(Jackson Wang – ON THE ROCKS)
На часах уже 00:28. Ким слушает мерное ворчание Чонхо о том, что нужно было выезжать раньше. На дорогу ушло больше времени, чем планировалось, на сборы самого альфы – аналогично. Необходимо было заехать на работу к матери, чтобы забрать ключи от их квартиры. Ведь Ким вернётся раньше восьми утра. Дверь захлопывалась перед уходом самостоятельно. А дубликат потерялся Кимом уже четыре раза. Последний случился на днях. Его мать на это лишь вздыхала. Сын неисправим. От поликлиники на вечеринку пришлось мчаться через весь Сеул. Планировать – не для Хонджуна. Для него подстраиваться под текущую обстановку куда проще и выгоднее. Чхве этого не понять. Но бета с самого их знакомства почти знал, с кем ему предстоит провести студенческие годы. Промежуточные влияния на образ жизни Кима давали хилые результаты. Поэтому Чонхо отступил. Выстраивал распорядок сам, иногда облепляя им и самого Хонджуна. Последнему – ощутимой разницы в ноль. Для альфы прислушиваться к мнению остальных, значит вверяться полностью. С Чонхо это выработано чуть ли не на уровне телепатии. Они понимают друг друга. Для Кима это важно. Так же важно, как чувствовать себя собою. Чхве видит его больше, объемнее, но тактично умалчивает об этом. Хонджун благодарен, что так происходит. Что молчание не расценивается, как отсутствие взаимодействия и полное безразличие. Молчание расценивается, как принятие. Принятие стороны Кима. Из такси они вышли пять минут назад. Квартиру и этаж заранее написал уже Юнхо. Который был в сети 10 минут назад... Он писал пять раз, но Хонджун не слышал. Было не до уведомлений. Неудобно, конечно. Возможно, Чон думает, что Ким не придёт. – Мы подниматься будем уже, Джун, или ты губы забыл подкрасить? – Чхве в своём характере. Когда его что-то беспокоит, подколов больше. – Уже. В машине, Чонхо. Идём давай, – ни тени обиды. Привычная улыбка. Нервы совершенно спокойно натянуты до хрустов веток на ветру. Тронешь – треск. Но альфа всё-таки хотел здесь находиться. Ему вправду нужно отдохнуть. Морально, в первую очередь. Об имени из шести букв (прим.: взято количество на интерпретации русского алфавита) Хонджун подумает позже. Он его может сегодня не увидеть. Но последнее будет напрасным ожиданием. Ким ради этого оказался сейчас перед порогом Минки. Назад – непреодолимой тягой. Альфа держится стойко. До нужной квартиры быстрее, чем за весь их сегодняшний кругосветный по Сеулу. Звонок в дверь, кажется, теряется в гуле музыки за ней. Но по эту сторону ничего не слышно. Абсолютная тишина. На третий звонок дверь распахивают слишком широко. Ким даже отскакивает прямиком к Чхве. На пороге стоит незнакомый парнишка, машет рукой, чтобы заходили, а затем удаляется вглубь квартиры... Хонджун, конечно, не ожидал в такое время, что ему вообще откроют. Про приглашение и гостеприимное обхаживание речь не ведётся в корне. Отмирает первым Чонхо, подталкивая альфу вперёд: – Ну, Джун, заходи. Тебе тапочки на порог не вынесут, ты что ли не понял, – бета проходит вслед за Кимом, снимая верхнюю одежду, вешая на полку, аккуратно. Последний пункт важен. Хонджун более не тормозит, снимая свою огромную курточку на размер ему больше. Из комнаты прямо по коридору уже слышны биты какого-то качающего трека. Ким в этом ни разу не разбирается, хотя волну движения уловить не трудно. Чхве стоит столбом, ждёт пока Хонджун соизволит полностью разуться. Мимо проходит пара студентов, прямиком на кухню. Их не замечают. Ким немного смущён. Вливаться в эту атмосферу уже становится менее реально. Но вот бета, напротив, нисколько не обескуражен. Чхве берёт за руку Хонджуна и ведёт прямо в центральную комнату. У альфы лишь вырывается хилое: – Хо, да я сам могу... –...тормозить. Да, это ты можешь. Идём народ знакомый искать. В первую очередь, твоего Юнхо. – Он не "мой"... – А я не твой. Всё, проехали, – бета шуточно подмигивает. Затем его лицо приобретает снова каменный оттенок.***
