***
В полдень Герда обедала с Миной на кухне. Кухарка то и дело поглядывала на девушку, мысли которой были где-то далеко. — Какие у тебя отношения с Каем? — поинтересовалась Мина, вопросительно приподняв бровь. — В каком смысле? — удивилась Герда, при этом щеки ее покрылись румянцем. — Он тебе нравится? — С чего ты взяла? — Герда еще сильнее залилась краской, не сумев скрыть свои эмоции. — Он взбалмошный, сумасбродный, совершенно не похож на меня. Ему восемнадцать лет, а ведет себя как десятилетний мальчишка. — Не знаю, — улыбнулась Мина, — по-моему, он очень милый. Герда тоже улыбнулась, мысленно соглашаясь с кухаркой, которая видела ее насквозь. Герда не могла дальше убеждать себя в том, что ей не нравится Кай. Всегда такой приветливый, веселый, способный за одну секунду заставить ее смеяться. Герда уже забыла, когда в последний раз так радовалась жизни. Остаток дня Кая не было в гостинице, он уехал в соседнюю деревню навестить родных. Поздним вечером Герда сидела у камина в вестибюле, все еще разбираясь с делами отеля, которые шли неважно. В последнее время клиентов было мало, доходы не покрывали расходы, средств не хватало даже на то, чтобы выплатить зарплаты рабочим. Герда еще раз печально прочла уведомление, пришедшее вчера. «Уважаемый господин Вольфганг! Мы обязаны уведомить Вас о том, что поставка свечей будет прекращена до тех пор, пока Вы не оплатите полугодовую задолженность в три тысячи бронзовых снежинок. С уважением, администрация города Норинберг». К горлу подкатили слезы. Герда так устала от бесконечного потока ответственности, которую ей пришлось возложить на свои юные плечи, что больше не могла терпеть. Сил просто не осталось. Вдобавок отец продолжал убивать себя спиртным, как будто он единственная пострадавшая сторона. Это Герде пришлось расти без матери, ощутив в полной мере себя сиротой, когда отец начал пить. Единственным человеком, не дававшим ей все это время сойти с ума и поддерживающим на каждом шагу, была Мина, которая всегда находилась рядом и вырастила девочку как собственную дочь. — Что случилось, Герда? — теплый голос Кая вырвал ее из раздумий. Герда с ужасом осознала, что он увидел ее такой: заплаканной, изнеможденной, с красным лицом и опухшими глазами. — Ничего, наверное, что-то в глаз попало, — неуверенно ответила Герда, вытирая слезы. Она всегда старалась быть сильной и не хотела, чтобы кто-то видел ее слабость. Тем более, Кай. — Перестань, я же вижу, что-то случилось, — Кай выхватил из ее рук листок с уведомлением. — Нет! Отдай! — Герда попыталась отнять бумагу, но Кай ей этого не позволил. Он быстро прочел текст, после чего нахмурился. — Что это? У тебя долги? — Я разберусь со всем сама, — она гордо вздернула подбородок, вернув себе злосчастный листок. — Герда, ты не должна справляться со всем одна. Кай так ласково посмотрел на нее, что глаза Герды снова наполнились слезами. Он взял ее за холодные руки, слегка потянув вперед так, чтобы она встала с кресла. Затем нежно обнял за плечи, держа зрительный контакт. Герда уже не могла сдерживать слезы — они градом покатились по ее щекам. Кай притянул девушку ближе, и она уткнулась носом в его грудь, сотрясаясь от тихих непрерывных рыданий. — Все хорошо, Герда, я рядом. Все будет хорошо… После того вечера молодые люди постепенно стали привыкать друг к другу и сами не заметили, как стали хорошими друзьями. Кай каждый день желал Герде доброго утра, а она улыбалась ему в ответ. По вечерам, закончив работу, они пили на кухне чай, болтая ни о чем. Кай переселился в более просторную комнату на втором этаже, его окно соединялось небольшим балконом с окном Герды. Друзья поставили там глиняные горшки и посадили