Мы склеим осколки

«Перец, корица, базилик, паприка…» — про себя читает Эрен надписи на маленьких стеклянных баночках, аккуратно стоящих в ряд на кухонной полке. В голове у себя отмечает, что видел у Пик на кухне подобные ёмкости, но в большем количестве. У него самого дома специи хранятся в тех же пакетиках, в которых и продавались в супермаркете. Мама давно хочет приобрести на кухню похожие, но постоянно забывает об этой мелочи. От размышлений отвлекает щелчок чайника, оповещающий о завершении своей работы. Йегер молчит несколько секунд, недоумевающим взглядом пялясь на электроприбор, а потом смотрит на Леви, уткнувшегося лицом в изгиб его шеи. Он сидит так уже минут пять, ничего не говорит и не реагирует на закипание воды, и Эрен бы мог подумать, что он заснул, если бы не периодические укусы и поцелуи чуть ниже уха. В подобной ситуации он уже бывал — когда кошка Микасы засыпала у него на коленях и ни в коем случае не хотелось потревожить это милое создание, тогда обязательно возникала нужда подняться и согнать зверька с колен. Рука, приглаживающая чёрные пряди, скользит вниз, оглаживает затылок и останавливается на плече. Эрен легонько тормошит Леви, но тот реагирует на это только мычанием. — Леви, чайник… — шепчет над ухом. — Знаю, — бубнит в ответ и не собирается никуда вставать. — Остынет же, — Йегер сдаваться не собирается. — Похуй, — звучит слишком категорично и без единого шанса на то, что кто-то сможет его убедить, но Эрен назойливый. — Придётся греть заново. — Ты можешь заткнуться? — не выдерживает и шипит, однако всё равно не двигается. — Могу… Всё же смолкает. Сначала продолжает смотреть на вскипевший чайник и позволяет облизывать свою шею, а потом забывается и сам проявляет ласку. Нежно поглаживает голову, мажет губами по щеке и целует висок. Эрен до сих пор не может поверить, что всё это взаправду, ведь ещё несколько дней назад он боялся лишний раз прикоснуться к Леви, а сейчас спокойно может его поцеловать и получить ответные нежности. Отчего-то всерьёз всю эту ситуацию он воспринимать не может, хоть и помнит, как жадно его душили поцелуями всего полчаса назад. Кажется, что это шутка, вот-вот его любовь резко отпрянет и посмеётся над его наивностью. Только вот Аккерман на это даже никаких намёков не делает. Очерчивает линию от уха до скулы невесомыми поцелуями и припадает к губам. Целует осторожно, неторопливо, стараясь полностью распробовать их вкус. Чмокает напоследок кончик носа и слезает с подоконника. — И ничего он не остыл, — сообщает Леви недовольно, осторожно касаясь пальцами горячего бока чайника. — Ещё немного и остыл бы. Эрен сползает вслед за ним и пересаживается за стол. Вскоре перед ним опускаются две чашки ароматного чая, к одной из которых он тут же тянется руками. По всей кухне разносится хруст печенья и хлюпанье чаем. — И всё же печенье твоей мамы просто волшебное! — восхищается Йегер, едва прожевав. — Ты уже раз десять это сказал, — раздражённо вздыхает Леви. — И ещё столько же скажу! Овсяное печенье Кушель и правда очень вкусное. Настолько, что Эрен слопал пять штук и не смог удержаться, когда у него поинтересовались, не хочет ли он добавки. — Жуй молча. Эрен это и делает — уплетает за обе щеки как хомяк и мычит от удовольствия. Леви педантично цедит чай из своей чашки и глаз не отводит от довольного мальчишки, улыбающегося даже с набитым ртом. Его детская радость такой мелочи не может не вызвать странное тепло внутри. Но Йегер вдруг проглатывает восьмое по счёту печенье, запивает остатками чая, утирает рот тыльной стороной ладони и не тянется за добавкой, а смотрит совершенно серьёзным взглядом на Леви. — Чего? — удивляется тот. — У меня вопрос, — со всей своей важностью озвучивает Эрен. — Ну? — заставляет напрячься. — Мы с тобой теперь… встречаемся? Ожидаемый вопрос, но Леви тянет с ответом, хоть и понимает, что вряд ли они смогут игнорировать то, что между ними произошло, и продолжать дальше строить из себя приятелей. Пора наконец-то перестать бояться собственных чувств и оглядываться в прошлое. Тем более, это уже так наскучило. — Я бы хотел этого, — говорит Леви, избегая прямого ответа. С лица Йегера исчезает вся его серьёзность и возвращается привычная улыбка, только теперь гораздо счастливее. — Я тоже. Очень-очень, — Эрен непроизвольно тянет руку и мягко накрывает его кулак. — Это значит «да»? — всё же вынуждает ответить напрямую. — Да, — вздыхает Аккерман и сам не сдерживает улыбки, ослеплённый радостью, вызванной всего одним его словом. — Иди сюда, — зовёт и тянет за руку. Эрена долго уговаривать не нужно. Тут же встаёт и пересаживается на колени, обвивая его шею руками. Чувствует, как на поясницу ложится ладонь и скользит выше, зарываясь под футболку. Губы касаются шеи и перетекают на ключицу. Эрен шумно выдыхает, поглаживая большим пальцем колючий затылок, и до сих пор не может поверить в реальность происходящего. Теперь Леви его парень. Звучит как-то фантастично, смешно