Наши дни
Дверь за Венделлом закрылась. Вивиана с тяжелым сердцем упала на пол, не в силах остановить поток слез. Ей безумно хотелось побежать за ним вслед, кричать, умолять остаться, но она понимала, что сейчас это будет бесполезно. Ну почему он такой упрямый? Почему не хочет понять, что она любит только его и не желает подчиняться воле отца? Вивиана искренне не понимала, чем его так обидела, ведь она и правда не знала, что договор графа со старым другом все еще имеет силу. «Как трудно быть женщиной в этом мире, — думала она. — Вечно за тебя кто-то решает, как тебе жить и кого любить. Если бы существовало место, где у женщин были бы такие же права, как у мужчин, я бы с радостью задала им трепку! Я живой человек, и у меня тоже есть чувства, собственные желания, но, похоже, всем на это наплевать!» Внезапная обида охватила Вивиану, она встала, утерла слезы рукавом, затем подошла к зеркалу, произнося вслух сама себе: — Нет! Я не буду больше смиренно плакать, ища снисхождения у этих мужланов. Отныне я сама себе хозяйка и больше не останусь в этом доме ни секунды! Графиня сидела у трельяжа в ночной рубашке, аккуратно расчесывая свои рыжие локоны, когда ее супруг тихонько вошел в спальню. Он подошел к жене со спины и, положив руки на ее плечи, спросил: — Ты думаешь, я был слишком строг с ней? — Дорогой, — уверенно начала леди Маргарет, — наша дочь только что вернулась домой. Не стоило вот так сразу на нее нападать, учитывая все, что ей пришлось пережить. — Понимаю, — нахмурился Ален. — Но я не мог молчать. Я очень уважаю короля Венделла и благодарен ему за спасение Вивианы, но не могу нарушить договор с Ангерраном. Ты ведь знаешь, он был моим лучшим другом. — Ну и что? — возмутилась графиня, резко вскочила с места и бросила расческу на тумбу. — Он давно умер, а наша девочка, похоже, действительно любит короля. Почему ты не желаешь ей уступить? — Да что, черт возьми, малолетняя девчонка может знать о любви? — воскликнул граф, отвернувшись от жены к окну. — Брак основывается на взаимном уважении, доверии, и только потом возникает любовь. Вспомни, так было у нас с тобой: мы не знали друг друга до свадьбы. Вивиана поймет это со временем. — Я очень на это надеюсь, — добавила леди Маргарет и нежно обняла графа, понимая, что спорить с ним бесполезно. — Уже поздно, давай спать. Тем временем Вивиана на цыпочках пробралась в отцовскую оружейную и взяла оттуда меч. Затем она зашла на кухню, чтобы взять немного еды в дорогу. — Вивиана, девочка моя! Что ты здесь делаешь в столь поздний час? — удивилась домоправительница, увидев на кухне хозяйскую дочку. — Труди, — улыбнулась Вивиана, пряча за спиной оружие. — Я просто проголодалась и решила немного перекусить. За ужином мне так и не удалось поесть. — Ах ты моя дорогая, — опечалилась старушка. — Мы с Джозефом все слышали за дверью, твой отец был очень жесток к тебе… — Ничего, — перебила ее излияния Вивиана. — Я все понимаю. Он хочет лучшего для меня. — Какая же ты умница и красавица, — обняла ее Труди. — Я уверена, вы с отцом очень скоро помиритесь. — Она выпустила подопечную из объятий, затем положила в тарелку сыр, хлеб и бекон. — Вот, возьми, покушай. Ты, наверное, очень устала с дороги. — Спасибо, Труди, — Вивиана подарила домоправительнице теплую улыбку. — Ты всегда относилась ко мне как к родной дочери, я никогда этого не забуду. Девушка ушла в свою комнату. Труди немного насторожили последние слова. Вивиана дождалась, пока весь дом уснет, затем начала собираться в дорогу. Она не знала, куда направится, ей просто хотелось уйти и никогда больше не возвращаться. Девушка надела белую кружевную рубашку, удобные брюки, теплый бархатный жилет, подвязав его кожаным ремнем и заплела длинные волосы в косу. Она также взяла узелок с припасами, немного денег из маленького сундучка, что стоял под ее кроватью, и, конечно, клинок для защиты — на всякий случай. Вивиана не особо умела им пользоваться, так как юную девочку учили быть леди: танцевать на балах, статно держать себя в обществе. Но она решила для себя, что тут нет ничего сложного: просто тычешь острым концом во врага, и все тут. Однако когда она направилась к двери, то обнаружила, что та заперта. «Черт! Наверное, это отец приказал Джозефу меня запереть», — возмутилась она про себя, затем решительно подошла к окну, распахнув его настежь. Комната Вивианы находилась на втором этаже трехэтажного особняка, но, несмотря на это, было достаточно высоко, чтобы просто спрыгнуть. Вивиана осмотрелась: внизу под оконной рамой виднелся небольшой выступ. Она осторожно поставила на него сперва одну ногу, затем другую. Вивиана попыталась схватиться рукой за каменный угол постройки, чтобы спуститься ниже, но ее нога предательски соскользнула, и девушка чуть не упала, едва успев зацепиться за тот самый выступ, на котором только что стояла. Вивиана попыталась дотянуться до распахнутой ставни, но та была слишком высоко: так и провисела несколько минут, не имея возможности спуститься вниз или забраться обратно в дом. — Нужна помощь? — раздался снизу веселый голос молодого человека. Вивиана посмотрела через плечо и увидела там темноволосого худощавого юношу с разноцветными глазами, сверкающими в лунном свете. — Один, что ты тут делаешь? — зашипела она, испугавшись, что мальчишка выдаст ее отцу. — Могу задать тебе тот же вопрос, — он скрестил руки на груди, вопросительно посмотрев на подругу снизу вверх. — Не твое дело! — шикнула Вивиана. — А, ну раз так, наверное, ты справишься и без меня, — ухмыльнулся Один, делая вид, что собирается уйти. — Нет, подожди! — остановила она, понимая, что самой ей отсюда не выбраться. Один вернулся на место. — Помоги мне спуститься, и тогда я тебе все расскажу. — Хорошо, — согласился он, — но ты кое-что забыла мне сказать. — Ну что еще? У меня уже руки отсохли! — Пожалуйста, — засмеялся Один. — О великий милорд Один Бедфорд, пожалуйста, — медленно съязвила Вивиана, а затем быстро добавила: — Смиренно прошу, помогите