Путь искупления

Даже купание в ледяной воде не могло остудить разгоряченную голову и пылающее сердце Цзян Чэна, на плечи которого легла ответственность за жизни с пол сотни адептов малых и больших орденов, ведь именно он нашел тот грот, через который все успешно спаслись от гигантской плотоядной черепахи. Но особую благодарность надо было отдать Цзы Сюаню, что грозным взглядом сейчас удерживал рвущегося обратно под воду Цзян Чэна.        — Двенадцать, четырнадцать, шестнадцать… Цзы Сюань, а может… — считал спасшихся адептов Цзян Чэн, несмело обращаясь к старшему. — Даже не думай. Лучше продолжай считать. — недослушав просьбу, жестко отрезал Цзы Сюань, не отрываясь от своего занятия. — Разве нам не стоит вернуться и помочь? — продолжал настаивать на своем Цзян Чэн, добавляя стали в голос. — Нет… двадцать семь… Лань Ванцзи подсобит в крайнем случае. — косо взглянув на Цзян Чэна, опять прервал на полу слове Цзы Сюань. — А он почему остался?! — удивленно воскликнул Цзян Чэн, который не мог смириться с мыслью, что эта нефритовая каменюка сейчас находится возле Вэй Ина вместо него. — Цзян-сюн, успокойся, у Ванцзи-сюна не было выбора. — робко ответил из-за спины Цзы Сюаня ежащийся от холода и ветра Не Хуай Сан. — Выбор есть всегда. — отрезал Цзян Чэн, но Хуай Сан поспешил разубедить его. — Ванцзи-сюн ранен, и если бы он пошел с нами, то тварь могла взбунтоваться… Вэй-сюн так сказал. — спрятался за именем Вэй Ина как за каменной стеной Хуай Сан, замечая, как в негодовании скривилось лицо Цзян Чэна; а оно и понятно, ведь не подкопаешься же теперь. — И все же. Лань Ванцзи ранен, чем он сможет помочь! Он и о себе то едва ли сможет позаботиться. — пытался уговорить Цзы Сюаня Цзян Чэн, хотя скорее всего он пытался уговорить себя, пойти против желания брата, нарушить данное обещание.        Ведь, с одной стороны, Цзян Чэн волновался за него, особенно когда вспоминал то избиение в лесу Облачных Глубин, вдруг Вэй Ин еще не оправился, тогда ему не по силам тягаться с черепахой. А с другой стороны, он пообещал брату не вмешиваться. И это обещание было очень важным, так как Вэй Ин поверил ему после всего пережитого. Он сам попросил Цзян Чэна не вмешиваться, может оттого, что заметил тревогу в фиалковых глазах, тот взгляд полный раскаяния и волнения. Может потому Вэй Ин так поступил. Если так, если это правда, то еще есть надежда, а значит обещание должно быть исполнено любой ценой!        Похоже другого выбора нет. Раз Цзян Чэн не в силах унять свое рвущееся к брату сердце, к тому же он пообещал ему не вмешиваться, то остается лишь один вариант…        — Цзы Сюань, этот монстр очень древний, наверняка его и раньше пытались победить. И оставить Вэй Ина с ним один на один безрассудно. Я обещал ему не вмешиваться, но ты — … попросить кого-нибудь другого, только не один Цзян Чэн об этом подумал. — Нет. Ни я, ни ты, никто туда не вернется. Раз уж дал обещание, будь добр сдержи его. — сразу же раскусил замысел товарища Цзы Сюань, гадая, может ли он уже оставить свой пост или стоит ему потерять бдительность, и Цзян Чэн ринется обратно в воду. — Я должен быть с братом. — тихо сказал Цзян Чэн, отворачиваясь от непреклонного товарища, который уже где-то слышал подобную фразу. — А ты уверен, что Вэй Ин считает тебя братом? — презрительно спросил Цзы Сюань, заставляя Цзян Чэна напрячься похлеще тетивы лука и замереть неподвижно. — Что ты сейчас сказал? — холодно спросил Цзян Чэн, оставаясь стоять спиной к Цзы Сюаню, который решил во что бы то ни стало раскрыть товарищу глаза на весьма очевидные вещи. — Правду, как она есть. Помнится, раньше ваши отношения были куда как более теплыми, а сейчас он даже первым именем тебя не называет, да что уж там говорить, он на тебя и смотрит то с трудом. И без слов понятно, что между вами что-то случилось, что-то очень серьезное, раз Вэй Усянь сбежал из дома… или может, его выгнали? — закончил озвучивать свои мысли Цзы Сюань, когда на его шее сомкнулись холодные пальцы. — Откуда тебе об этом известно? — чеканя каждое слово, спросил до нельзя взбешенный Цзян Чэн. — Я никому не скажу… но… ты думаешь… другие ничего не зам… зам… пус… — уже хрипел Цзы Сюань, которому вовремя пришел на помощь Хуай Сан, тенью прятавшийся за его спиной. — Да с чего ты решил, будто бы ты прав? У тебя нет братьев, тебе не понять наших отношений, как не понять и моего волнения. — холодно сказал Цзян Чэн, будто бы не замечающий предобморочного состояния жертвы в своих руках. — Цзян-сюн, давай не будем горячиться. Цзы Сюань-сюн прав, даже я это заметил… так может… ты все же отпустишь его? — робко попросил Хуай Сан, прячась за веером, но ни эта просьба вывела Цзян Чэна из транса. — У меня есть брат, и думается, я смогу понять ваши чувства. — опалил покрасневшее ухо горячим дыханием неизвестный, и Цзян Чэн почувствовал, как его прошиб легкий разряд молнии, после чего ноги сделались ватными, все тело разом лишилось сил и возможности двигаться, обмякая в крепких руках. — Л-Лань Сичэнь? — удивленно прошептал Цзян Чэн, во все глаза наблюдая за безмятежно улыбающимся юношей, что закинул его руку к себе на плечо, вдобавок удерживая за талию. — День добрый. — спокойно ответил Лань Сичэнь и, пользуясь заминкой в речи, обратился к Цзы Сюаню, — Всех удалось вывести? — Всех, кто не погиб. — жестко прохрипел Цзы Сюань, старательно потирающий ноющую шею; хватка у юноши просто медвежья. — Таких много? — стараясь не дать волю чувствам, спросил Лань Сичэнь, осматривая выжимающих воду из своих одежд адептов. — Четыре девушки, прибывшие из мелкого ордена. — холодно сказал Цзы Сюань, который и сам едва оправился от пережитого кровавого зрелища. — А еще тот адепт… — шепнул на ухо Цзы Сюаню Хуай Сан, прикрываясь веером. — Да и еще один из ваших адептов, Су Шэ, если я правильно помню, сбежал вместе с заклинателями ордена Вэнь. — добавил Цзы Сюань, заставляя сраженного такой новостью Лань Сичэня перемениться в лице и смертельно побледнеть.        