и местами бредово. Совсем недавно он мог о таком лишь грезить, облизываться, глядя на его губы и не смея притронуться, а теперь делает это, не спрашивая. И, честно говоря, обнимать его, не боясь осуждения и ненависти, — самое невероятное чувство. Леви смотрит прямо в глаза. Зелёные, не скрывающие своего простодушия, абсолютно счастливые. Он тонет в них. Даже не пытается себя сдержать и приникает к губам. Целует нежно, осторожно, словно боясь спугнуть, однако Эрен и не боится, только сам усиливает напор. Аккерман поддаётся, и оба без сомнений отдаются во власть собственных желаний. — Пошли наверх? — хрипло спрашивает в истерзанные губы. — Зачем? — звучит с испугом. — Кровать помягче стола будет. Эрена подхватывают под бёдра, поднимают, заставляя вскрикнуть, но тут же мягко опускают на пол. Наверху он оказывается, кажется, просто моргнув. Мгновение — и его уже вжимают в постель всем весом чужого тела, а по телу беспорядочно шарят руки, оглаживая везде, куда достают. Эрен старается отвечать на ласки так же умело, целоваться так же хорошо, но сам понимает, что до Леви не дотягивает. Хотя тот сам и не против. Эта неопытность и желание казаться в его глазах лучше даже заводят ещё больше. — Да что там жужжит? — рычит Аккерман, резко разрывая столь упоительный поцелуй, разозлённый тем, что что-то им мешает. И впрямь. Раньше Эрен не замечал, но сейчас слышит вполне знакомую вибрацию телефона, который кинул куда-то ещё часа полтора назад и забыл о нём. Думать о том, кто так настойчиво звонит ему, не хочется, но на поиски всё же бросается. Пока ищет неугомонный гаджет среди подушек и скомканного одеяла, звонок прекращается. Когда аппарат всё же находится, Эрен с ужасом произносит: — Вот блин, мама семь раз звонила! А после взгляд быстро перескакивает на время, и он с ещё большим ужасом вопит: — Я должен был быть дома двадцать минут назад! Он тут же подрывается, чуть ли не падая носом вниз с кровати. В панике оглядывает всю комнату, стараясь найти свою футболку, и мысленно молится, чтобы она уже высохла. Аккерман ко всей этой ситуации относится с пониманием, но усмешки сдержать не может. — Внизу, на сушилке, — подсказывает. Эрен, не медля, бросается к двери, но суровый голос тут же осаживает: — Да хорош ты так носиться! — ворчит Леви, поднимаясь с кровати и подхватывая со стола ключи. — Пошли давай, подвезу тебя. Через три минуты дома будешь. Предложение не может не радовать, ведь без него бы он опоздал на сорок минут. Йегер улыбается, коротко благодарит и всё с той же суетой несётся вниз на поиски своей одежды. А Леви, хоть и отнёсся с пониманием, но расстроен до безумия. После первой поездки честь стать пассажиром Леви Эрену выпадала ещё много раз. Он уже приловчился и лишних вопросов не задаёт, знает, куда ставить ноги и как получше схватиться. Привычно запрыгивает сзади и обхватывает поперёк крепкий торс. Больше не вздрагивает от рёва мотора и не сжимается, когда мотоцикл трогается с места. Эти поездки стали для него горячо любимыми. В основном это из-за накачанной спины, к которой приходится прижиматься грудью, чтобы не свалиться, но и ветер, свистящий в ушах из-за высокой скорости, тоже играет свою роль. До дома добираются, как и обещал Леви, за три минуты. Эрен с беспокойством в груди глядит на светящиеся окна первого этажа, как только вдалеке начинают вырисовываться их очертания. Стоит мотоциклу затормозить, он тут же спрыгивает с него и собирается бежать внутрь, на ходу придумывая для себя оправдание, но тормозит, не сделав и шага. — Ну, иди уже, — торопит Аккерман. В голосе звучит недоумение. Однако Эрен продолжает стоять и смотреть в глаза напротив. Их блеск в лунном свете зачаровывает. — Попрощаемся? — спрашивает негромко. Раз уже опоздал, то задержаться ещё на несколько минут не так страшно. Получит в любом случае. Аккерман вздыхает, слезает с мотоцикла и осторожно обнимает за плечи. Эрен льнёт ближе и ответно смыкает руки вокруг его шеи. Мажет губами по щеке, словно спрашивая разрешения, и получает его — Леви сам тянется навстречу. Облизывает мягкие губы и аккуратно углубляет поцелуй. Двигается медленно, но уверенно. Чувствует, как лыбится Йегер в поцелуй, отстраняется, чтобы посмотреть на его довольное лицо, но тот протестует, кусая за нижнюю губу. — Бля, сдурел? — ругает за шалость, но тот только усмехается. — Зараза ты, Йегер. Быстро прощает и коротко целует. — Иди давай, — Леви опять старается загнать прилипчивого бойфренда в дом, но он только противится в очередной раз, сжимая объятия крепче. — Ещё минуту, пожалуйста, — жалобно просит. И ничего не остаётся, кроме как дать ему требуемое. После дождя пахнет восхитительно: мокрым асфальтом и свежестью. Тучи давно ушли далеко за пределы города, позволяя проявиться звёздам на небе. Где-то в траве стрекочут сверчки, нарушая ночную тишину. И это делает обстановку романтичнее. А потому и уходить не хочется сильнее. В объятиях Леви слишком хорошо и уютно. Эрен