мне отсюда слезть! — «Пожалуйста» было бы достаточно, — он широко расставил руки. — Прыгай, я тебя поймаю. — Ты что? С ума сошел? — возмутилась Вивиана. — Здесь же очень высоко! — Вивиана, мы знаем друг друга с детства, неужели ты не доверяешь мне? — обиделся друг. — Доверяю, но не хочу тебя зашибить. — Ну, в таком случае можешь оставаться на карнизе до утра. Ты неплохо смотришься там, — Один окинул взглядом точеную фигурку подруги, которую идеально подчеркивала облегающая одежда. Вивиана что-то пробурчала себе под нос и, зажмурив глаза, прыгнула. Один почти поймал ее, но не смог удержать из-за инерции, развившейся в результате прыжка. Оба оказались на земле: молодой человек лежал на спине, а девушка была сверху него. — Ты не ушиблась? — прошептал Один, смотря прямо в глаза Вивианы. Его взгляд был немного пугающим, хотя Вивиана знала мальчишку очень давно. Он всегда казался ей странным, не таким, как все. И еще эти его разного цвета глаза: один ядовито-зеленый, другой голубой. — Спасибо, нет, — ответила она, поднимаясь на ноги, но, встав, тут же согнулась в болезненном приступе. — Нет, моя лодыжка… — Пойдем, я отведу тебя в дом, — предложил Один, отряхнув с черного пальто землю. — Нет, я не могу пойти домой! — наотрез отказалась Вивиана. — Почему? — удивился он, но затем начал догадываться. — Что ты делала на окне? В этот момент залаяла старая дворовая собака. — Идем скорее отсюда, — Вивиана схватила друга за руку и потянула прочь со двора, немного прихрамывая при ходьбе. Они покинули деревню, оказавшись на широком поле, за которым лежала дорога к Северному лесу. Вивиана подумала, что ей стоит отправиться туда: может, она сумеет догнать Венделла, чтобы поговорить с ним. — Может, ты объяснишь, что происходит? — спросил Один, демонстративно остановившись и покосившись на подругу. — Мой отец желает, чтобы мы с тобой поженились. Он верен обещанию, которое дал твоему отцу! — в сердцах воскликнула Вивиана. — Прости, Один, но я не хочу выходить за тебя замуж. Я люблю другого, поэтому и сбежала из дома, — она с надеждой посмотрела на друга, ожидая, что он поддержит ее. — Знаешь, — немного подумав, сказал он, — я тоже не горю желанием жениться на тебе. Не обижайся, ты, конечно, красивая, но совершенно не в моем вкусе. Он поднял руки, как бы показывая свое безразличие к сложившейся ситуации. — Я рада, что ты так думаешь, — улыбнулась она. — Значит, мы по-прежнему друзья? — Друзья, — улыбнулся он в ответ и пожал ей руку. — И куда ты отправишься? — Не знаю, — пожала плечами Вивиана, но потом задумалась. — Хотя нет, знаю — мне нужно попасть в Четвертое королевство. — И зачем же? — Там живет человек, которого я люблю, — совершенно искренне, без тени лукавства ответила она. Ведь это было единственное, в чем Вивиана была точно уверена. — Мы расстались на не очень хорошей ноте. Кажется, я обидела его и хочу извиниться. — Кто он? — абсолютно спокойно спросил Один, хотя Вивиана могла поклясться, что в его голосе прозвучала небольшая нотка заинтересованности. — Его зовут Венделл, — глаза ее заискрились счастьем, которое вызвал образ любимого в голове. — Он самый добрый и красивый из всех мужчин, кого я знаю. — Эй! Я вообще-то тоже не урод, — обиделся друг. — Прости, — Вивиана тронула его за руку. — Ты, конечно, тоже очень милый. Я имела в виду, что Венделл самый красивый для меня. — Ладно, забыли, — махнул рукой Один. — Так в какую сторону нам идти? — Ты пойдешь со мной? — она округлила глаза от удивления. — Да посмотри на себя! Ты и пяти минут без меня не протянешь, — мальчишка по-дружески толкнул ее в плечо. — Ну что, идем?Той же ночью
Тони проснулся от странного шума, доносившегося из коридора. Он встал с постели, внезапное волнение поселилось внутри. Он решил проверить, как там Колин. Дедушка на цыпочках зашел в соседнюю комнатку, отделенную от его покоев небольшой аркой. Малыш безмятежно спал в своей кроватке, сладко посапывая носиком. — Я становлюсь нервным, совсем как твоя мама, — улыбнувшись, прошептал Энтони, накрывая внука теплым одеяльцем. В этот момент окно в комнате распахнулось, впуская холодный порывистый ветер. Тони инстинктивно взял спящего ребенка на руки и спрятался за ширмой, после чего в детскую влетел маленький зеленый огонек. Он приблизился к кроватке и в волшебном сиянии перевратился в долговязого странного мужичка с заостренными ушами и маленькими крылышками за спиной. Эльф наклонился к постели, затем презрительно фыркнул, обнаружив, что она пуста. Странный гость уже собирался уйти, как вдруг мальчик закряхтел во сне, а Тони попытался его укачать. Но было поздно. Фрик услышал его длинными, как локаторы, ушами и, принюхиваясь, направился к ширме. Тони не знал, что ему делать, он совершенно растерялся, а тень эльфа уже виднелась через тонкую ткань. Тони быстро схватил кувшин, который стоял позади на тумбочке и как можно сильнее ударил по голове это создание. По комнате раздался звон, эльф свалился на пол, а Колин проснулся, начав громко плакать. Энтони побежал со всех ног в коридор, крича: «Стража! Стража!», но никто не отзывался — весь замок как будто вымер или уснул крепким сном. Первой мыслью Тони было защитить внука любой ценой. Он быстро направился к лестнице, которая вела в подвал. Спустившись вниз, он бросился к зеркалу Путешествий, стоявшему в окружении других волшебных зеркал в самой глубине сырого помещения. Тони повернул рычаг, в отражении появилась аллея Уоллмен, расположенная в Центральном парке Нью-Йорка. Он уже собирался сделать спасительный шаг, чтобы укрыть внука от преследователя в мире Десятого королевства, но внезапно пронеслась ярко-зеленая волна магии, отбросив Энтони назад и разбив вдребезги волшебное зеркало. Тони впечатался спиной в стену, малыш закричал. В расплывчатом образе дед увидел, как эльф забирает из его рук внука. — Утю-тю, утю-тю, — заговорил похититель противным голоском, дав ребенку светящуюся погремушку, от которой Колин тут же успокоился, перестав плакать. — Тетя