаря он тихо, чтобы никто другой не услышал, возможно кроме священнослужителя, просит прощения. — Я… так боялся, что этот шаг что-то изменит… Изменит нас. Намджуну и этих извинений не нужно, он незаметно кивает, давая понять, что всё в порядке. Ким лишь борется с желанием оставить на этих тонких губах очередной поцелуй, потому что это уже давно вошло в привычку. Священнослужитель читает молитву и благословляет молодых, желая, чтобы их счастье в браке растянулось на долгие годы. Они смотрят друг на друга, держатся за руки, не обращая внимания на все аплодисменты и еле слышные разговоры позади себя. Многие удивляются, какая же красивая пара решила узаконить свои отношения, кто-то осуждает, но для Юнги всё самое важное перед ним находится, как и для Намджуна. Когда наступает время зачитывания записок, на улице начинает темнеть, и для передачи атмосферы официанты выключают свет и зажигают на столах лампы. В зале практически не разглядеть лиц, видны лишь отблески свечения и еле заметные силуэты. — «Намджун, с нашей самой первой встречи прошло так много времени, и казалось бы, я знаю о тебе всё. Знаю, чем ты дышишь, живёшь. Знаю, сколько диснеевских ручек у тебя в коллекции, сколько денег ты тратишь на вещи не стоящие того, кроме моих любимых комиксов Марвел, я их люблю, трать сколько твоей душе угодно», — Священнослужитель скрывает порозовевшие щеки широким рукавом своей мантии и через некоторое время продолжает: — «Я не могу подобрать слов, чтобы описать наши с тобой отношения, они слишком дороги мне. Я не могу открывать их сущность на всеобщее обозрение, просто знай, что для меня они особенные. Ты не позволяешь мне утонуть в пучине жалкого существования. Соглашаясь на брак с тобой, я готовлюсь к перерождению, чтобы начать видеть Мир по-новому. Тогда все обретёт краски, и холодная зима станет для нас весной». Всё затихает, молчание прерывается звуком хлопков ладоней гостей и их криками с пожеланиями счастья и любви молодым. Чонгук делает фотографии и показывает их утирающему платком глаза Чимину. Друзья улыбаются и поднимают бокалы, пока пожилой мужчина не поднимает вверх руки и не призывает всех к тишине. — Это ещё не всё, дорогие друзья. На очереди у нас послание Намджуна его супругу, Юнги. И оно, признаюсь вам, поразило меня в самое сердце. «Юнги, я не писатель, и я не умею потрясающе излагать свои мысли. Не знаю, как правильно сказать, что будет, если вдруг тебя не окажется рядом. Скорее всего, я предпочту ослепнуть, чтобы больше ничего не напоминало о моей потере. Не знаю, как донести до тебя, что всё моё счастье несёт твоё имя, что все болезни отступают, стоит только тебе посмотреть на меня. Поэтому уже какой год я не принимаю лекарств, к чему они? Скажи, что любишь меня, и я стану счастливее, скажи, что тебе меня не хватает, и я восстану из мёртвых. Я безмерно люблю тебя, моё сокровище, мой Юнги». Во мраке теней влюблённые супруги целуются, переплетая пальцы и искренне радуясь темноте, что скрывает их от посторонних глаз, иначе их бы давно обвинили в нарушении порядков. Однако помимо общепринятых традиций, у них есть свои, а вот их, особенно сегодня, они нарушать точно не намерены.