Why?

В актовом зале началась настоящая суматоха. Толпа из подростков, напоминая бешеных зверей, ринулась к выходу. Все кричали, орали, вопили. В клубке из тел было трудно разобрать, где чья нога, а где рука. Кто-то, смываемый толпой, потерял туфлю в центре импровизированного танцпола, кто-то шумно выражался, пытаясь поднять обдолбавшихся товарищей с пола, кто-то с отвратительными булькающими звуками выплюнул свой ужин, кто-то пытался разбить окно, разбивая в кровь костяшки пальцев и падая на груду осколков. Но цель у всех была одна — как можно скорее унести ноги со своеобразного места преступления. Какое-то время я стояла в отдалении, а мой мозг улетел в космос, ловя разноцветные вертолеты от смешивания двух видов алкоголя в желудке. Когда сознание вернулось ко мне, то толпа уже успела заглотить меня в самую свою середину, и я ощутила себя жертвой цунами. Страшные волны из людей буквально смывали меня к выходу, на что я реагировала либо отборной бранью, либо глупым хихиканьем. Возможно, снежный ком выкатил бы меня прямиком к распахнутым дверям столовой, если бы не чья-то твердая ладонь, больно обхватившая мою кисть. — Эй! Отцепись! — вскрикнула я, когда почувствовала противное прикосновение к себе. Владелец рук не особо сильно парился насчет расчета сил и грозился стереть мои суставы в мелкую костяную крошку. — Мне больно! Помогите! Всем было похер. Все упорно продолжали тащить меня в одну сторону, пока неизвестный или неизвестная вела ровно в противоположную. Эта битва двух сторон вполне могла разорвать меня на две части, если бы я не вынырнула из клубка тел, также неожиданно, как попала в него. — Тихо! Возможно, понадобится помощь! — знакомый голос сумел привести меня в относительное чувство, и глаза смогли сфокусироваться на лице тошнотворного парня. Тошнотворно красивого… Тошнотворно ужасного. Не особо осознавая суть предложения, я пошла вслед за парнем к знакомой подсобной двери. Из нее уже повалили Броди, висевшая на плече Марлона и икающая при каждой тряске, Минерва, опиравшаяся на Руби и еле переставляющая шатающиеся ноги, Аасим вышел сам и не замечая ничего вокруг, подошел к разбитому окну и ловко через него перепрыгнул, скрываясь в сумерках и все также не отрываясь от экрана своего смартфона. — Там еще Вайолет осталась! — сообщила Руби, притормаживая около нас. — Черт, еще Омара надо отвести, — Луис устало потер переносицу и резко взглянул на меня своими сверкающими… Отвратительными карими глазами. — Поведешь Вайолет. — Чего-о? — мои глазные яблоки готовы были выпасть, настолько неожиданными были просьба и приказ. — Не-не-не! Сами тащите свою пьяную кобылу! Я сваливаю! Я уже развернулась на пятках и сделала пару неуверенных шагов в сторону раскрытых настежь дверей, как на мое плечо приземлилась тяжелая ладонь, пригибая меня к полу. — Я прошу, Клем, — знакомый голос с легкой хрипотцой и нервное поглаживание широкой ладони выбили меня из колеи. Когда в последний раз я слышала этот шепот? Лет пять-шесть назад? А может еще больше? Пара секунд прострации. Пара секунд ненужных воспоминаний о прошлом. Пара ощущений недавнего горячего поцелуя. Слишком мало, чтобы насытиться. Слишком много, чтобы понять, что происходит и раздраженно скинуть руку наглеца со своего плеча. — Руки убрал, — прошипела я, слегка пошатываясь. — Я сделаю это, но не от большой любви к тебе или в знак того, что отпустила твое предательство. Вовсе нет. Я сделаю это из личных соображений. — Слушай, мне глубоко плевать на причину твоих действий. Мне важен результат. И кто тут еще кого предал? — Хочешь поспорить об этом? — огрызнулась я, смеряя темноволосого убийственным взглядом. — Ребята! Это, конечно все очень занимательно, но Вайолет сама себя не поднимет. А мисс Гроув придет с минуты на минуты! Так что, шевелите своими окороками! — едва ли визг Руби заставил нас очнуться от поедания друг друга испепеляющими физиономиями. Луис кивнул