Ещё одна история о Десятом королевстве

Один шел всю ночь. Он не знал, куда идет, просто двигался вперед, следуя за вечерней звездой. Когда величественную луну понемногу начал сменять розовый рассвет, молодой оборотень понял, что находится в Четвертом королевстве. Он немного переживал из-за ссоры с Вивианой — если это, конечно, можно так назвать. Один не ожидал, что подруга детства сразу примет его сущность, ведь люди обычно боятся и избегают волков. Но в глубине души надеялся, что Вивиана, будучи доброй и понимающей девушкой, не оттолкнет его или хотя бы пожалеет. А с другой стороны, зачем ему ее жалость? Один давно привык к подобному отношению окружающих: отец постоянно издевался над ним за то, что его сын не такой, как все. Одину невольно вспомнился случай из детства, когда Ангерран Бедфорд впервые заподозрил в сыне неладное. Тогда мальчику было всего семь лет. Он играл во дворе с соседскими детьми: они смастерили себе деревянные мечи и представляли себя рыцарями. Вивиана тоже там была. Ей досталась роль прекрасной принцессы, похищенной ужасным чудовищем, старым псом — Зорго. Один с товарищами пытался ее спасти, но другой мальчик — Том, постарше их на пару лет — насмехался над ними, называя такие игры глупостями для малолеток. Конечно, Одину это не понравилось. Хотя он был горделивым, благовоспитанным мальчиком, нужно признаться, что в детстве, как и сейчас, он был тем еще задирой. Пока его перепуганные друзья стояли в стороне, он смело выступил против Тома, обозвав, кажется, чем-то вроде вонючего говнюка. Того это взбесило, и он толкнул Одина в плечо. Вивиана заступилась за друга, припугнув задиру, что пожалуется своим родителям. Том влепил девочке пощечину, она упала и заплакала; именно в тот миг Один впервые почувствовал прилив волчьей силы в крови. Его глаза загорелись, на пальцах вылезли длинные когти, которыми он поцарапал лицо Тома. Тот, сразу заревев как девчонка, побежал жаловаться родителям. Когда все выяснилось, отец высек Одина до крови, после чего посадил под замок на месяц. Мальчик проплакал всю ночь, не понимая, почему отец так жестоко обошелся с ним. Любой нормальный человек, наоборот, похвалил бы своего ребенка за то, что тот смог постоять за себя и друзей. Но только не Ангерран: он был странным, всегда себе на уме. Один не мог припомнить, чтобы отец хоть когда-то ласково говорил с ним или обнимал перед сном. Хотя мальчик ждал этого, очень ждал, старался хорошо учиться, быть послушным, но отцу было все равно. Однако детская любовь не длится вечно, не подпитываемая любовью родителей в ответ. Взрослея, Один стал понимать, что отец его ненавидит, хотя и не знал почему. Это принесло ужасную боль и обиду: на отца, на весь проклятый мир, которому мальчик был не нужен. Что переросло в такую же сильную ненависть. Как вскоре оказалось, мать Одина лорд Бедфорд тоже не очень-то и любил. Когда мальчику было одиннадцать, Луна призналась сыну, что ее выдали замуж насильно, поскольку семья была на грани разорения и отчаянно нуждалась в деньгах. В более старшем возрасте Один стал выступать против отца, когда тот обижал мать. Конечно, он уже все знал о своей силе, ведь мать рассказала, что он унаследовал это от нее. Луна объяснила мальчику, что это дар, а не проклятие, научила, как нужно сдерживать себя, чтобы случайно не нанести кому-нибудь вред. Один принял себя таким, каков есть, но вот Ангерран, напротив, начал бояться мальчика. Один чувствовал это, понимал свое превосходство, и это радовало его больше, чем что-либо. Теперь, в любой момент, Один мог дать отпор отцу, так что тот в страхе прижимался к стене, умоляя не причинять ему вреда. Вскоре лорд начал сходить с ума; он не мог рассказать никому о том, что происходило в его семье, дабы не навлечь на свой род позор. К концу своего жалкого существования Ангерран решил игнорировать Одина, будто