Оно и понятно. Вот от кого-кого, а от адептов ордена Гу Су Лань ожидать подобного предательства никто не мог. Даже мысль, что юноша, воспитанный в строгости и с детства живущий в жёстких рамках, для которого преданность и честь не пустой звук, мог переметнуться на сторону врага, никогда бы не посмела возникнуть в пытливых умах.        Хоть тон Цзы Сюаня и был далек от обвинительного, скорее он являлся холодным и малость отстраненным, Лань Сичэнь сконфуженно потупился себе под ноги, на время лишаясь всякой уверенности в речи.        — Су Шэ… выбирая адептов, я и подумать не мог, что он способен на такое… никто из адептов нашего ордена не поступил бы так… я-я доложу об этом главе ордена… И те девушки, жаль, что об их телах не удастся позаботиться. Неважно из какого они были ордена. Принадлежность к могущественному ордену не делает нам чести и не определяет нашу ценность. Это зависит от поступков. — ответил встрепенувшийся Лань Сичэнь, обеспокоенно глядя на повисшего на его плече Цзян Чэна, который пустым взглядом смотрел себе под ноги.        Слова Лань Сичэня точно пробудили его ото сна, хотя если бы он не нажал на акупунктурную точку на талии, то Цзян Чэн бы мог и не снять самостоятельно руку с шеи Цзы Сюаня, а раз так… разве он не чудовище? Скверный характер, вспыльчивость иногда доводили его до потери контроля, но что с ним творится сейчас? Сначала с Вэй Ином он потерял себя, теперь с Цзы Сюанем. Нет, Цзян Чэн бы, конечно, не избил Цзы Сюаня, хотя тот вполне мог потерять сознание от удушья, что привело бы Цзян Чэна в чувство, но почему это вообще происходит с ним?        — Цзы Сюань, я не хотел, не знаю, что на меня нашло. — с искренним раскаянием в голосе извинился Цзян Чэн, что Цзы Сюаню стало неловко от такого понурого вида приятеля, и он смущенно похлопал его пару раз по плечу, говоря. — Ничего страшного, я тоже погорячился. Но серьезно, остуди свою голову! Сейчас ты Вэй Ину только помешаешь! — крикнул вдогонку удаляющейся паре Цзы Сюань.        Когда таящиеся в кустах заклинатели увидели, что из пещеры удалось выбраться только Вэнь Чжао и его свите, Лань Сичэнь был послан главой ордена Цзян ко второму, неизвестному для заклинателей ордена Вэнь выходу проверить, не через него ли приглашенные на перевоспитание адепты покинули заваленную пещеру. Все же главной целью была поимка Вэнь Чжао, но и жизни детей тоже были не менее ценны.        Долго плутать Лань Сичэню не пришлось, нужно было лишь идти на редкие, но весьма звучные и четкие восклицания Цзян Чэна. Только стоило поспешить, ведь юноша в гневе, тем более после пережитого стресса может и вовсе себя не контролировать, а драки и ссоры сейчас недопустимы. У них и так не хватает людей, чтобы в открытую идти против ордена Вэнь, даже свои территории они защитить не в силах, а если союз трех орденов потеряет хотя бы одного союзника, то песенка их будет спета.        Поэтому Лань Сичэнь прибавил ходу, появляясь как нельзя кстати, чтобы оторвать явно не осознающего свои действия Цзян Чэна от попавшего под горячую руку Цзы Сюаня. Сейчас же взгляд адепта ордена Цзян сделался более осознанным, но читался в нем ничем не прикрытый страх, и, видя это, Лань Сичэнь просто не мог оставить все, как есть. Была у него какая-то тяга к подобного рода геройствам.        — Вань Инь? — осторожно позвал старший, опуская товарища в тень дерева; все-таки лучше выяснить все сейчас, чем ждать, пока эмоции накопятся и взорвутся, достигнув своего предела. — А? Да, Лань Сичэнь, вы что-то хотели? — без эмоций спросил Цзян Чэн, пытаясь рассмотреть человека перед собой. — Да. Я хотел бы узнать, что произошло в пещере, и почему вы отклонились от первоначального плана. — спокойно ответил Лань Сичэнь, присаживаясь перед привалившимся к стволу дерева Цзян Чэном, чтобы их глаза оказались на одном уровне. — Случилось… что случилось… когда… — меланхолично проговаривал слова Цзян Чэн, и при этом возникало чувство, будто бы он заново учился говорить. — Вань Инь, — позвал Лань Сичэнь, положив свою руку на холодную, а какой ей еще быть после купания в ледяной воде, кисть товарища, — Тебя что-то беспокоит? — Беспокоит… да, — потерянно ответил Цзян Чэн, в секунду возвращая твердость речи и прямоту взгляда, закрываясь, — Но сейчас не об этом… Лань Сичэнь, можно было и не обездвиживать, все-таки я не могу появиться перед отцом в таком виде. — Можете, просто толку от вас будет не много. — с улыбкой ответил Лань Сичэнь, понимая, сейчас не время, может позже, когда он сам будет готов, все же насильственно вскрывать душевные раны дело гиблое. — Об этом я и говорю. Если я не могу ничего сделать, то лучше и вовсе не попадаться ему на глаза, но я не могу сидеть сложа руки. — твердо заявил Цзян Чэн, сверкающим взглядом показывая глубину своего недовольства. — Обещаю больше так не делать. — спокойно ответил Лань Сичэнь, радуясь, что не слишком сильно надавил на нужную точку, а потому скоро к другу вернется способность ходить. — Забыли. Что произошло в пещере, сейчас тоже не особо важно. — закрыл неприятную для обсуждения тему Цзян Чэн. — А что же сейчас важно, пока мы сидим здесь и ждем, когда к вам вернется способность двигаться? — специально построил таким образом вопрос Лань Сичэнь, давая