***
Юнхо ушёл на кухню. Из крайней комнаты ничего не слышно, кроме приглушённых разговоров и музыки на фоне. Квартира звукоизолирована. Минки постарался. Знал ведь, что в тишине заскучать ему не удастся даже после переезда от родителей. « Чертяга...» В голове звенит, виски прошибает уже давно тактичным давлением. Чону плевать. Если даже сегодня он напьётся вдрызг и сделает что-нибудь необдуманное. Альфа писал Киму. Три раза. Хонджун был в сети пару минут назад. Затем пусто. Не онлайн. Под коркой закралось снедающее чувство сопротивления этим понятным фактам. «Юнхо, успокойся. Ему просто не захотелось... Передумал... Или ещё что-то...» Юнхо пятерней ерошит волосы, стоя перед огромным окном, выходящим на город. Ему стоило просто не надеяться. Это глупо. Пак был прав. Каждый раз, скотина, прав. «Он не хотел приходить вовсе. Ты же понимаешь, Чон?..» Сознание смеётся, дёргает за больные струны. Они не натянутся, потому что просели. А их с силой давят на себя. Слышится хруст вырываемого нерва – это каждая надежда отмирает в корню. И так со всеми нитями. Они окутали мозг, перепутались, и дёргать их больнее теперь в разы. Юнхо мечется внутри себя загнанным зверем, а снаружи делает видимость мнимого спокойствия. «Как будто получается, да, Юнхо?.. Ха-ха-ха...» Альфа сбрасывает эти мысли. Крутит головой. Наливает стакан воды, пьёт залпом, нашаривая при этом что-нибудь из холодильника. Нужно отрезвиться немного. Затем продолжить. Минки, скорее всего, в смежной со спальней комнате. Там должно быть уже жарко, как в аду. Особенно, если Сон начал свой номер. Юнхо видел, как его друг умеет танцевать. Тогда впервые так откровенно на альф Чон в жизни не пялился. Было неудобно потом говорить, что Сон классно двигается. Это вышло даже как-то неловко. Минки посмеялся и поблагодарил. Сейчас же Юнхо относится к хобби своего друга ровно. Хвалит, конечно. Без этого никуда. Для Сона это повышает личный рейтинг. Чон это понимает. Минки не зависит от мнения, он его зарабатывает себе сам. Этого Юнхо в начале их взаимоотношений не учёл, а позже взял на заметку. На часах уже 23:34. Самый разгар, если посчитать. Игры в бутылочку и всякую подобную хрень будут неотъемлемой частью уже после двух ночи. Сон в этом не участвует по большей части. Любит наблюдать со стороны, выпивая что-нибудь покрепче и подороже, принося свой личный алкоголь из бара в кабинете. Омеги стараются в этот момент уличить возможность и подсесть рядом. И каждый раз их ждёт фиаско. Минки пьёт исключительно с друзьями под конец всего этого веселья. С ИнСу и Юхваном. Сам Юнхо иногда подключается, если же бывает не в ноль к тому времени. Ким был онлайн 45 минут назад. Что ж, кажется, уже нет смысла чего-либо ожидать. Юнхо направляется в последний холл комнат, где Минки, по обыкновению, устраивает очередной экшн...***
(TAEMIN – WANT)
Трек закончился. Минки, тяжело дыша, под общее одобрение направился освежиться и выпить чего-нибудь. Вечеринка продолжалась в размеренном темпе. Биты зазвучали по обыкновению. Ёсан старался больше взглядами с Соном не соприкасаться. Он видел, что глаза альфы горели. Он понял, что этот намёк был обращён к нему. Неприятно. Кану это совсем не нужно. ИнСу уже зазывал своего друга подойти к ним. Минки приближался, улыбаясь всё шире. Обольщать Сон научен, проплывая мимо студентов, что облепляли альфу тут же. Каждый из них хотел привлечь в очередной танец хозяина квартиры. Сон деликатно обходил препятствия и перекидывался парой слов с очередным претендентом на его внимание. – Эй, Мин! Держи