The Real Us

После свадьбы в их жизни действительно многое поменялось, но, к счастью, кардинальные перемены не коснулись их чувств, отношений — всё ограничилось штампом в паспорте, новой фамилией Юнги (потому что Намджун не хочет возиться с переоформлением документов, а ещё потому что Юнги плох в игре «камень, ножницы, бумага») и новым диваном в гостиной, купленным на подаренную сумму, которая очевидно была собрана для свадебного путешествия (так было написано на конверте, видимо, гости знали, что молодые потратят их на какую-нибудь ерунду, но диван — не ерунда, а нужная покупка, поэтому можно считать, что их совесть чиста. Как сказал Намджун, на новом диване каждая минута покажется путешествием от повседневной суеты. Этот предмет интерьера полностью оправдывает свою стоимость и количество недовольных отзывов о покупке от их друзей, имеющих примерно одинаковый смысл — «а мы знали, что так получится»). Юнги даже подумал, что с появлением колец на пальцах, они стали ещё ближе друг к другу. А казалось, куда ещё ближе? Примерно через неделю Юнги заметил, что Намджун всё чаще стал приходить пораньше с работы. Сначала он заподозрил, что Киму не понравилось работать в новой компании, но на деле выяснилось, что Намджун просто-навсего старался перевыполнить план, жертвуя своим обеденным временем (а вот об этом Юнги узнал от его секретарши, милой барышни с писклявым голосом и не такой хорошей фигурой, как он себе представлял. В общем, она Юнги понравилась). Верная помощница выдала все секреты своего начальника в течение всего тридцати минут разговора, включая затянувшиеся беседы Кима о рыбалке с местным старичком-уборщиком. Благодаря Сокджину, Юнги ненавидит всё, что каким-либо образом связано с рыбалкой, чёрт бы его побрал с его шуточками! — Намджун-сонбэним очень хороший начальник! — сейчас девушка наливает себе уже третью по счёту чашку тёплого чая с кориандром, хоть Юнги и мог поклясться, что её рот за всё время разговора ни разу не закрылся. Каким образом она умудрилась выпить добрую половины воды в чайнике? И где в этот момент были его глаза? Наверное, на двери кабинета Намджуна, закрытой двери, из которой никто не выходил даже в два часа дня, когда у них чёртов перерыв на обед. — У нас его все любят, но вы, вероятно, больше нас всех вместе взятых, вы же его муж, верно? Я видела вашу фотографию у него на столе. О боже… Юнги надеется, что это не та фотография. Хоть бы не она, это же позор чистой воды. Может он всё же решил оставить ту, где он в рваной куртке с заклёпками, а сам тогда просто зло пошутил? Ну и плевать, что её Субин своими бессовестными руками трогал, фото можно было в другую рамку вставить, но нет… Намджуну же всё нужно максимально усложнить, он без этого не может. — Вы такой милый, когда спите. От её умиления в глазах Юнги становится ещё хуже. Намджун дождался удобного момента, когда Юнги, ничего не подозревая, согласится на его просьбу — надеть любимую пижаму Кима в виде мультяшного единорога и беззаботно уснёт. Та загадочная вспышка в темноте вовсе не была молнией, как его уверял Намджун, это была камера на его телефоне. А обычно блондин видит намек во всём, будь то слово или действие, это его преимущество (это было его преимуществом). Юнги кивает головой и молча пьёт чай. У него и нет этих самых слов, чтобы хоть как-то развить их странный разговор. Он пытается сфокусироваться на уже остывшем напитке, как тут же замечает оживление в офисе. Коллеги мужа закончили все важные дела и начали работать. От этой мысли на тонких губах появляется ухмылка. Мимо них проходят люди с непонятыми бумажками, дают указания секретарше Намджуна и наконец, открывают заветную дверь. Юнги вытягивает шею, как может, но родного тела не видит вообще. В тускло освещённой комнате стоит стол, чёрное кожаное кресло и