Мы склеим осколки

После первого урока во вторник Эрен сразу же срывается с места и, убедившись, что поблизости нет никакой угрозы для его носа, ловит за руку Кристу, уже успевшую выскочить в коридор. Одноклассница пугается, вздрогнув, а узнав, кто держит её за запястье, напрягается ещё сильнее, однако вырваться не пытается, понимая неизбежность разговора. — Нам нужно поговорить, — негромко произносит Эрен, твёрдостью своего голоса давая понять, что пора перестать уклоняться от ответственности. Криста ещё со вчерашней перепалки избегает одноклассника. Последняя заходит в кабинет и первая из него выходит, на переменах прячется где-то или ни на метр не отходит от Брауна, который на Йегера теперь смотрит с нескрываемой злостью и ярко выраженным оскалом, а на вчерашнем ланче в столовой Ленц так и не появилась. Однако Эрену нужно разобраться в ситуации как можно скорее и узнать, что за фееричную подставу ему устроили. — Я всё объясню! — жалобно клянётся Криста. — Конечно, объяснишь, — рычит он. Эрен зол на одноклассницу не только за то, что она в тот вечер ничего не сказала ему про своего бойфренда, но и решила, будто сможет избежать объяснений. Он ведёт её на улицу, держа за запястье, и ему уже совершенно плевать, что в любую секунду из-за угла может выскочить двухметровый шкаф по имени Райнер Браун и устроить очередную сцену. Криста, к счастью, не вырывается, иначе бы это привлекало к ним ещё большее внимание и уже к следующей перемене вся старшая школа бы окрестила Йегера насильником. На улице достаточно многолюдно из-за приятной прохлады, которой погода решила порадовать местных жителей сегодня, однако в самой школе лишних ушей гораздо больше, поэтому школьный двор — самый оптимальный вариант места для разговора. Да и свежий воздух будет необходим, чтобы успокоить вспыльчивую натуру Эрена в случае раскрытия какой-то неприятной тайны. Они отходят подальше от массы учеников и заруливают за угол, где их точно никто не потревожит. Криста полностью смирилась с тем, что придётся рассказать всю правду, и выглядит спокойной, а Эрен же до сих пор раздражён и сгорает от нетерпения. — Ну, давай, — в приказном тоне выражается он, наваливаясь спиной на кирпичную стену. Одноклассница смущается, поджимая губы, и отводит взгляд в сторону. Молчит и от нервов накручивает белёсую прядь на палец. От выжидающего взгляда напротив ей неловко, и она всё же смущённо произносит: — Я не думала, что Райнер узнает. — Какого хрена ты не дала мне по роже? Что за намёки были до этого? — Эрен от непонимания начинает злиться ещё сильнее. Ленц норовит вырвать себе прядь волос, туже наматывая её на палец. — Потому что ты мне нравишься, Эрен, — отвечает она хоть и стеснительно, но абсолютно уверенно. Эти слова заставляют утихомириться разбушевавшегося Эрена, готового накричать на одноклассницу за одно неверное движение. В голове автоматом проигрывается вчерашняя сцена в гостиной дома Аккерманов. Ситуация повторяется, только теперь в школьном дворе, на его месте Криста, а на месте Леви — он сам, и это признание загоняет его в тупик. Нет, это не неожиданность. Просто сказано слишком честно, слишком искренне. Заставляет верить, что он — тот, о ком думает она перед сном и первый, о ком вспоминает, когда просыпается. Для неё это не мимолётная интрижка и не поцелуй по пьяни. Такого ответа он боялся и очень надеялся, что она ответит, что просто была под градусом. В груди настоящая паника, а в голове хаос. Неясность, как и что ответить, чтобы не обидеть. Наверное, Эрен бы сказал, что она тоже ему нравится, и предложил бы быть вместе, но такие мысли ему уже в голову не приходят. Именно так бы он и ответил ей, но раньше, когда он ещё грезил о поцелуе с очаровательной одноклассницей, до того, как его сердце похитил Леви Аккерман без возможности выкупа. — Почему ты тогда с Райнером? — тихо интересуется он. Криста хмурится, забавно морща носик, но в самой ситуации нет ничего смешного. Ей то ли неприятно говорить о своём парне, то ли противны отношения с ним в целом. — Он на короткой ноге с наркодилерами. С ним я неприкосновенна и получаю любую дурь в любое время. Честно сказать, от милашки Кристы Эрен ожидал чего-то более безобидного. Он предполагал, что она расскажет ему какую-то сопливую историю, где у них с Райнером всё хорошо, но в один прекрасный момент связь между ними начинает слабеть. Хотя Эрен не прям уж удивлён. О том, какая его одноклассница на самом деле, он узнал ещё в субботний вечер, когда вместе с ней впервые перешёл черту. В тихом омуте черти водятся — слова, идеально подходящие под её описание. Эрен зарывается пальцами в волосы и вздыхает. Раньше он не бывал в подобном дерьме, просто жил, ни о чём не заботясь. Единственное, что волновало его, — очередной предстоящий танцевальный конкурс. Почему он упустил момент, когда его жизнь стала такой сложной, а судьба начала постоянно подкидывать ему ситуации, из которых выбраться не так просто? Он никогда раньше не курил, но сейчас почему-то имеет дикое желание сделать это. — Криста, извини, я не знаю, что тебе сказать, — вздыхает. Эрен садится на траву, а Криста застывает рядом, боясь даже дышать. — Пиздец какой-то. Одноклассница аккуратно присаживается рядом, поправляя