стакан, – Юхван протягивает другу импровизированный коктейль. На кофейном столике словно развернулся мини-бар: ИнСу умело смешивает разные напитки, периодично передавая их Ёсану и Юхвану. Кану уже после трёх вполне хорошо. Мозг уже поплыл. Сознание не цепляется за знакомые силуэты. Уёна теперь нет смысла искать. Он нашёл то, зачем пришёл. А Ёсан до сих пор не видел старшего... Сон двумя глотками осушает содержимое. Взглядом мажет по омеге, прищуром оценивает текущую обстановку вокруг. ИнСу говорит что-то о новом треке, который он хотел проиграть. Сон кивает, что согласен. К Юхвану уже кто-то подсел с той стороны дивана, и они ведут оживлённую беседу. Минки смотрит в упор на Кана, затем произносит: – Я присяду рядом, Ёсан? – улыбка фальшиво-похуистичная. Сону кажется, что план должен идти неочевидным заманиванием. Жертва в ловушке только тогда, когда она об этом не догадывается. Проблема лишь в том, что альфе невдомёк о чуткой осведомлённости самого омеги. Ёсан поднимает глаза на Сона – в них полное безразличие. Немного паники плещет на радужке, но не явно, чтобы это было заметно. Кан понимает, что свободное место только лишь по правую сторону от него. Сам омега располагается ближе к ИнСу, с которым личное пространство поддерживается именно на том уровне, на каком Ёсану привычно быть расслабленным. Канг к нему по-джентльменски тактичен. Скорее даже дружелюбен, как с равным. Ёсана это в начале удивило. Стереотипы на альф – не самая лучшая черта у Кана. Но с ней не получается бороться. У омеги к каждому возникает боязная неприязнь на инстинктивном уровне. Гложет и давит, не даёт воспринимать фактическое. Сознание каждый раз строит на подкорке лишь одно: «Омегами пользуются, Ёсан. Будь осторожен...» Кан предельно осторожен. Его закрытость не позволяет к нему подобраться. Этого и не стоит делать. Неприятных сюрпризов в таком случае не избежать. – Да, конечно, – глухое в ответ. Сон исполняет задуманное, но в отличии от ожиданий омеги садится на позволительном расстоянии, которое вообще возможно поддерживать на этом узком предмете мебели. На ухо неожиданным выдохом, у Ёсана – кожа в мурашках. Ожидал подвоха – получай, как насмешкой. – Тебе понравилось выступление? – непродолжительная пауза. Взгляд опускается на грудь, которая пошла ходуном. – Я, конечно, знаю ответ... Но ты не скажешь этого, Ёсан... – улыбка Сона ощутима. Можно даже не смотреть, чтобы в этом убедиться. В этот момент в комнату залетает старший Чон. Совершенно не к месту, как можно посчитать. Его фокусировка ищет знакомое в их стороне, найдя – направляется к ним. Юхван уже рукой салютирует другу присоединяться. Для Кана – это отправная точка. Он увидел его. Впервые за эту ночь. Сердце заволокло скрипучим. Через раз пропускает кровь. «Только не смотри, только не смотри...» Глаза чувствуют его, кожа дышит клементином через поры. Лёгким больно. И так каждый раз. Каждый ебучий раз. И от этого раза омеге хочется утопиться. В нём. Юнхо смотрит на всех с улыбкой. Но едва натянутой. ИнСу, впрочем как и Юхван, этого не определяют. Они порядком поднабрались алкоголем. Минки отстраняется от Кана нехотя. Этого не замечает, пожалуй, что сам Чон. – О, Юнхо, где пропадал? Упустил всё представление, – Сон шуточно подмигивает, затем взглядом предлагает присесть тому на смежный диванчик. Их здесь два. Ёсану думается, что также мог в своё время поступить сам Минки. Шестерёнки в голове тщательно обрабатывают эти факты. Ёсану резко становится не продохнуть, когда поток воздуха пролетает мимо со шлейфом аромата