Мэб тебя уже ждет, — захихикал он. — Убери свои щупальца от моего внука! — закричал Тони, пытаясь подняться на ноги, но ему это не удалось: перед глазами все плыло после удара. Эльф зашипел, показав деду длинный язык, после чего снова превратился в зеленый огонек и улетел прочь из замка. Тони схватился за голову с мыслью: «Что же я наделал?» Вивиана и Один брели по Северному лесу, ориентируясь на Вечернюю звезду, ярко сиявшую в небесах. — Так что в нем такого особенного? — спросил Один, продолжая идти вперед на восток. — В твоем возлюбленном. Ты готова идти за ним ночью, через опасный лес и все такое… — А ты когда-нибудь сам влюблялся? — Нет, пока не довелось, — честно ответил Один. Он правда еще не встречал девушки, которая покорила бы его сердце. Хотя Вивиана ему немного нравилась. — Если честно, у меня просто не было времени на это. Раньше я много учился, чтобы угодить отцу, а когда его не стало, мне пришлось возложить на себя ответственность за поместье. — Извини, я такая глупая, — наругала себя Вивиана. — Я совершенно не подумала, как тяжело тебе пришлось. Мне очень жаль… — Не стоит, — небрежно махнул рукой Один. — У нас с ним никогда не было особо хороших отношений. Я помню только, как отец постоянно наказывал меня за любой, даже малейший, проступок и вечно был недоволен мною. Как будто я ему не родной, — на его лице промелькнула нервная улыбка. — Знаешь, наверное, плохо так говорить, но когда он умер, я даже ни капли не расстроился. Вивиана молча слушала его, не зная, что сказать. Она не могла понять друга, потому что сама не была обделена любовью родителей, напротив — они всегда окружали дочь лаской и заботой. Да, порой граф Ален выходил из себя, ведь в детстве, впрочем, как и сейчас, Вивиана была той еще бунтаркой, но отец никогда не позволял себе поднять руку на свою единственную дочь. Ей оставалось лишь догадываться, что чувствует Один. — Постой, — внезапно он остановил подругу рукой. — Что случилось? — Тише, здесь кто-то есть. После этой фразы из кустов вышел полуобнаженный мохнатый мужчина с ужасными ожогами на лице и теле. Он заметил друзей, и его глаза тут же блеснули желтым огнем, а сам он начал перевоплощаться в зверя. На его спине стала расти густая шерсть, кости будто ломались, руки и ноги превратились в огромные лапы с когтями. — Вивиана, беги! — приказал Один. Она послушалась, бросившись бежать прочь из леса. Оглянувшись, Вивиана увидела, как огромный волк отбросил в сторону Одина, после чего начал преследовать ее. Она бежала изо всех сил, ветки деревьев хлестали ее по лицу, но оборотень был очень быстрым и уже почти нагнал свою жертву. Вивиана повернула в сторону, ей вроде бы удалось оторваться, но она споткнулась о большую ветку и упала у основания толстого дерева. Зверь уже был рядом с ней; он грозно рычал, запугивая добычу; из его пасти виднелись острые клыки. Вивиана прижалась к стволу дерева, сильно зажмурив глаза, и думала, что это конец. Но вдруг из ниоткуда на хищника прыгнул другой оборотень с черной шерстью и перегрыз ему горло. В глазах Вивианы застыл ужас, когда она поняла, что все равно станет ужином, если не для одного, так для другого зверя. Черный волк осторожно подкрался к ней. С его пасти стекали красные капельки крови. Глаза хищника блеснули в лунном свете, и Вивиана увидела, что они разного цвета. Она встала, закрыла рот рукой и прошептала: — Боже мой… Оборотень наклонил голову, встряхнулся, после чего вся шерсть с него осыпалась, а перед глазами удивленной девушки уже стоял ее друг: в одних брюках, с серебряным кулоном на шее; на его щеке была небольшая царапина, а губы покрывала кровь. Один накинул свое черное пальто и попытался подойти к подруге, протянув ей руку. — Нет, — затрясла головой Вивиана, на глаза навернулись слезы. — Не прикасайся ко мне, ты оборотень! — Вивиана, я… — он хотел оправдаться, но не мог подобрать нужных слов. — Вот почему ты всегда был таким странным! — она подняла свой меч с земли, направив его на Одина. — Не смей преследовать меня или, клянусь, я тебя заколю. Вивиана развернулась и бросилась бежать. Друг не стал догонять ее.Двадцатью годами ранее
Волк открыл глаза. Была уже середина лета, над лесом высоко светило солнце. Шестнадцатилетний парень с ужасом понял, что проспал. Старый учитель Рудольф не терпел, когда опаздывали на его уроки, поэтому он наказывал провинившихся учеников, шлепая их указкой с серебряным наконечником по рукам. Возможно, подобное обращение могло показаться кому-то жестоким, но это было в порядке вещей для того времени. Тем более что он обучал юных волков охоте и искусству сражений. Волк и Мила были единственными полукровками в классе, поэтому остальные отпрыски оборотней относились к ним не лучшим образом. Опоздавший ученик прибежал на место проведения урока, когда весь класс уже сидел в кругу посреди лесной опушки, внимая словам учителя. — Запомните, волчата, ваше главное оружие — это не ваша сила лютого зверя и даже не острые, как бритва, клыки, — разглагольствовал профессор, расхаживая по кругу, скрестив руки за спиной. — Но это превосходное чутье, которое поможет вам отыскать врага на любом расстоянии, где бы он ни находился, — он замолчал, увидев юного Волка, только что присоединившегося к одноклассникам. — О, мистер Вульфсон, неужели вы решили почтить своим присутствием наше скромное сообщество? — Сэр, простите, я… — начал оправдываться Волк, но преподаватель его перебил. — Не желаю слушать ваши жалкие оправдания, — строго сказал профессор Рудольф, подойдя ближе к нерадивому ученику. — Ваши руки. Волк понимал, что это значит. Хотя серебро не доставляло ему такую невыносимую боль, как чистокровкам, все же в этом было мало приятного. Но если бы он ослушался учителя, было бы еще хуже: тогда за его наказание принялся бы вожак стаи. Волк нехотя вытянул руки ладонями кверху, после чего старик сильно ударил по ним несколько раз указкой. Все вокруг закрыли глаза от страха в этот момент. Кроме Малиса — он с удовольствием