воздушный подол белой юбки. — Извини меня, — шепчет она. — Нет, — отрицает Эрен. — Это ты меня извини. Я не должен был тебя целовать. — Но мне понравилось. Ленц скромно улыбается и касается тонкими пальчиками напряжённой руки одноклассника, обращая внимание на себя. Криста осторожно тянется ближе к его лицу, а он заворожённо смотрит в её глаза. Голубые, хранящие в себе красоту океана, хотя могут сравниться и с небесами. Они прекрасны, но с красотой холодной стали не сравнятся. — Криста, нет, — Эрен, словно опомнившись, резко отстраняется, так и не дав себя поцеловать. Она заливается румянцем и тоже отодвигается, смущенно прикрывая лицо ладонями. — Прости, пожалуйста, — бормочет еле слышно. — Всё нормально, — успокаивает он, а потом печально добавляет: — Хотя нет, не всё. Извини, что не могу ответить взаимностью. — Да, я знаю, что тебе кто-то нравится, — напоминает она о том вечернем разговоре, когда от отчаяния или выпитого алкоголя Йегер вдруг решил поделиться переживаниями. — Но ничего ведь нам не мешает быть друзьями? — Эрен не отчаивается. — Ты правда думаешь, что после всего этого мы можем стать друзьями? — недоверчиво уточняет Криста. — Мы можем попытаться. Ленц тянется за объятиями, которые с большим удовольствием дарит ей одноклассник, нежно обнимая за плечи и поглаживая по спине. — Спасибо, — шепчет она. Эрен молчит, на благодарность ничего не отвечая, но на его языке вертится вопрос, который он хочет задать уже очень давно. Он неуместен и может оборвать едва окрепшую ниточку, связывающую его с Кристой. Девушка выпутывается из объятий. — Я пойду, ладно? — с улыбкой спрашивает она, но совершенно не ожидает отрицательного ответа. — Постой, пожалуйста, — останавливает Эрен. — Можно вопрос? Криста удивляется, но с места не встаёт, показывая свою заинтересованность. — Слушаю. Настаёт черёд Эрен стесняться и мямлить. По-хорошему, надо бы вообще заткнуться и ничего не говорить, но интерес пересиливает. — Почему ты употребляешь? — это звучит не как праздный интерес, заданный из детского любопытства, а, скорее, как вопрос, ответ на который раскроет Эрену великую тайну, мучающую всё человечество. На лице Кристы застывает смятение, однако оно быстро заменяется хитрой ухмылкой. Над ответом она долго не думает. — А ты сам ещё не понял? Понял. Он понял, что то, что дала ему Криста в тот вечер — это тридцать миллиграмм ни с чем не сравнимого удовольствия, это верный способ заставить любую проблему потерять свою важность, это шанс избавиться от боли. Эрен никогда ещё не чувствовал себя так хорошо, никогда не испытывал такой сказочной эйфории. Не сразу, но все трудности, тяготившие его тогда, постепенно ослабели. И если бы не последствия, то он бы жрал эти таблетки на завтрак, обед и ужин. Наутро, очнувшись на диване Кирштайна, Эрен столкнулся с физической и психической пустотой, а мысли в голове смешались в непонятный сгусток, мешая трезво мыслить. Всё окружающее казалось отвратительным до тошноты, причём буквально. До самого обеда он просидел в обнимку с унитазом, пропуская мимо ушей колкие шуточки Жана по поводу его неумения пить. — Но это ведь губит твоё здоровье, — напоминает ей Эрен, надеясь, что она и так это понимает. Они ведь сидели за соседними партами, когда в девятом классе им показывали документальный фильм о вреде наркотиков. — И что? — фыркает Криста. — Я считаю, что лучше умереть в тридцать, но счастливой, чем в девяносто, но несчастной. — Криста, тебе настолько не нравится твоя жизнь, что ты готова променять свои годы на искусственное счастье? — удивляется он, никогда бы и не подумав, что его приветливая, умная и милая одноклассница может так размышлять. Возможно, в её словах есть смысл. Эрен сам предпочтёт умереть молодым, но познав настоящее счастье. Однако счастье ли то, что дают наркотики? Компенсирует ли это удовольствие последствия, которые остаются после? Можно ли назвать человека, умершего от передозировки, счастливым? Раньше на каждый из этих вопросов Эрен бы ответил твёрдое «нет», но теперь в его голове поселилась тень сомнения, заставляющая задуматься над ответом. Признаваться в своей слабохарактерности не хочется. Криста поджимает губы и отворачивается, томно глядя вдаль. — Не знаю, — срывается с её губ. — Даже если моя жизнь не такая уж и плохая, то зачем мне отказываться от того, что может сделать её ещё лучше? Эрен отчаянно пытается разобраться в её мышлении и понять убеждения, но всё это до того странно, непонятно и запутанно, что сомнений и вопросов появляется ещё больше. — Я понимаю твои чувства, — говорит Криста, ободряюще поглаживая его по плечу. — Это личное дело каждого. Я сделала выбор, и ты должен сделать свой. Она суёт руку в кармашек рюкзака и ловко выуживает оттуда маленькую белую баночку. На вид как обычная упаковка витаминок, но они оба знают, что на самом деле внутри. Содержимое звонко бьётся об пластиковые стенки, и, судя по звуку, там около пяти таблеток. Целых пять билетов в Ла-Ла-Ленд. Возможность целых пять раз окунуться в сказку. Криста протягивает баночку однокласснику, а тот принимает её и с любопытством крутит в руке. — Что это? — интересуется он, желая подтвердить свою догадку. — Твоё право выбора, — отвечает она, поднимаясь на ноги. И