чувствует то тепло, которое не ощущал ни в чьих руках, оно особенное. Но вместе с этим он испытывает нечто странное, ведь теперь эти объятия не дружеские, хоть и раньше они были слишком близкими, теперь же они несут совсем другой смысл. Поэтому и странно. Ему не верится, что он всё же смог добиться желаемого. Это же было так абсурдно, но теперь они пара, и жаркие следы от поцелуев на шее тому подтверждение. Не хочется, но Йегер понимает, что ещё секунда — и отпустить он уже не сможет, потому отстраняется, однако сцепляется с ним взглядами. — Спасибо, что подпустил, — шепчет с искренней радостью. — Я не разочарую тебя. Леви ничего не отвечает, только кивает едва заметно и поджимает губы. Эрен долго не решается, а после целует в щёку и, отстранившись, произносит: — Я люблю тебя. С надеждой ждёт ответного признания, но вместо него за спиной слышит разъярённый крик: — Ах ты мелкая дрянь! Тело сковывает страх, стоит только узнать этот голос. Тон и содержание ничего хорошего не предвещают. Эрен с опаской оборачивается. Мать угрожающе наступает, и она рассержена настолько, что лицо её от гнева перекошено. Юноша даже не успевает ничего произнести, только зажмуриться, видя, как Карла замахивается, собираясь отвесить удар. Слух режет пронзительный звон пощёчины, но Эрен боли не чувствует. Открывает глаза и видит Леви, который от шока не может сказать и слова. А Карла тем временем продолжает вываливать на него груду несвязных оскорблений и распускать руки. — Мама, ты что творишь? — испуганно вскрикивает Эрен и хватает мать за запястья, не позволяя нанести очередной удар. Такой злой он её видел всего пару раз, когда они ссорились с папой. В его сторону такой агрессии она никогда не выказывала, а по отношению к малознакомым людям и подавно не проявляла. В голове мелькают сотни догадок, что могло стать причиной такого поведения, и ответ находится довольно быстро, когда Эрен замечает в её кулаке отлично знакомую ему белую баночку, которую он вчера с испугу швырнул в корзину и благополучно забыл. — Что я творю? — переспрашивает она, изображая недоумение. — Да я тебя сейчас убью, гадёныш! — кричит она уже на сына. Руки парня немеют от страха, и Карла легко вырывается. Её всю трясёт от злости. Она размахивает банкой перед лицом Эрена и продолжает вопить: — Что это за дрянь? Что это, я спрашиваю?! — вопрос совершенно глупый, ведь все и так знают на него ответ. Эрен бы ответил, да только понятия не имеет, что говорить. Никто его словам не поверит. Всё, что он скажет, будет звучать, как дурацкие оправдания, не несущие в себе ничего правдивого. — Мам, всё не так, я не употребляю! — он всё же пытается, но попытка, ожидаемо, тщетна. Карла окидывает его презрительным взглядом. — Я с тобой ещё разберусь! А ты, — она поворачивается к Леви, — чтобы духа твоего здесь не было! Себе жизнь испортил и решил ещё и сына моего своей хернёй напичкать? Так совестно Эрену не было ещё никогда. Едва у них всё налаживается, все старания умножаются на ноль лишь благодаря одному случаю. Леви получает по лицу и слышит не самые лестные слова, самому же Эрену брань в свой адрес только предстоит выслушать. Но лучше бы все ругательства матери на него увеличились вдвое, чем это ещё и коснулось ни в чём не виновного Леви. Теперь Аккерман в курсе, какого на самом деле мнения о нём мама его парня, и это только добавляет Эрену стыда, припоминая, с каким добродушием относится к нему самому Кушель. Самое ужасное здесь, что он не может вступиться. От шока не выходит даже разжать губы. — Не подходи к нему! Ясно? — сквозь зубы шипит Карла. — Ясно, — слишком спокойно, холодно произносит Леви. И это единственное, что говорит он за время всей перепалки. А после он просто молча уезжает, так и не взглянув на Эрена. Возможно, оно и к лучшему. Слушать оскорбления в его сторону было невыносимо, а смотреть ему в глазах — ещё тяжелее. — Мама… — всё, что у него выходит сказать. Глаза покалывает от слёз, но Эрен сдерживается, не плачет. Карла смотрит на него с укоризной и злобой. Банка, зажатая у неё в кулаке, кажется, вот-вот треснет. Парень не выдерживает, громко шмыгает носом и быстрым шагом направляется внутрь дома. — А ну стоять! — мать нагоняет его, когда он уже достигает лестницы на второй этаж. — Чего? — с обидой в голосе спрашивает Эрен, замерев у подножия. — Что тебе ещё нужно? — Ты совсем охамел? — возмущается она. — Чего тебе не живётся? Мы с папой всё для тебя делаем, а ты… — она едва не задыхается от переполняющего её гнева, — с наркоманом связался! — Леви не наркоман! — Эрен расходится не на шутку. — Он уже не такой! Да и он здесь вообще не при чём! — А кто при чём? Один встречный вопрос заставляет его смолкнуть. Не может же он свалить всю вину на Кристу, которой сейчас и так несладко приходится. Если ей припишут ещё и пропаганду, то сухой из воды она точно не выйдет. Про Брауна тоже говорить нельзя. Он хоть и подонок, но не хочется его подставлять. И не он ведь ему