наблюдал за страданиями бывшего лучшего друга. Но Волк не издал ни звука. Хотя ему хотелось выть от боли, его лицо осталось неподвижным, как камень. Он спрятал окровавленные ладони в карманы, продолжая сидеть на месте как ни в чем не бывало. — Итак, — продолжил вести урок профессор. — Я думаю, у вас достаточно теоретических знаний, так что теперь пора переходить к практике. Предлагаю провести показательное сражение. Я выберу двух учеников, которые будут рады продемонстрировать нам свои способности, — он окинул взглядом всех присутствующих волчат. — Мистер Вульфсон, я думаю, вам, как опоздавшему, просто необходимо реабилитироваться и показать нам, на что способны полуволки, — Волк молча встал, у него просто не было выбора. — Кто хочет быть соперником мистера Вульфсона? — Я хочу, — твердо произнес Малис, вскочив со своего места. — Ну хорошо, пусть будет так, — учитель замялся: даже несмотря на всю свою строгость, он был против неравных по силам сражений, но не мог отказать сыну вожака стаи. — Только, мистер Малис, никаких перевоплощений, шансы на победу должны быть равные. Рудольф вопросительно вскинул кустистую бровь, на что отпрыск оборотня нагло ухмыльнулся и кивнул. Ученики расступились, освобождая место для проведения драки. Мила выглядывала из толпы, очень переживая за брата, так как знала, кто такой Малис и что он гораздо сильнее Волка. Подростки встали в боевую готовность, затем, поклонившись друг другу, сцепились в жестокой схватке. Малис напал первым, ударив Волка кулаком в живот, но тот в свою очередь нанес удар головой прямо по лбу одноклассника. Оборотень пошатнулся, но затем, встряхнувшись, снова бросился в атаку. Волк уворачивался от ударов как мог, поскольку чистокровка даже в человечьем обличье был гораздо сильнее. Некоторые удары попадали прямо по лицу Вульфсона, оставляя красные пятна на коже. Он заметил в толпе лицо сестры, которая чуть ли не плакала, очень беспокоясь за брата. Драка начала приобретать далеко не обучающий поворот, и учитель решил прекратить это побоище. — Хватит! Остановитесь! — громким голосом приказал профессор. — На сегодня достаточно. Вечером, после окончания всех уроков, Волк ждал сестру на выходе из школы, чтобы вместе с ней отправиться домой. Прошло двадцать минут, но она так и не пришла. «Может, заболталась с подружками? — подумал брат, но затем нахмурился. — Хотя какие у нее могут быть подружки: она самая младшая в классе, и все волчицы просто ее ненавидят». С этими мыслями он направился обратно в школу, чтобы найти Милу. Войдя в широкий коридор деревянной постройки, Волк услышал крики, доносящиеся с заднего двора: — Нет! Я не хочу, отпусти меня! Молодой полуволк выбежал на улицу и увидел, как Малис пристает к его сестре. Кровь вскипела в жилах Волка, его глаза вспыхнули желтым светом, вены на мускулистых руках вздулись, а изо рта полезли острые клыки. Брат с силой отбросил насильника от сестры в сторону, так что Малис упал лицом на землю. За всем этим зрелищем наблюдала шайка оборотней; среди них был Клык, Лето и еще трое крепко сложенных парней. Хищники уже собирались кинуться на врага, защищая своего предводителя, но Малис их остановил. — Не лезьте! Я сам с ним разберусь! — с этими словами он превратился в зверя и бросился на Волка. Волк не испугался: им двигало острое желание защитить сестру. Он смело вцепился во врага, кусая его и царапая. Оба покатились кувырком по земле. Малис оказался сверху, намереваясь перегрызть врагу горло. Но Волк с такой неведомой ранее силой ударил его кулаком по челюсти, что тот заскулил и попятился назад. — Идем скорее отсюда, Мила, — он обнял сестру, которая вся дрожала от страха, после чего они вместе покинули школу. Волку не хотелось сразу возвращаться домой, так как он знал, что ему в любом случае влетит от отца Малиса. Он усадил сестру на камень в лесу. Только сейчас брат заметил, что вся ее рубашка разорвана на груди. Волк бережно накинул на ее плечи свой кафтан, затем присел рядом на корточки, взяв руки сестры в свои. — Не плачь, Мила, — ласково произнес он, вытирая слезу с ее щеки. — Он больше к тебе не притронется, обещаю. — Я… я не из-за эт…этого плачу, — захлебываясь от рыданий, пролепетала Мила. — Мне… страшно, что с… с тобой сделает отчим, когда узнает, что ты… ты избил его сына… — Ничего он мне не сделает, — уверил Волк, хотя в глубине души понимал, что это не так. Ему просто хотелось успокоить сестру. Он тепло обнял ее, добавив при этом: — У нас все будет хорошо, не переживай по пустякам. Когда Мила спустя некоторое время наконец успокоилась, они вернулись домой в пещеру, где застали вожака, разъяренно орущего на своего сына. — Ты жалкий червяк! Ничтожество, позорящее имя своего отца! — с этими словами Ассура влепил Малису сильную пощечину. — Мало того, что ты проиграл в драке жалкому полукровке, так еще и прибежал ко мне жаловаться, поджав хвост! — отец снова занес руку, чтобы ударить сына, но Малис сразу же удрал, схватившись ладонью за щеку. Выбегая из пещеры, он чуть не сбил с ног Волка, окинув его при этом презрительным взглядом. — Вы где шлялись?! — заорал отчим на вошедших только что приемных детей. — Идите спать оба, пока не попались под горячую руку! Брат с сестрой поспешили в свою комнату, все еще не веря в то, что им повезло остаться безнаказанными. Мила сразу легла спать, а вот Волк никак не мог заснуть: его переполняла буря эмоций, возникших из-за событий прошедшего дня. Он ликовал от своей маленькой победы над Малисом, но больше удовольствия доставляло то, что сводный братец получил оплеух от своего папаши. Волк поднялся среди ночи с постели, чтобы полюбоваться луной. Он выбежал в лес, затем понесся сквозь него, поднимаясь на вершину огромного холма, с которого открывался более ясный вид на небо. Сердце бешено застучало у Волка в груди. Наслаждаясь этим моментом, он завыл во все горло. На его призыв неподалеку раздался такой же вой, а следом за ним из леса появился огромный серый оборотень. Волк