на сей раз она точно уходит, ведь Эрен не пытается её остановить, зачарованно глядя на своё «право выбора». Он ещё около минуты пустым взглядом сверлит баночку, а после кладёт её в карман и молча возвращается в школу. Стоит пройти несколько метров по школьному коридору, как откуда-то сзади на него налетает Кирштайн, пихая в плечо. — Жан, бля! — ругается Эрен, едва удержав равновесие. — Ты где потерялся? — в своей манере спрашивает друг. Рядом с ним Эрен видит Микасу и Армина. Судя по их взглядам, не одного Кирштайна интересует этот вопрос. — С Кристой разговаривал, — честно сознаётся Йегер. — И чего она? — заинтригованно уточняет Жан, но Эрен отвечает ему совсем просто: — Ничего. Просто вышло небольшое недоразумение, — ответ разочаровывает всех. — Недоразумение? — язвит Микаса. — Да из-за неё этот амбал Браун тебе нос сломал! — Не ломал он мне ничего, — отмахивается Эрен, закатывая глаза на очередной приступ проявления заботы своей подруги. — Если бы не Армин, то точно сломал бы! Все непроизвольно смотрят на тихого друга, который за спором наблюдает молча и не лезет в разборки товарищей. Эрен вчера весь день благодарил его за спасительную уловку с поднятием тревоги и не переставал восхищаться продуманностью Арлерта. — Так, забыли про эту ситуацию! — командует Эрен. Микаса хмурится, однако спор дальше не продолжает. Друзья заводят будничную беседу, коротая оставшееся время до звонка на следующий урок. Только вот Эрен в диалог никак втянуться не может из-за обилия лишних мыслей в голове, а с появлением в поле зрения одного конкретного выпускника он и вовсе перестаёт что-либо слышать и замечать, цепляясь взглядом за невероятно красивый профиль лица. Леви совершенно невозмутимо копается в своём шкафчике, вероятно, даже не подозревая, какое смятение из-за него сейчас испытывает один старшеклассник. На лице Аккермана красуется фиолетовый синяк и стянутый пластырем рубец над бровью. Не самое приятное зрелище с точки зрения общепринятых идеалов красоты, но Эрен же считает, что эти раны только подчёркивают его мужество, однако чувствует за это свою вину. Рядом с Леви нет его друзей, что не может не радовать. У Эрена есть возможность подойти к нему и попытаться завязать разговор, что кажется чем-то фантастическим, припоминая вчерашнее признание в симпатии и его последствия в виде неконтролируемого стыда. Да и странно будет, если он сейчас оставит друзей и пойдёт болтать с неизвестным им выпускником. Однако товарищи нескрываемый интерес друга к Аккерману давно заметили. — Это же он вчера за тебя заступаться полез? — с явным пренебрежением уточняет Микаса. — Ага, — выдыхает Эрен, даже не вникая в суть вопроса. — С чего вдруг? — не унимается она. Йегер переключает внимание на подругу, нехотя отрывая взгляд от предмета воздыхания. — Мы с ним друзья, — поясняет он, едва сдерживаясь, чтобы не добавить «вроде». — Кто это вообще? — в обсуждение подключается Жан, недоверчиво разглядывая выпускника. — Леви, — с трепетом в голосе отвечает Эрен, но, поняв, что прозвучало слишком странно и мало объяснило друзьям, начинает мяться и мямлить, стараясь сказать что-то адекватное, но речь выходит больше похожей на бред психически больного: — Ну, то есть… Мы познакомились с ним на вечеринке у Брауна, познакомились и подружились. Погуляли пару раз… Вот. Как-то так. Одноклассники всё равно мало что улавливают и смотрят на него как на идиота, пока он смущается и проклинает своё неумение контролировать собственные эмоции. — Эм, ладно, звонок через минуту, пошли в класс? — зовёт всех Армин, прерывая неловкое молчание. — Да, идём, — соглашается Микаса, и все направляются за ней в кабинет. Все, кроме Эрена, застывшего на месте. — Идите, я догоню. Друзья пожимают плечами и уходят, решая, что лучше ничего не уточнять. Эрен им за это благодарен. Ему совершенно не хочется снова пытаться что-то объяснить, борясь с заплетающимся языком. — Эй, Йегер, — слышится дерзкий голос за спиной, вызывая лёгкий испуг. Эрен не успевает обернуться, как ему в лицо летит его же футболка. Он едва успевает удержать её и не уронить, при этом даже не грохнувшись на пол. Этот запах кондиционера не узнать невозможно. — Блин, а я твою забыл, — виновато оправдывается Эрен, припоминая, что вчера весь день тискал временно выданную ему футболку, но постирать и вернуть хозяину не додумался. — Забей, оставь себе, — равнодушно фыркает Леви. — Да не, я постираю и завтра обязательно тебе её верну! — отнекивается Йегер. — Успокойся, — Аккерман уже знакомо закатывает глаза. Злить его Эрен боится, поэтому больше не пререкается. Честно сказать, для парня, которому просто разрешили оставить себе чужую футболку, Йегер ощущает себя слишком счастливым, хотя внешне вновь похож на краснеющую школьницу на первом свидании. — Какие планы на вечер? — внезапно интересуется Леви, заставляя сердце своего собеседника провалиться в пятки. Думать Эрену долго не приходится. Для него ответ на этот вопрос всегда один: — Никаких. — Супер. Заглянешь ко мне? — он спрашивает это так, словно в разговоре совсем не заинтересован, что и становится причиной смятения Эрена. — Зачем? — Йегер едва не заикается. — Не хочешь? На секунду в Эрена вселяется настоящая паника и страх упустить