Чон выходит из общего зала, где только что пил с друзьями, переходя в смежный холл комнаты. Здесь играет уже другой трек. Музыка находится во всех комнатах индивидуально, но от общего оборудования. Продуманно, дорого, по-соновски. Юнхо огибает студентов, что хаотично двигаются между собой, ищет за одним глазами младшего. Чон проходит вторую комнату, чтобы выйти к прихожей. Взгляд. Ступор. Провал. Куда он шёл?.. Между проходом стоит Хонджун, осматриваясь по сторонам. Рядом с отрешённым взглядом стоял парень, по-видимому, это был тот самый Чонхо, которого сам Чон ни разу так и не видел. Мельком, возможно. Его лицо кажется альфе знакомым. «Пришёл...» – в голове взрывается вакуум, что до этого давил нещадно. Лёгкость обуревает как-то внезапно, в плечах что-то падает. Сам Юнхо уже готов здесь упасть, лишь бы убедиться, что эта розовая макушка, что трясётся по сторонам, не его галлюцинации. Ким не замечает, а альфа уже подходит к нему стремительно, не ощущая вокруг ни толпы, ни давки. Бета пихает локтем Кима, так как примечает надвигающуюся фигуру на них первым. А Хонджун успевает лишь зацепиться взглядом за Чхве в недоумении, а затем перевести его на отголосок своего имени: – Привет, Хонджун! – тёплая улыбка. Одна из самых, что принадлежит Киму. Он этого не знает. А в это время Чонхо смотрит на альф со стороны, анализируя по-своему. – О, Юнхо, привет! Не заметил... «А я тебя сразу...» – Здесь много народа сегодня, неудивительно. Я думал, что ты не придёшь уже... – пауза затянулась, словно упала. Вокруг так шумно и оживлённо, а между ними словно натянута плёнка из целлофана – натяжимо, плотно, воздухонепроницаемо. Ким видит перемены только сейчас, глаза Чона горят в ожидании. Чхве здесь словно лишний. Он это видит. Поэтому решительно заявляет: – Джун, я пойду осмотрюсь. А ты пока поговори с ним... – последнее на ухо, чтобы не смущать обоих. Чонхо считал всю информацию, ему здесь пока делать нечего. Стоит и вправду ощутить всю атмосферу, постараться впитать хоть крупицу, почувствовать себя тем самым беспечным студентом, которым бета не является. У Хонджуна не вырвалось и пары слов, когда Чонхо целенаправленно прошёл вглубь комнаты мимо них. Ким глянул на Юнхо снова. Тот, кажется, не дышал, потому что зрачки Чона были невероятно расширены и не моргали ни секунды. – Тебе идёт, Юнхо... – Хонджун успел рассмотреть ярко-голубой оттенок волос в свете неоновых ламп, что переливался синевой. Бесконечно утопляющей. Ким заметил, что старший Чон уже поднабрался немного. Голос звучал низко и иногда выдавал эти нетрезвые нотки. Но Киму от этого мерзко не было. Такой Юнхо был даже милым, каким-то располагающим к себе на бо́льшее доверие или же разговор. Но расслабленным отчего-то всё равно не казался. Чон подвис, причём конкретно. «Тебе идёт, Юнхо...» – вспышкой внутри, постскриптумом внизу. Сразу после уёновского: «Ему понравится, хён...» Улыбка непроизвольно лезет наружу, её альфа не скрывает. Ким в ответ её копирует. Он рад, что Юнхо не боится перемен. – Спасибо, Джун... – тепло, даже слишком, – я... В общем, не знаю, почему решил это сделать, но... Отчасти ты меня вдохновил, – глубокий взгляд. Они стоят на пороге комнаты, возможно, мешая другим пройти мимо них, но это сейчас совсем неважно. Юнхо так смотрит на Кима, что у Хонджуна ёкает где-то в груди непонятным. «Вдохновил на что?..» Старший Чон неожиданно берёт Кима за плечи, немного отодвигая того в сторону. Рядом с ними проносятся двое уже подвыпивших студентов, шумно смеясь. – Хочешь чего-нибудь выпить, Джун? – теперь ему нравится так называть Кима. Это отдаёт чем-то личным. Замах на притязание. Близость по умолчанию, которой нет. Розововолосый колеблется немного. Юнхо рук с плеч не убирает, так и стоит, цепляясь уверенно, но дрожь передаётся через его пальцы к Киму. Хонджун мягко смотрит в ответ на это, не понимая, чего так разволновался Чон. А Юнхо уже не думает. У него этот взгляд въелся на сознание, отпечатком через веки. Эти полумесяцы напротив заставляют топиться, трепыхаться над ореховой поверхностью, но идти прямиком на дно, в кимовский омут. «Я скучал, Джун... Ты слышишь?..» А наружу – тишиной. Замирание вакуумом, через сетку не просочиться и звуку. Волнение охватывает резким давлением на руки. Ким морщится от этого. Чон и забылся, что до сих пор не убрал своих пальцев с плеч альфы. – Найди пока своего друга, я принесу чего-нибудь... – отстранённым эхом, как не своим. Чужое вырывается с губ. «Дурак...» Не это хотел произнести... – Эй... Юнхо? – Хонджун не понимает, чего так завис Чон. Его смущение достигает апогея в момент приближения лица Юнхо к его собственному. Поцелуй боязливо-нежный. Губы лёгким касанием попадают аккурат в щёку розововолосого. Секунда. На это ушли лишь секунда и горячее дыхание сверху, а у Юнхо вечность уйдёт на это осознание. Глаза Кима неестественно округляются и удивлённо впериваются в альфу, что стоит сейчас напротив. А Чон наблюдает за этим завороженно, сам ещё не понимая, что только что сделал. Шёпот на ухо выходит рвано-отчаянным: – Джун, извини... Но ты до сих пор мне нравишься... – лицо искажает. Как и всю общую правду. Вышло каплей в море, когда на деле у тебя рвётся целый океан наружу. Побоялся... Юнхо просто этого не рассчитал. А затем Чон уходит быстрым шагом в толпу, подальше от Хонджуна. Даже толком не понимая, что он хотел сделать пять секунд назад до поцелуя... «Юнхо... Ты понимаешь, это фатально?.. Юнхо?..» В голове теперь ни грамма отчаяния. В ней что-то разошлось – по берегам пенными волнами, с наплывом этого единственного признания, на которое он посчитал себя способным. Стало легче. Действительно легче. Но не спокойнее. Последнего не достичь даже с последним глотком соджу, которое он опрокинул в себя тут же, придя к ребятам в третий холл комнаты. Кроме ИнСу Чон никого здесь не застал...***
Когда Юнхо ушёл, Ёсан незаметно для остальных сжался в себе. Минки, наоборот, расслабился чуть более, нежели в присутствии Чона, но к Кану никаких знаков после этого не проявлял. Держался отстранённо, делая вид, что дружеское притязание – единственная норма, взятая основой самим Соном для этой обстановки их общения. Юхван, неуличимо для всех вокруг, куда-то запропастился. ИнСу почти наугад разливал всё, что подворачивалось под руку. Ёсан уже достаточно опьянел, но ещё на периферии своего туманно-заволочённого взгляда различал всех присутствующих. Одного отличал особо. Минки. Он пил рядом: к нему периодически подходили омеги, – слышался звон стекла, – затем они испарялись. Пару друзей Сона, как понял сам Кан, пытались вытащить того на импровизированный баттл вновь. Альфа отнекивался, говоря, что выйдет позже. Его как будто держали здесь, на этом самом месте, не отпуская. Держал Ёсан. Который, спустя третью стопку наливаемого Соном алкоголя, захмелел в край. – Эй, Ёсан~и?.. «Уён?..» Никто больше не называет его так. Кан глазами вокруг ищет младшего Чона. Но его нигде нет. Чувствуется рука на своём плече горячей хваткой. Тело обжигает вмиг. Поворот к себе лицом, а напротив – не Уён. Там – Минки, его обеспокоенный взгляд, нахмуренные брови, что складкой пролегают между переносицей. – Эй-эй, Ёсан... Ты как? Уже хватит по-моему. Мне Юнхо голову открутит, я же обещал за тобой присматривать... – глазами Ёсан перебирает дословно по губам всё, что говорит Сон. А альфа думает не о том. В эту секунду совсем не о том. Но ничего не предпринимает. Это лишнее. Омега по-натуральному пьян. За ним сейчас стоит глядеть в оба. «Боже, Ёсан, какой ты...» Минки не знает, где предстоит ночевать Кану. Но полагает, что дома его не ждёт тёплый приём в таком виде. Омега пришёл с младшим братом Чона. Вероятнее всего, Ёсан останется у него. Их родители более лояльны даже к выходкам самого Юнхо. Тогда стоит поискать Уёна... Сон решает принести Ёсану воды, чтобы тот хоть немного пришёл в себя и начал соображать. Через второй холл, мимо прихожей, прямиком на кухню. Незамысловатый путь. По времени – достаточный. – Эй, ИнСу! – Канг ведёт головой на собственное имя. – Последи за Ёсаном. Понял? – Окей, дружище, не переживай, – расплывчатый взгляд мажет рядом с омегой на его наличие вблизи. – Никуда не денется. – Не наливать ему больше, – последнее чуть твёрже и убедительной интонацией. Альфа шутить сейчас не станет. ИнСу мотает головой, что понимает.***