сразу узнал его: это был вожак стаи. — Тоже пришел повыть на луну? — заговорил зверь человечьим голосом. — Мать приучила меня к этому, — сухо ответил пасынок. — Да, моя Офелия, она просто одержима луной, — воодушевленно добавил отчим, при этом его желтые глаза заблестели. «И никакая она не твоя», — фыркнул про себя Волк. — Ну что, пасынок, посмотрим, насколько ты быстрый. Попробуй-ка догнать меня! — подстрекнул вожак и ринулся вперед. Волку ничего не оставалось, как последовать за ним. Они бежали очень быстро, спускаясь в густые заросли дремучего леса. В какой-то момент Волку удалось обогнать вожака. Он свернул в сторону, остановившись возле кустарника волчьей ягоды, чтобы перевести дыхание. В лунном свете он стал случайным свидетелем картины, где двое влюбленных страстно обжимались на траве. В мужской фигуре Волк узнал Малиса, а вот девушка была незнакомой, вероятно, из другой стаи. Она не выглядела несчастной: похоже, ей нравились прикосновения этого гада. «Фу-фу», — брезгливо скривился Волк, намереваясь уйти подальше от этого зрелища, но тут к нему подбежал вожак стаи. — А ты быстро бегаешь для полукровки! — удивленно воскликнул отец Малиса, пытаясь отдышаться. — Или я стал слишком стар… Что там интересного? — Да ничего, — махнул рукой Волк. — Пойдемте отсюда, сэр. Но он не успел увести вожака, тот уже увидел своего сына, миловавшегося с девушкой. — Что здесь происходит?! — заорал Ассура, нарушив уединение парочки. — Отец! — испугался Малис, принявшись наспех натягивать штаны. Девушка тоже бросилась как можно скорее прикрыться платьем. — Что ты творишь? Она же из другой стаи! — Папа, мы любим друг друга! — вдруг осмелев, заявил сын. — Что ты можешь знать о любви? Ты маленький похотливый мальчишка! — отец схватил Малиса за ухо. — Тебе еще и семнадцати нет! Можешь встречаться с любой девчонкой из нашей стаи, но с этой… — он грозно указал пальцем на перепуганную голубоглазую девушку. — Чтобы я тебя больше никогда не видел, иначе, клянусь, я убью ее! Малис бросил гневный взгляд сперва на отца, затем на Волка, после чего развернулся и убежал в густые заросли. Девушка стояла на месте как вкопанная, в ее глазах застыл страх. Ассура махнул рукой, призывая пасынка идти с ним, после чего они вернулись домой в пещеру. Малиса там не было. Волк всегда недолюбливал его, но у него не было умысла разбить отношения сводного брата. Внезапно Волк стал мрачнее тучи. Он понимал, что, скорее всего, Малис этого так не оставит, захочет отомстить. И это пугало Волка. Через пару дней Малис вернулся в логово. Он был, на удивление, спокойным, попросил прощения у отца, уединившись с ним в дальней комнате. После их разговора Ассура влетел как ошпаренный в комнату приемных детей. Мать Волка и Милантэ сидела на кровати, сосредоточенно вышивая узоры на ткани. — Офелия! Отвечай, где ты была вчера? — с горящими глазами заорал вожак стаи. Она молча встала, как ни в чем не бывало подошла к столу, положив на него свое рукоделие. — Я жду… — Нигде, просто гуляла, — безразлично ответила Офелия, повернувшись с невозмутимым видом к мужу. — Ты лжешь! — он схватил ее за плечи, начав сильно трясти. — Почему, Офелия? Почему ты предала меня? Разве я не был добр к тебе, разве я не принял твоих детей-полукровок к себе в стаю, нарушив при этом свои же законы? И чем ты отплатила мне? — Прекрати! — волчица вырвалась из его цепких рук. — Я никогда не посмела бы предать тебя… — Не оправдывайся, — перебил ее вожак. — Я все знаю: мой сын видел вас, тебя и этого типа! — Твой сын? — Офелия с презрением посмотрела на него черными глазами. — Он просто маленький врун, такое же ничтожество, как и ты! — Не смей оскорблять меня! — крикнул оборотень, с силой ударив жену по лицу, так что она упала на холодную землю. В этот момент в комнату вошел Волк. Увидев, что отчим избивает мать, он зарычал и кинулся на него, вцепившись зубами в его руку. — Отвали, щенок! — заорал Ассура, отбросив назойливого пасынка в сторону, отчего тот потерял сознание, ударившись головой о камень. — Не трогай моих детей! — отчаянно завопила волчица, на ее глаза навернулись слезы. — Если ты признаешься в содеянном, клянусь, их не тронут, — он схватил жену за запястье, при этом его глаза налились кровью. — Мне не в чем признаваться! Я не изменяла тебе! — Зачем ты врешь? Ты все равно уже мертва… — с этими словами Ассура достал из кармана красивый нефритовый камень на тонкой цепочке. — Это твой кулон, его нашли в доме того поганого оборотня, с которым ты мне изменила. Будешь отрицать? — Ассура, я говорю тебе правду, — дрожащим от слез голосом прошептала она. Офелия понимала, что что бы она ни сказала, муж не поверит ей. Волчица не боялась смерти, единственное, что ее волновало, — это безопасность своих волчат. — Верить или нет, решать тебе. Делай со мной все, что хочешь, только не причиняй вреда моим детям… — она упала на колени, смиренно опустив глаза в пол в ожидании решения вожака. — Ты сама подписала себе приговор. На закате тебя и твоего любовника казнят. С этими словами Ассура покинул комнату, заперев за собой дверь. К вечеру на поляне посреди леса был подготовлен большой костер, вокруг которого собралась вся стая. Там присутствовало волков сорок, не меньше, все в предвкушении ожидали казни изменников. Детей обвиняемой в адюльтере волчицы привели туда силой, чтобы они видели смерть своей матери. Офелию вместе с оборотнем, которых Малис ни за что обвинил в измене, привязали у столба спинами друг к другу. В тот момент волчица смотрела только на своих детей. На ее бледном лице не было страха смерти, лишь печаль за ее волчат отражалась в глазах в свете полной луны. Вожак собственноручно поднес факел к поленьям, которые начали быстро разгораться, поглощая языками пламени своих жертв. Самая страшная смерть для волка-оборотня — быть сожженным заживо. Мужчина завопил на весь лес, а вот Офелия не издала ни звука, даже когда кострище полностью овладело ее телом. — Мама! Нееет!!! — закричала Милантэ, сотрясаясь