понять, что времени у них еще очень много. — А вам, как я погляжу, смешно наблюдать за делами рук своих? — злобно, хотя скорее обиженно, пробурчал Цзян Чэн, успевший пожалеть, что не в его силах сейчас встать и уйти, и избежать разговора. — Сейчас твоя злость бессмыслена. Я уже говорил тебе, не стоит взваливать на себя все и сразу, тем более что возле тебя есть люди, которые могут взять на себя часть обязанностей. — мягко улыбаясь, ответил Лань Сичэнь, замечая, как Цзян Чэн нахмурился, признав его правоту, и отвернувшись, сказал. — Да знаю я, просто хочу с этим поскорее закончить. — У меня тоже брат остался в пещере, к тому же раненый, но разве я сейчас веду себя столь необдуманно? — спросил Лань Сичэнь, которому тоже было тяжело смириться со своей беспомощностью, но что им еще оставалось делать с такими братьями. — Верно, будь осторожен в речах и поступках, ведь ты будущий глава ордена. — прошептал себе под нос Цзян Чэн, прикрывая глаза от воскресшего воспоминания.        В котором, мать его распекала после того, как ее сын очень нелестно отозвался об одном госте их ордена, благо кроме нее и Вэй Ина это больше никто не слышал, но нравоучений было не избежать. Повезет один раз, а на второй может не повезти, а потому следует держать свое мнение при себе и озвучивать его только за плотно закрытыми дверьми в присутствии самых близких людей.        — Ну как? Теперь можешь идти? — спросил Лань Сичэнь, вырывая товарища из сгустка воспоминаний.        И верно, стоило Цзян Чэну чуть отвлечься, как он проморгал момент, когда мог наконец встать на свои две и побежать к отцу, чтобы своими глазами увидеть причину, по которой его брат сейчас должен один на один бороться с древним монстром. Покорно приняв помощь Лань Сичэня, Цзян Чэн некоторое время еще шел, опираясь на чужое плечо, но ноги быстро вернули свою прежнюю форму, уверенно выдерживая вес немалого тела.        — К слову, Лань Сичэнь, не переживайте за брата. Хоть я и не видел его раны и не могу сказать насколько она серьезна, но поверьте, Вэй Ин обязательно позаботится о вашем брате. — после небольшой молчаливой прогулки сказал Цзян Чэн.        Он не видел скрытых чувств Лань Сичэня и мог лишь предполагать о его беспокойстве, представляя себя на его месте. Ведь, если бы Вэй Ин оказался на месте Лань Чжаня, Цзян Чэн бы волновался, даже не так, с его вспыльчивой натурой это было бы не просто волнение или скрытая тревога, это были бы ругательства, он бы без раздумий нырнул бы обратно в воду, возвращаясь в пещеру, где сначала бы всыпал брату за неосторожность, а потом бы тщательно позаботился бы о ране, памятуя о пренебрежительном отношении Вэй Ина к собственному здоровью.        Только уже никогда не будет так, как прежде.        — Ты стал внимательнее. — с легкой улыбкой заметил Лань Сичэнь, нагоняя на лицо Цзян Чэна грозовую тучу, которую тот поспешил отогнать. — Слишком поздно. — понуро ответил юноша, сразу же получая поддержку одного из немногих своих друзей, что терпят его мерзкий характер, от которого ему самому теперь частенько становится плохо, и многочисленные заскоки. — Лучше поздно, чем никогда. А вот мы и пришли.        Едва успел договорить Лань Сичэнь, которому пришлось возвращаться окольными путями из расчета, что Цзян Чэн захочет ему открыться и выплеснуть накопившиеся в душе переживания, как его друг молнией подлетел к отцу, из вторых рядов оглядывая кучку заклинателей ордена Вэнь, которых застали врасплох, окружив, стоило им вылезти из теперь уже заваленного входа в пещеру.        С их возвышения было прекрасно видно всех до зубов вооруженных Вэней, с пылающими солнцами на рукавах ханьфу, но даже тех до отказа набитых колчанов и идеально натянутых луков не хватило бы, чтобы попытаться пробить окружение и сбежать. Ведь находясь ниже захватчиков, они занимали очень уязвимую позицию, а местность вокруг них была лысой как коленка, ни тебе большого камня, ни широкого ствола дерева для укрытия. Вэнь Чжао, который после событий в пещере был очень уязвлен, а его гордости был нанесен невосполнимый ущерб, сам бы точно не додумался занять оборонительную позицию в приказном порядке во второй раз посылая своих подчиненных на верную смерть. Значит, кто-то надоумил его.        Но рассуждать в этом направлении сейчас никто не хотел, ведь среди кольца пылающих солнц, было устроено кольцо поменьше, достаточно пестрое, полное таких ярких цветов как белый, золотой, и более темных — фиолетовый и зеленый.        — Отец, у них… — пугаясь своей догадки, шепотом обратился к отцу Цзян Чэн. — Заложники. — сухо ответил Цзян Фэн Мянь, в уме прикидывая, есть ли еще шансы вернуться к изначальному плану или их песенка уже спета. — Как так получилось? — едва удерживая себя от громкого восклицания, посмотрел в поисках ответов на не менее удивленного друга Лань Сичэнь. — Должно быть в той суматохе, когда черепаха… практически вышла на берег, пожрав с десяток заклинателей… Мы ведь даже не заметили, как вместе с псами Вэнь улизнул Су Шэ, и я думаю, что кто-то воспользовался той неразберихой и утащил с собой этих адептов. — вспоминая тот суматошный побег, пытался рассуждать Цзян Чэн, удивляясь расторопности своих врагов. — Разве не Вэнь Чжао отдал приказ, схватить кого-нибудь из адептов для живого щита? — спросил Цзян Фэн Мянь, наблюдая за состоянием сына, вид которого был прямо-таки несчастный.        Взъерошенный, с распадающимся пучком, в мокрых, немного грязных одеждах, точно его уже успели на траве повалять. Задумчивый взгляд, наполнявшийся беспокойством, когда Цзян Чэн смотрел на своих шиди, за которыми недоглядел в пещере, списывая их пленение за собственный прокол.        