эти таблетки подсунул. И уж не Леви точно! Однако именно на него всё указывает, и медлительность Эрена с ответом это только подтверждает. — Я же говорю — больше него некому! — самодовольно выдаёт Карла. Эрен поджимает губы. Не боится смотреть ей в глаза и не скрывает обиды во взгляде. Не выдерживает. Молча убегает наверх и хлопает дверью настолько громко, чтобы на первом этаже точно было слышно. Первое, что делает, оказавшись в своей комнате, — залезает на подоконник и трясущимися пальцами набирает номер Леви. Понимает, что тот вряд ли ответит, а даже если и сделает это, то выслушивать оправдания точно не станет, но Эрен на это надеется сейчас больше всего. Только Аккерман даже не даёт пройти гудкам — сразу сбрасывает вызов. Второй раз Эрен не звонит, а сразу кидается набирать сообщение. Вероятность, что Леви его прочтёт, выше, нежели чем ответит на ещё один звонок. Однако Эрен не пишет ни одного слова, понимая, что заблокирован. Всё тело немеет за одно мгновение. В подобное дерьмо он попадал только во снах, и чтобы из него выбраться, было достаточно просто проснуться. Сейчас же всё наяву, и так не прокатит. Хотя ему даже не верится, что с ним это всё происходит в реале. Ничего такого с ним раньше не случалось. Его жизнь была простой и лёгкой, местами даже скучной. Ещё полтора месяца назад даже намёков не поступало на то, что у него могут образоваться такие проблемы. Однако всё происходящее абсолютно точно происходит взаправду. Иначе отчего так больно?.. Хочется плакать, но Эрен этого не делает, держится. Гнев и обида на мать перетекают на самого себя. Из-за собственной глупости он подорвал доверие родителей и угробил отношения с Леви. Нет даже надежды на то, что что-то из этого хотя бы частично получится восстановить. Долгое время Йегер сидит у окна, пустым взглядом пялясь на сырую лужайку перед домом. Иногда поглядывает на телефон, словно надеясь, что Леви всё же даст ему шанс объясниться или хотя бы напишет гневное сообщение о том, какой он придурок. Но ничего такого. Смартфон молчит. От подоконника Эрен отрывается только тогда, когда видит подъезжающий автомобиль отца. Понимает, что стоит ему пересечь порог дома, он тут же будет посвящен во все подробности, поэтому, во избежание выслушивания нравоучений ещё и от отца, Эрен мигом меняет одежду на домашнюю и ныряет под одеяло. Уснуть не выходит, что неудивительно. Мешают заполонившие всю голову тревожные мысли, бешено бьющееся в груди сердце и обрывки фраз матери, которая этажом ниже на повышенных тонах жалуется отцу на сына и его увлечения. Желание спуститься вниз и громко закричать, что это всё неправда, очень сильно, но о реакции отца на всё происходящее Эрен может только догадываться, и на чью сторону он встанет — тоже неизвестно. Уж слишком много времени они с Гришей проводят порознь, чтобы иметь представление о таких вещах. Вот Зик бы явно поддержал. Разумеется, не оценил бы хранение наркотиков и тяжко вздохнул, узнав, что Эрен уже успел побаловаться таблетками. Однако не устраивал бы такие скандалы. Понадеялся, что раз о последствиях приёма брат уже узнал, то больше в рот такое не потянет, доверился бы ему и постарался эту тему больше не поднимать. Но Зика здесь нет, а вместо него родители, которые так же мягко к ситуации не отнесутся. Увидев мелькнувшую тень в полоске света под дверью, Эрен натягивает одеяло на голову и прикидывается спящим. Разносится короткий тихий стук, заставляя затаить дыхание. Юноша ничего не отвечает и продолжает свой маленький обман согласно написанному у него в голове сценарию. Сейчас по планам Гриша должен понять, что его сын спит, и уйти, но он вдруг портит весь замысел. — Я знаю, что ты не спишь, Эрен, — доносится из-за двери совершенно спокойно, без всякой угрозы и сомнения в собственном утверждении. Даже несмотря на это, Эрен продолжает свой спектакль и только выше натягивает одеяло. Наступает тишина, никаких звуков больше не слышно, и он почти уверен, что отец всё-таки плюнул и ушёл, но, наперекор его ожиданиям, дверь вдруг распахивается. Парень неистово паникует, смыкает глаза и старается дышать равномерно, только Гришу не обмануть. Он садится на край постели, заставляя сына почувствовать, как он прожигает его взглядом сквозь натянутое до макушки одеяло. — Что? — раздражённо интересуется Эрен, откидывая одеяло. Гриша усмехается тому, как легко смог вывести сына на чистую воду, и спрашивает осторожно: — Мне ведь не нужно объяснять тебе, какой вред причиняют наркотики организму? — Да я не употребляю! Отец хоть и говорит с ним спокойно, Эрен не может общаться с ним таким же тоном. Не хочется никому ничего доказывать. Эти разговоры его очень бесят и, к сожалению, избежать их, кажется, ему не удастся. — Тогда что у тебя делал амфетамин? Объясниться когда-нибудь всё же придётся, потому что выставлять Леви наркоманом в глазах родителей он очень не хочет, а именно его они, похоже, оба считают дилером своего дорогого сына. Да и