драгоценный шанс провести время со своим предметом воздыхания. Порой он ощущает себя мазохистом, потому что понимает, что даже если Леви ждёт его для того, чтобы приказать вылизать ботинки, то Йегер лишь кивнёт и спросит, с какой пары начать. — Хочу! — Не выёбывайся тогда. Только Леви успевает договорить, как раздаётся звонкая трель, оповещающая о начале очередного школьного урока. Коридор пустеет за несколько секунд, а вместе со всей толпой в класс спешит и он сам. Перед тем как войти в кабинет, Аккерман замирает у самого входа, на мгновение теряясь в изумрудных глазах, смотрящих на него с невероятной преданностью и безграничным обожанием. Снова это происходит. Снова он ловит на себе этот взгляд. Они оба расходятся, скрываясь за дверьми кабинетов. В последнее время Эрен всё чаще на уроках витает в облаках. Слова учителей не то чтобы быстро вылетают из головы, они до неё даже не долетают. Он думает о своём, о Леви и о предстоящем разговоре. Эрен не дурак и понимает, для чего тот решил выделить ему свой вечер. Понимает, поэтому вариант с ботинками ему более предпочтителен. Аккерман ещё вчера ясно дал понять, что обижать Эрена не намерен. Он бы не стал приглашать его к себе для того, чтобы жёстко послать. Видно, что он старается вести себя дружелюбно и борется с привычкой на всё всегда отвечать язвительными высказываниями. Это греет и даёт надежду на лучшее. Но кто сказал, что эти факторы гарантируют Эрену спасение от жестокой правды? Не может быть, чтобы его любовь к хмурому парню из выпускного класса оказалась взаимной. За весь школьный день Эрен так и не пересекается с Леви. Он знает, куда нужно идти, чтобы найти его, но этого не делает. Оно и к лучшему, потому что смотреть Аккерману в глаза по-прежнему неловко. Однако это единственные глаза, в которые ему хотелось бы смотреть вечно. Время сегодня тянется необычайно медленно, что совсем не радует. Хочется поскорее разобраться и покончить со всей этой историей, не трепля ничьи нервы. Эрен даже не надеется услышать что-то похожее на признание взаимности, он ждёт отказа и, в лучшем случае, предложения остаться друзьями. Ему нужно это, чтобы наконец-то убить в себе надежду на счастливый финал типичного романтического фильма. Убить и постараться вернуться к той жизни, что была у него до той пятничной вечеринки. Но выжечь из сердца Леви уже вряд ли выйдет, он поселился в нём навсегда и, кажется, даже через много лет будет биться там, напоминая о первой искренней влюблённости. Первая любовь, она же и всегда последняя. Эрен точно утверждать пока не может, но чувствует верность этих слов. Решение показать свою незаинтересованность он считает самым правильным за всю жизнь. Не одному же Аккерману ходить холодным принцем, не проявляющим большого количества эмоций. Эрен игнорирует существование переписки с Леви и упорно пролистывает её, чтобы не начать уточнять, к какому времени лучше подходить, правильность адреса и ещё какую-нибудь докучающую мелочь, хотя очень сильно хочется. Его нервы сдают, а муторность ситуации им в этом только помогает. «Пытки» — слово, как кажется Эрену, самое подходящее, чтобы описать то, что он чувствует, поскольку сегодняшние уроки самые нудные за всю школьную жизнь Йегера. Они тянутся медленно, тошно, Эрену едва удаётся досидеть до их конца. Под звук спасительного звонка он незамедлительно направляется домой, отказываясь от предложения Микасы подбросить его на машине, предпочитая добраться своим ходом. Подруга точно начнёт задавать слишком много вопросов, которых назрело у неё приличное количество из-за череды недавних событий, а Эрен на них отвечать пока не готов. Он сам ещё не знает ответов на многие из них, а в попытке найти их уходит с головой в размышления. Подумать только, как легко смог короткий разговор изменить столько вещей. Настроение Эрена переменилось, словно по щелчку, как и его планы на вечер, которые на самом деле были. Сегодня его компанией должно было стать зеркало, глядя в которое он стал бы гонять себя до изнеможения, снова и снова повторяя хорошо заученную хореографию в пустой студии. Йегер даже неофициальные тренировки не пропускает, лишь по велению наставника, но ради Леви он нарушает устоявшийся распорядок и делает это слишком уверенно, даже секунды не колеблясь. Отказать кому-то во встрече ради тренировки — легко, если это не Леви Аккерман. Тем более, эта встреча Эрену необходима как воздух. Кажется, там будет решаться вся его судьба. Оказавшись за закрытой дверью своей комнаты, он начинает сходить с ума. В голове раз за разом прокручивается диалог, произошедший в школьном коридоре, где Леви спрашивает о его планах на вечер, а после приглашает заглянуть к себе. И всё. Ничего больше. Что, если он вообще говорил про вечер следующего дня или Йегер дурак и что-то не так понял, да и что вообще Леви подразумевает под словом «вечер»? Это ведь условное понятие, каждый человек понимает его по-разному! Эрен садится за рабочее место и открывает лэптоп. Тонкие пальцы быстро начинают стучать по клавишам, и в поисковой строке складывается запрос «Во сколько начинается вечер». Возможно, кто-то рассмеётся, увидев этот вопрос в истории браузера между ссылок на танцевальные порталы, порносайты и ответы на вопросы