После того, как мужчина узнал о внутренних терзаниях сына, он частенько ловил себя на мысли, может ли он что-то исправить, и если да, то как? Окружать бесконечной заботой, сдувая каждую пылинку, было бы неправильно. Чаще обращаться ласковым голосом и хвалить за каждую победу? Тоже неверно, Цзян Чэн уже не ребенок, и такое поведение со стороны отца просто курам на смех. Да и сын мог бы что-то заподозрить и понапридумывать себе всяческих небылиц, что все из жалости, все наигранно, все ложь.        И Цзян Фэн Мянь за неимением других идей старался вести себя с сыном так, как если бы это был Вэй Ин. Уж не ясно выйдет ли из ребенка толк, получится ли из него лидер с таким воспитанием, но может так Цзян Чэн почувствует любовь своих родителей. И позже, когда Вэй Ин найдется, они вместе попытаются что-то изменить.        — Нет. — уверенно ответил Цзян Чэн, смотря на внимательно слушающего отца, — От Вэнь Чжао никаких таких приказов не было. Если бы мы услышали хоть слово о заложниках, то не позволили бы им увести ни одного адепта. — Вот как. Похоже у Вэнь Чжао в подчинение есть кто-то очень смышленый. — задумчиво ответил Цзян Фэн Мянь, которому очень не нравились белые пятна, способные переломить ход истории. — Глава ордена Цзян, если вы не против, я пойду присоединюсь к остальным старейшинам. — для соблюдения приличия обратился к старшему Лань Сичэнь, прежде чем уйти к заклинателям своего ордена, останавливаясь перед только что подошедшими приглашенными учениками.        После ухода Лань Сичэня отец и сын остались одни. Некоторое время каждый из них был терзаем собственными размышлениями, но вскоре Цзян Чэн нарушил эту тишину, сказав всего два слова, но не найдя в себе сил повернуться к отцу.        — Вэй Ин вернулся. — … Ты… говорил с ним о… — после долгого молчания неуверенно заговорил Цзян Фэн Мянь, но мысль ему не дал закончить твердый ответ сына. — Нет. Сейчас не время. — … Ты уверен, что тебе не нужна помощь? — приобнял сына за плечи Цзян Фэн Мянь, вспоминая их разговор в Пристани Лотоса, в котором родители пообещали не вмешиваться в примирение братьев. — Уверен. Виноват здесь только я, мне и разбираться. — решительно посмотрел на отца Цзян Чэн. — Да и еще. Мы послали нескольких человек в Безночный город и благодаря тому свитку, что ты передал, мы смогли вернуть ваши мечи. — добавил с легкой улыбкой мужчина, протягивая сыну его меч. — Сань Ду! — воскликнул на грани допустимого Цзян Чэн, едва удерживая себя от того, чтобы прижать свой любимый меч к груди, — Значит, вы тайком его выкрали. — И мечи других адептов. — кивнул мужчина, понимая, к чему ведет его сын, — Обратного пути уже нет. — Эти псы не простят нам такой дерзости. — обреченно ответил Цзян Чэн, ведь ответственности теперь на их плечах лежит куда больше.        Еще мгновение насладившись теплыми объятиями, юноша высвободился из-под опеки родителя и под предлогом привести свой внешний вид в порядок скрылся в тени широких стволов деревьев. Сейчас не время думать о красоте, когда твои шиди в заложниках, а брат под завалом наверняка все еще сражается с древней тварью.        Если она его уже не съела. Вдруг мелькнула мысль в голове Цзян Чэна, но тут же была послана прочь. Вэй Ину же удалось в прошлой жизни победить тварь, хотя тогда эта встреча была для него полнейшей неожиданностью, а сейчас, нежданно-негаданно заявившись в пещеру, он наверняка придумал план, который точно сработает и не даст осечки. Во всяком случае лучше об этом не думать, иначе за своим волнением Цзян Чэн ничего не заметит и…        — Что за… Лань Сичэнь. — подпрыгнул от неожиданности Цзян Чэн, когда кто-то легким касанием вывел его из задумчивости. — Да, это всего лишь я. Простите, что напугал. — с мягкой улыбкой ответил Лань Сичэнь, который никак не предполагал такой бурной реакции. — Ничего, вы не виноваты, это я был неосторожен. Вы что-то хотели? — быстро приведя свои чувства в относительный порядок, спросил Цзян Чэн. — Подумал, вам будет интересно узнать, что большинство спасенных вами адептов отбыли в свои ордена. — ответил Лань Сичэнь, в этот раз получая ту реакцию, на которую и рассчитывал. — Гора Му Си — местность с неплодородной, каменистой почвой. Здесь не растут целебные травы да и деревья выглядят более низкими и сухими, чем должны. Деревни в округе маленькие, даже товары на рынках все местные. Заклинателей здесь можно увидеть только бродячих, да и то редко. — задумчиво проговаривал Цзян Чэн, но его мысль быстро подхватил Лань Сичэнь. — Ушедшие же адепты без мечей, до своих орденов будут добираться по меньшей мере день, и это еще не значит, что их старейшины захотят ввязываться в наше дело. Ведь по сути это бунт, за который нам не избежать наказания. — Его не будет. Вэнь Чжао уже в наших руках, не сегодня-завтра его будут судить. — уверенно ответил Цзян Чэн, отчего-то замечая снисходительную улыбку на губах собеседника. — Не стоит быть таким самоуверенным. У них пленные. — Лань Сичэнь не хотел затушить запал приятеля, лишь указать на его излишнюю уверенность, но Цзян Чэн вдруг повесил голову и будто бы пытался сжаться и сделаться меньше ростом. — Пятнадцать адептов. — прискорбно заметил Цзян Чэн, — Пятнадцать смертей. — Они еще живы, и взрослые обязательно придумают, как их вытащить. — не на шутку пугаясь состояния Цзян Чэна, ответил Лань Сичэнь. — Тогда придется отказаться от нашего плана. Жизнь Вэнь Чжао не стоит жизни и одного адепта, а у него их пятнадцать. — говорил Цзян Чэн, ногами поднимая желтый ковер листвы. — Мы не торгуем жизнями. — ответил