его нет на свете вообще. Почему он так поступал? Почему не поддержал своего ребенка, не окружил любовью, как это делают все нормальные родители? Наверное, потому что боялся. Страх — то, что движет людьми сильнее, чем любые другие чувства. А еще потому, что лорд Бедфорд, вероятнее всего, догадывался, что Один ему не родной. Это была правда. Совсем недавно, перед уходом молодого человека из дома, мать рассказала ему, кто его настоящий отец, и Один горел желанием его найти. Поэтому он отправился в путешествие под покровом ночи, когда встретил Вивиану. Молодой оборотень не знал, как выглядит человек, что дал ему жизнь, но мать рассказала, что он тоже чистокровный волк, предводитель стаи и имя его — Малис. Все, что осталось Одину от родного отца, — это маленький медальон в форме луны на серебряной цепи, с которым он теперь не расставался… К ночи следующего дня он оказался на перекрестке двух дорог. Обе вели к замку Белоснежки, но один путь, согласно табличке, занимал тридцать пять миль, а другой — всего тринадцать. Молодой оборотень почуял запах крови, исходящий из заколдованного леса. Ноги сами пошли туда, хотя разум предупреждал, что этот путь может быть опасен. Не успел Один войти в заросли с зелеными топями, как перед глазами замелькали маленькие огоньки, превратившиеся в трех крошечных фей с крылышками за спиной. — Приветствуем тебя в нашем лесу, — захихикала самая высокая фея со светлыми волосами. — Если хочешь миновать болота, соблюдай три правила: не ешь грибов… — Не пей болотной воды, — добавила феечка, стоявшая справа от высокой сестры. — И ни в коем случае не засыпай! — поводила пальчиком третья фея, самого низенького роста. — А то я без вас не знал, — съехидничал Один, прищурив глаза, а затем махнул на маленькие создания рукой. — Прочь, моль! Феечки обиделись, насупив носики, превратились снова в зеленые огоньки и разлетелись в разные стороны. Один пошел дальше, ступив на узкую тропу, окруженную смертоносными болотами. Он слегка оступился и едва не упал в зеленую трясину. Молодой оборотень закрыл глаза, прислушиваясь к звукам леса: в воздухе витала приятная музыка, заманивающая путников на верную смерть. Но Один на это не купился — он был достаточно умным молодым человеком, чтобы не попасться в такую вот глупую ловушку. Помимо песни «A Whiter Shade of Pale», до ушей донеслись странные звуки борьбы из самой глубины зарослей. Один побежал на звук, а затем, прячась за высоким кустом, увидел со спины мужчину, который, стоя над соперником, произнес: «Волку — волчья смерть». Одином овладело любопытство, он вышел из своего убежища, когда незнакомец ушел. На зеленой траве лежал полуобнаженный мужчина с огромной кровоточащей раной в горле. Внезапно молодому оборотню захотелось помочь этому бедолаге. — Что случилось? — он крепко прижал ладонь к ране незнакомца, чтобы остановить кровь. — Один… — прохрипел Малис, увидев на шее мальчика свой оберег. — Ты нашел меня… — Он бредил, поскольку потерял много крови и уже не отличал, что реально, а что нет. Он решил, что мальчик ему привиделся. — Вы знаете меня? — округлил необычные глаза Один. — Один… — оборотню было трудно говорить: кровь продолжала хлестать из его горла сквозь тонкие пальцы мальчика. — Я твой отец… — Не говори ничего, — к глазам Одина подступили слезы злости: он только что нашел отца и не был готов вот так сразу его потерять. — Кто сделал это с тобой? — Я любил твою мать… Увидеть тебя перед смертью… лучший подарок. Обещай мне, сын… — он закашлялся кровью. — Обещай, что отомстишь моему убийце. — Кто он, отец? — Его имя… Волк, — еле-еле выдавил последние слова Малис, после чего испустил дух, но ядовитые глаза его остались открытыми. — Я клянусь, отец, — сказал молодой оборотень самому себе. — Я отомщу за твою смерть, чего бы мне это ни стоило. И не успокоюсь, пока не убью твоего врага!