из теста по литературе, но вот Йегеру сейчас ничуть не смешно. Интернет любезно выдаёт Эрену то, что ему нужно, и теперь он знает, что вечер длится с шести до двенадцати. Остаётся только разобраться, в какой конкретно момент этого промежутка Леви ожидает его прихода. Можно, конечно, перестать пудрить себе мозги и портить нервы, просто написав Аккерману небольшое сообщение со всеми интересующими его вопросами, и он почти это делает, но вспоминает о своём решении придерживаться образа незаинтересованного человека и быстро откладывает телефон, продолжая терзать себя переживаниями. Глупо, но страх быть навязчивым слишком упрямо лезет изо всех щелей. Ладно, это даже не половина беды. Настоящая проблема заключается в том, что он понятия не имеет, что говорить. Раньше-то с Леви говорить было напряжно, а сейчас он идёт к нему для того, чтобы обсудить своё внезапное признание в любви. Так глубоко в яму с дерьмом Эрен не погружался никогда. Это звучит как реальный бред, но он, чёрт возьми, и вправду идёт обсуждать с парнем из выпускного класса свои чувства к нему. Молчать, строя из себя немого дурачка — очень заманчивая идея, если закрыть глаза на её тупость, однако только это и сможет позволить себе Эрен. Он не знает, как пойдёт разговор, зато знает, что точно не сможет ответить ничего внятного и что-то объяснить. Леви ему нравится до боли в сердце, и это не поддаётся никаким объяснениям. Старательно выводя кудрявым почерком мелкие буквы на тетрадном листе, Эрен отвлекается от тягостных мыслей. Оказывается, размышлять над конспектом по биологии гораздо проще, чем над разговором с симпатичным ему человеком. Удаётся забыться на несколько минут и сосредоточить всё внимание только на домашнем задании, а потом опять невзначай кинуть короткий взгляд на часы в углу монитора. Тишина в комнате напрягает настолько, что кажется оглушающей. Её прерывает звук входящего сообщения. «К шести подойдёшь?» — Эрен читает это сообщение, напрочь забывая, как дышать. Пальцы, удерживающие телефон, дрожат так, что аппарат едва не падает из рук, а сам Йегер готов выть от облегчения и резко наплывшей радости. «Да, конечно», — набирает он, собирается отправить, но замирает, а после быстро стирает. Слишком эмоционально. Про наигранную незаинтересованность Эрен помнит. «Ок», — тоже так и не отправляется к адресату и исчезает всего в два клика. Слишком сухо. Леви не должен почувствовать себя так, словно это ему больше всех нужно. Эрен искренне недоумевает, как мог превратиться из вполне уверенного юноши в робкую школьницу, чьи плечи придавила непростая доля обдумывания ответа на грёбаное сообщение, над которым кто-либо другой не парился бы и двух секунд. Взгляд плавно перетекает с открытого диалога на крохотные цифры вверху телефона, оповещающие, что время уже половина шестого. Йегер подрывается как ошпаренный и пулей летит собираться. По итогу вопрос Леви остаётся и без эмоционального, и без сухого ответа, благополучно так и оставшись просто прочитанным. В ванной Эрен дотошно пытается смыть с себя невидимую грязь, до блеска драит зубы щёткой, обильно поливает себя дезодорантом и придирчиво обыскивает своё лицо в зеркале на наличие изъянов. Нос прошёл ещё вчера и уже не похож на красную картофелину. Нет никаких ссадин, напоминающих о вчерашнем происшествии, и в целом выглядит Эрен хорошо, однако в комнату он возвращается с ощущением того, что с красотой для него природа поскупилась. Одежда проходит ещё более придирчивый отбор. Если толстовка вылетает из шкафа и сразу же приземляется на кровать, не задерживаясь в руках больше одной секунды, то она безнадёжна. Таким образом всё содержимое гардероба переправляется на постель, а в победителях остаются самые чистые и опрятные на вид джинсы. Над верхом Эрен парится ещё довольно долго, пустым взглядом сверля кучу тряпок на одеяле, пока случайно не переводит взгляд на кресло, на спинке которого аккуратно висит чёрная футболка, до сих пор приятно пахнущая кондиционером. Больше не думая, он натягивает её на голый торс и несётся вниз. — Эрен, ужинать будешь? — доносится голос матери с кухни. — Нет, мам, я пошёл! — отвечает, несясь по лестнице. — Отец с работы поедет, может тебя забрать, — сообщает Карла. Эрен приостанавливается около входа в кухню, на мгновение впав в ступор. Не обязательно же матери сообщать, что он вообще-то не в студию направляется, а для довольно непростого и одновременно странного разговора в гости к парню, которой ей не сильно понравился? Наверное, не обязательно. Во избежание лишних вопросов, ссор и испорченных нервов. — Не нужно, я прогуляюсь. Он идёт к выходу, натягивает кроссовки, и, уже потянувшись к дверной ручке, опять слышит с кухни: — Чтобы в девять был дома! — Ладно, — вздыхает Эрен и выходит за порог. Взгляд опускается на наручные часы, кричащие, что у него осталось всего пять минут до назначенного времени. Он даже не вставляет наушники, без которых никогда не ходит по улице, а просто срывается с места, по памяти несясь к дому Аккерманов. Несколько минут безостановочного бега отзываются одышкой и болью в груди, зато Эрен стоит на крыльце Леви ровно в шесть часов. В дверь стучать не спешит, стараясь наглотаться воздуха и набраться смелости. Дышать