Юнхо. – Бухал, Мин, думал, что успею... Хотя ещё же не конец, – ответная усмешка в лицо. Сон протягивает ему стакан. Чон берёт. Ёсан всё также старается не дышать в его присутствии. Пытается сливаться с атмосферой – мигрировать в звуковой шум на периферии. – Конечно, нет. Минки ещё понесёт задать жару, верно? – ИнСу поднимает за него стакан, звук стука стекла через плечо Кана, громкий выдох. Кажется, последний принадлежит Ёсану. Юнхо смотрит в упор, анализирует затуманенным взором омегу, затем его мозг проясняется. – О, Ёсан, привет, не узнал поначалу. Ты давно пришёл? – Сон зеркалит его взгляд на Кана. Ёсану от этого сразу некомфортно. Он чуть не давится глотком соджу, на которое налегает вот уже с полчаса назад. ИнСу подливает умело, нужно отметить. Омега набирает воздуха в лёгкие. Выходит не сразу. Секунды, как часы. А ответа не следует. Юнхо уже вперивает в того пристальным. – Он здесь недавно, Юнхо. Я пригласил. Лично под мою ответственность. Не беспокойся, – Кан и не уловил этот скользкий момент вранья на выручку. Минки потягивал свой коньяк. Бутылка прикочевала из его кабинета умелыми руками пару часов назад и отложена была под присмотр ИнСу. Юнхо этот ответ не удовлетворяет. Пазл "один плюс один" складывается мгновенно. – Ну, а Уён где ошивается здесь? – мотание головой по лицам в комнате. Сплетение тел и хаоса не даёт определить толком нихуя. Сон уже предвидел этот поворот. Ему не привыкать к распалу Чона. Сейчас начнутся либо ворчание, либо сразу поиски младшего. «Ох, Уён...» – Юнхо, не кипятись. Он там – в соседней. С перваками. Да, Ёсан? А омеге только и удалось в этот перекличный промежуток времени прожигать глазами Юнхо, пока тот обращал всё своё внимание на Сона. А теперь мозг резко отказывается включать рабочий режим настроек. К нему обратились?.. – Ёсан?.. Голос обволок, загипнотизировал тягучими нотами уже нетрезвого голоса. Ёсан и сам хмельной. Не заметил, как опустился в эту стадию. Хотя изначально не планировал набирать в себя и капли спиртного. «Ёсан!.. Очнись!..» – А?.. Да, он там, всё нормально, хён. Хён отдаёт болью. Нормально – далёкой стабильностью, до которой Ёсану не добраться. – Ты уже набраться успел что ли? Минки, ты бы ему поменьше позволял. Всё-таки он первокурсник, – старший Чон опрокидывает в себя стопку соджу. Всё-таки этот вариант надёжнее. Слишком крепкий алкоголь, предложенный ранее Паком, шёл не так яро. – Окей, папаша, проконтролирую. Дай молодёжи расслабиться после экзаменов. Да, Ёсан? – последнее уже шёпотом Кану, сдвигом чуть ближе, но не так интимно. Юнхо, наконец, замечает это. – Хён, ты бы полегче пускал свои тестостероны. Он ровесник моего Уёна всё-таки, – переход на редкое хён, а взгляд тяжёлый. Сон его перехватывает на себе. Держит. Затем примирительно поднимает руки вверх, показывая, что он не покушается на малолеток. Ёсану от этого становится вдвойне неловко, вдвойне тяжело самому. «Что это было?..» ИнСу и Юхван рядом посмотрели искоса, оценив обстановку. Они сразу определили, ещё до самого начала выступления Сона, что на Ёсана смотреть не стоит здесь никому. Минки положил на него глаз. И это было заметно. Здесь в силу вступало негласное правило: не перебивать. Учитывая все предыдущие заскоки их друга, в этот раз их ожидало что-то новенькое. Юнхо дал неопределённый намёк на "стоп". А это уже чревато последствиями разногласия. Минки из них троих был всегда ближе именно к младшему. Дорожил общением с Чоном на каком-то особом уровне. Юхван забил на это сразу же. Не вникал в суть. А вот ИнСу задумывался