Лань Сичэнь, никогда не понимая такого отношения к самому ценному дару этого мира. — Если они умрут, их кровь будет на моих руках. — продолжал Цзян Чэн, точно не слышал речей своего собеседника. — Почему ты так решил? — удивленно спросил Лань Сичэнь. — Потому что я позволил их увести. В пещере я отвлекся на Вэй Ина, и… Если бы я только не пошел на поводу у чувств, то сейчас бы не было этой проблемы. — ответил Цзян Чэн, все своим видом выражая глубокое сожаление. — Помимо тебя в пещере были и молодой господин Цзинь, и мой брат, но случилось то, что случилось, и если уж взялся кого-то винить, то винить надо всех. — едва удерживал себя от неподобающе громкого ответа Лань Сичэнь, стараясь добиться нужного результата своей привычной мягкостью. — … — Вина нашему делу не поможет. — со вздохом добавил Лань Сичэнь, думая, как еще можно отвлечь Цзян Чэна от самоистязания, — Вань Инь, ты как-то мельком упоминал, что у Вэнь Чжао к тебе особое отношение. — … Да? — безлико спросил Цзян Чэн, вдруг протяжно выдыхая, — Аааааааа, да говорил. — Можно узнать подробнее? — спросил Лань Сичэнь с улыбкой, которой невозможно отказать. — … Хорошо, дело было…        Ночная охота с орденом Лань Лин Цзинь        — Ну и? Где эта шумная тварь? Я убью ее, а вы даже не думайте вмешиваться!        Только заслышав писклявое эхо, сотню раз отразившееся от грубых стен пещеры, Вэй Ин и Цзян Чэн, не сговариваясь, вскочили с каменных лежанок, вставая рядом с Цзы Сюанем и Цзы Сюнем. Долго им ждать не пришлось, вскоре в проходе показался обладатель сального голоса в сопровождении своей верной спутницы Ван Лин Цзяо, вызывающе покачивающей при ходьбе бедрами, и верного пса Вэнь Чжу Лю, облаченного в совершенно черные одежды, лишь бледным цветом кожи выделяющимся в черноте туннеля.        — А вы что тут делаете?! — в изумлении воскликнул Вэнь Чжао, никак не ожидая в пещере встретить наследников сразу двух могущественных орденов. — То же, что и молодой господин Вэнь, ведем охоту на тварей. — ответил Цзинь Цзы Сюань, так как статус наследника ставил его выше старшего родственника. — Ну раз так, то проваливайте в поисках тварей. — махнул рукой Вэнь Чжао, которому что-то активно нашептывала на ушко Ван Лин Цзяо, висящая на своем господине точно приклеенная.        Юноши от греха подальше сразу же жестом отправили своих адептов вон из пещеры, а сами, отвесив вежливые поклоны, пошли в конце строя. Вот только сбежать по-тихому они не успели, потому что Вэнь Чжао не повезло слишком рано наткнуться на труп поверженного змея.        — Стоять! Задержать их и привести ко мне! — пронзительно завизжал Вэнь Чжао, едва не падая на колени перед трупом твари.        Благо заклинатели ордена Вэнь были заинтересованы только в поимке лидеров, поэтому, не беспокоясь о своих шиди, наследники орденов твердым шагом шли обратно на поклон к гневно восклицающему Вэнь Чжао. Цзинь Цзы Сюнь, чувствуя, что на его шкуру никто не хочет позариться, спокойно покинул пещеру, ведь в приказе Цзинь Гуан Шаня не было ни слова о том, что он должен подчиняться Вэнь Чжао, а Цзы Сюань и не стал его останавливать, все-таки своего родственника он считал достаточно глупым и несдержанным, особенно если его самолюбие оскорблено. Вэй Ин же был слугой, и мог спокойно уйти вслед за остальными адептами, но бросать брата ни сейчас, ни позже не собирался, особенно когда тот был вымотан не хуже него самого и ощутимо заваливался набок, когда внезапно наступал на крупный камень.        — Кто это сделал?! — сразу же потребовал выдать виновного Вэнь Чжао, лихорадочным взглядом разглядывая троих юношей перед собой. — С чего бы нам отвечать на этот вопрос. Может человек, убивший эту тварь, обладает излишней скромностью и не хочет кричать на всю Поднебесную о своем подвиге. — с холодным уважением ответил Цзы Сюань, замечая, как затрепетали от гнева крылья носа Вэнь Чжао. — Смеешь дерзить мне?! — противно воскликнул Вэнь Чжао, сжимая руку на талии своей наложницы с такой силой, что та едва подавила болезненный вскрик. — Да как можно, молодой господин Вэнь? — не выказав и капли уважения, ответил Цзы Сюань. — Я спрашиваю еще раз, кто убил этого змея? — делая паузу после каждого слова, повторил вопрос Вэнь Чжао. — Молодой господин Вэнь желает наградить этого человека? — вступил в разговор Цзян Чэн, от вопроса которого брови Вэнь Чжао практически уползли на затылок. — Наградить? — воскликнул он, удивляясь такой неслыханной дерзости. — Ну да. Эти горы находятся недалеко от территории ордена Ци Шань Вэнь, и тварь могла приползти к вам и, например, разорить какую-нибудь деревню. И молодой господин Вэнь пожелал вознаградить заклинателя за то, что он помог защитить эти мирные земли и избавил жителей от тревог. — спокойно ответил Цзян Чэн, смотря на то, как лицо Вэнь Чжао то краснеет, то бледнеет, а при упоминании простого крестьянского люда его цвет лица и вовсе позеленел, точно от одних мыслей об этих отбросах общества его сейчас стошнит. — Ты! Ты! Как там тебя?! — восклицал Вэнь Чжао, не в силах вспомнить имя юноши перед ним. — Цзян Вань Инь из Юнь Мэна. — почтительно представился Цзян Чэн, которому очень хотелось сейчас отдохнуть и восстановить свои духовные силы, а не слушать писклявые выкрики. — Так ты наследник тех болот. Неудивительно тогда твое пренебрежительное отношение к тому, кто старше тебя. У вас там все такие… — презрительно отмахнулся от юноши Вэнь Чжао, но был жестко прерван. — Так ты тот самый щенок из собачей будки? Неудивительно тогда, что ты лаешь на всех подряд, стоило только отцу спустить тебя с цепи. — Кто это сказал?! — выкрикнул Вэнь Чжао, с