становится намного легче, а вот собраться с духом вообще не выходит. Что вообще говорить? Поздороваться и поинтересоваться, как прошёл день, или может «Привет, Леви, спасибо за приглашение»? А дальше? Впрочем, неважно. Он всё равно уверен, что, увидевшись с ним, не сможет произнести и одного слова внятно из-за смущения. Сколько раз Эрен пытается поднять кулак, чтобы постучать, столько раз его безуспешно и опускает. Тело всё просто немеет. Страшно, не выходит. Злость на свою трусливость долго ждать не заставляет и настигает довольно быстро, однако и сейчас он ничего поделать не может. — Давай, просто сделай это, — тихо ругается он сам на себя. Жмурится и коротко стучит, тут же отскакивая в сторону. Ответная реакция следует достаточно быстро. От скрипа дверных петель у Эрена, кажется, останавливается сердце. Ледяной взгляд свинцовых глаз пытается проделать в нём дыру, уставившись прямо в лицо. От этого становится ещё больше не по себе, и Эрен немного отворачивает голову, надеясь скрыться от прицела. — Классная футболка, Йегер, — отшучивается Леви, позволяя гостю немного расслабиться. — Спасибо, — он совершенно по-дурацки улыбается и даже позволяет себе усмехнуться. — Ты так и будешь стоять? — интересуется нетерпеливо. По телу Эрена даже пробегает мелкая дрожь от этого вопроса, а точнее от незнания, как на него реагировать. Просто войти или ещё нужно извиниться? Он слишком сильно заморачивается над каждым своим действием. Это жутко мешает и не позволяет расслабиться, и из-за этих надуманных переживаний Эрен всё чаще выглядит идиотом, что только усугубляет ситуацию и заставляет ещё больше переживать и заморачиваться. Замкнутый круг. Что ж поделать, он влюбился до такой степени, что боится абсолютно всего, что могло бы выставить его в глазах Аккермана не в лучшем свете. Хотя, куда хуже-то уже? Эрен неуверенно делает шаг и пересекает порог, находясь под пристальным взглядом хозяина дома. Немного страшно и неуютно, припоминая прошлое посещение жилища Аккерманов, когда за любой звук его могли придушить голыми руками. Сейчас вроде можно говорить громче шёпота и не бояться скрипа половиц, но легче от этого не становится. В прошлый раз он хотя бы не боялся дышать, а сейчас страшно даже моргать. — Эрен, расслабься, тебя бить никто не собирается, — мягко говорит Леви со слышимой добротой и заботой в голосе. Эти слова позволяют вздохнуть, но не полной грудью. Заведомо ясный исход не позволяет чувствовать себя уверенно, а высокая вероятность очередного позора активно помогает держать рот на замке и опасаться собственных эмоций. — Пойдём, — зовёт Аккерман, маня рукой за собой на кухню. Эрен следует за ним и замирает в дверном проёме, наблюдая за суетой парня. Кухонька у Аккерманов совсем небольшая и совмещена со столовой, но до безумия уютная. Здесь так же чисто, ни единой хлебной крошки и нет даже намёка на грязную посуду. А ещё пахнет волшебно — имбирём и гвоздикой. Леви неожиданно идеально вписывается в эту атмосферу. Он не спрашивает, хочет ли Эрен чаю, просто наливает сразу в две кружки горячий напиток. — Сядь уже, — устало вздыхает Аккерман. Замешательство гостя начинает его раздражать. Йегер сразу же выполняет приказ и приземляется на ближайший стул. Перед ним опускается белая чашка, из которой доносится невероятный аромат, окутывающий всю комнату. — Спасибо, — тихо благодарит, улыбаясь. Сам Леви за стол садиться не спешит, он прекрасно обосновался около кухонной тумбы, привалившись к ней бедрами. На благодарность он никак не реагирует, только делает глоток из своей кружки. Эрен не может не обратить внимания на то, как его возлюбленный держит её — за каёмку, однако странным ему это не кажется, скорее необычным. Ещё одна его особенность выявлена. — Расскажешь что-нибудь? — интересуется Аккерман. Эрен отрицательно мотает головой. Желание исчезнуть хоть и стало меньше, только вот говорить он по-прежнему стесняется. — Да ну? Ты же пиздишь всегда без умолку, — ухмыляется. На это высказывание следует безмолвный ответ: «Не сегодня», и Йегер прячет лицо, делая маленькие глотки из чашки. — Всё ещё думаешь, что моё отношение к тебе как-то изменилось? — устало уточняет Леви. — Типа того, — слышится приглушённый ответ, сказанный куда-то в кружку. — Брось, Йегер, — очередное и очень знакомое закатывание глаз. — Хотел бы я тебя отпиздить за твои пидорские замашки, давно бы отпиздил. Эти слова должны успокоить, только спокойнее ничуть не становится, наоборот, лишь неуютнее. Виной тому, наверное, то, что Аккерман назвал его чувства пидорскими замашками. Интересное определение… — Эрен, я серьёзно, прекращай уже, — просит Леви, но к его словам никто не прислушивается. Парень отлипает от тумбы и в два шага оказывается около стола, занимая свободный стул рядом с гостем. Эрен в его сторону не смотрит, так и сидит, уткнувшись носом в чашку, а вот Леви рассматривает его слишком внимательно, словно стараясь понять, о чём он думает. Колена вдруг осторожно касаются пальцы, обжигая своим прикосновением даже через слой обтягивающей джинсы. Следом опускается и вся ладонь, обхватывая сустав, а после плавно перемещаясь к бедру. Сжимает нежно, но властно, успокаивая и пробуждая ещё больше новых эмоций. Эрен вздрагивает