на лежащую в подсобке Вайолет, а сам побежал в противоположный конец зала, где в собственной блевотине валялся вдрызг пьяный парень. Сморщив носик от неприятного вида, я забежала в затхлую комнатку и присела на корточки около белокурой. Та глупо хихикнула и тут же икнула, издав гортанный звук. — Боже, за что? — я возвела глаза к потолку, резво хватая девушку за руку и закидывая ее к себе на шею. — С виду худая, а на самом деле, килограммов сто живого веса. Эй, может очнешься наконец, алкоголичка чертова?! Вайолет что-то булькнула в ответ и повисла на мне, еле переставляя конечности. Учитывая еще и мою нетрезвость, передвигались мы со скоростью беременных улиток под громкие булькающие звуки из гортани блондинки и какое-то нечленораздельное ворчание. С превеликим трудом мы дошли до выхода в коридор, как вдруг Вай что-то ударило в голову, и она стала горланить песни голосом, к которому мир еще не готов. В какой-то момент мне стало страшно за свой слуховой аппарат, который грозился сломаться после таких визгов раненной свиньи. — PAIN! YOU MADE ME A, YOU MADE ME A BELIEVER, BELIEVER! PAIN! — Заткнись или я оставлю тебя тут на съедение учителям, — прошипела я, отдавливая ей ступню. Девушка тут же запнулась и дико завыла, стремясь потереть ушибленное место. Однако, что-то пошло не по плану, и белокурая упала на пол, потянув меня за собой. Приземление вышло не самым мягким, и я больно ударилась левым коленом и предплечьем. Жгучие ощущения пронзили мое тело, заставляя чертыхаться. — Блять, — процедила я, потирая место столкновения с полом, на котором уже стоял, оставленный отцом, фиолетовый синяк. Гематома заныла сильнее, чем прежде, усиливая собственное раздражение, — вставай, сука. Вай что-то проворчала в ответ, причмокивая губами и окропляя собственной слюной пол. Так уж вышло, что блондинка приземлилась на переносицу и теперь смачно отрабатывала поцелуи с ковровым покрытием, приговаривая при этом «Минерва… Ах, так сладко…». Возможно, я бы удивилась над тем, что Вайолет насилует свою подругу во влажных сновидениях, если бы не услышала голос мисс Гроув с другого конца коридора. Вслед за звуком, откуда-то издалека, показался тусклый свет ручных фонарей. — Черт тебя подери, вставай! — прошептала я, толкая белокурую в плечо и призывая к пробуждению. — Просыпайся, мать твою! Девушка лишь откинулась на спину, прикрыв глаза. Свет фонарей стал ярче, а моя паника усилилась еще больше. — Блять! Луис! — шикнула я, увидев пробегающего мимо парня, который помогал бежать запоздавшим подросткам. Увидев наше положение, дредастый, казалось, закатил глаза к потолку и отпустил обдолбанного паренька, сказав что-то напоследок. Юноша кивнул и поразил своей скоростью, с которой побежал в сторону мужского общежития. Темноволосый проводил его взглядом и тут же подбежал к нам, резво хватая под подмышки. — Даже до комнаты дойти без приключений не можете, — сердито проговорил Луис, волоча нас по полу. — Сам бы тогда вел свою алкоголичку! — парировала я, все еще потирая предплечье. — Они идут, Луис! Кареглазый тут же всмотрелся в противоположный конец коридора, в котором все больше светлели фонарики, выискивая своих жертв. Дредастый шумно выругался, а затем одним усилием поднял нас обеих и забежал в какой-то узкий проход. Крепки ладони крепко прижали меня и блондинку к себе, слегка касаясь груди. — Что ты делаешь?! — произнесла я, тщетно отдирая его руки от своего тела. — Молчи, если жить хочешь. Мне твоя плоскость вообще не сдалась. Я буквально поперхнулась собственным возмущением, однако проглотила очередную едкую фразу, так как прямо около нас пробежало несколько охранников и учителей. Фонари слегка осветили краешек моего кроссовка, и я тут же сдавленно пискнула, пряча ногу в тени проема. Кажется, при этом наступила на большой палец парня, который вздохнул сквозь стиснутые зубы и посмотрел на меня настолько сердито и убийственно, что