не раз первопричиной. Появление Чона в их компании с того лета дало какую-то трещину между ними. Они отошли на задний план. Юнхо встал на первый. И вроде это не та сопливая обида, что могла бы возникнуть, будь Канг чуть более вспыльчив, но неприятное чувство после себя всё же оставляло. – Юнхо, я просто даю понять Ёсану, что ему не стоит стесняться нас в силу его возраста. Никаких намёков, понял? – Понял, Мин. Забили. Налей мне ещё, – старший Чон тянет свой стакан к Сону. Тот беспрекословно выполняет просьбу. Тоже одно из негласных. ИнСу наливает себе сам. – Ёсан, будут обижать, обращайся, – Юнхо залпом опрокидывает соджу, встаёт и направляется из комнаты в смежную, напоследок бросая всем друзьям, что ещё вернётся. У Сона спуск-крючок в этот момент заело. Минки бы сказал, что Чон слишком парится на счёт всех этих "между-отношений". Куда ни плюнь – одни его знакомые. А у Юнхо ебучие правила стоят айсбергом, на верхушке которого мигает ярко-красным: НЕЛЬЗЯ. Сон усвоил это, да. Но ведь сейчас всё сходится по-другому. Минки ведётся, как школьник. А Кану чисто плевать и направо. Поразительно. Это действительно поражает. А в голове, как на плёнке с засвеченным фильтром, – вспышкой этот взгляд. Яркий, отдающий голубой лазурью. Минки не ослеп, если увидел его. И ему есть, что на это ответить...***
Simon Curtis – Flesh (Original Mix)
Сан ведёт умело. Между телами – змеёй. Уён только и успевает, что задевать каждого плечом. В туалет не вариант. Но ванная комната, размером с полноценную спальню в его доме – то, что нужно. Чхве там бывал. Младшему Чону не нужно знать об этом ровно ничего из того единственного случая. Было недолго, дёргано, смущённо, словом – никак. Сану не понравилось. Но его инстинкт охотника в ту ночь желал этого. А пешка на то и пешка – какая подвернулась. Они все одинаковы, когда дело доходит до горизонтально-вертикальных плоскостей. Но сейчас с ним Уён. Омега, который уже по негласной схеме стоит выше статуса пешки. Альфа знает, что это выходит за рамки. За его ебучие рамки. У Сана запреты один над другим, условные единицы стоят по бокам, подпирая ограждение из привязанностей. Ему не до них. Им не до него. Параллельно и врозь. Если так было бы возможно сразу, Сан бы не колебался. Но Уёну уже дважды об этом знать не обязательно. Дверь распахнута. Двое разгорячённых тел вваливаются вовнутрь, едва стоя на ногах. Хлопо́к. Младший Чон прижат к стене, что примыкает к зеркальной отделке раковин. «Слишком пафосно...» – вторит Сан Паку. Их мысли сходятся, не зная друг о друге. Уён вздыхает рвано. Его прошибает волной возбуждения. В узких джинсах, которые он надел сегодня специально, чтобы позлить, уже тесно настолько, что дискомфорт болезненно давит. У Сана не менее плачевная ситуация. Но брюки свободнее. Едва ли только это спасает. Чхве вдруг ловит себя на единичной мысли, что у них ещё ни разу не было секса где-то помимо уёновской комнаты. Это заводит и одновременно настораживает. «Вдруг ему будет некомфортно?..» У Сана мысли путаются, хотя всё предельно прозрачно. Уён его хочет. Прямо здесь. Прямо сейчас. Это обоюдно. И Сана накрывает. Уён в молочной водолазке, что облепляет не хуже второй кожи, до которой бы только дорваться сейчас альфе. Ворот оттягивается с силой, губами к шее, на ней – полуукусы россыпью мелкой штриховки. «Не метить!» – уже в разряде безусловных. Болезненные выдохи омеги. Уён руками зарывается в волосы Сана, перебирает их словно нервы. Они трутся друг о друга бесстыдно и напористо. Сан одной рукой придерживает младшего