в них розы. Каю нравились белые розы, а Герде красные. Кай часто наблюдал, как подруга ухаживает за цветами. С какой любовью и теплотой она поливает их и подрезает лепестки. Смотря на нее, Кай думал, что Герда так же красива и нежна, как эти розы, но в то же время колючая, словно их шипы. Герда так и не рассказала ему, почему была такой холодной, но Кай чувствовал, как ее сердце тает с каждым днем. Его же собственное сердце полностью заполнила Герда, но он боялся признаться в своих чувствах, не зная, какой она даст ответ. Однажды осенью они шли домой с рынка, и Герда внезапно остановилась у стеклянной витрины обувной лавки. — Какие же они красивые, — улыбнулась она, указав на белые полусапожки на маленьком каблуке. На них висел ценник: «Две тысячи бронзовых снежинок или одна тысяча серебряных». — Так купи их, — предложил Кай. — Они мне не нужны, — тихо ответила Герда, печально опустив голову. Она старалась не тратить лишние деньги, их и так не хватало. Кай запомнил маленькую мечту подруги. Он решил, что было бы здорово подарить их Герде на день рождения. До ее праздника оставалось еще несколько месяцев, и Каю как раз хватало времени, чтобы накопить нужную сумму. Пришла зима. Кай предложил Герде пойти с ним на каток, но она отказалась, сказав, что не любит зиму. Кай не понимал, почему она так резка, и обратился с этим вопросом к кухарке. — Мина, почему она так ненавидит зиму? Мина задумчиво ответила: — Зима забрала жизнь ее матери и радость отца за одну ночь. Тогда Каю все стало ясно: почему Герда была раньше такой холодной и по каким причинам не хотела об этом говорить. Но он решил во что бы то ни стало развеселить ее, заставив ненадолго забыть о горе. — Герда, ну пойдем кататься, — снова доставал ее Кай ранним январским утром. — Кай, я же тебе говорила, что не люблю зиму, — погрузилась в работу Герда. — К тому же я почти не умею кататься… — Да перестань! — он по-дружески толкнул ее в плечо. — Это просто зима, а она кончается, — с этими словами он облизал пальцы и стал листать маленький календарь, лежащий на стойке регистрации. — Смотри, вот, видишь, уже восемнадцатое марта, так что идем. — Значит, если я выйду на улицу, там будут распускаться подснежники и звенеть весенняя капель? — улыбнулась Герда, согласившись все-таки пойти с ним. Молодые люди спустились к замерзшему озеру, возле которого стояла маленькая резная беседка. На катке было полно народа: повсюду катались влюбленные парочки, а также дети со своими родителями. Кай надел коньки, затем подъехал к Герде: она, одетая в теплое серое пальто и берет, стояла в беседке, не решаясь спуститься вниз. — Ну и где же твои подснежники? — с улыбкой поддела Герда. — Может, если ты начнешь кататься, они вылезут? — Кай подал ей руку, приглашая на каток. Герда неуверенно встала на коньки, но, едва попробовав поехать вперед, сразу же упала. — Ты в порядке? — обеспокоился Кай, помогая ей подняться. — Я плохо катаюсь, — Герде стало немного неловко. — Я не вставала на коньки больше девяти лет. — Ничего, я тебя научу, — с этими словами Кай покрутился вокруг себя несколько раз, после чего взял Герду за руку, и они покатились вперед, оставляя на льду красивые узоры. Каждый день после работы они снова спускались на каток. Герда была неуклюжей и все время падала, но постепенно, спустя две недели занятий, стала кататься не хуже Кая. И вот они уже вместе кружатся, словно профессиональные фигуристы. Как-то вечером, когда на катке не было никого, друзья в очередной раз пришли покататься. Герда держалась за длинный шарф Кая, но вдруг он отпустил его, отчего она, потеряв равновесие, упала в сугроб. Кай рассмеялся и весело грохнулся рядом с