захотелось съежиться и забиться в дальний угол. — Быстрее! Они не должны уйти далеко! — скрипучий голос женщины по фамилии Гроув прогремел прямо рядом с нами, и я еле как заставила себя сохранять мнимое спокойствие. Правым ухом я слышала прерывистое дыхание Луиса и его бешено бьющееся сердце. Очевидно, тоже боялся. Возможно, все прошло бы прекрасно, и учительница пробежала бы мимо, даже не заглянув в наше укрытие, однако Вайолет, которая до кучи повисла на руках дредастого, как на спасательном круге, снова решила помечтать о Минерве, только теперь с усиленной громкостью. Ее хриплый шепот «Минни» слишком сильно выбивался из общей тишины коридора и, естественно, глаза мисс Гроув опасно засверкали, остановившись на моем лице, скрытом в тьме прохода. Она сделала пару аккуратных тихих шагов в нашу сторону, напоминая затаившуюся кошку. Раз. Впрыск адреналина в кровь. Два. Мое собственное сердце стало ускоренно разносить кровь по венам и артериям. Три… Фонарик уже почти проскользнул по нашим лицам, заставляя зажмуриться от яркого света. — Мэм! Мы поймали пару нарушителей. Женщину отвлек появившийся, словно из ниоткуда, охранник. Свет тут же соскользнул с нас, переместившись на лицо грозного мужчины. — Прекрасно. Веди к ним, — и учительница, в последний раз глянув в проем, поспешила за спешащим работником. Как только стук ее толстых каблучков стих, Луис, задержавший дыхание, облегченно выдохнул, вылезая из укрытия. Его руки до сих пор сжимали нас с Вайолет. — Как же вас тащить теперь? — устало спросил темноволосый, оглядываясь по сторонам. — Ах, Гарсия! Ты мой спаситель! Пробегавший мимо Габриэль слегка нахмурился и медленно подошел к кареглазому. — Чего тебе, Стерлинг? — кретин скептично окинул всю сложившуюся ситуацию взглядом, на пару мгновений задержавшись на моей безразличной физиономии. — Слушай, у меня нет ни сил, ни желания играть в войнушки с тобой. По крайней мере, сейчас, — хитрая ухмылка материализовалась на губах темноволосого. — Ты должен помочь мне донести этих пьяных дур до их комнаты. Хватай любую на руки и идем быстрее. Не ручаюсь за то, что ищейки сюда не вернутся. — Эй, я и сама могу дойти! — воскликнула я, тут же прикусывая язычок. Крик мог выдать нас раньше времени, а попадаться на глаза учителям в свой первый день пьяной, мне не особо хотелось. — Да? Ну давай, малышка Клем, попробуй. Злобно оскалившись, я вырвалась из теплого из противного плена его рук и гордо развернулась, сделав пару шагов в нужном направлении. Третий шаг вышел раскоординированным. Четвертый почти заставил меня упасть на четвереньки. Пятый подогнул колени. Шестого уже не было, так как я все же свалилась, снова задев ноющее колено. Болезненно застонала, потирая места с синяками. — Что и требовалось доказать. А теперь, если спектакль «Независимая Клементина» закончился, то, Гейб, прошу вас выбирать свою спутницу и довести ее, наконец, до комнаты. Недолго думая, Гарсия подошел ко мне и аккуратно взял на руки, подхватив мои бедра и скользя ладонью по шелковистому материалу топа. Два пальца оказались на вырезе спины, слегка прикасаясь к мягкой, будто кукольной коже. Будучи не совсем трезвой, я никак не отреагировала на столь противные мне действия, лишь что-то пробурчала невнятно, утыкаясь носом в кофту кретина и вдыхая его убаюкивающий аромат. Балансируя на грани сознания и падения в царство Морфея, услышала странное поскрипывание зубов дредастого и его не менее чудной взгляд, направленный в сторону нашей «идиллии». «Неужто ревнует?» — послышалось у меня в голове. «Чушь какая» — фыркнула я про себя, проваливаясь наконец в благодатный сон.