от неожиданности и поднимает на него испуганный взгляд. — Ну? Угомонился? — интересуется Леви, убирая руку. Йегер поджимает губы и ставит кружку на стол. — Давай уже всё решим, — звучит как мольба. — Ну, решай, — Аккерман пожимает плечами и встаёт из-за стола, для чего-то пересаживаясь на подоконник. Заинтересованный взгляд ни на секунду не отрывается от Эрена. — Я? — удивляется тот. — Да, Йегер, ты всё верно понял. Я тебя слушаю. Смущение и страх возвращаются так быстро, словно никуда и не уходили вовсе. — Ну, я уже говорил… Ты мне нравишься, — он говорит это во второй раз, но эмоции посещают всё те же, что и впервые. — И что ты хочешь от меня услышать? — Не знаю! — Йегер позволяет себе повысить голос. — Я устал пытаться гасить в себе эту чёртову надежду на отношения с тобой. Убей её, пожалуйста. Скажи, что ты не пидор и трахаешь одну милую девятиклассницу или просто пошли меня уже нахер! — Не хочу, — совершенно спокойно и слишком уверенно. — То есть?.. — это всё, что Эрен может из себя выдавить, и то с заиканием. — То есть я не хочу тебя слать никуда, но считаю, что простого «нравишься» для отношений мало. Эрен сам понимает различие слов «люблю» и «нравишься». И в его случае здесь уже не просто «нравишься», но для более громких заявлений пока слишком рано, хотя в своих чувствах юноша уверен на все сто. — А чего не мало? — Немало будет, когда ты хорошо всё обдумаешь. — Я хорошо обдумал… Он думал об этом почти каждую минуту. Пока принимал душ, обедал с друзьями в столовой, пока ходил с Микасой по магазинам, во время перерывов на тренировках. Когда Эрен оставался один и в тишине, отвлечься от размышлений было вообще невозможно. Мысли о Леви и о том, как может сложиться жизнь, покидали, пожалуй, только во время сна, и то посреди ночи обязательно всплывало знакомое лицо с тонкими губами, чуть нахмуренными бровями и до невозможности красивыми глазами, сверкающими серебром. Леви мрачнеет и тяжело вздыхает. Ответа для Эрена у него не находится. Йегер осторожно поднимается со стула и запрыгивает на подоконник. — Просто скажи, что я тебе не нравлюсь. Я пойму, — Эрену приятно, что Леви не хочет его обижать жестокой правдой, только страдать от ложных надежд он больше не может. Пальцы с нежностью опускаются на плечо, плавно перетекают на спину, а оттуда — на второе плечо. Эрена бережно притягивают ближе, и он оказывается в плену у сильных рук, трепетно обнимающих его за шею. — Я сейчас просто не готов к отношениям, — шепчет Леви, прижимаясь губами к лохматой макушке. Хочется пищать, кричать и плакать одновременно, но Эрен молча обхватывает двумя руками торс парня и смирно держит голову на его плече. Приятное тепло разливается по всему телу от чужих прикосновений. Точнее, не чужих вовсе — самых родных на свете. Подумать только, его грёзы сбываются, а его чувства нечто сродни с взаимными. Он не противен Леви, и это многого стоит. У него есть шанс, а значит, он сделает всё возможное, чтобы его не упустить и получить желаемое. — Я буду ждать. Объятия крепнут после этих слов, и ни один из них не желает их разрывать. Им слишком приятно тепло друг друга, эта нежность и уют. Это значит так много и говорит красноречивее и больше любых признаний. Одна рука Леви перемещается на талию, плавно пересчитывая перед этим все позвонки, а вторая скользит выше, пальцами зарываясь в мягкие волосы. Эрен готов урчать от переполняющей радости и невероятно приятных ощущений, но вместо этого сопит в плечо, втягивая уже любимый запах. Всё почти как вчера, только теперь гораздо ближе, чувственнее, интимнее. Эрен готов ждать Леви хоть целую вечность. И вдруг всё резко заканчивается. Аккерман слезает с подоконника, решив, что на этом пора остановиться. Оно, возможно, и к лучшему, потому что юношеское сердце Эрена от такого большого количества приятных вещей уже начинает требовать немного большего. Того, что Леви вряд ли оценит. Вечереет. Солнце медленно ползёт за горизонт, заливая всю комнату мягким оранжевым светом. Кухня превращается в театр теней, и можно с удовольствием разглядывать необычный силуэт папоротника на стене. Ну или наблюдать за алым диском закатного солнца через окно. В это время много красивых вещей… А Эрен с детской улыбкой и восторгом наблюдает за тем, как Леви тщательно намывает чашки. Этот пристальный взгляд скоро прожжёт в его затылке дыру, и он это ощущает. Аккерман резко поворачивает голову, надеясь застать Йегера врасплох, но тот в ту же секунду отводит глаза, словно ничего и не было. Слышится смешок, и Леви снова возвращается к мытью посуды, а его гость находит себе объект для наблюдения поинтереснее. Небольшой блокнот с непримечательной чёрной обложкой. Выглядит он слегка потрёпанным, больше половины листов использовано, а между страниц заманчиво выглядывают бумажки с какими-то рисунками. Эрен не может унять своё любопытство, и убедившись, что Леви полностью увлечён мытьём чашек, тихонько открывает блокнот. На открывшейся странице набросок какого-то натюрморта. Тяжело подобрать слова, которые в полной мере выразили бы красоту рисунка. Изображено слишком реалистично, ощущается всё мастерство художника. Эрен бросает короткий восхищённый взгляд на ничего не подозревающего Леви, а после снова