***

Перешагнув за стену, Вирджиния оказалась в новом, неизвестном ранее мире. Она пока не понимала, что находится уже не в девяти королевствах, да и ей некогда было об этом думать. Материнское сердце влекло ее к голосу своего ребенка. Он вывел Вирджинию к берегу огромного черного озера, посреди которого прямо на воде стоял ее малыш. — Колин! — испугавшись, закричала Вирджиния, бросаясь за ним в воду. — Ма-ма, — обернулся и заплакал мальчик, протянув ручки к матери. — Подожди, сынок! Мама сейчас тебя заберет! — Иди ко мне, Колин, — послышался леденящий душу голос женщины с небольшого острова, находящегося посередине озера. Вирджиния не могла увидеть, кому он принадлежит: вдали виднелся лишь темный силуэт с крыльями в тусклом магическом свечении. Мальчик подчинился призыву, быстрыми маленькими шажочками направляясь к острову. Вирджиния поплыла что есть силы, пытаясь остановить ребенка. Нутро подсказывало ей, что намерения незнакомки совсем не добрые. Находясь полностью в этой черной воде, мать почувствовала, будто из нее вытягивают силы. Ее тело словно сковало цепями, она не могла грести дальше, но заставляла себя это делать ради спасения своего малыша. Сама не зная как, она добралась до другого берега. Колин к этому времени уже подошел близко к темному созданию. — Сынок, нет! Не ходи к ней! — попыталась остановить его Вирджиния, осознав собственную беспомощность. Но было поздно: женщина с длинными черными волосами, в темном одеянии и черными крыльями взяла малыша на руки. По местности разнеслась сильная волна магии, опрокинув Вирджинию в воду. Она потеряла сознание, медленно погружаясь на дно Мертвого озера. — Спасибо тебе, малыш, — сказала королева Мэб, погладив ребенка по головке. — Если бы не ты, вовек мне отсюда не выбраться. Bislozin si dir diz wagidor, sami si dir diz wafindor… Произнеся заклинание, Фея тьмы открыла магический проход в мир девяти королевств, после чего шагнула в него, забирая ребенка с собой. Я бегу по Волшебному лесу, пытаясь догнать врага. Малис похитил Вирджинию, она оглядывается на меня, кричит, зовет на помощь, но все мои старания тщетны. Они все время ускользают от меня. С другой стороны слышен плач ребенка. Я уверен: это мой сын. Я должен его спасти, но как же Вирджиния? Неужели мне придется сделать выбор? Любимая или ребенок? Нет, я так не могу. Меня сводит с ума безвыходность этой ситуации. Если я не могу защитить тех, кого люблю, то что с меня вообще можно взять? Я мечусь, не знаю, куда мне идти, кого спасать; я вижу свет вдалеке; над лесом взошла полная луна; я чувствую призыв волчьей крови в своих жилах. Инстинктивно я иду туда. Это огромный костер, в нем горят моя мать и сестра. Мила? Я не видел ее столько лет, неужели она выжила после падения с обрыва? Может, я умер и попал в ад? Я прыгаю в костер, мне нужно спасти сестру и маму, но их там уже нет. Вместо этого я сам привязан к столбу, вокруг крестьяне, они смеются и тычут пальцами: «Сжечь волка! Сжечь волка!» Я чувствую, как языки пламени начинают поглощать мое тело. Неужели я больше никогда не увижу Вирджинию и моего сыночка? Мое сердце разрывается от боли сильнее, чем горящая плоть. Мне трудно дышать. Я больше этого не вынесу… — Волк! Волк, проснись! — послышался странный знакомый голос. Открыв глаза, Волк увидел перед собой низкорослого одноглазого мужчину: лет тридцати, с огромным шрамом на половине лица и странной шапкой, похожей по форме на дубовый желудь. — Карлик Желудь! — обрадовался Волк старому знакомому. — Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! — Не могу сказать того же, — съязвил карлик. — Вот уж меньше всего ожидал увидеть тебя, Волк. Как ты умудрился наглотаться болотной воды? — Долго рассказывать, — небрежно отмахнулся Волк. Желудь подал ему руку, помогая подняться с травы. — У меня нет на это времени, мне нужно срочно найти Вирджинию. Ты случайно не видел ее? — Случайно нет, — снова свредничал Желудь. Он был очень сварливым персонажем, но при этом добрым и простодушным. — Ну кто бы сомневался, как всегда спасаешь принцессу. — Спасибо тебе за помощь, но я должен идти, — сказал Волк на прощание, игнорируя ворчливость старого друга. — Не смею тебя задерживать, — кивнул карлик, а затем добавил: — Если пойдешь на север, возможно, ты найдешь то, что ищешь. — С чего ты взял? — удивился Волк. — Не знаю, я это просто так сказал. После этих слов карлик Желудь развернулся и ушел своей дорогой. А Волк поспешил отправиться на поиски Вирджинии.