***

— Я вам в сотый раз повторяю. У нас не было никакой «вечеринки», «тусовки», «пьянки» и тому подобных сборищ, — еле ворочая языком, раз за разом повторяла я. Было всего семь часов утра, когда в нашу комнату зашла какая-то учительница с крючковатым носом и тонкой линией губ и сообщила, что всех учеников из сектора С вызывают на допрос к мисс Гроув и директору Эриксону. Естественно, после вчерашней гулянки, все присутствующие в подсобке и за ее пределами были изрядно помятыми и уставшими. Утренний бодун накрыл почти всех, за исключением «правильных ребят», которые вместо подобных отрывов, предпочитали корпеть над очередным уравнением по математике. Я таковой не была, потому мое пробуждение походило на последние минуты умирающего тюленя. Иначе тот гвалт стонов, мычаний и стенаний описать было невозможно. В голове стучали молотки, а мозг будто бил в колокол, отдавая противным звуком по стенам черепной коробки. Во рту было настолько сухо, что его можно было сравнить с пустыней Сахарой. Тошнота сдавила горло в тиски, заставляя жевать мятную тянучку и прикладывать два пальца к губам, чтобы успокоить позывы и не выблевать напоминания о вчерашнем вечере на пол. Волосы растрепаны так сильно, что я даже не стала утруждать себя их расчесыванием, а просто собрала космы в маленький и не очень аккуратный хвостик. От вчерашнего макияжа осталась лишь размазанная помада на щеке, застывшая слюнка и черные крапинки теней на мешках. Одежда смялась до состояния тлеющей бумаги, так что я, не мешкая, сняла ее и кинула в дальний угол, не задумываясь о том, что она принадлежит русоволосой. Броди не сильно протестовала, почти каждую минуту бегая к белому другу и склоняя над ним свою голову с такими же слипшимися, как у меня, патлами. Стилистка, как себя окрестила девушка, сегодня сама была не настроена на сочетание оттенков обуви с новой юбкой, потому натянула растянутые джинсы с белыми потертостями и какую-то футболку с принтом, который я так и удосужилась запомнить. Я последовала ее примеру, однако вместо обтягивающей кофты надела какую-то мешковатую толстовку синего цвета. Двум другим моим соседкам повезло гораздо меньше, ведь они вчера не брезговали алкоголем, вливая в желудок литры обжигающей жидкости. Минерва проснулась с третьего раза, когда Броди, устало подхватив ее за ногу в грязном сером носке, скинула ее с кровати на сваленные внизу подушки. Вайолет ждало незабываемое утро под душем из холодной воды, которую на нее вылила все та же Броди. Задыхаясь от затекающей в нос и в рот влаги, блондинка несколько раз прокляла нас и весь свет, прежде чем пойти к зеркалу в ванной и оценить масштабы бедствия. Она, как и Броди, не пренебрегла воспользоваться услугами туалета, запачкав его ободок. Ее подруга Минни едва не уснула с щеткой в зубах, прижавшись лбом к холодному кафелю. Рыжеволосая пару раз пыталась натянуть штаны на голову, правда потом забила на это и надела какую-то клетчатую юбку и топ, уверяя всех, что так она будет выглядеть гораздо естественнее и здоровее. Надо ли говорить, что наличие цветных тряпок нисколько не скрашивало ее потускневшее лицо и рвотные позывы? По итогу все мы вывалились из комнаты, напоминая собой ходячих мертвецов, которые только и ждут новой порции мозгов, которые не болят так сильно, как те, что есть сейчас. Путь до нужного кабинета показался чрезвычайно длинным, а преодоление лестницы ведущей на нужный нам этаж стало настоящим испытанием. Первой сдалась Вайолет, осев на ступеньках и продолжая держаться рукой за перила, выкрашенные дешевой белой краской. Поднимать ее и уговаривать сделать еще пару шажочков на пути к цели пришлось, конечно же, мне, как самой здоровой по виду. Белокурая вяло сопротивлялась, позволяя едва ли не тащить себя к двери. Я же спешно глотала слюну, стараясь сдерживать подступающую желчь и уповала на всех богов, умоляя закончить мои страдания. Перед нужной комнатой образовалось целое скопище студентов, таких же уставших, как и мы. Кто-то сидел, прислонившись к стене, и разливал утреннюю дозу никотина по легким, кто-то что-то бормотал друзьям, потирая виски, кто-то спал, улегшись на кожаный диванчик, стоящий в коридоре, кто-то сопел, уложив тяжелую голову на