неприкрытой ненавистью смотря на Вэй Ина, не сводящего с не на шутку разозленного пса ледяного взгляда. — Я. — спокойно ответил Вэй Ин. — Ты кто такой? Слуга? — задала вопрос вместо своего господина Ван Лин Цзяо, надменно смотря на вытянутого в струночку юношу. — Я ничем не ниже тебя, наложница. — холодно ответил Вэй Ин, чувствуя, как Цзян Чэн пальцами впивается в его запястье. — Не смей так разговаривать с моей Цзяо-Цзяо, ты, противный слуга! Немедленно назови свое имя и орден! — прикрикнул на юношу Вэнь Чжао, успокаивая свою расстроенную девушку. — Вэй Усянь, орден Юнь Мэн Цзян. — пожав плечами, ответил Вэй Ин, чувствуя гневный взгляд брата, которым он уже несколько минут прожигал каменное лицо. — Хах! Точно! Это ж твоя мать раздвигала ноги перед главой ордена Цзян, а потом сбежала с его слугой! — противно расхохотался Вэнь Чжао, поддерживаемый довольно ухмыляющейся Ван Лин Цзяо. — Прошу прощения? — холодно спросил Вэй Ин. — Что ты там тявкнул, вшивая псина?! — закричал Цзян Чэн, уязвленный не меньше брата. — Как ты смеешь так ко мне обращаться?! — резко остановил свой смех Вэнь Чжао, смотря на пугающе разозленных братьев. — Это был я. — … — … — Что? — глупо спросил Вэнь Чжао, смотря на внезапно встрявшего в разговор Цзы Сюаня, совершенно не понимая, к чему были произнесены эти слова. — Молодой господин Вэнь изволил прежде спросить: Кто убил эту тварь?.. Я ее убил. — решительно ответил Цзы Сюань, в миг остужая двух братьев, которые теперь были подвержены единственной эмоции — удивление. — … Раз ты сам признал свою вину, то можешь попросить прощения и быть свободным. — снисходительно ответил Вэнь Чжао, уже придумывая историю, которую он будет рассказывать; как он в одиночку сразил самого длинного змея Поднебесной. — Нет. — твердо отказал Цзы Сюань, — Я честно убил эту тварь, мне не за что извиняться. — Почему молодое поколение не учат быть благодарными за проявленную милость? — печально вздохнул Вэнь Чжао, не меняя решительного настроя юноши. — За что бы это я должен быть вам благодарен? — с иронией поинтересовался Цзы Сюань. — Ты увел тварь, которая принадлежала мне! И еще смеешь спрашивать, за что ты должен быть мне благодарен?! Да хотя бы за то, что я не приказал высечь тебя кнутом! — закричал Вэнь Чжао, даже не пошатнув решительный настрой юноши. — Высекай. А перед таким псом, как ты, я ползать не буду. — не моргнув глазом, потребовал наказания Цзы Сюань, слыша шепот приятелей: «остановись!», «что ты творишь?» — Кнут? Слишком слабое наказание… — Господин, позвольте мне. — пропела Ван Лин Цзяо, прерывая размышления господина. — Но Цзяо-Цзяо… — расстроенно произнес Вэнь Чжао, но прелестные большие глаза спутницы, быстро переубедили его, — Все что пожелает моя Цзяо-Цзяо.        Девушка хищно оскалилась, смотря на непоколебимо ждущего наказания юношу, но испугавшись его колкого взгляда, отвернулась, вновь обретя уверенность, когда в ее руку вложили небезызвестное тавро ордена Вэнь.        — Раздевайся. — приказала Ван Лин Цзяо, и Цзы Сюань моментально распахнул все слои одежды, выставляя напоказ ладно сложенное юношеское тело, созданное лучшими мастерами, что изготавливают статуи божества для храмов.        Развязной походкой подойдя к юноше, Ван Лин Цзяо играючи прокрутила тавро в своих руках, надеясь запугать юношу, но тот стоял прямо, и ни один мускул не дрогнул на его невозмутимо спокойном лице. Только Цзян Чэн хотел закричать, остановить девушку, как его рот накрыла рука, а над самым ухом прогремел шепот: «Молчи»        В то же мгновение тавро прижалось к груди Цзы Сюаня, который сжал губы в полоску не толще бумажного листа, позволяя себе лишь сдавленно промычать. Он не станет опускаться на колени перед этими псами и уж точно не даст им увидеть желаемых страданий и услышать несдержанные крики. Когда запах паленого мяса достиг чуткого женского носа, Ван Лин Цзяо остановила наказание, с надменной улыбкой смотря в лицо Цзы Сюаня, который хоть и покрылся холодным потом, и на дне его глаз плескалась боль, все равно сохранял честь и достоинство, не отступив ни на шаг, он просто запахнул свои одежды, отвесил вежливый поклон и молча удалился из пещеры.        — … Как-то так. — закончил свой рассказ Цзян Чэн, наблюдая за реакцией собеседника. — Я ожидал любой гнусности от Вэнь Чжао, но его слова… это просто ужасно. — потерянно ответил Лань Сичэнь, не раз удивлявшийся такой поганой сущности Вэнь Чжао, с которым не имел чести быть близко знакомым. — Он-то и не на такое способен. После этого я, брат и Цзы Сюань оказались в его немилости. — раздраженно закончил Цзян Чэн, но был прерван запыхавшимся адептом ордена Цзян. — Шисюн, шисюн, ты должен вернуться к остальным! Там, там, т-там… — чуть ли не со слезами пытался рассказать адепт, но был прерван Лань Сичэнем. — Что бы там не случилось, не стоит так кричать. Успокойся и рассказывай все по порядку. Кто тебя прислал? — успокаивал едва дышащего адепта Лань Сичэнь, замечая нахмуренные брови Цзян Чэна. — Хорошо, хорошо… Меня никто не присылал, я сам прибежал, потому что, потому что… шестого шиди убили! — воскликнул адепт, влажными глазами смотря на ошарашенных такой новостью старших. — Вань Инь… — хотел выразить свои соболезнования Лань Сичэнь, но был сразу же перебит жестким. — Идем.        Игнорируя беспокойство Лань Сичэня, убежал за адептом Цзян Чэн. Все потом. Эмоции, беспокойства, разговоры по душам, сейчас все это может потерпеть, отойти на второй план, ведь жизнь юношей важнее.        