самого себя выгородить было бы неплохо, тем более у них ведь просто сложилось неверное впечатление. — Один человек дал мне на случай, если я захочу попробовать, — несмело сознаётся парень, немного поумерив пыл. — И что же это за человек? — уточняет отец, но голос его подсказывает Эрену, что он уже знает ответ. — Это не Леви! — возражает. — Он, наоборот, просил вернуть обратно! — Так и чего не вернул? — Я собирался! Возможности не было… Гриша смотрит на своего сына с недоверием, пытаясь определиться, верить ему или нет. — Пап, ну честно! — пытается убедить его Эрен. — Леви мне всё рассказал. Ты ведь сам помогал ему реабилитироваться. Ты должен понимать, что после всего он бы не стал. — Я это понимаю. Но не понимаю, зачем ты вообще взял эти таблетки? — Отец продолжает сохранять спокойствие, и его нравоучительный тон вызывает у Эрена смущение. — Я не знаю… Ответом служит протяжный вздох. Гриша устало потирает переносицу, немного приподнимая очки, а потом совсем по-доброму смотрит на сына и внезапно переводит тему: — Как выступил сегодня? О танцах речь заходит в их доме настолько редко, что Эрен от удивления даже не может подобрать слов, а в данный момент этого вопроса он и вовсе не ждал. — Очень хорошо. Поддержка зрителей в Лос-Анджелесе нам обеспечена. — Вот и отлично. И если эта тема показалась ему внезапной, то поцелуй в лоб и вовсе обескураживает. — Спокойной ночи, сынок, — произносит Гриша по-отцовски тепло. Эрен ничего не говорит, только взглядом провожает его до двери, и всё же тормозит у самого выхода: — Пап! Он останавливается и оборачивается, показывая готовность слушать. — Ты мне веришь? — в голосе звучит отчаяние. Гриша с ответом немного медлит. — Мне очень хочется, но решу я это завтра утром, — говорит он и скрывается за дверью, оставляя Эрена наедине с самим собой. Йегер поджимает губы и переворачивается на бок, вновь натягивая одеяло до самой макушки. Перестать винить себя за глупость очень сложно, как и заснуть, что сделать этой ночью он даже и не надеется, однако через пятнадцать минут уже проваливается в сновидения. А наутро его ждёт не самый приятный сюрприз в виде сдачи анализов на наркозависимость. Едва Эрен поднимается с постели, не давая сделать лишнего шагу, родители гонят его в ванную, попутно вручая специальный контейнер. Он хоть и противится, кидаясь в отца язвительными фразочками, но его с мамой отлично понимает и делает всё, что велено. Подобным Эрен никогда не увлекался и понятия не имеет, сколько наркотики держатся в организме. С момента той самой несчастной таблетки дома у Кирштайна прошло уже много времени, и об этом случае родители, кажется, ещё не в курсе. Очень хочется верить, что всё так и останется и никакая нежелательная правда больше не всплывёт. С замиранием сердца и под недоверчивым взглядом матери Эрен слышит от отца, что тест отрицательный. С его плеч будто гора сваливается, а мама начинает смотреть на него с ещё большим недоверием, однако, фыркнув, уходит на кухню и зовёт всех завтракать. Никаких протестов Эрен устраивать не намерен, но сидеть с родителями за одним столом не хочет, поэтому от еды отказывается и возвращается в свою комнату. «Подвезти?» — всплывает сообщение от Микасы на экране телефона. Требуется секунда, чтобы понять, что ехать с отцом в одной машине он не хочет, а идти пешком нет настроения. Ещё столько же времени тратит на написание короткого «да» и отправляется собираться. Всю дорогу до школы Эрен молча наблюдает за быстро меняющимися пейзажами через окно автомобиля. Он даже не старается вникнуть в беседу Микасы, сидящей за рулём, и Армина, получившего в своё распоряжение все задние места. Ребята поникшее настроение друга замечают сразу, но осторожно интересуются о причине такого поведения только у ворот школы, на что получают не очень убедительный ответ, что всё нормально. На самом же деле нормально не было абсолютно ничего. Родителям хоть и вышло доказать, что наркотиками он не балуется, но возвращать доверие и избавляться от напряжения в отношениях между ними он будет ещё очень долго. А ещё есть Леви, которого его мать вчера с ног до головы полила грязью. Перед ним-то теперь объясниться будет ещё сложнее, чем перед родителями. Возможно, он бы даже смог войти в положение и смириться с неприязнью Карлы к нему, если бы Эрен его не обманул. Знал, как для него важно, чтобы никто из его окружения не увлекался дурью, и всё равно оставил таблетки у себя, вследствие чего поплатился за свою глупость. А главное, Йегер сам даже не понимает, что помешало ему выкинуть их сразу. Решить всё нужно как можно скорее. Даже если Леви не простит и на сей раз точно пошлёт его, то Эрен хотя бы попытается всё разъяснить и извиниться. По телефону это точно сделать не выйдет, да и некрасиво как-то. Оптимальный вариант — отыскать в школе и заставить выслушать, но как бы сильно ни хотел поговорить с ним Эрен, выловить Леви никак не получается. Он вроде мелькает где-то в толпе — и тут же растворяется. Йегер даже пытается выждать его возле кабинета, в котором у выпускников должен пройти урок, но ни на кого, кроме бугая Брауна, до сих пор глядящего на него с ненавистью, не натыкается. Совсем отчаявшись, идёт на пожарную лестницу, на которой, как уже давно выяснилось, Леви любит уединяться с блокнотом, карандашом и наушникам. «Где, если не там?» — думает Эрен, аккуратно заглядывая за стальную дверь, и снова терпит неудачу. На обед в столовую он не идёт. Пошёл бы, только если бы была хоть какая-то надежда на то, что там может вдруг быть Леви, но её нет. Да и говорить с ним уже не очень-то хочется, заранее понимая, что его попытки примирения плодов не дадут. Поэтому идёт на задний двор школы, где из-за пасмурной погоды сегодня людей почти нет. Превосходное место для наслаждения одиночеством, и серое небо как раз под стать его настроению. Упав на первую попавшуюся лавочку, Эрен уходит в свои мысли с головой. — Сиропа налили побольше, как ты любишь, — вдруг звучит совсем рядом. Йегер вздрагивает с испугу и резко поднимает взгляд. Возле него стоит Микаса с двумя картонными стаканчиками кофе, один из которых протягивает ему. Эрен немного медлит, но принимает стакан и принюхивается. Запах сладкого рафа совсем внезапно заставляет его улыбнуться. — Спасибо. Девушка осторожно присаживается рядом и не решается пододвинуться ближе, словно боится спугнуть. Небольшими глотками попивает свой кофе и покусывает иногда губу, собираясь с духом. Эрен чувствует, что она хочет поговорить, и даже знает, на какую тему, оттого испытывает навязчивое желание побыстрее услышать звонок на следующий урок, но перемена большая, а Микаса наконец-то набирается смелости. — Я не хочу давить на тебя, но в последнее время ты странно себя ведёшь. Мы очень отдалились, и я хочу знать, в чем дело, — говорит она очень серьёзным тоном. — Микаса… — вздыхает парень, намекая на нежелание это обсуждать. — Эрен, я переживаю! — Глупо было надеяться, что она отстанет. Он не дурак, сам понимает, как это выглядит. Эрен бы сам забеспокоился и не смог игнорировать то, что его друг детства вдруг отстранился от него, стал больше времени проводить с незнакомым ему человеком и часто ходить с кислой рожей, ещё и при всём этом увиливая от объяснений. Он бы и поделился с Микасой всем, что творится в жизни, но даже при том, что они знакомы с пелёнок, ему стоит только догадываться, как подруга отреагирует на всю эту историю с наркотиками и его внезапный каминг-аут. Эрен слишком боится её потерять, чтобы так кидаться новостями, которые могут сильно подпортить мнение о нём. Но ведь в том-то и дело, что знакомы они всю свою жизнь. Она должна понять. Эрен решает, что, возможно, выплакаться в дружеское плечо — то, что ему сейчас так нужно, делает глоток кофе и начинает рассказ: — Всё началось с той грёбаной пятничной вечеринки у Брауна… И он рассказывает ей обо всём. Начинает с подробностей отравления Жана, с которым он попал в больницу в тот вечер. Микасе требуется выделить минуту, чтобы высказать всю нецензурную брань в сторону Райнера, а после Эрен рассказывает, как познакомился с Леви и как тот сбежал от него. Немного времени уделяет их первой прогулке, делится старыми переживаниями и описывает первую ссору. Плавно перетекает на вечер у Жана, где совершил самую большую глупость вместе с Кристой. Подруга аж дёргается от шокирующей истории и пытается что-то сказать, но только беспомощно шевелит губами. Успокаивается и решает дослушать до конца, приберегая все возмущения и вопросы на потом. Повествование своё Эрен заканчивает пересказом вчерашних событий, чувствуя, как с каждым словом ему становится легче. По завершении он чувствует себя гораздо лучше. Оказывается, всё это время можно было избавиться от тяготы, просто поделившись с кем-то проблемами. А Микаса только делает нервный глоток кофе и продолжает смотреть прямо перед собой. К Эрену, когда он глядит на подругу, возвращается напряжение. Кажется, не стоило вываливать столько всего на неё за один раз. — Эрен, я даже не знаю, что тебе сказать. Я просто… поражена, — говорит она, наконец, после долгого молчания. — Да, я понимаю, — вздыхает в ответ. — У меня самого до сих пор в голове не укладывается, я не требую, чтобы ты переварила всё за одну минуту. — Ты правда не употребляешь? — настороженно уточняет Микаса. — Правда, — вымученно вздыхает. — А почему тогда эти таблетки сразу не выкинул? Она, кажется, уже третья, кто задаёт ему этот вопрос, не считая себя самого. Эрен не знает, не понимает и даже предположения не имеет. Словно что-то нашёптывало ему на ухо всё время, умоляя приберечь их у себя. — До последнего был уверен, что отдам Кристе. — Ладно. Микаса снова припадает губами к стаканчику и тяжело сглатывает. Видно, что у неё на языке вертятся десятки вопросов, но она не знает, с какого именно начать и не обидит ли это друга. — А вы с этим Леви прям ну… это? — подруга вдруг смущается, спрашивая, а