плечо своего товарища. Относительно бодрыми были лишь пара человек, которые старательно обсуждали легенду, которую будут представлять учителям. Среди всего этого бедлама Броди заметила своих парней и Руби, стоящую рядом с ними, и, поманив нас пальчиком, подошла к ним, минуя развалившихся на полу подростков. — О-о, девчонки! Как утренний бодун? — Марлон говорил приглушенно, однако даже такая громкость казалась гулом тромбона рядом с ушами, потому на парня обрушилось рассерженное шипение и град ударов. — Ну вы и нажрались вчера, конечно. — Сам как будто лучше, — проворчала Вайолет, удерживаясь на ногах только за счет того, что положила руки на наши с Минервой плечи. — Меня-то не пришлось волочь до комнаты, — усмехнулся блондин, протягивая девушке бутылку минералки и белую таблеточку аспирина. — Выпей, а то эти хищники точно что-нибудь заподозрят. Живительная влага оказалась в руках Вайолет, которая осушила пластиковую емкость за пару больших глотков, предварительно закинув в рот таблетку. Следующая бутылка оказалась в руках Минервы и была бессовестно смята под напором ее рук. Руби вежливо отказалась, сообщив, что прекрасно себя чувствует, так как в отличии от нас гулящих не злоупотребляла алкоголем. Броди получила свою порцию воды из рук Марлона, который ласково ей улыбнулся и выглядел таким счастливым, словно она только что согласилась выйти за него замуж. — Держи, алкоголичка, — ухмыльнувшись, сказал Луис и протянул мне свою наполовину пустую жестянку. — Яд подмешал, чудила? — недоверчиво спросила я, опуская два пальца в узкие карманы джинс. — Конечно, а ты как думала? — похмелье возобладало над гордостью, и я вырвала несчастный пластик из рук темноволосого, лишь на мгновение коснувшись его пальцев. Разряд тока пронесся по всему телу и еле как успокоила себя, списывая все на утренние недуги. — А говорила, что даже бутылку воды не примешь из моих рук, — произнес Луис, прямо мне на ушко, после чего я чуть не выплюнула на него добрую порцию воды. Лучше бы выплюнула. — Я не дура, чтобы помирать прямо на глазах у этих пожирателей душ из-за своей собственной гордости, — ответила я, отталкивая его от себя. — Не обольщайся, это ничего не меняет. — А я прямо-таки мечтал о том, чтобы все поменялось, — саркастично сказал дредастый, взъерошивая свою прическу. — Сейчас там Аасима допрашивают. Скоро и до нас дойдут, стервятники. — Не расколется ваш дружок? — спросила я, глотая таблетку волшебного аспирина. — Он никогда не подводит. С виду примерный ученик, а на деле крепкий орешек и бунтующий подросток, — насмешливо произнес Марлон, услышавший отрывок нашего разговора. — Я тебе говорила. Не. Ори, — выдерживая паузу между каждым словом, процедила Броди, нанося еще один удар в плечо блондина. — Что мне рассказывать? — спросила я, осматривая каждого из компании по очереди. Чуть больше задержалась на аристократичном профиле темноволосого, но тут же отвела взгляд, внутренне чертыхаясь. — Я имею ввиду, какая у нас легенда? — Просто все отрицай, — безразлично ответил кареглазый, даже не смотря на меня. — Будут спрашивать, где была. Скажи, что спала. Будут спрашивать, была ли на тусовке, говори, что не знаешь ни про какую тусовку. Черт, мне что, учить тебя надо? Сто раз отмазывалась в детстве от подобных допросов. Ребята заинтересованно посмотрели на нашу очередную перепалку, ожидая хоть какое-то раскрытие карт о нашем прошлом. Я предпочла хмыкнуть и многозначительно промолчать, заглатывая все едкие выражения подальше. Ведь каждое слово могло вскрыть что-то об ужасном опыте детских лет. Дверь кабинета распахнулась, привлекая наше внимание и оттуда вышел как обычно равнодушный Аасим. — Вайолет! В кабинет, — прогремела мисс Гроув, выглядывая из комнаты. — Черт, — прошипела блондинка и, слегка сжав руку Минервы, двинулась в кабинет. Хлопок двери прозвучал, как вызов на расстрел, отделяя девушку от нас. Прошло еще пару часов. Коридор