Подбежав к отцу, Цзян Чэн заметил, что круг оцепления приблизился к Вэнь Чжао и его заклинателям, приставившим мечи к беззащитным шеям пленников. Люди оцепления же наложили стрелы и натянули тетиву, готовые выстрелить по первому приказанию. На мечах псы Вэнь улететь не могли, ведь были бы в ту же секунду, как нога коснется сверкающего лезвия, сбитыми, поэтому единственный их способ уйти с горы живыми — это обменять жизнь пленников на собственные, но орден Цзинь во главе с внезапно заявившим о своем участии Цзинь Гуан Шане отказывались идти на поводу псов, готовые пожертвовать жизнью двух пленённых адептов своего ордена, ради их общей цели. Но орден Лань и орден Цзян не были столь чёрствыми, чтобы без задней мысли торговать жизнями, тем более детей.        Какими бы псами Вэни ни были, свое обещание они сдержали. Стоило оцеплению сузить круг, как первая голова адепта ордена Цзян в прямом смысле этого слова пала к ногам мятежников. Голова с растрепанными волосами с застрявшими в них листьями и веточками, повернула свое бледное лицо с широко распахнутыми глазами и беззвучно открытым ртом к главе ордена Цзян, уставившись на него и наследника в немом порицании на расстоянии локтя.        Цзян Чэн его знал. С шестым шиди они не раз воровали лотосы, за что получали от старика по спине бамбуковым шестом, вместе стреляли по воздушным змеям, и шиди частенько наступал Цзян Чэну на пятки и по праву считался достойным соперником, будучи невероятно талантливым мечником. И вот он, точнее его голова, насильно разделенная с телом, сейчас лежит перед ним, смотрит и молчит. И нельзя её поднять, как нельзя и отвернуть, можно лишь смотреть в ответ и постараться принять тот факт, что есть в этом мире вещи, на которые мы не в силах повлиять.        — Отец, что нам делать? — спросил Цзян Чэн, наблюдая за довольно скалящимся Вэнь Чжао. — Ждать. — сухо ответил Цзян Фэн Мянь, держа руку на эфесе своего меча. — Чего? — потерянно спросил Цзян Чэн, но ответа уже не последовало.        Разделившись, псы ордена Вэнь сделали свой ход, ударили сразу по восьми сторонам оцепления, в надежде пробить защиту хоть в одном месте и разделить одно большое сражение на восемь маленьких, обособленных, чтобы повысить свои шансы на успех, ведь тогда на одного заклинателя оцепления придется три заклинателя ордена Вэнь. Напади они в одно место, лучники бы их просто перестреляли.        Такой атакой Цзян Чэн и Лань Сичэнь были разделены. Наследник ордена Цзян оставался подле отца и четвертого шиди, который и прибежал к нему с вестью, наследник ордена Лань держался своих старейшин. Орден Вэнь брал числом, и в такой неразберихе найти кого-то одного, это как искать иголку в стоге сена, благо убийственную мощь Вэнь Чжу Лю можно было разглядеть издалека.        — Отец! Вэнь Чжу Лю наверняка пытается вывести Вэнь Чжао! — проткнув легкое набросившемуся на него заклинателю ордена Вэнь, крикнул Цзян Чэн, — Останови его, а я останусь здесь! — Цзян Чэн! — обернулся в сторону крика Цзян Фэн Мянь, замечая нависшего над сыном пса, который в последний момент рухнул как подкошенный из-за талисмана, приклеенного к его спине одним из оставшихся адептов, сбежавшего из пещеры. — Я буду в порядке! — кивнув прикрывшему его спину адепту, Цзян Чэн подбежал к отцу, взволнованно схватившего его за плечо. — Будь крайне осторожен. — заглянув в ясные глаза, попросил отец. — Непременно. — пообещал Цзян Чэн, прорубая дорогу к Лань Сичэню, что прикрывал вместе со старейшинами сбежавших с перевоспитания безоружных адептов.        Цзян Чэн молнией летал между заклинателями ордена Вэнь, без пощады нанося смертельные раны, в голове проговаривая: «Это вам за шестого шиди!» Из-за уникального каменистого рельефа местности, который теперь был украшен мелкими кровами ручейками и лужами, Цзян Чэн старался ступать очень осторожно, чтобы обо что-нибудь не запнуться и не повредить ногу, что в его случае приведет к мгновенной смерти. Однако, даже порхание бабочкой не спасло его от предательской кровавой лужи, неизвестно как появившейся прямо под его ногой, так что поскользнувшись, падения было не избежать.        Правая нога непростительно быстро уехала в сторону, поэтому Цзян Чэн, потеряв равновесие, корпусом завалился вперед, опираясь ладонями о каменную площадку под собой. И в этот момент прямо над его головой просвистел меч, который мог снести ему голову с плеч, если бы он не пригнулся!        — Удачно, однако, я растянулся. — только и мог, что удивленно выдохнуть Цзян Чэн, благодарно принимая протянутую руку. — С языка сняли. — также потерянно ответил Лань Сичэнь, добивший подлого пса, решившего атаковать со спины, — Что с Вэнь Чжао? — Отец пошел за ним. Что с пленниками? — спросил Цзян Чэн, становясь спиной к спине с Лань Сичэнем. — Мертвы. — сухо ответил первый нефрит, блокируя атаку, чтобы через секунду уничтожить обоих нападавших одним ударом. — Красиво. — не сдержался от комментария Цзян Чэн, невольно сравнивая свой стиль боя с разделыванием туши мясником. — Ваш тоже неплох. — оставил на языке слово «кровожадный», ответил Лань Сичэнь, блокируя меч, направленный в грудь Цзян Чэна. — Второй раз меня прикрываете. Я ваш должник. — ответил Цзян Чэн, вскрывая горло нападавшему. — У приятелей долгов не бывает. — находя время на улыбку даже в такой непростой ситуации, сказал Лань Сичэнь, убеждаясь, что безоружные адепты в безопасности, а бой ведется уже по другую сторону входа в пещеру. — Надо идти к отцу. — сказал Цзян Чэн, разглядывая наконец фиолетовую фигуру в толпе белоснежно-красных одежд. — Я прямо за вами. — ответил Лань Сичэнь, одновременно с приятелем срываясь с места.        