высокий стеллаж с документами и папками. Тут есть два варианта: а) Ему кто-то сообщил, что некто сильно похожий на человека с фото в рамке (только более адекватный) сидит в коридоре. Тогда Намджун, скорее всего, уже давно сидит на вокзале в ожидании своего поезда, идущего прямиком до дома родителей (или по другому — своего убежища), а в кабинете должен был сидеть его заместитель. Но заместителя нет, а следовательно, что-то здесь не сходится. б) Намджун ушёл на некоторое время, доверившись своей интуиции и чувству самосохранения, и вернётся позже, примерно, когда Юнги успокоится и пойдёт домой. Второй вариант наиболее вероятен и понятен самому Юнги, проблема лишь в том, что Намджун не так предсказуем, как это может казаться на первый взгляд. Но с другой стороны, если там никого нет, то зачем они приносят документы? — Намджун-сонбэним попросил, чтобы его не беспокоили. Он сейчас в оранжерее. Вы не волнуйтесь так, босс всегда так делает, когда устает, — девушка, имени которой Юнги даже не додумался спросить, учтиво касается его плеча, видимо заметив его встревоженное выражение лица. Она действительно переживает за них. Намджуну следует поручиться за неё перед начальством. «Когда устаёт» Все устают. Намджун не умеет отдыхать, он хочет сделать всё возможное по максимуму, выжить из себя все соки, но доделать начатое до конца. Зачем себя мучать? Юнги не хочет смотреть на то, как его Намджун загибается на работе, в то время как его желудок безуспешно подает сигналы своему хозяину о том, что его организм страдает и нуждается в пище. Юнги резко поднимается и выходит из-за стола, поправляя на себе воротник рубашки. Ему нужно вправить кое-кому мозги, пока не произошло ничего более ужасное, наподобие обморочного состояния, вызванного обычной голодовкой, например. — Где эта ваша оранжерея находится? «Сверните налево, потом направо, но только не то направо, потому что там у нас уголок любителей поесть в рабочее время… Тогда, получается, вам снова налево идти» Из всего объяснения дороги Юнги ничего не понял. Как они работают в этих катакомбах? Многочисленные одинаковые коридоры, пара лестниц, несколько этажей и всего одна оранжерея. По пути Юнги просит ещё несколько человек показать ему дорогу или хотя бы доходчиво описать повороты. «У нас нет оранжереи». «А разве у нас есть оранжерея?». «Я не могу вам показать дорогу, потому что зачем то припер на работу утюг, и мне срочно нужно его выключить» (вот эта отговорка была почти оригинальной, правда, про «выключить» додумал сам Юнги) У него уже постепенно начинают болеть ноги, опять придётся заходить в аптеку за пластырями. Покупку лепёшек с зеленью придётся снова отложить, ну ничего страшного, у них ещё рыба осталась в морозильнике. Намджун будет доволен такому романтическому ужину. — Юнги? Ким стоит рядом с ним, держа в руке стакан с душистым кофе. При этом, он не выглядит удивлённым, кажется, он даже рад видеть своего супруга в стенах компании. Юнги должен показать, что его не устраивает поведение Намджуна, и вот он собирается открыть рот… Чтоб их, его ямочки… Это просто невозможно. Его агрессия разбивается об эти очаровательнейшие ямочки на щеках. Юнги улыбается и обнимает мужа так, словно не видел его долгое время. — Мне твоя секретарша сказала, что ты в какой-то оранжерее. Я пошёл тебя искать, чтобы серьёзно поговорить. — О чём? — Намджун спрашивает, напрягаясь в объятиях блондина, и дрожь в его голосе наводит на странные мысли. Неужели Ким чего-то боится? Юнги отстраняется, забирает из смуглых рук стакан и немного из него отпивает. Наверное, им следовало уйти в кабинет к Намджуну, потому что количество любопытных взглядов со стороны местных сотрудников заставляет Юнги напрячься. Да, они состоят в браке и прятаться им уже не надо, но вот это ненужное внимание к их