за бедро, вдавливая в себя ещё жёстче, ещё нестерпимее, продолжая выцеловывать каждый участок, что оголяется при помощи его ладони. Эта мастурбирующая фикция через одежду заводит не на шутку. У Сана радужки глаз полыхают кровавым до животного блеска. У Уёна – аспидно-синим. Завораживает. Его глаза блядски полуприкрыты, губы покусаны и припухли. Чхве не удерживается, впиваясь глубоким сразу в них. По-грязному, искусно, оттягивая нижнюю губу своими зубами. У младшего уже ноги подкашивает. Напор Сана каждый раз смывает напрочь. Ты в нём тонешь, тебе не хватает воздуха, чтобы совершить даже финальный глоток, а Чхве уже топит, топит, топит... Уёну нравится чувствовать себя утопленником, которого спасают. И Сан спасает. Каждый раз своими прикосновениями и поцелуями. Забирается по-хищнически, под корку. У омеги нет скрытого, всё явное. У альфы нет очевидного, но потаённое он раскрывает. Когда кислород выдушен подчистую, Чхве отрывается от младшего, чтобы передохнуть. Уён невероятно сексуален сейчас. Весь растрёпанный, пунцовый, с поволокой на зрачках. Такого Уёна уже не вытравить. Такого Уёна нужно только размазать. По этой стенке, на холодных плитах. Дополнить контраст горячей плоти и ледяной вертикали. Водолазка летит на пол. Терпение Сана пока ещё нет. Младший тянется своими дрожащими пальцами к ширинке Чхве. Сан руку не останавливает ровно на моменте заползания трясущихся пальцев Чона в трусы. – Эй-эй... Тише, мой сладкий, – член уже жарко пульсирует. У альфы сталь вместо голоса. Одна помарка внизу "не срываться". Уён хмурит брови, ему не понравилось, что его остановили. Сан перехватывает этот взгляд, заставляет на него глядеть. Младший Чон успокаивается. Выравнивает своё дыхание, смотря на Сана. Это ненадолго. Ровно до того момента, как его собственный орган накрывает тёплая ладонь. За секунду глаза распахиваются, громкий стон прорывается непреднамеренно наружу. Чхве ловко успел освободить от джинсов омегу, приспустив те на бёдрах. Пальцем по чувствительности головки, уверенным движением размазывая капли смазки. А взгляд не отрывается от реакции Чона. Он смущён такой открытой откровенностью. Им впервые любуются. Вот так просто. Смотрят пристально, ловя каждый вздох. Вниз... Вверх... Вниз... Вверх... Вниз... Вверх... На каждое действие – ответ уёновским пошлым стоном. Это напоминает невинный скулёж. Сана заводит всё более... Его выдержка готова послать нахуй всё вокруг. Член готов взорваться от необходимости внимания к нему. Но Чхве терпит стойко. Хочется вот так поиграть с Уёном. С его Уёном. – Здесь звукоизоляция, мой сладкий... Не сдерживайся, – последнее сказанное, что жарко опаляет слух омеги. А затем резкий фейерверк перед глазами бирюзовой вспышкой – Сан падает перед ним на колени. Младший не успевает ничего сообразить, когда к его члену аккуратно прикасаются губами. На пробу, едва задевая... – Са-а-а-ан... Что ты-ы-ы... ...А затем заглатывают. Чхве в этом ни разу не научен. Со всем его багажом сексуального опыта – его минет происходит впервые. И это происходит именно сейчас. Здесь. В душной ванной комнате Сона, на вечеринке с толпой студентов. Брать получается понемногу, периодично посасывая головку, обводя её языком по часовой. Уён уже сползает с кафеля плиточной стенки вниз. Чхве реагирует мгновенно, придерживая того за бёдра своими руками. Работать ртом придётся без помощи рук. Задача усложнена. Из младшего вырываются такие пошло-протяжные стоны, что Сан готов уже отказаться от своей идеи. Взять прямо сейчас омегу и вытрахать из него