ней, принявшись рисовать снежного ангела на снегу. Затем он поднялся, продолжая улыбаться подруге, а она улыбалась в ответ. — У тебя когда-нибудь были другие девушки? — спросила Герда, отряхивая с его пальто снег. — Я имею в виду, близкие тебе. — Да, — лукаво ответил Кай, а Герда сразу же стала серьезной. — Мои сестры, — весело добавил он, и она выдохнула с облегчением. — Мои родители умерли, когда сестры были совсем маленькими, и мне приходилось развлекать их. — Повезло твоим сестрам, — грустно заметила Герда. — Я знаю, что твой отец не очень хорошо заботился о тебе… Внезапно Кай замолчал, внимательно разглядывая лицо Герды, отчего она немного смутилась, а ее щеки покрылись румянцем. Он изучал ее, стараясь запомнить каждую деталь: светлые растрепанные волосы, легко колыхающиеся на ветру; аккуратный носик; длинные густые ресницы, на которых в свете звезд серебрились хрупкие снежинки; и еще ее выразительные глаза. Кай видел в них целый мир, отражение собственной души, а еще — потерянную маленькую девочку, остро нуждающуюся в любви и заботе. Ему хотелось согреть ее, защитить, сказать, что все будет хорошо. Он медленно приблизился к лицу Герды, на секунду остановившись, чтобы убедиться: она хочет того же. Затем осторожно, не торопясь, нежно поцеловал ее в губы. Герда ответила на его поцелуй неумело, немного по-детски, но от этого в сердце Кая разлилось незнакомое ранее тепло. Он слегка коснулся ладонью ее щеки, а затем, смотря ей прямо в глаза, прошептал: — Я люблю тебя, Герда. Она не знала что ответить, боясь признаться в чувствах даже самой себе. Внезапно поднялась метель, закружив маленькие снежинки вокруг влюбленной пары. — Мы должны вернуться, — сказала Герда, поднявшись на ноги. — Это всего лишь снег, он не причинит нам вреда. Кай поднял лицо к небу, в этот момент что-то попало ему в глаз, и он упал на холодный лед. — Кай! Кай, ты в порядке? — бросилась к нему Герда, пытаясь помочь подняться. — Что-то в глаз попало, — скривился он, прижимая веко рукой. — Дай я посмотрю, больно, наверное? — Оставь меня! Я не ребенок! — рассерженно крикнул Кай, оттолкнув Герду в сторону. На ее лице отразилось негодование: она была в шоке от его внезапного сухого тона и жестокого отношения. — Прости, я не знаю, что на меня нашло. Просто… было очень больно, вот и все. Идем домой. Всю дорогу обратно они не разговаривали. На следующий день Герда искала повсюду Кая. Ей хотелось обсудить вчерашний вечер, признаться в своих чувствах. Она вышла во двор. Возле входа гостиницы стояла запряженная лошадь, пожилой постоялец складывал свои вещи в телегу. Герда увидела, как из-за угла вылетел снежок, ударив по ноге кобылу, отчего та побежала, а все чемоданы старика попадали на снег. Следом из-за того же угла вышел Кай. Он улыбался, будто его радовало произошедшее. — Что случилось? — недоуменно поинтересовалась Герда, когда он подошел к ней. — Наверное, лошадь понесла, — равнодушно пожал плечами Кай. — Кай, вчера вечером я… — Извини, Герда, — перебил ее Кай. — Я… я не знаю что случилось, просто… — Все нормально. Тебе не нужно извиняться, — Герда приложила палец к его губам, но Кай отвернул лицо в сторону, словно не желая, чтобы она к нему прикасалась. — Может, мы сегодня опять пойдем? Я могу взять еще урок у моего инструктора. Кай молча пошел вперед, но затем оглянулся и со злобой произнес: — Нужно быть умелым учителем, потому что твое катание безнадежно и ужасно. После этого он ушел, а Герда грустно смотрела ему в след, не понимая, почему он вдруг стал таким злым и жестоким. С того дня все пошло наперекосяк: Кай почти не общался с Гердой, не желал ей доброго утра, вел себя так, будто они вообще не знакомы. Он только