вместе с ней и Эрен. — Нет! — резко отвечает он, покрывшись румянцем. — И ты никому пока не говорил, что ты… м-м-м… — ей неловко произносить это слово в адрес Йегера. В голове такая новость ещё не уложилась. — Ты первая, — сознаётся неуверенно. — Оу. Эрена пробивает мелкой дрожью, что незамеченным Микасой не остаётся. Она заботливо обхватывает его руки, призывая успокоиться. — Эрен, всё в порядке, я не осуждаю. — Правда? — звучит с надеждой. — Ну, это немного… — она смолкает, стараясь подобрать подходящее слово, — необычно. Но я поддержу любой твой выбор. Главное, чтобы ты был счастлив. — Спасибо. Девушка распахивает руки для нежных дружеских объятий, в которые Эрен тут же ныряет. Он чувствует ласковые поглаживания её пальцев на спине, а вместе с ними и спокойствие. — Познакомишь нас? — ненавязчиво интересуется Микаса. Эрен осторожно выпутывается из её объятия, вдруг снова приуныв. — Это вряд ли. Мы ведь с ним поругались. — И что? Не помиритесь разве больше? В том-то и дело, что, скорее всего, нет. Он потерял его доверие, а Леви не тот человек, у кого его можно легко вернуть. Сильнее своего прошлого Аккерман боится только вернуться в него, и держать рядом с собой людей, которые вполне способны это устроить, он не станет. Как сильно бы он ни любил Эрена, рисковать такими вещами не будет. Поэтому на прощение Йегер даже и не надеется и чувствует себя отвратительно настолько, что на уроке биологии сегодня едва сдержал слёзы. Добиться столь желанного человека и тут же его потерять — настоящее фиаско. За свою глупость Эрен будет гнобить себя ещё очень долго. — Не думаю… Микаса неловко поджимает губы, глядя на поникшего друга. Она никогда не была мастером в оказании эмоциональной поддержки людям. Сейчас тоже не представляет, что сказать, и внушает ему первое, что приходит на ум: — Если он тебя действительно любит, то он хотя бы попытается тебе поверить, а если нет, то просто считай, что он искал причину от тебя отвязаться. Её слова — словно озарение, снизошедшее на его голову. Такие верные и такие пугающие. Даже когда Леви прижимал к постели и затыкал рот поцелуями, Эрен не мог поверить, что всё это не шутка, а теперь и вовсе не уверен, что Аккерман испытывает то же жгучее желание быть рядом и сделать всё для этого. И если он и правда видит в произошедшем конфликте только причину больше никогда не пересекаться, то для Эрена это будет концом всего. Он ведь действительно влюбился. Впервые, так чисто, наивно и по-настоящему. — Ты права, — уверенно говорит Йегер. Если даже и пошлёт, то чем раньше это произойдёт, тем скорее он сможет смириться. Эрен смотрит на часы и отмечает, что до начала урока чуть больше десяти минут. Если повезёт и на этот раз поймать Леви получится без всяких проблем, то этого времени вполне хватит, чтобы высказаться. Главное, в случае неблагоприятного исхода, не умереть на предстоящей литературе от разбитого сердца и жалости к самому себе. — Ты не против, если я пойду, попробую с ним поговорить? — Иди, конечно. Он залпом допивает кофе и выкидывает опустевший стакан в стоящий рядом мусорный бак. Бодро соскакивает с лавочки, уже собираясь уходить, но останавливается. — Спасибо за всё, — произносит напоследок. — Люблю тебя. Микаса тепло улыбается и говорит ту же фразу в ответ, но Эрен этого уже не слышит: он на всех парах мчится обратно вовнутрь школы. Только свою цель он не находит за оставшееся до урока время. И на всех остальных переменах тоже. Йегер бы даже решил, что Леви сегодня и в школу вовсе не приходил, если бы не видел его пару раз мельком в толпе. Предположения, где он может быть и куда так быстро исчезает, совсем иссякли, однако желание поговорить всё так же сильно. — Йегер, домой не идёшь? — насмешливо интересуется Жан, заметив, что друг отстал. Эрен застывает на школьном крыльце, пялясь на дверь. Это его последний шанс сегодня поговорить с Леви. Рано или поздно он ведь выйдет. Не будет же он там ночевать или сбегать через окно. — У меня… дела. Идите без меня. Товарищи удивлённо переглядываются. Одна Микаса поджимает губы и вздыхает, прекрасно зная, о каких делах идёт речь. Эрен знает, что, пока он сам этого не захочет, она продолжит оставаться единственной осведомлённой. — Ладно, — Жан пожимает плечами. Друзья прощаются, а Йегер остаётся, словно сторожевой пёс, посаженный у двери, чтобы разглядывать всех, кто входит и выходит. Впрочем, он это и делает — вглядывается в лицо каждого человека, но нужного всё никак не находит. Голос подружки Аккермана он слышит даже за закрытой дверью и среди десятка других голосов, чему несказанно рад. Его даже не смущает, что Леви будет с друзьями. Он и шагу ему ступить не даст, пока они не поговорят. И пусть хоть вся школа слышит! Только вот и сейчас Эрена в очередной раз ждёт неудача. Девушка выскакивает на улицу без Леви, но с их двухметровым белобрысым другом, которого он давно мысленно называет Капитаном Америкой. Его настоящего имени он не помнит, о