от потока горьких слез. — Мила, не смотри! Смотри на меня! — приказал ей брат, из его карих глаз тоже потекли слезы; боль в сердце была настолько адской и сильной, что он разорвал веревки, сковавшие его, и прижал сестру к себе. Вскоре все было кончено, об этом свидетельствовал пепел и запах горелой плоти, развевающийся по ветру. Вожак приказал не снимать трупы изменников со столба в пример другим, дабы было не повадно предавать моральные устои стаи. Оборотни разошлись по пещерам, лишь Малис и его шайка остались стоять на месте с наглой ухмылкой. На лице Волка отразилась ярость, он свирепо бросился в атаку на предателя. Но Клык и Лето схватили его за обе руки, не позволяя напасть на их предводителя. А трое других оборотней держали Милу. — Ну что, Волк? — ухмыльнулся Малис, подойдя ближе к сводному брату, и с силой ударил его кулаком в живот. — Теперь ты не такой смелый! Твоя мерзкая мамаша сгорела дотла, и ты скоро отправишься за ней. — Ты жалкий трус! — сквозь зубы процедил Волк, не оставляя попыток освободиться. — Только отпусти — я перегрызу тебе горло! — Вот еще, — фыркнул Малис, скрестив руки на груди. — Лучше я сделаю твою милую сестренку своей любовницей, а ты будешь смотреть. С этими словами он подошел к Миле и, схватив ее за подбородок, жадно провел языком по щеке. Мила не сопротивлялась, ее взгляд был пустым: после пережитого ужаса она больше ничего не чувствовала. — Не трогай ее, ты, ублюдок! — закричал Волк. Внезапно ему удалось вырваться из цепких лап оборотней; он ударил сводного брата, отчего тот, пошатнувшись, упал на землю. Но Малис тут же вскочил и повалил Волка на спину, начав избивать кулаками его лицо. Из носа Волка потекла темная кровь, а он лишь смеялся, глядя прямо в глаза врага, который становился все свирепей от ярости. В этот момент к ним подошел вожак стаи. — Достаточно, сын, — приказным тоном остановил сына Ассура. — С него хватит на сегодня. Я позже решу, что с ними делать. Малис послушался отца, оставив сводного брата в покое. Волка и Милу бросили в темницу — до вынесения окончательного решения вожака. Милантэ сидела в углу сырой пещеры, безжизненная, опустошенная, не замечая вокруг ничего. Ужасная картина мучительной смерти матери навсегда изменила четырнадцатилетнюю девушку, оставив огромную черную дыру в ее сердце. Ее брат оказался сильнее духом, хотя ему тоже было невыносимо больно от потери близкого человека. Он думал о том, как им с сестрой спастись из плена оборотней. — Мила, сестренка, — Волк ласково погладил ее по щеке, но она оставалась безразличной ко всему, что происходит. — Обещаю, мы выберемся отсюда, я смогу тебя защитить. Он осмотрелся: они находились в небольшом закутке пещеры, вход в который был заблокирован камнями. Единственным местом, откуда проникал свет, являлось небольшое отверстие в виде окна, почти под самым потолком сырого помещения. Но там стояла стальная решетка, намертво вбитая в камень. Эта ночь была последней в цикле. Полная луна придавала юному Волку необычайную силу, он неоднократно это проверял в стычках с Малисом. Волк сосредоточился, вызывая в своей крови волчью сущность. В одно мгновение он совершил огромный прыжок вверх, вцепившись при этом руками в решетку, после чего вырвал ее под корень. Волк подсадил сестру, помогая ей вылезти наружу, а затем выбрался сам. Они бежали что есть силы по лесу, Милантэ просто двигалась, подчиняясь указаниям брата. Но внезапно путь им преградил Малис: он был один, без своих прихвостней. — Хм, сбежали все-таки, — скривился сын вожака в наглой полуулыбке. — Этого следовало ожидать. — Отпусти нас, — совершенно искренне попросил Волк, держа Милу за руку. Он не думал сейчас о своей вражде со сводным братом, им двигало лишь желание спасти сестру. — Мы уйдем, и ты никогда больше не встретишь нас. — И с чего это я должен тебе помогать? — надменно сощурился Малис. — Мало того, что ты унизил меня на глазах у друзей, так ты еще и умудрился выдать меня отцу! Из-за тебя меня разлучили с моей девушкой! — Клянусь, я этого не хотел. Я пытался увести твоего отца, чтобы он вас не заметил, но не успел. Довольно смертей, мы ведь когда-то были друзьями… — Мы никогда не были друзьями! — с ненавистью заявил оборотень. — И никогда не будем! Неважно, чего ты хотел, что сделано — назад уже не вернешь, и я не успокоюсь, пока не разрушу твою жизнь, как ты разрушил мою! — с этими словами Малис поднял голову к небу и громко завыл, призывая стаю в бой. Волк принялся как можно скорее бежать оттуда, но вскоре их с сестрой со всех сторон окружили оборотни. Выхода не было. Волк свирепо рванулся в атаку, перегрызая горло сперва одному, затем другому хищнику. Появилась возможность вырваться вперед — он схватил Милу за руку и потянул, заставляя снова бежать. В какой-то момент она споткнулась о камень, поранив ногу. — Оставь меня, спасайся сам! — приказала она брату. Это были первые слова Милантэ после казни матери. Но он не послушался, а взгромоздил сестру на руки и продолжил бежать. Они почти выбрались из леса, вдали еще слышался вой оборотней. Волк опустил Милу на землю, чтобы немного перевести дыхание. — Дальше я пойду сама, — заявила сестра, глядя на него большими черными глазами, как у матери. — Ты уверена? — насторожился брат. Она кивнула, а он помог ей подняться на ноги. — Обопрись на мое плечо, — добавил Волк, и Мила послушно подчинилась. Медленно, но верно они вышли наконец из леса. С одной стороны простиралось широкое поле, а с другой стоял высокий утес, внизу под которым протекала быстрая река. Из кустов на Волка выпрыгнул Малис, оба кувырком покатились по полю в жестокой схватке. Трое оборотней погнались за Милой: пытаясь спастись, она взбежала на утес. В этот момент Волку удалось отбросить Малиса в сторону, тот потерял сознание, сильно ударившись головой. Хищники загнали Милантэ в тупик, она в последний раз с любовью взглянула на брата и сделала шаг назад, падая в бесконечную пропасть.Настоящее время