Покинув сына, Цзян Фэн Мянь еще некоторое время тревожно оглядывался назад, но вскоре, оказавшись в самой гуще сражения, маленькая фиолетовая фигурка скрылась из поле зрения мужчины, поэтому нужно было усерднее уничтожать врагов, чтобы как можно скорее вернуться к сыну. Все-таки его жена была права — Цзян Чэн еще ребенок, и он не в праве взваливать на него подобную ношу.        — Осторожнее! — послышалось строгое восклицание за спиной Цзян Фэн Мяня, отчего мужчина едва не пропустил лобовую атаку, в последний момент уклоняясь, чтобы неизвестный, притаившийся за его спиной, завершил начатое. — Глава ордена Лань? — пораженно спросил Цзян Фэн Мянь, никак не ожидая такой встречи. — Глава ордена Цзян. — отрывисто проговорил Лань Ци Жэнь. — Не ожидал вас здесь встретить. — честно признался Цзян Фэн Мянь, теперь не беспокоящийся за свой надежно прикрытый тыл. — Сам не ожидал здесь оказаться. Но вы, кажется, упоминали, что любая помощь сгодится. — скорее утверждал нежели спрашивал Лань Ци Жэнь, продолжая разговаривать стоя спиной к собеседнику. — Вы правы. — согласился Цзян Фэн Мянь, силясь расслышать недовольное бурчание за своей спиной. — Достаточно пустых разговоров. Где Вэнь Чжао? — просматривая поредевшие ряды заклинателей ордена Вэнь, спросил Лань Ци Жэнь. — Он… — Сбежал! Вместе с Сжигающим ядра. — прервал отца Цзян Чэн, только прибежавший с Лань Сичэнем. — Куда? — тут же встрепенулся Лань Ци Жэнь, смотря за рукой адепта. — Убежали в тот пролесок. — указал направление Цзян Чэн, вновь оставаясь вдвоем с Лань Сичэнем, потому что взрослые без лишних разговоров бросились в погоню. — Полагаю, остатки Вэнь на нас. — хлопнул приятеля по плечу Лань Сичэнь, возвращая того к неоконченным делам.        До самого вечера отряд, сформированный из заклинателей трех могущественных орденов, собирал мечи поверженных врагов, а их тела ровными рядами укладывал на каменных склонах, подсчитывая. Пятнадцать плененных псами адептов с рассеченными шеями лежали чуть поодаль от убийц, которых насчитывалось чуть больше сотни. Цзян Чэн не преминул лишним пройтись и заглянуть каждому из них в лицо, на вопрос же Лань Сичэня: «Зачем?» пробурчал нечто похожее на: «Закалить дух» и снова вернулся к своему занятию, не обращая внимание на беспокойство товарища.        — Так и знал. — прошипел сквозь зубы Цзян Чэн, в упор не замечающий молчаливую белую тень. — Вань Инь, не поделишься тайной? Обещаю, это останется только между нами. — располагающе улыбнулся Лань Сичэнь, в попытке нейтрализовать пугающую серьезность приятеля. — Су Шэ… улизнул во второй раз. — потерев точку между бровей, ответил Цзян Чэн, явно расстроенный этой неудачей. — Многим еще удалось уйти? — спросил Лань Сичэнь, который изначально не был в курсе точных цифр. — Нет, не больше двадцати. Большинство погибло, но вот что меня интересует больше. — сказал Цзян Чэн, подходя к единственному накрытому трупу, резким движением сбрасывая свои испорченные верхние одежды, обнажая половину тела. — Это… — Ван Лин Цзяо. — прервал удивленного приятеля Цзян Чэн, слыша его шумный вздох. — Что с ней стало.        Лань Сичэнь едва мог смотреть на бедную девушку, которая при жизни честно могла похвастаться прекрасной, пышной грудью, от которой остались лишь кровавые воспоминания, не зря прикрытые фиолетовыми одеждами. Такое жуткое зрелище не стоит видеть неподготовленным адептам.        — Вэнь Чжу Лю. — сухо ответил Цзян Чэн, замечая откровенное непонимание на лице приятеля. — Разве она была не с Вэнь Чжао? — медленно отходя от увиденного зрелища, пораженно спросил Лань Сичэнь. — Всего лишь наложница. — равнодушно ответил Цзян Чэн, вновь скрывая тело девушки своими одеждами, — Полагаю, Вэнь Чжу Лю действовал не сам. — Ты же не хочешь сказать, что это Вэнь Чжао приказал ему… — едва ворочал языком Лань Сичэнь, перед глазами которого все еще стояла растерзанная, будто бы выжжена изнутри грудная клетка девушки. — Именно это я и пытаюсь сказать. — жестко ответил Цзян Чэн, сам не в восторге от подобных мыслей, — Только он мог выжечь грудь изнутри в момент уничтожения ядра. — Это бессердечно… Вэнь Чжао не настолько жесток. — не мог поверить в это Лань Сичэнь, для которого Вэнь Чжао — маленькая собачонка, что лает, но не кусает. — Она была его наложницей, и, естественно, попади в наши руки, не стала бы что-то скрывать, особенно если бы дело дошло до пыток. А знала она наверняка много. — раздосадовано ответил Цзян Чэн. — Тебе ее не жалко? Тебе жаль потерянные сведения, но не девушку? — пораженный догадкой спросил Лань Сичэнь. — Ты не знал ее так, как знал ее я. Не тебе меня судить. — жестко ответил Цзян Чэн, которому нисколько не было жалко девушку.        Оставив Лань Сичэня наедине со своими мыслями, Цзян Чэн снова обернулся к пролеску, в котором сначала скрылись Вэнь Чжао с Сжигающим ядра, потом его отец с главой ордена Лань. Они уже успели расправится с заклинателями ордена Вэнь, сложить все трупы, отправить оставшихся адептов в свои ордена, но взрослые так и не вернулись, а дело уже близилось к ночи, как вдруг на горизонте поначалу расплывчато, но затем все более четко вырисовывались две высокие фигуры, которые подтвердили худшие опасения Цзян Чэна.        Вэнь Чжао и Сжигающий ядра сбежали, а значит всех их мытарства были напрасны. Все усилия, планы, переговоры, тайно вынесенные из Безночного города сведения — все это потерял всякий смысл, и… Цзян Чэн едва мог сдерживать свой гнев, свою обиду и свой страх… за Вэй Ина, который наверняка победил ту древнюю черепаху, хотя даже и без этой победы он приложил столько сил для исполнения плана, в создании которого даже не участвовал… как ему сказать о поражении?