друзьях Леви говорит очень мало. Зато Эрен не забыл, как зовут его подругу. — Ханджи! — выкрикивает и надеется, что имя он запомнил верно. Судя по тому, что девушка в ответ мотает головой, стараясь отыскать человека, позвавшего её, Йегер угадал. Не стесняясь, подходит к ней ближе и уверенно спрашивает: — Извини, не знаешь, где Леви? С ответом она не спешит. Со странным восхищением в глазах разглядывает Эрена с ног до головы. — Какая честь, мистер Йегер! — восторгается Ханджи и смеётся. — Взаимно, — немного помявшись, неуверенно отвечает Эрен. После общения с Леви такой энтузиазм кажется ему необычным. — Ну так что? — Ой, ну не зна-а-аю… — ехидно тянет она. — Он от тебя весь день прятался. Будет нехорошо, если я так просто его сдам. — Он прятался от меня? — Эрен поражен. Никогда бы не подумал, что Леви способен на такой детский сад. Ханджи опять заливисто смеётся. Йегер смотрит в глаза её друга, ища поддержки, а тот лишь сочувствующе кивает. — Леви задерживается немного, должен с минуты на минуту выйти, — успокоившись, отвечает девушка. Напоследок она желает удачи и спешит уйти, перескакивая с одной ступеньки на другую. Друг Леви молча хлопает Эрена по плечу и догоняет подругу. Йегер вновь остаётся на крыльце один. Время идёт, людей на улице становится всё меньше, а после двор и вовсе пустеет. Порой из школы выходят учителя или такие же «задержавшиеся». Кто угодно, но не Леви. С каждой минутой Эрену всё больше кажется, что он сидит здесь зря. Возможно, он его прокараулил и Аккерман давно сидит дома под пледом у телевизора. Или даже если ждать осталось совсем немного, то Леви всё равно не станет его слушать и быстро смоется. Однако, несмотря на всё это, Эрен терпеливо продолжает ждать и ощущать, как каждый раз замирает сердце, когда открывается дверь, и огорчаться, когда наружу выходит очередной ненужный ему человек. Сердце окончательно останавливается, стоит в очередной раз поднять глаза на скрип двери и, наконец, увидеть то самое, нужное лицо. — Леви! — от радости Эрен чуть ли не визжит. А вот Аккерман таких тёплых эмоций не проявляет. Он на секунду оборачивается, одарив Йегера презрительным взглядом, и с тем же равнодушием продолжает путь, немного прибавив шагу. Реакция хоть и ожидаемая, но Эрен всё равно обиженно хмурится и кидается его ловить. Леви руку отдёргивает, не давая себя схватить. Йегер из-за этого бесится только сильнее и поперёк обхватывает его торс со спины, не позволяя убежать. — Ты с ума сошёл? Пусти, придурок! — противится он. — Сначала поговорим! Эрен сжимает крепче в ответ на его попытку вырваться, однако чувствует, что если бы он действительно хотел сбежать, то давно бы легко сделал это. — Не хочу я с тобой говорить! — Ты вчера просто всё неправильно понял! — Ага, ну конечно, — фыркает Леви и больно пихает локтем, всё же вырываясь из хватки. — Всего хорошего, — бурчит он и уходит. На лице застывает недоумение. Эрен провожает его растерянным взглядом. Весь день гонялся за ним по школе и сейчас прождал не менее часа, чтобы просто отпустить, так и не объяснившись? Даже смешно. Он не даст ему уйти, пока не выскажется. — Я не употребляю! — отчаянно кричит вдогонку. Леви продолжает идти, но сбавляет шаг, а потом и вовсе останавливается и оборачивается. Не важно, что это — шанс объясниться или он просто хочет послушать, какое оправдание придумает себе Эрен, но Йегер этим пользуется и начинает объясняться: — Я хотел отдать их Кристе сразу после нашего разговора, но она попала в больницу. Пришлось ждать, когда к ней разрешат посещение, но я увидел её состояние и просто не смог. Решил тогда сразу выкинуть, но в комнату зашла мама, и я с испугу швырнул их в корзину и забыл, а она нашла. Этот взгляд, которым Леви смотрит на него, словно на идиота, немного пугает, заставляя подумать, что его правду приняли за лживые оправдания. Однако он вдруг добреет в лице и тяжело вздыхает: — С тобой одни проблемы, сопляк. — Ты злишься? — с опаской уточняет Эрен. — Да как на тебя злиться? Его чуть не валят на землю, крепко сжимая в объятиях, едва он успевает договорить. Йегер аж урчит от радости, прижимаясь к нему всем телом. Леви не выделывается, обнимает в ответ, тем более, что сам мечтал об этом весь день. Эрен немного отстраняется, но руки с плеч не убирает. Хитро смотрит в глаза и наклоняется к уху. — Ты меня избегал, да? — лукаво шепчет. — Отвали, — Аккерман хоть и огрызается, но поцеловать себя даёт. Вспоминая слова Микасы, что если он его любит, то постарается поверить, Эрен ощущает себя самым счастливым человеком на этой планете, ведь Леви даже не пришлось стараться — он поверил сразу. Он снова подпустил его к себе, хотя любой другой бы на его месте как минимум потребовал доказательств или вообще не стал разбираться и оборвал все связи с потенциальным наркоманом. Эти объятия, эта близость и любовь Леви — самое дорогое, что есть у Эрена. И ничего никогда не сможет быть важнее. Ничего. Эрен уверен. Слишком уверен.