Путешественники вернулись в Четвертое королевство к утру. Посол Олав не хотел возвращаться на свое прежнее место работы: поскольку королева Золушка умерла, он решил, что в Первом королевстве ему больше делать нечего. Венделл, будучи восхищенный обширными познаниями и опытом Олава в медицине, любезно предложил старому послу занять должность придворного лекаря. Всю дорогу молодой король не разговаривал с друзьями о своих чувствах, а они в свою очередь тактично не спрашивали об этом. Голова Венделла все время была занята мыслями о Вивиане; он скучал по ней, но в то же время злился за то, что та не сказала ему правды сразу. Венделлу хотелось поскорее вернуться к делам королевства, чтобы попытаться забыть девушку, разбившую его сердце. Вирджиния думала только о Колине, ей не терпелось встретиться с ним и забрать домой в Нью-Йорк. Но во дворце ее ждали ужасные вести: Тони сообщил, что Колина похитило неизвестное создание, а зеркало Путешествий разбилось на маленькие осколки. — Папа, как ты мог? — негодовала Вирджиния, к ее глазам подступили слезы, присутствующим казалось, что она сейчас задохнется от гнева. — У тебя была одна-единственная задача — беречь нашего малыша, и ты, как всегда, не справился! — она разрыдалась, угодив в объятия мужа, который тоже пребывал в шоке от недавних новостей. Энтони не знал, что сказать в свое оправдание. Правда была в том, что он тоже себя винил в произошедшем, может, даже сильнее, чем его дочь. — Вирджиния, Волк, — вмешался в их перепалку Венделл. — Я понимаю, что Тони виноват, но посмотрите — ему и так плохо. Давайте лучше подумаем, как спасти вашего ребенка. — Мы даже не знаем, кто его похитил и зачем! — в сердцах воскликнула Вирджиния. — Мы найдем его, — попытался успокоить Волк, глядя в ее заплаканные глаза. — Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы вернуть нашего мальчика домой. Уверенный тон и слова мужа немного успокоили Вирджинию, но все же она не находила себе места, ей хотелось поскорее начать поиски сына. Тем временем Волк с королем опрашивали стражу и слуг в надежде, что возможно они видели похитителя. Но никто ничего не мог ответить, потому что во время кражи младенца все по каким-то причинам крепко уснули. Венделл не сомневался, что здесь замешана темная магия. Но все же во всем этом был небольшой плюс: королю совсем было некогда думать о своих личных переживаниях и Вивиане. Вирджиния расхаживала по комнате туда-сюда, постоянно думая о том, какому дьявольскому созданию понадобился ее ребенок. И главный вопрос: зачем? Она ужасно винила себя за все принятые решения. Если бы она не отправилась в девять королевств, ее мальчик был бы сейчас дома, в безопасности. Но изменить уже ничего нельзя. Оставалось надеяться лишь на то, что Волк с Венделлом придумают, как найти следы пропавшего мальчика. Вирджиния на секунду остановилась: ее насторожил странный шум, доносившийся со двора. Она выглянула в раскрытое окно, но ничего подозрительного там не обнаружила. Вирджиния плотно закрыла ставню, развернулась и пронзительно закричала. Волк услышал крик жены, раздавшийся эхом по замку. Он взбежал по лестнице на второй этаж как ошпаренный, залетел в спальню, но она оказалась пуста. Раскрытое настежь окно с колыхающейся на ветру шторой свидетельствовали о том, что Вирджинию похитили. Кровь вскипела в жилах, Волк ужасно разозлился: сначала кто-то украл его сына, а теперь и Вирджиния пропала. — Черт! — он с силой ударил кулаком по столу, да так, что белое дерево раскололось пополам. Не теряя времени, он принюхался, к назойливому запаху псины, витавшему в воздухе. Волк уже собирался отправиться в погоню, когда его взгляд вдруг зацепился за серебряный предмет, сверкающий в лунном свете. Волк взял его, затем выпрыгнул в окно и побежал прочь из замка, не сообщив о произошедшем никому. Он должен был спешить, пока похититель Вирджинии не ушел далеко. Вирджиния открыла глаза, обнаружив себя связанной в заколдованном лесу, в котором они с отцом когда-то чуть не погибли, уснув мертвым сном. Она сидела на траве, рядом с грибным островом, когда в небе уже главенствовала ночь. Вирджиния не знала, как здесь оказалась: последним воспоминанием в ее голове были ядовито-зеленые глаза и наглая ухмылка оборотня, стоящего посреди комнаты. Вирджиния попыталась подняться, но ей это не удалось, поскольку ее немного подташнивало и сильно гудела голова. — Эй вы! — шепотом обратилась она к волшебным грибам. — Что здесь происходит? Грибы не ответили, лишь покачали головами, недовольным ворчаньем давая понять, что знают, но не хотят отвечать. Затем растения запаниковали, начав дергаться и вопить от страха. Перед глазами Вирджинии возникли неприятно пахнувшие мужские сапоги. — Очнулась уже, красавица? — ехидно прохрипел Малис, присев на корточки и наклонившись ближе к пленнице. На надплечье у него была все еще не зажившая рана от укуса. — Что тебе нужно? — твердо спросила Вирджиния, стараясь не выдать страха. — Хочу свести старые счеты с твоим муженьком, — усмехнулся оборотень. — Что тебе такого сделал Волк? — с негодованием поинтересовалась Вирджиния. Она правда не понимала, ведь, как рассказывал муж, это Малис все время строил ему козни. — За что ты так его ненавидишь? — Этот полукровка не такой хороший, как тебе кажется. — Что это значит? — Вирджиния не верила ему, но все равно спросила, чтобы потянуть время. — Он отнял у меня любимую, теперь я сделаю то же самое. Глаза Малиса зловеще сверкнули в темноте. Он достал из кармана нож и поднес его к белоснежной шее Вирджинии. Но не перерезал ей горло, а стал медленно водить острием по нежной коже, внимательно наблюдая за ее реакцией. Она не издала ни звука, стараясь не выдать паники, поглотившей ее целиком. Оборотню всегда доставляло большое удовольствие видеть страх в глазах своих жертв, заставлять молить о пощаде. Это безумно возбуждало Малиса. Он спустил лезвие ниже, аккуратно, нитка за ниткой разрезая корсет Вирджинии, чтобы не поранить ее раньше времени. Когда ее тонкая