возвращается к блокноту. Тихо перелистывая страницы, Эрен продолжает удивляться всё больше. Здесь очень много изображений женщины, в чертах лица которой он быстро узнаёт Кушель. Почему-то через бумагу Йегер ощущает всю ту любовь и тепло, с которой рисовались эти портреты. А потом он видит собственное лицо и замирает. Переворачивая очередной лист, Эрен вообще не ожидает, что встретится с самим собой. На душе вдруг становится так отрадно от мысли, что вдохновил кого-то на создание своего портрета. И не просто кого-то, а Леви, того невозмутимого парня, в которого умудрился влюбиться до беспамятства. Подумать только, он сидел на этом подоконнике, пытался передать его красоту на бумаге, иногда хмурился и всё это время думал о нём. И стоит отметить, что изобразил он его даже чуть красивее, чем сам Эрен видит себя в реальности. Он вышел идеально, Леви видит его идеальным. Вдруг шум льющейся из крана воды прекращается, но Йегер слишком очарован, чтобы как-то на это отреагировать. Он отрывается от разглядывания собственного портрета, только когда Аккерман угрожающе надвигается на него, чтобы вырвать из его рук свою вещь. Этого времени вполне хватает, чтобы вскочить на ноги и поднять блокнот над головой. Со стороны выглядит как откровенное издевательство в силу невысокого роста Леви, и Эрен поймёт, если ему сейчас врежут по яйцам. Он сам в шоке от такого внезапного прилива смелости, но отдать рисунки просто так не может. — Блять, отдай, — шипит Аккерман, стараясь завладеть листами, только тщетно. — А говорил, что хобби у тебя нет, — Эрен старательно уворачивается. Леви с силой дёргает его за локоть, заставляя нагнуться, и вырывает блокнот, после чего прижимает к груди. — Это и не хобби, — бурчит он, разозлённый выходкой Йегера. — А что тогда? — с детским любопытством интересуется виновник происшествия. — Способ отвлечься, — нехотя отвечает Леви. — От чего? — Тебе не кажется, что ты много себе позволяешь? — строго одёргивает его Леви и действительно заставляет скорчить Эрена виноватую мордашку. — Да, ты прав. Извини, пожалуйста, — ему искренне стыдно за свою шалость. Со стороны он выглядит как провинившийся щенок, что вызывает у Леви жалость и смягчает гнев, но на извинения он никак не реагирует. — У тебя очень здорово получается, — слабо улыбаясь, хвалит Эрен, когда неловкое молчание начинает пугать. — Спасибо, — равнодушно благодарит Аккерман. — Мне очень приятно, что ты нарисовал меня, — не унимается Йегер. Леви окончательно добреет, и взгляд его смягчается. Он отнимает от груди блокнот, раскрывает на странице с изображением довольного мальчишки, чей взгляд пронзителен даже на бумаге, и любуется собственным творением. — Можешь забрать, если хочешь, — поступает вдруг заманчивое предложение. — Правда, можно? — Эрен не верит своим ушам. — Да, — утомлённый вздох. Леви, не задумываясь, легко вырывает портрет и протягивает его вдохновителю. Эрен принимает подарок и любовно разглядывает каждый штрих карандаша. — Спасибо… — хочется вопить от восторга и говорить более громкие слова, но это всё, что удаётся из себя выдавить. — Да не за что, — отвечает Аккерман, но для него эта благодарность не пустой звук. Похоже, что рисунок он вырывает не из блокнота, а из своего сердца. Именно этот портрет ему очень нравится, и тем он ценнее для него, особеннее. Эрен обвивает руками шею Леви и прижимается ближе, крепко обнимая. Так более точно выходит выразить степень своей признательности. — Я пойду, пожалуй, — говорит он, неохотно отлипая от Аккермана. — Иди, — соглашается тот. Они оба покидают кухню. Эрен неуклюже старается натянуть кроссовки, а Леви наблюдает за этим представлением, невольно испытывая чувство неловкости за мальчишку. Наконец, шнурки завязаны и гость готов уходить, но он отчего-то мнётся и не спешит покидать дом. С Леви уютно даже просто не двигаться и молчать, стесняясь посмотреть прямо в глаза. Хочется растянуть этот момент и стоять вот так как можно дольше, однако глупость ситуации понимают оба и необходимость уже попрощаться тоже хорошо осознают. Эрен всё жуёт нижнюю губу, косит глаза, а потом внезапно набирается храбрости и коротко целует Леви в щёку. Он жутко краснеет и стыдится, что пошёл на поводу у своих желаний, забив на высказывание Аккермана о неготовности к близости, но тот лишь усмехается: — Детский сад. — А? — Раз целоваться полез, то целовал бы нормально. — А можно было?! — Ага. На лице застывает гримаса удивления, которая быстро сменяется решительностью, и Йегер уверенно тянется за новым поцелуем, только метит уже в губы, о которых грезил не одну ночь. Не верится, что ему позволили, что сейчас это произойдёт… Но ничего не происходит. Леви ловко уклоняется от поцелуя и посмеивается над недоумением Эрена. — Поезд ушёл, раньше думать надо было, — хмыкает он. — Леви, так нечестно! — Йегер капризничает как маленький ребёнок и даже по-детски надувает губы, что забавляет ещё больше. — Топай уже. Эрен хмурится и показывает язык, но послушно выходит за дверь и машет на прощание. Он шутливо-торжественно клянется себе и Леви, что в следующий раз не упустит свой поезд. А Леви захлопывает дверь и остаётся наедине со своими призраками прошлого, тихо шепча в пустоту: — Долго же тебе придётся ждать…