***

Вирджиния открыла глаза. Яркий солнечный свет тут же ослепил ее. «Где я? Неужели я умерла? — подумала она, но затем увидела, что все еще находится в странном лесу, на берегу Мертвого озера. — О Господи! Колин!» Внезапно она вспомнила, что ее сына забрала темная незнакомка. Сердце Вирджинии пронзила невыносимая боль, слезы градом потекли из глаз. Случилось то, чего она боялась больше всего: потерять своего ребенка. Из нее словно вырвали душу, вывернув ее наизнанку. Она сжалась комочком, схватившись руками за живот, сотрясаясь от непрекращаемых рыданий. — Не плачь, Вирджиния, — ласковый женский голос и теплое прикосновение мгновенно успокоили безутешную мать. Подняв красные от слез глаза, Вирджиния увидела стоящую перед собой молодую женщину с выразительными чертами лица и большими голубыми глазами. Одета прекрасная незнакомка была в полупрозрачное белое платье до пят на тонких бретелях, обрамленных серебряными нитями. На голове у нее в качестве украшения сияла золотая тика , дополненная тонкими цепочками, струящимися по длинным каштановым волосам. — Кто вы? — Я Нимуэ, — нежно улыбнулась женщина, — нимфа и хранительница этого леса. Идем со мной, я тебе помогу. Она протянула руку Вирджинии, помогая ей подняться. Странно, что добрая незнакомка появилась именно в тот момент, когда Вирджинии больше всего нужна была помощь. Нимуэ отвела ее в самую глубину Магического леса. В отличие от пустынного берега Мертвого озера, здесь всюду благоухала жизнь: высокие деревья тянулись к солнцу, меж них в траве мерцали огни, а в воздухе порхали золотые бабочки. Пройдя вниз по узкой тропе, взору открылось необычное волшебное дерево: то был старый дуб с застывшим лицом пожилого человека у самого основания. Огромные ветви дуба качнулись, листья зашелестели, словно оно ожило, после чего зевнуло, а грустные глаза старика распахнулись. — Ты, наконец, пришла ко мне, Вирджиния, — заговорило древо человеческим голосом. — Я ждал тебя очень много лет… — Вы знаете меня? — неизвестно, чему Вирджиния удивилась больше: что этот старик все ведает или тому, что дерево может говорить. — Вирджиния, это Мерлин, — тепло улыбнулась Нимуэ, слегка коснувшись коры. — Величайший волшебник всех времен, когда-либо ступавший на землю. — Не такой и великий, значит, раз оказался в заточении, — тяжело вздохнул Мерлин; он выглядел очень уставшим, на его лице отразились страдания, перенесенные за всю его долгую жизнь. Хотя было неизвестно, насколько долгую, Вирджинии показалось, что он проклят очень давно. — Что с вами произошло? — тактично поинтересовалась Вирджиния, заметив печаль в глазах старика. — Моя судьба — наказание за ошибки. Несмотря на всю свою мудрость, я часто их совершал, — с грустью ответил великий волшебник. — Случилось то, чего я страшился больше всего: королева Мэб оказалась на свободе, и это не сулит сказочной стране ничего хорошего. — Кто это? Королева Мэб? Случайно не та незнакомка, что похитила моего сына? — догадалась гостья из другого измерения. — К сожалению, это так, — прикрыл глаза старый маг. — Мэб не просто злая волшебница, она создание самой тьмы, существующей с начала времен. Вирджиния тихонько присела на траву, внимая каждому слову мудрого колдуна. А Мерлин продолжил свой рассказ: — Давным-давно, когда на земле еще не было жизни, из света и вод Авалона родилась Владычица озера. Создатель наделил ее великой силой, с помощью которой она смогла сотворить другие озера и реки, горы и холмы, поля, цветы, а также