стремительно пустел, все большее количество подростков входило в злосчастную комнатку под грозными взглядами и не менее тяжелыми окриками мисс Гроув. Выходили все, как один — еще более бледные и уставшие. Даже вечно болтливая Броди вышла от директора и его помощницы с каменным лицом и некоторым испугом в глазах. На все вопросы отвечала скомкано, невнятно и в первый подвернувшийся случай ушла, сославшись на плохое самочувствие. Руби — вечно собранная и спокойная, которая появилась среди ребят из сектора С только из-за того, что ее часто видят в компании дредастого — дрожала, как осиновый лист на ветру, то и дело поднося руки ко рту, хотя холодно в коридоре не было. Это испытание она вынесла куда лучше русоволосой и решительно осталась дожидаться нас на одном из лестничных пролетов. Глядя на все это, даже в моей черствой душонке поднималась волна страха, а паника и чувство безысходности впрыскивали в вены кортизол*. — Луис Стерлинг! — громко объявила «Горгулья», как ее окрестили здесь жители интерната. Послышался еле слышный мат, а затем темноволосый, с самой обаятельной улыбкой на которую был способен, подошел к женщине. — Ни пуха, — прошептал Марлон, с которым мы остались вдвоем. Лишь когда дверь снова захлопнулась, скрывая за собой еще одну жертву и ее мучителей, блондин выругался и достал из кармана смятую пачку сигарет, а также потрепанную зажигалку. — Будешь? — тоненькая палочка легла промеж пальцев после согласного кивка. Маленький огонек слегка осветил мое лицо, и я почувствовала легкое тепло, когда Марлон наклонился, чтобы зажечь уничтожающее легкие средство. С наслаждением я сделала затяжку, выпуская сизый дым в атмосферу, не особо заботясь об экологии. — Давно он тут находится? — неожиданно поинтересовалась я, кивая на дверь, за которой сидел лучший друг парня. — Года три-четыре, — юноша неопределенно качнул головой, запрокидывая голову для выдоха. — Как попал? Что натворил? — спрашивала я, отвешивая себе мысленных оплеух за излишнее любопытство. — Слушай, давай он сам тебе расскажет, если захочет. А то сплетни — не моя стихия, — неловко качнулся светловолосый, виновато глядя на меня. — Шутишь, да? — насмешливо спросила я, выпуская очередное кольцо дымка. — У нас не тот статус отношений, чтобы он делился со мной самым сокровенным. Горько усмехнулась непонятно чему. — Когда-то статус был другим? — заинтересовался Марлон, глядя на меня краем глаза. — Когда-то все было другим, — расплывчато ответила я, — столько всего произошло, столько всего сказано, столько всего недосказанного. Трудно забыть все это и начать общаться в привычной манере. Да и стоит ли? — Если остались какие-то чувства, Клементина, то работать над отношениями стоит. Не думала попробовать обсудить все то, что между вами происходило? — Чтобы услышать в свой адрес кучу «комплиментов»? Нет уж, спасибо. Каждая наша встреча или попытка поговорить заканчивалась взаимными оскорблениями и уходом в закат. Не вижу смысла работать над тем, что уже давно похоронено. — Слушай, не знаю, что у вас там произошло, но с таким отношением вы далеко не уедете. Вы же оба хотите вернуть все, только сами не понимаете. Пара мгновений молчания. — Нечего возвращать, Марлон. Мы все похерили давным-давно. Ничего исправить уже нельзя. Ни разговорами, ни проповедями, ни излиянием души. — Уверен, вы оба когда-нибудь созреете для разговора по душам. А пока веселись и подтрунивай над этим засранцем. Давно ищу того, кто сумеет поставить его мозги в правильное положение, — он по-доброму усмехнулся. — Думаешь, я тот самый человек? Не смеши меня, — я затушила сигарету о подоконник и, смахнув пепел, кинула бычок в угол коридора. — Попытаться тебе все же стоит, — парень подмигнул, — к тому же я всегда рядом, чтобы помочь. — Спасибо, мистер я-могу-помочь-всем-и-вся, мы не нуждаемся в ваших услугах, — саркастически произнесла я, возвращаясь в свое амплуа холодной стервы. Блондин