талия была полностью освобождена от узкой одежды, оборотень высоко задрал блузу, принявшись нюхать и облизывать живот пленницы. Вирджиния испытывала отвращение от его противных, мерзких прикосновений, но ничего не могла поделать, так как руки ее были крепко связаны за спиной. Малис пустил в ход язык, медленно поднимаясь им от пупка к ребрам, затем провел по ложбинке между грудей, проскользнул по шее и с силой впился в нежные губы пленницы. — Ай! — завопил Малис, резко оторвавшись от Вирджинии. На его нижней губе красовалась капелька крови, появившаяся от укуса. — Ах ты сука! — яростно крикнул он, ударив Вирджинию по лицу, отчего та потеряла сознание. Оборотень занес нож, чтобы вонзить его в сердце пленницы. — Убери свои лапы от моей жены! — грозно закричал Волк, бросаясь на врага со всей силы. Малис стал обороняться; мужчины сцепились в жестокой схватке, свалившись в неглубокое болото, из которого нельзя пить. Несколько капелек воды упали на лицо Вирджинии, мгновенно приводя ее в чувство. Она увидела, что Малис душит ее мужа, ей срочно нужно было придумать, как помочь Волку. Вирджиния обнаружила на траве нож оборотня, взяла его и принялась перерезать веревку. Малис начал топить Волка, и тот случайно наглотался болотной воды. В этот момент Вирджинии удалось развязаться, она схватила огромную ветку и ударила ей оборотня по голове. Это дало возможность Волку встать, собрав силы, но, пока он это делал, Малис выбрался из болота, удирая прочь. В этот раз Волк не собирался его отпускать: слишком часто этот засранец покушался на жизнь его любимой. Волк бросился в погоню; Вирджиния хотела побежать за ним, чтобы в случае чего помочь, но ее остановил странный звук, доносящийся из глубины заколдованного леса. Приблизившись к нему, она поняла, что это плачет ребенок, зовя свою маму. Перед глазами Вирджинии возникла невидимая стена, из-за которой все отчетливей был слышен голос Колина. Это всколыхнуло чувства матери. Ее заботило только одно: спасти своего сына. Абсолютно не раздумывая о том, что это может быть чья-то ловушка или обман слуха, а также совершенно забыв, что Волку нужна ее помощь, Вирджиния шагнула в неизвестность, после чего проход в иной мир закрылся. Волк бежал за Малисом, неизбежно догоняя его. Оборотень понял, что враг не отстанет, поэтому обратился в зверя. В обличии хищника у него было больше преимуществ, но Малис не учел, что, покусившись на жену врага, он пробудил в нем такую ярость, от которой силы Волка возросли в несколько раз. Он кинулся на оборотня, схватившись руками за его шерсть. Зверь с силой оттолкнул его задними лапами так, что тот впечатался в дерево. Малис прыгнул на Волка, широко раскрыв пасть, тот удерживал его челюсть изо всех сил, не позволяя острым клыкам вонзиться в свое горло. Он ударил Малиса кулаком несколько раз по морде — это дезориентировало оборотня, дав возможность Волку достать из-за пояса серебряный кинжал. Он воткнул острие в живот врага, серебро обожгло его кожу, из раны пошел беловатый дым с запахом горелой плоти и примесями крови. Малис заскулил и, упав на землю, начал перевоплощаться обратно в человека. Конечно, Волк знал, что серебро не только причиняет оборотням нестерпимую боль, но и способно на время лишить их способности обращения. Поэтому он так предусмотрительно взял с собой этот кинжал, прежде чем отправиться на охоту. Волк уселся сверху на все еще корчившегося от боли Малиса, затем принялся избивать его кулаками по лицу: удар, еще удар и снова. Пока лицо гада полностью не превратилось в кровавое месиво. — Ну давай, убей меня, Волк! — нагло рассмеялся ему в лицо Малис, провоцируя Волка нанести удар вновь. Ответ не заставил себя долго ждать; Волк еще два раза ударил врага, отчего тот харкнул кровью. Волк схватил Малиса за грудки и, стиснув зубы от злости, сказал: — Я убью тебя, не сомневайся. Но сперва ответь, чего тебе не хватает? Почему ты вечно преследуешь меня, не давая спокойно жить?! — Ты испортил мне жизнь, вонючий полукровка, — презрительно фыркнул оборотень. — Чем именно? Тем, что твой отец узнал о твоих отношениях? Я уже говорил, что не причастен к этому! Это вышло случайно! — А мне плевать, как это вышло. Я просто ненавижу тебя, мерзкий выродок! Я хотел, чтобы ты страдал! — И за это ты отправил мою мать на костер?! — Волк почувствовал, как в нем опять закипает ярость, но пытался сдерживать ее: ему нужно было докопаться до правды. — Твоя мерзкая мамаша полностью заслужила это! Из-за нее отец бросил мою мать! При упоминании матери Волк уже не мог сдержать нескончаемый поток злости; он потянулся за кинжалом. В это время Малис поднялся и ударил его лбом. Кинжал вылетел из рук Волка, из носа потекла кровь. Малис ударил Волка несколько раз по лицу, так, что тот упал на землю. Оборотень начал душить врага, лицо которого медленно бледнело от нехватки воздуха. В попытке освободиться Волк пытался оттолкнуть его, но безуспешно. Тогда он с силой нажал пальцами на еще плохо зажившую рану Малиса. Это возымело эффект: оборотень ослабил хватку, Волк оттолкнул его от себя ногой. Оба врага тяжело дышали — они настолько избили друг друга, что не могли пошевелиться. — Это ты во всем виноват! Из-за тебя я расстался с Луной! — со злостью воскликнул Малис, готовясь к новой атаке. — Ах вот оно что! — саркастично заметил Волк, утирая с носа кровь. — Не моя вина, что твой отец любил мою мать, а не твою, также и она не была в этом виновна. Что же ты, подонок, не вернулся к своей девушке, когда твой папаша умер? Теперь никто тебя не держал, ты просто эгоист… Малис на секунду задумался, Волк воспользовался моментом и вцепился острыми зубами в его горло. На этот раз укус оказался смертельным. Малис сразу забыл маленькое мгновение, когда он мог вернуться назад. И вот он уже лежит на земле, захлебываясь в собственной крови, видя над собой ненавистного ему Волка. — Волку — волчья смерть, — с презрением бросил Волк, затем развернулся и ушел, оставив Малиса умирать в одиночестве.