всех существ, включая людей. Мир тогда был совсем другим: добрым, светлым, без войн, без тени зла. Подземной богине это пришлось не по нраву, и тогда она создала из тьмы и воздуха королеву Мэб. Фея тьмы была совсем другой, не такой, как светлая сестра: ее поглощала жажда крови, ей хотелось, чтобы на земле воцарилось зло. Она стала тенью для света Леди озера, воплощением зла, живущем в сердцах людей. Бесконечная война сестер, похожих внешне, как две капли воды, и таких разных внутри, привела к тому, что люди стали жадными, злыми, готовыми на все ради власти. Но не все, конечно. Были и такие, как ты, Вирджиния: хорошие, ведущие борьбу за добро и справедливость. Когда Мэб начала проигрывать эту войну, ей понадобился помощник; она приняла решение сотворить меня. Она приказала демону, твари из ада, изнасиловать девушку по имени Эбигейл. Я родился весь покрытый шерстью и демоническими рогами на голове. Это ужаснуло мою мать, и она отправилась к Владычице озера — молить о помощи. Меня крестили на Авалоне, даровав имя Эмрис. После крещения вся шерсть с моего лица и тела осыпалась, рога исчезли, а волшебные способности остались. К удивлению темной феи, они оказались гораздо сильнее, чем она представляла. Еще не умея ходить и разговаривать, я мог двигать предметы, исцелять раны, посылать свои мысли в головы других людей. Королева Мэб пожелала сама воспитывать меня. Она пришла в наш ветхий домик под покровом ночи и убила мою мать. Но моя крестная Амброзия, которая раньше служила фее тьмы, не позволила забрать меня. Она уговорила Мэб оставить меня до совершеннолетия с ней, потому что ребенку лучше расти среди людей. Фея тьмы согласилась, но предупредила, что я лишь наполовину человек и принадлежу ей. «Придет час, и я приду за ним», — сказала она напоследок старой прислужнице, после чего растворилась в воздухе. Вопреки желаниям Мэб, крестная вырастила меня в любви и заботе, поэтому, когда пришло время возвращаться под крыло темной феи, зная о ее злобе, я не захотел этого делать. Мэб пригрозила, что если я не подчинюсь ее воле, то она убьет Амброзию, и мне пришлось пойти вместе с ней. Десять лет я изучал магию в замке Феи тьмы; в этом мне помогал ее слуга — эльф Фрик. Я освоил все секреты темного и светлого волшебства, и даже самую сложную магию — жизни и смерти. Когда мои силы достаточно возросли, я покинул королеву Мэб, так как не разделял ее желаний: она хотела, чтобы мы вместе с ней правили миром. Вернувшись в царство людей, я узрел, что в нем царит хаос и разрушения. Мне захотелось это исправить: вернуть на землю добро, объединить народ под общим знаменем одного человека. В качестве этого добродетеля я избрал принца Артура — сына короля Утера Пендрагона, поскольку предвидел, что этот юноша будет чист сердцем; он вполне мог создать тот мир, о котором я мечтал. Я сам вырастил мальчика, привив ему все те качества, которыми должен обладать справедливый монарх. Когда Артуру пришло время стать королем, он построил первый на свете каменный город — Камелот. Юный король женился на любимой женщине, а также установил новые законы, при которых народ жил в мире и согласии. Я в свою очередь, убедившись, что в объединенном королевстве все идет хорошо, ушел на покой, чтобы создать семью со своей возлюбленной — Нимуэ, — Мерлин ласково посмотрел на нимфу. — Но счастье продлилось недолго. Мэб ненавидела мой успех, ей хотелось разрушить все, чего я достиг. Хитростью она вынудила Артура зачать ребенка его сводной