отношениям… К подобному нельзя привыкнуть, кажется, они никогда не привыкнут. Намджун на него смотрит и внутренне содрогается от того немого вопроса, что всё это время был в его голове: «Можно мне уйти к своему ребёнку, Намджун? Я и так упустил его рождение, первые шаги, не хочу пропускать всё остальное.» А Ким уже стоит с заготовленным ответом. Он его отпустит. Стоит Юнги встать на пороге и попросить, и Намджун сам откроет ему дверь, а может даже проводит, чтобы убедиться, что Юнги дошёл до её дома без происшествий. — Чтобы ты делал себе перерыв на обед, совсем ведь не думаешь о своём здоровье. А ещё не торопись выполнять весь план за несколько часов. Я тебе даже ужин погрею, только ешь, пожалуйста. Только неделю назад Намджун нёс Юнги на руках, пока поднимался по лестнице в подъезде. (Если бы Намджун ещё поднимал выше свои ноги и не спотыкался о ступени, Юнги назвал бы его своим рыцарем). А сейчас Намджун его кружит в коридоре и смеётся непонятно из-за чего. Но Юнги остаётся лишь недоуменно на него смотреть, вцепившись в его плечи обеими руками, потому что его уже роняли как-то раз на пол. Повторно изображать приплюснутую морскую звезду ему не очень хочется. Но когда внезапный приступ счастья Намджуна заканчивается, и в глазах мужчины пропадает тревога, Юнги снова его спрашивает: — Чего ты боишься, Намджун? Почему ты работаешь сверх меры? Они направляются в его кабинет, где Ким спокойно доделает свою работу под пристальным наблюдением супруга. Намджун от его вопроса морщится, но не так, как это бывает при проявлении раздражения, а по-другому… Когда слова приносят боль и такую сильную, что сдерживать себя становится сложно, слишком велико желание выпалить всё, раскрыть стены огромного шкафа с секретами и запереть в нём спросившего, чтобы он сам эти ответы нашёл. Намджун бы Юнги не запер, а провел ему целую экскурсию в этом шкафу, показал всё, что лежит в его глубинах, на самых высоких полках, не пропуская ни единой детали. — Юнги, ты счастлив со мной в браке? Намджун хватается за ручку двери кабинета и смотрит на озадаченного Юнги, у которого во взгляде — сплошное непонимание. Заметив его замешательство, Намджун тут же поясняет: — Тогда, на церемонии, ты закрылся в туалете и отказывался выходить, потому что боялся, что многое может измениться, что изменимся мы сами. Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя некомфортно и пожалел о своём решении. Намджун не обманывает, он действительно переживает, что Юнги может разочароваться в них. Поэтому сейчас, глядя на обескураженного Юнги, у него начинает кружиться голова, словно вот-вот и прозвучат слова из его самого страшного кошмара. «Я понял, что наш брак был ошибкой, давай расстанемся» А Юнги на мужа в ответ смотрит и давится воздухом. Намджун приходит раньше, чтобы показать Юнги, что тот нужен ему. Он жертвует своим здоровьем ради мужа, приходит, чтобы провести с ним как можно больше времени, потому что настанет день, и Юнги может покинуть его. Тогда исчезнет он сам, потому что без Юнги он свою жизнь не представляет. Юнги впервые хочется плакать так, как это делают девушки и плевать, что он — парень. Блондин видит, как серьёзное лицо Намджуна становится расплывчатым. Он спешит развеять сомнения, исцелить его душу, чтобы она наконец избавилась от непосильного груза. — Я никогда, слышишь, никогда не пожалею о своем согласии на брак с тобой. Никто другой не стал бы жертвовать своими силами и здоровьем ради меня, Намджун. Даже если эта причина появится, нас разлучит только смерть. Это то, что помогло Намджуну справиться с болью и взрастить в сердце уверенность. Он мягко касается губами лба Юнги, словно благодаря его за что-то, известное только ему. Намджун благодарит Юнги, за то, что он у него есть, кроме блондина Киму на самом деле больше ничего не нужно.