неожиданно подошел слишком близко ко мне и, наклонившись, ударил указательным пальцем по кончику моего носа. Данный жест был таким удивительным и пугающим, что я инстинктивно сделала пару шагов назад, едва не запнувшись о собственные ноги. — Перестань носить маску, Клем. Здесь все свои и прятаться за стенами безразличия не от кого, — хитро улыбнувшись сказал Марлон и отошел на безопасное расстояние. Как только дистанция между нами увеличилась, я тут же словила себя на том, что задержала дыхание на пару предыдущих мгновений. С растерянностью и пустотой в душе я кое-как смогла перевести дух и заставить бешено бьющееся сердце немного успокоиться, чтобы работать в прежнем режиме. — Как насчет первого шага на пути к исправлению? — снова искренняя улыбка, открывающая вид на ровный ряд сверкающих зубов. Парень оттолкнулся от подоконника ладонями, опирающимися на него, и раскинул руки в стороны в приглашающем жесте. Он смотрел в упор на меня, как бы говоря, что примет мой выбор, каким бы он ни был. Я шумно сглотнула слюну, чуть не подавившись. — Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросила я, отступая еще на полшага и упираясь подошвой о светлую стену, отделяющую нас от злосчастного кабинета. — То, что видишь, — чрезвычайно странно ответил он, еще шире распахивая конечности. — В мои желания не входило обниматься с незнакомым парнем на второй день знакомства, — промямлила я, поскребывая ногтями по гладкому бетону. — Можешь списать все на минутный порыв, — он энергично заиграл бровями. — Зачем тебе это надо? Ты не можешь просто оставить меня в покое? — срываясь на шепот, ответила я. — Хочу помочь тебе раскрыться, Клем. Ты не можешь вечно жить в бастионе льда и напускного равнодушия. Тем более, — брови дрогнули, слегка сдвинувшись к переносице, — когда-то меня тоже подняли с колен и помогли найти себя в этом гнезде из ос. Так что, считай, теперь мое предназначение помогать другим выжить среди стервятников. — Что, если этот — как ты выразился — «бастион» на самом деле настоящая я? С чего ты взял, что я ношу маску, а не являюсь собой? — волнуясь все больше, я сложила руки на груди, нервно теребя одежду. — Тогда просто скажи, что тебе это не надо. Оттолкни меня. Частицы напряжения витали вокруг меня. Казалось, если поднести ко мне кабель, то можно будет запитать весь интернат и часть Вирджинии. Ладони вспотели, жесты сделались резкими. Глаза испуганно бегали по полу в поисках верного ответа. «Ну же, Клем! Скажи «Нет»! Толкни его от себя! Закройся в себе и не выныривай из того дна, куда сама забралась. Давай же! Почини шатающиеся засовы на двери, ведущей к твоему настоящему сердцу. Обрати этот бьющийся кусок плоти в камень и закуй его в лед!» «Лед или пламя, Клем? Решай. Отпустить чувства на свободу и позволить себе радоваться жизни. Или стать айсбергом, который обращает людей в себе подобных, а не разжигает в их сердцах огонь? Куда ты протянешь руку, Клем? На что наткнешься? На обжигающий и царапающий холод от льдины? Или на теплое пламя костра, способное помочь тебе и другим?» «Выбирай, Клементина. Убить себя настоящую или протянуть ей руку, дабы дать шанс на существование? Заковать в кандалы или отпустить на свободу?» «РЕШАЙ, МАТЬ ТВОЮ!» Я снова шумно сглотнула, чувствуя, как голова раскалывается от ноющей боли и зудящих мыслей, которые перекрикивали друг друга, создавая целый гомон, ударявшийся о стены черепа. Хотелось закричать, чтобы успокоить внутреннюю борьбу, но голос вдруг резко осип и сел. А значит успокаивать свою душу придется только выбором. Решением. Почти судьбоносным. — Я… я… — заикалась я, удивленно обнаруживая пропажу способности к членораздельной речи Один неровный, такой неуверенный, шажок и стена, на которую я опиралась, стала казаться дальше, чем Антарктида. Рифлёная подошва обуви мягко приземлилась на потертое временем напольное покрытие. Я будто шла на заклание, а каждое