постоянно сидел у распахнутого окна своей комнаты и внимательно разглядывал на ладони снежинки. — Удивительные вещи — снежинки. Их форма просто совершенна, каждая отличается от другой, и они не тают… — пробурчал себе под нос Кай, продолжая смотреть в лупу, а не на подругу, которая ошеломленно наблюдала за ним из окна своей спальни. — Почему ты не закроешь окно? Холодно, — поморщилась Герда, кутаясь в пуховый платок. — Ты когда-нибудь обрезалась? — Что? — его странный вопрос и холодный тон испугали ее. — Ну, чем-то острым, — загадочно уточнил Кай, глаза его горели каким-то безумным светом. — Например, ножом или лезвием. Или льдинкой. Ты когда-нибудь обрезалась? — Я тебя не узнаю, Кай. Что случилось? Он не ответил, продолжая увлеченно разглядывать снег, а Герда закрыла окно. Прошло три недели. Приближался день восемнадцатилетия Герды. — Скоро твой день рождения, Герда, — весело заметила Мина, когда девушка помогала ей с готовкой. — Было бы неплохо устроить вечеринку. — Мне не хочется праздника, — грустно ответила Герда, уставившись на недорезанную морковь. — Это случайно не из-за Кая? — поинтересовалась заботливая кухарка. — Не понимаю, что я сделала не так? — Герда отложила нож в сторону. — Что сделала, чтобы не нравиться ему? — Спроси об этом его, — посоветовала Мина и продолжила очищать картофель от кожуры. Герда ушла. Пожилую кухарку очень беспокоило это депрессивное состояние Герды. Она поднялась в комнату Вольфганга в надежде, что тот сумеет вернуть радость дочери. Мина вошла в спальню хозяина и широко распахнула шторы, впуская в комнату солнечный свет. — Мина! Что ты делаешь? — воскликнул Вольфганг, прикрывая ладонью глаза. — Пора тебе вернуться к жизни, старый дурак! — выругалась кухарка, выхватив из его рук бокал бренди. — Завтра день рождения твоей дочери, а ты сидишь здесь и пьянствуешь, как какой-то бродяга! — У Герды день рождения? — удивился хозяин гостиницы, совершенно не обращая внимания на пренебрежительный тон подчиненной. — Господи! Я совсем позабыл о времени… Какой сейчас месяц? — Февраль уже, — укоризненно покосилась Мина, положив руки на бока. — Живо приводи себя в порядок и ступай в город за подарком! Это заставило Вольфганга, наконец, прийти в себя. Он осознал, что его дочка уже взрослая, а он совсем не участвовал в ее жизни. Герда пришла на каток и присела на скамейку. Кай катался совсем один, пряча руки в карманах, устремив взгляд куда-то под бездонную толщу замерзшего озера. — Почему ты такой? — спросила она, прищурив глаза от солнца. — Почему ты такой ужасный? Почему ты всех заставляешь отвернуться от себя? — Уже отвернулись, — сухо бросил Кай, даже не взглянув на нее. — Это неправда, — возразила Герда. — Ты знаешь, что я уважаю тебя. — Ты только и делаешь, что гоняешь меня по поручениям! — злостно воскликнул он, нарезая идеально-ровные круги на льду. — Кай, сходи туда! Кай, принеси это! — У тебя есть своя работа, я не… — слабо попыталась оправдаться она. Кай внезапно подъехал к ней с горящими глазами и выпалил, не дав закончить фразу: — Герда, у меня есть идея. Пойдем по горам к северу? Только ты и я. Ехать, ехать, ехать и ехать. Что скажешь? Пойдем прямо сейчас? Никому не скажем! — Нет! — закричала Герда, резко вскочив со скамейки. — Я хочу, чтобы ты вернулся в отель. Пока ты не заболел. Кай лишь молча бросил на нее ненавистный взгляд и продолжил кататься по кругу. — Кай, я не понимаю, ты сказал, что любишь меня… Ее слова заставили Кая остановиться. Стоя к ней спиной, он обернулся и произнес: — Ты никогда не говорила, что любишь меня.***