А сам Минки не может дать объяснение тому, что на него нашло. Отцовской заботой не пахнет здесь совершенно. Её он ещё никогда не испытывал к омегам. А вот сексуального подтекста было здесь не избежать, но Сон себя придержал. Сейчас можно. Потом уже станет поздно. Юноша напился славно. Это опрометчиво, исходя из общего настроя вечеринки. От Минки уходили парочками не единожды за двери его собственной квартиры. Он, как правило, бросал косой короткий взгляд им вслед, если замечал, затем забывал. Ведь альфа сам поступал точно также. Но ему никуда не нужно было идти. Простой расклад на поверхностной оболочке. В этом и отличие. Минки уже проходит мимо шумной толпы из средины комнаты и резко останавливается. Перед ним, чуть боком со спины, стоит поодаль Юнхо. Его ярко-голубые волосы отсвечивают со всех радаров и углов. Трудно не узнать и не заметить. Напротив голубоволосого альфы – какой-то милый омега, так посчитал сам Сон. Старший Чон аккуратно целует того где-то в районе скулы и молниеносно отстраняется. «Боже, Юнхо... Ну ты и романтик...» – Минки улыбается в этот момент своей хищной манерой. Чон даже не замечает друга, когда проходит мимо того спустя пару секунд. А Сон не замечает за своей спиной Ёсана, что стоял сейчас в полутрансе, опустив руки и дрожа буквально всем телом... Он всё видел...***
В голове спусковым механизмом, где зажимы лопнулись под давлением, оглушило одно откровение: «...Но ты до сих пор мне нравишься...» Ким ещё стоял и стоял так, без шороха, без движения, набирая лёгкими этот проспиртованный уже воздух, и ему его катастрофически не хватало, чтобы напиться. Юнхо сбежал быстро, едва оглядываясь. Кажется, он сам не до конца осознал причину-следствие. Фраза была брошена, но не должна была вырваться. Ни сейчас, ни потом. Лёгкое придыхание выпустило её с таким грузом, что теперь Хонджун её ощутил в полной мере. Чон это скрывал давно. «Значит с тех времён ещё... С начала семестра... Боже, Юнхо...» Мысли путались, в голове сквозило сожалением. Ким не распознал, а Чон не вывернул. Двое одинаково обманутых, одинаково просчитавшихся в этой игре на непонимание. Стоило задержаться в этом неведении чуть дольше и было бы провально. Киму уже сейчас стоило бы развернуться и уйти на попятную. Останавливает лишь эта недоговорённость. «Я же альфа, Юнхо... АЛЬФА...» Для Чона это уже не секрет. Хонджун был так уверен, что всё изменится. Всё изменилось только в глазах Кима? Или же роли остались негласными по умолчанию? Юнхо притворялся, а Хонджун был спокоен. Равновесие положения отмерило свой плавный ход и, казалось, что более уже не сдвинется с оси "будем друзьями". Этой оси не существовало. Её выдумал Ким. А Чон искренне желал ей следовать. Не вышло... Хонджун набирается внутренней смелости, чтобы пройти дальше в зал. Ему необходимо найти первым делом своего друга. Чонхо просто улизнул, словно предполагал, что видеть ему этого не стоило. «Он знал?..» Ким не сомневался в Чхве. У беты есть шестое чувство, но нет привычки не договаривать. Узнал бы Чонхо – узнал бы и сам Хонджун. Комната невероятно просторная, хотя заполняющие её со всех сторон студенты делают пространство ощутимо меньше. Вглубь, в толпу, мимо и в никуда. Ким не знает, что его ждёт за следующим проходом. Ему бы хотелось пока не видеть Юнхо. Просто потому, что он не имеет ни малейшего понятия, что ему сказать. А говорить придётся. Ким не станет молчать просто потому, что был ошарашен. Да и сейчас пребывает в лёгком замешательстве, которое уже потихоньку сдаёт свои позиции. На его смену заступает совесть. Ким не может вот так просто относиться к чувствам. Особенно направленным на него самого. Перед глазами тяжёлый взгляд. Волосы оттенка волн, что омывают лицо. Подрагивающие пальцы, невероятно длинные, цепляющиеся намертво. Хонджун помнил, что они дрожали. А значит, Юнхо волновался взаправду. Эмоциями вверх, смелостью наружу, крахом по системе. Из всех возможных