всё, до крупицы оставшегося сознания. Но альфа хочет по-другому. Именно хочет. Что нашло пару минут назад на Чхве, не скажет даже он сам... Вперёд... Назад... Вперёд... Обратно... Получается глубже, с характерным чмокающим звуком, который отдаёт постыдной неправильностью всей этой сцены. Омега боится двинуться навстречу. Сан этого не замечает, но, кажется, начинает толковать заторможенность Чона на свой личный счёт. Член выпускается изо рта. Губы Сана горят алой плёнкой, по подбородку стекает тонкая капля. Уён заворожен этим видом. Спектр насыщенно ярок сейчас. Красок ровно две: эти красные блядские губы, что нервно закусывают друг друга, и прозрачно-блестящий предэякулят, размазанный по ним. Что ещё нужно сделать, чтобы запечатлеть это в своей памяти надолго?.. «Сан, я...» – Что-то не так делаю, Уён?.. Скажи только... Младший теряется в стоп-нитях. Сам от себя не ожидая, омега берёт Сана крепко за подбородок. Крепче, чем думал. Проводит большим пальцем по этим невъебически-сексуальным губам, размыкая их. Чхве подчиняется, открывая свой рот шире. И Чон толкается в него. Осторожно. Альфа берёт. Понимает и берёт, прикрывая свои лисьи глаза. Чхве полагал, что ему это не понравится. Но стоя теперь, предательски дёшево, на коленях перед Уёном, Сан как никогда считает, что он этого давно хотел. Где-то внутри себя. Но хотел. Альфа поднимает взгляд, негласное "да" на любое действие уже положено его медленным морганием, глядя на младшего. Очередь срывов Чона. Рука запускается уже в вихрь истрепавшихся волос Чхве, закрепляется там хваткой. Первый толчок вперёд. И Сан берёт. Назад... И снова вперёд... Омега толкается несильно бёдрами, которые всё также поддерживает сам альфа. На каждый выпад Уёна – стон. Снизу слышится отголоском схожий. Сану тоже приятно. Ведомая роль оказалась триумфальным падением. Обоюдная страсть превратилась в точку развращённой перемены мест. Но разврата было не настолько много, чтобы стены могли трещать от этого по швам. Сан спал с младшим только так, как этого хотел сам Уён. Желание было взаимным, но его рамки граничились на этом поистине невинном лице, чьи губы предательски дрожали вначале, а румянец растекался по всему лицу пунцом. Омега так хотел, но так боялся тогда. Ровно, как и сейчас. Но Сан позволит всё. Всё, что пожелает сам Уён. А младший Чон сейчас, как никогда, способен выдрать всю глотку альфы, дай ему на это сигнал. Чхве руками начинает подталкивать омегу двигаться резче и поглубже. Уён, который пропадал в эйфории своего кусочка пазла в мозгу, открывает сияющие глаза и вперивает их в альфу. Сан сосредоточенно двигает в такт головой. Взгляда не поднимает. И Чона совсем отпускает. Он начинает быстрее вколачиваться членом. Стоны усиленно бьют по стенам, рикошетят в уши Сана. А тот и рад это всё слушать. – Гхм... Са-а-ан, я сейчас... Чёрт, Са-а-ан... Чхве улавливает этот звук, доносящийся до его ушей гулким скрипом от дверей. В голове – свинцовая вата, рот малость онемел, а в глазах непривычная влага, что скопилась противной слизью по краям ресниц. Если бы он был чуток, то заметил бы, что они не были всё это время заперты здесь – в импровизированной комнате откровенной слабости и похоти. Сан бы тогда понял, как он оплошал... Резкий крик доносится до его ушей непривычным эхом. Его отстраняют так резко, что равновесие едва возможно удержать. Сан скорее интуитивно поворачивает голову в сторону двери, откуда доносится пронзительное: – Какого хуя здесь происходит?! На пороге стоит взбешённый Юнхо, который, кажется, ещё и пьян...