Герда вернулась в отель. Ее сердце разрывалось от боли и непонимания. Почему Кай так внезапно переменился? Ей хотелось плакать и кричать, но она не привыкла показывать свои чувства на людях. Войдя в вестибюль, Герда обнаружила там отца. Причесанный и прилично одетый в свой белый парадный костюм, он встретил дочь с букетом алых роз, а также большой коробкой, перевязанной розовой ленточкой. — Папочка! Я так рада тебя видеть! — Герда бросилась к нему на шею, радуясь не столько подаркам, сколько тому, что ее отец впервые за долгое время был абсолютно трезв. — Дочка, я хотел поздравить тебя завтра, но решил, что тебе это может понадобиться, — с этими словами Вольфганг отдал дочери подарок. — Это мне? — она с нетерпением развязала бантик. Открыв коробку, Герда увидела внутри воздушное платье с бархатными рюшами и красивыми узорами на подоле — Спасибо, папочка… — на этот раз Герда заплакала, не сумев сдержать эмоций. — Это самый лучший подарок, какой только можно представить… — Не плачь, дочка, — обнял ее отец. — Я обещаю тебе, что больше никогда не притронусь к спиртному. С этого дня я буду заботиться о тебе должным образом. Следующим утром Вольфганг тихо сидел в кресле, покуривая трубку у камина в вестибюле. Вдруг двери гостиницы широко распахнулись — внутрь вошла молодая женщина, одетая в богатые меха; волосы ее, как и кожа, были кипенно-белого цвета; холодный взгляд синих глаз пронзал, казалось, она смотрит прямо в душу. На шее незнакомки сверкало бриллиантовое колье, которое стоило, наверное, целое состояние. Она потребовала железным тоном разместить ее в лучшей комнате на верхнем этаже, а также принести кувшин ледяной воды. Обслуживать гостью поручили Каю. Он пришел к ее номеру, держа в руках поднос с кувшином, но остановился у двери, не решаясь постучать. — Ты будешь стоять за дверью до конца жизни? — ледяным голосом спросила незнакомка. Кай вошел и поставил поднос на стол, стараясь не смотреть на нее. — Тебе нравятся зеркала? — поинтересовалась богачка, сидя на краю огромной кровати с белоснежными простынями. — Извините? — он не понял, к чему был адресован вопрос. — Мне просто интересно, любишь ли ты их или нет? Нет, ведь так? Кай не ответил, лишь молча присел на пол, начав закидывать поленья в печь. — Что ты делаешь? — женщина встала с кровати и подошла ближе к нему. — Зажигаю печку, здесь морозит. — Ты думаешь, я холодная? Я тебе кажусь холодной? — она прикоснулась к лицу Кая, заставив его посмотреть на себя. От ее прикосновения он сразу же почувствовал леденящий душу холод. — Я не холодная. Я совсем не холодная. У тебя милые глаза, это первое, что я заметила в тебе. Сколько тебе лет? — Восемнадцать, — коротко ответил Кай, не в силах оторвать взгляда от прекрасной незнакомки. — Мне пора спускаться вниз. Кай уже собирался уйти, но женщина остановила его у самой двери. — Около месяца назад здесь была ужасная снежная буря, прямо как сегодня. Повернись. Ты знаешь кого-нибудь, кто как-то пострадал от нее? Изменился как-то? — Я не понимаю, о чем вы… — Кай недоуменно моргнул. — Может, ты заметил, что кто-то стал слишком эгоистичным? — она дотронулась ладонью до груди Кая. В этот момент в его сердце словно воткнули осколок льда. — Ты знаешь, кто это? — Нет. — Кажется, у меня есть то, что тебе нужно, — женщина подошла к столу и, налив в кубок ледяной воды, сделала глоток. — Ты не знаешь, что это, но жаждешь его. Я буду на озере сегодня вечером. Приходи. — Я не могу сегодня, — сухо отрезал Кай. Он не понимал, почему его так сильно тянет к этой женщине, и это пугало его. — Как жаль. Я здесь всего лишь на ночь, — она состроила обиженный вид. — Кай, подойди. У меня есть кое-что для тебя. Каю не хотелось снова приближаться к незнакомке, но он не мог сопротивляться ее воле. Женщина вложила в его руку