телодвижение только ускоряло мою участь. «Так что же ты выберешь?» — Идите в за-а-адницу, — растягивая гласную, промолвил Луис, выходя из комнаты и показывая перекошенным от злости преподавателям свой средний палец. — Еле отбился от этих чудил. Темноволосый с самодовольной ухмылкой подошел к нам и замер в полуметре, растерянно переводя взгляд с меня на Марлона. Сцена теперь показалась до жути неловкой. — Чего это вы тут делаете? — озадаченно спросил парень, почесывая макушку. — Ты чего такая бледная? Странное волнение в его голосе заставило меня передернуться и отодвинуться, возвращая рассудок в относительную трезвость. — Не притворяйся, что тебе не все равно, — я закатила глаза, рассматривая собственные ногти. Луис нахмурился и вторил моему жесту. — Ты права, меня совершенно не колышет, — слова полоснули по сердцу, как лезвие ножа. Но никто не знал, что кусок поперечно-полосатой ткани уже давно заиндевел и никакие ножи не заставят его кровоточить. Скорее, сами лезвия обломаются или затупятся при соприкосновении с твердой, как камень, плотью. — Ну и чудесно, — отчаянно вздыхая, ответила я. На очередную перепалку нарываться не хотелось из-за недостатка сил и утреннего бодуна, который потреблял те самые силы в огромных масштабах. Марлон медленно и обреченно опустил руки, печально смотря на меня. Я не реагировала на его грустную моську. — Пойдем, Марлон. Девочки уже ждут в столовке, — Луис пошел впереди, подавая другу пример. — Да… Иду, — кинув на меня последний взгляд, парень медленно зашагал следом. «Черт, почему такое чувство, что я совершила самую глупую ошибку в своей жизни?» «Потому что, так и есть» Блондин еле переставлял ноги, будто давал возможность догнать его и остановить. Будто давал время на обдумывание собственной ошибки. Будто хотел, чтобы я сделала верный выбор. Но я ведь уже приняла решение, которое нужно было. Которое было необходимо для сохранения образа ледяной, как смерть, Клементины. Образа Клементины. Уже в который раз я думала о удержании своего образа, своей фальшивой личности. Своей маски. Я всеми силами пыталась ее сохранить, чтобы спастись от нападок отца. И при этом упорно не замечала, как теряю себя настоящую. Ту Клем, которая смеялась от каждой глупой шутки. Ту, что любила обниматься и нежные касания. Ту Клем, что была жизнерадостной и счастливой, даже не смотря на все жизненное дерьмо, что она видела на своем пути. Все это время я сохраняла образ Клементины, не замечая, как настоящая Клем падает ко дну со стремительной скоростью и стремится утопиться в пучине своих страхов. Ей не давали места, вытесняя сплошной фальшью и ложью. Место воздушных замков заняли крепкие каменные стены, не дающие пробиться никому. А она сама — маленькая и наивная — тонула при помощи приклеившейся маски, захлебываясь в собственных слезах и мольбах о помощи. И именно сейчас я поняла, что если не сделать первый шаг к возрождению личности, то навязанный образ останется со мной навсегда, глуша все чувства и надевая на них драконьи цепи. «Пора выныривать» «Первый удар по крепости льда» «Давай же, сломи свою маску» «К черту!» Марлон был уже около лестницы, когда я подбежала к нему и схватила за рукав, развернув к себе. Не медля ни секунды, я кинулась к нему в объятия, крепче сжимая руки на его талии. Макушкой почувствовала, как он тепло улыбнулся и сомкнул руки на спине, слегка похлопывая по ней. Его тепло обволакивало и дарило надежду на восстановление. Где-то вдалеке слышались окрики мисс Гроув и шепот Луиса, но все было неважно. Первый кирпич бастиона рухнул, разбившись на мелкие куски. Первая частичка маски Клементины рассыпалась в пыль. Конечно, вся крепость не разрушится сразу по мановению руки и того, что произошло может показаться катастрофически мало для борьбы над страхами и демонами, пустившими корни в душу. Но этот кусочек, который я уничтожила сегодня, уже было можно считать моей маленькой Викторией.