сестре — леди Моргане. Их сын Мордред родился совсем непохожим на отца: мальчик был полон ненависти и злобы. Фея тьмы сама воспитала его, решив больше не допускать той же ошибки, что произошла со мной. Повзрослев, Мордред примкнул к саксонцам — дикарям, постоянно покушавшимся на земли Камелота, — после чего на поле боя он убил великого короля Артура. Для меня это было тяжелым ударом, ведь я любил короля как собственного сына. Я пришел к Мэб, чтобы отомстить. Между нами произошла жестокая схватка, в ходе которой Фея тьмы победила. Но она не могла убить меня, потому что любила и ненавидела одновременно. Она заключила меня навеки в это дерево, в наказание за то, что я ослушался ее. Также она усилила мои страдания, сделав мою возлюбленную бессмертной нимфой, чтобы я мог видеть ее каждый день, не имея возможности быть с ней вместе, — в этот момент Нимуэ заплакала; слезы ее, падая на землю, превращались в прекрасные цветы. — Но перед этим я успел собрать все свои силы, чтобы нанести ответный удар, заточив королеву Мэб в ее замке. Она пребывала в нем — до недавнего времени. Я не знал, что такое возможно, но злобная фея нашла лазейку, чтобы выбраться на свободу. Этой возможностью стал твой сын, Вирджиния, — ребенок этого и другого мира. Ступив на землю темного острова, он разрушил мои чары, сдерживающие все это время глобальное зло. Теперь, когда оно на свободе, я боюсь представить, что может произойти с вашим миром, и это целиком моя вина. Прости меня, если сможешь, Вирджиния… Из глаз старого волшебника потекли слезы. Гостья просто раскрыла рот от удивления, пораженная до глубины души этой историей, не в силах что-либо сказать. — Я должна вернуть моего ребенка, — заявила наконец Вирджиния, резко вскочив на ноги после продолжительной паузы. — Как победить темную фею? — Убить ее невозможно, — ответил Великий Мерлин. — Так как она создание самой тьмы, ни одно оружие не способно ранить ее, даже знаменитый Экскалибур. Единственный способ — это снова заточить ее навсегда. — Как это сделать? — Лишь один человек на земле был способен на это, он находится сейчас перед тобой. Но, поскольку я сам заключен в дерево, использовать свои силы не могу. — Как тебя освободить? — не унималась Вирджиния: ей хотелось помочь великому волшебнику, но она не знала как. — Никак, это невозможно. — Что же тогда делать?

***

Небеса разразились громом и молниями, светлое солнце заслонили черные тучи. Над головами жителей девяти королевств возник грозный образ Феи тьмы. — Внимайте моим словам, люди, — раздался в воздухе холодный голос королевы Мэб. — Я фея Мэб, королева тьмы и воздуха. Теперь ваш мир навеки принадлежит мне! Придите ко мне и поклонитесь или умрите мучительной смертью! С этими словами темная фея с грохотом опустилась на пустое поле. Затем она топнула ногой, отчего по земле расползлась огромная трещина. — Vade impurum vires mihi in auxilium meum desiderium. Declaramus desiderium meum essentia tuum esse. Adiuva me, non est accipere novem regna, ut habitatores huius terrae, mea aeterno servi. Ego obsecramus vos, nigrum altare, niger, candelis, nigrum facta, Niger Solium, omnes, qui regnat ad dexteram Malum. In Tenebris non est Lux, sed Lux — Tenebrae. Amen. Глаза Мэб вспыхнули золотым огнем. По воздуху разнеслась волна темной магии, от которой из недр земли стали выползать рыцари в черных доспехах. То была многотысячная армия мертвых, призванная в этот мир Феей тьмы, чтобы помочь ей захватить власть в сказочной стране…