вариантов Чон прописал себе один: признаться. Хонджун заходит в третий холл. Здесь другое окружение. Кажется, более старше. Алкоголя очень много, низкие столики ляписто напичканы стаканами. В середине – импровизированный танцпол. Диванчики прилегают по отгородкам к стенам. По разные стороны сидят компаниями. И пока Ким не видит Чонхо. Его неожиданно дёргают в сторону за рукав рубашки и садят куда-то влево. Хонджун опомниться не успевает, как видит перед собой бету. – Нашёл место, не самое тихое, но есть, что выпить, Джун. На рядом сидящих не обращай внимания. Я уже забыл, как их зовут, – лаконично и точно. Суть окружающей действительности преподнесена Чхве как можно короче, чтобы не распыляться на лишнее. Киму хочется такой талант. Ему он сейчас, как никогда, нужен. – Наливай тогда, мы же за этим сюда пришли, Хо... – куда-то вниз и мимо. В целом, пусто. У Хонджуна эмоций как-то резко не стало. Вышли ещё в том коридоре, вместе с чоновским робким поцелуем. И остались все снаружи, догибать свою мёртвую истерику самостоятельно. – Ты поел дома перед моим приходом? – без наставлений не обойдётся даже сейчас. Чонхо не теряется, не забывает, не смущается. Все три пункта им прямолинейно отклонены. – Да, поел. Не упаду я тут от одной рюмки. – От одной я и сам не упаду. А вот от десяти – вопрос спорный. Тащить ваше тело я не соизволю. Перекину этот пункт, пожалуй, что на Юнхо, – Чонхо выдаёт вновь свою каверзную улыбку, которая отлепляется от лица тут же, завидев в этот момент лицо Кима. Тот каменеет, глаза застывают в прищуре, рот открыт, но слов не льётся. – Что он сказал тебе, Джун? – Чонхо понял, что оставить их наедине было делом рискованным. Лотерея в удачу. А удачей здесь, кажется, и не пахло. Хонджун слишком замкнулся после этого, как только присел рядом. Чхве ожидал подвоха. Он его предвидел с момента этих пристальных глаз в их с Кимом сторону. С бетой даже не соизволили поздороваться. Хотя ему от этого ровно. Но факт остался примеченным. Глаза, цвета тёмной меди, видели в комнате лишь одного человека. Других и вовсе не существовало в тот момент. Это было так явно и так слепо. Ким не распознаёт знаков, не видит скрытое, не заглядывает в щель. Хонджун просто слепо ориентируется на очевидное и данное. Перед ним предстал Юнхо. Он был рад его увидеть. И всё. Вся мораль, вся одноступенчатая картина, к которой не придраться при всём кимовском желании. А Чонхо её обрушил на пол за полсекунды. Только самому альфе об этом не сказал. Но дал шанс на это Чону. Последний, по всей предполагаемой вероятности, к нему прибегнуть не воспротивился. – Чонхо... Я... Я не понимаю, что я упустил... «Ты упустил всё с самого начала, Джун...» –...Юнхо мне признался в чувствах, Хо, – Ким поднимает своё лицо, а там испуг. Не тот, который оцепляет всё тело и не даёт пошевелиться, когда нервные узлы вяжут страхом решётку. Испуг бездействия собственного "я". Хонджун теряется в этом прямо сейчас. Он не знает причин своего поведения, он не толкует реакции своего тела и разума. Он просто боится... – А ещё поцеловал... Чонхо слушает, замирает на секунду, наливая алкоголь уже Киму, а затем продолжает своё действие. Он ожидал вероятный расклад, но Юнхо, кажется, перестарался с актами наперёд. – Тебе было противно, Джун? Чхве замирает, придвигая выпивку ближе к другу. Тому сейчас необходимо выговориться, но прежде всего дать своему мозгу расслабиться. Ким сильно напряжён, его струной натягивай здесь вместо обивки чёрного дивана. Хватит с лихвой. Чхве настораживается, как бы альфа сейчас не сбежал. А Чонхо даже уверен, что на доли секунд у его друга такая мысль проскользнула в сознании ранее. – Нет... Мне понравилось... Но я уже не смогу ответить ему взаимностью, Чонхо. – Почему же, Джун? – банальное "альфа" должно скрываться на задворках красным. Чхве это не отрицает. Эта причина весома. Она первостепенно может убить всё на корню. Но Ким сейчас опрокидывает в себя стопку соджу, а значит ответ не заставит себя долго ждать. – Я влюблён, Чонхо. И Юнхо к этому отношения не имеет...