Мое имя - Судьба

— Сыграешь? Чонгук уже и не помнил, когда в последний раз видел Юнги за фортепьяно. В голове смутно виднелись моменты, когда он увлечённо сидел, не обращая внимание ни на что вокруг, а музыка словно лёгкое дуновение ветра проскальзывала мимо него. Юнги встал с кровати с лёгкой улыбкой, сел за стул, и через мгновение до слуха Чонгука донеслось тихое звучание. Юнги положил ладонь на клавиши и замер. Он перебирал в голове мелодии, не зная какую ему стоит выбрать. Чон узнал её с первых же нот. Внутри что-то дёрнулось, и он схватил ладонью покрывало, сжав его в кулак. Он боялся, что его тело начнёт трясти, но Юнги продолжал играть, касаясь своими тонкими пальцами клавиш. «Forever young». "В зале пустом я совершенно один. Как я встречу день, когда в зале мне ответит пустота? Ничто не может длиться вечно". Каждый раз, когда Чонгук слышит эту песню, внутри всё перехватывает, дыхание начинает замедляться, потому что он забывает дышать. Сейчас она звучит ещё печальнее, чем обычно. Он стоит посреди пустыни, вокруг нет ничего кроме песка и жёлтой сухой травы. Солнце пытается одарить его своими лучами, но эти лучи не греют, они лишь ослепляют, как софиты. На небе не видно облаков, парень стоит лишь в белой футболке, которая развивается от лёгкого ветра. Чонгук ощущает тепло на своих ладонях, а опуская взгляд видит дрожь на своих руках. По коже пробегают мурашки, его бросает в холод. Эта песня заставляет его чувствовать одиночество, закрывать глаза и видеть себя среди песка вновь и вновь. Видеть это проклятое Солнце, но не ощущать его тепла. Он перевёл взгляд на слегка сгорбившуюся спину Юнги. Ему казалось, что он грустит. Даже не видя его лица, он мог представить эти печальные глаза, которые практически не следят за пальцами, а играет он машинально, словно поправляет волосы. Они написали эту песню, ещё даже не собрав свой самый огромный зал, но уже думали о том, что будет, когда в итоге он станет пустым. Даже окружённый счастьем, человек может всегда найти повод, чтобы утопить себя в боли и печали. Чонгук неуверенно поднялся с кровати и подошёл к Юнги. Он стоял прямо за его спиной, хотел наклониться вниз и обнять его. Прижать к себе как можно крепче, ощутить его ладонь на своей и наконец-то расстаться с этим ощущением одиночества и пустоты внутри. Вокруг него постоянно толпы, но они лишь масса, которая приходит и уходит, а он всё равно остаётся один. Дерево одиноко растёт посреди поляны, летом вокруг него вырастает трава, цветы, но приходит время, и они покидают его. Дерево снова остаётся в одиночестве, и кажется, что ему бы уже стоило привыкнуть к этому, но вы будете продолжать ощущать боль, даже если это будет сотый раз. Она никуда не денется, пока вы сами не избавитесь от неё. Парень подался вперёд, но не смог придвинуться ближе, чем на сантиметр. Его рука легка на плечо Юнги и слегка сжала футболку. — Хватит, — тихий, даже скорее умоляющий голос. — Что с твоим лицом? — Юнги заметил, как лицо парня побледнело, казалось он еле держится на ногах. Его глаза моргали как в замедленной съёмке, а грудь лишь изредка наполнялась кислородом. — Всё в порядке. — Уверен? — Юнги коснулся лба младшего, и в эту секунду Чон перестал получать кислород окончательно. Холодная рука Мина, такая изящная и тонкая, браслет на его запястье коснулся волос Чона. — Не хочешь прилечь? Парень практически насильно затолкал Чонгука в кровать, накрыл его пледом и ушёл на кухню. Слабость растекалась по всему телу, словно волной она нахлынула на него и не собиралась отпускать. Взгляд упал на часы, и Чонгук понял, что время уже близится к полночи. На улице было темно, свет фонарей попадал в комнату сквозь приоткрытые шторы. — Замёрз? — Юнги заметил взгляд Чонгука, заострённый на приоткрытом окне. — Мне нужно идти, уже поздно, — парень подскочил с кровати, пытаясь встать, но Мин толкнул его обратно. Кто бы мог подумать, что сил в этих тоненьких ручках намного больше, чем может показаться со стороны. — Оставайся. Куда ты собрался? Надо было раньше думать. Юнги упал на кровать и, повернувшись спиной к Чону, накинул на себя часть пледа. Казалось, что спустя пару минут он уже крепко спал. Чонгук неуверенно поглядывал в его сторону через плечо. Лежал к нему спиной, ощущая каждый миллиметр между ними. Когда парни жили все вместе, часто случалось, что они засыпали с кем-то. Тэхён любил врываться на чужую территорию со своей подушкой и просто падать рядом. Чону нужно было своё пространство, но его тепло было всегда таким родным. Со временем таких моментов стало меньше, Тэхён стал всё чаще падать в кровать только к женщинам, а остальные… Остальные просто отдалялись с каждым шагом всё дальше. — Ты спишь? — Чонгук произнёс достаточно тихо, чтобы случайно не разбудить. Он боялся сделать лишнее движение, боялся затронуть Мина локтем. Он знал, что тот абсолютно не совершает никаких движений во сне. В какой бы позе он не заснул, именно в ней он и проснётся. — Нет. Чонгук перевернулся на спину и уставился в потолок, иногда поворачивая свою голову в сторону Юнги. — Что бы ты делал, если бы не знал, чего желаешь? — Я и не знаю. — И это совсем тебя не тревожит? — Не особо. Я хочу достичь успехов в музыке, это дело всей моей жизни. Что ещё нужно? — Но музыка ведь не всё. — Ты прав, не всё. Но сейчас это единственное, что у меня есть. «А что есть у меня?» — пронеслось в голове Чонгука, и больше он не сказал ни слова. Он лежал, уставившись в потолок, большую часть ночи. Сон не торопился посещать его. В комнате становилось всё прохладнее, шторка временами шевелилась из-за лёгкого ветра, который сочился с улицы. Он часто ловил себя на мысли, что слишком долго наблюдает за Юнги. Сначала это казалось ему грубым, после странным, а в итоге перестало иметь значение. Подперев голову ладонью, Чонгук не отрывал взгляд от затылка Юнги, от его голубых волос, которые порой казались ему такими яркими. Возможно, даже единственным ярким оттенком во всей этой комнате, во всём мире Юнги, который он выстроил вокруг себя. Его волосы были электро-роком среди старых пластинок с классикой. POV Всё его тело вопило, чтобы обнять Юнги, а он всё же смог этому воспротивиться. Он тянет всё за самые длинные нити, растягивает максимально. Ему стоило бы обнять его, хотя бы лёжа в кровати, закинуть руку на его живот и прижаться ближе. Уткнуться головой ему в спину и услышать, как его сердце часто бьётся. Почему он просто не может сделать так? Грустит, печалится, еле останавливает в себе слёзы, когда слышит плаксивую песенку. Кажется, эта работа всё же окажется неудачной. Он такой ранимый, такой чувствительный и совершенно никакой испорченности и похоти, никакого желания. Кажется стоит вернуться к плану с Тэхёном.