золотую монету стоимостью в три тысячи серебряных снежинок. Кай зажал монету в руке, после чего поспешил покинуть комнату странной гостьи. Как ошпаренный он спустился вниз по лестнице. На втором этаже его перехватила Герда, одетая в красивое шелковое платье с фонариками, подвязанное широкой лентой на поясе. На груди у нее была приколота золотая брошь с тремя розами. — Ты не поздравишь меня с днем рождения? — с укором спросила она, скрестив руки на груди. — Извини… Да, Герда, с днем рождения, — внезапно опомнился Кай. — Спасибо, — слегка улыбнулась она, пристально заглянув в его глаза. — Тебе нравится мое новое платье? — Я знаю, что был ужасен. — Каю показалось, что он очень долго спал и только сейчас наконец проснулся. Он никак не мог найти этому объяснения, собственные поступки и слова вызвали чувство стыда. — Но теперь с этим покончено. Прости меня, Герда. Я просто болел… Да, болел… — Ты придешь сегодня на мою вечеринку? — кажется, Герда приняла его слабые оправдания или же просто решила забыть обо всем. — Не отказывай, папа хочет, чтобы все там были. — Я приду, — пообещал он скорее самому себе, чем ей. — Я никогда не прощу тебя, если не придешь, — с бледной искоркой надежды посмотрела на него Герда. — Ты ведь придешь? Правда, Кай? — Обещаю. Кай отправился на рынок, чтобы купить Герде сапожки, о которых она так мечтала. После магазина он вернулся в отель и положил подарок в красивую коробку. Кай переоделся в свой лучший парадный костюм, аккуратно причесал волосы, а затем посмотрелся в зеркало. Отражение не устроило Кая, он казался сам себе безобразным. Это все дьявольский осколок, попавший в его глаз, искажал мир: все плохое казалось ему хорошим, а все доброе, наоборот — плохим. Кай взъерошил прическу, снова надел свою старую рубашку и поношенные брюки. В тот момент в нем будто вели борьбу два человека: один, прежний Кай хотел пойти на праздник к любимой девушке; другой, совсем незнакомый ему человек, ненавидящий все вокруг, рвался на встречу к ледяной женщине. В голове постоянно звучал ее голос: «Ты знаешь, что хочешь. Ты знаешь, что хочешь прийти…» Герда вошла в зал, украшенный разноцветными лентами и воздушными шарами. Играла приятная музыка, а гости уже собрались, ожидая прихода именинницы. Все направили восхищенные взгляды на Герду, а затем принялись поздравлять ее и дарить подарки. После торжественной части подали ужин: речная форель с овощами и листьями салата прекрасно сочеталась с белым вином. Вольфганг с удовольствием принялся за еду, но не притронулся к спиртному, как и обещал. Остальные гости тоже ужинали, ведя оживленную беседу. Лишь Герда с грустным видом ковыряла в своей тарелке, то и дело поглядывая на пустующий стул Кая. Отец и Мина участливо посмотрели на нее. — Он придет. Он обещал, — твердо произнесла Герда, пытаясь убедить в этом больше себя, чем их. Кай уже направлялся на праздник, но по пути его остановил холодный голос: «Я знаю, что ты хочешь, Кай…» Кай присел на скамейку, лихорадочно написав записку на маленьком листке бумаги. Он вложил этот листок в коробку и оставил ее под скамьей. Кай развернулся и снова взглянул в зеркало: в отражении он увидел себя, переодетого в костюм посыльного. Он кивнул сам себе, затем нанес удар, отчего зеркало разбилось вдребезги. В этот момент в банкетный зал внесли белый именинный торт, украшенный алыми розами, гости громко аплодировали, поэтому никто не услышал звука бьющегося стекла. Кай поранил руку до крови, а Герда загадала свое желание и задула свечу. «Кай!» — снова позвал голос Ледяной девы, и юноша вышел прочь из гостиницы, направляясь к замерзшему озеру. — Что-то случилось. Я должна сходить за ним, — уведомила Герда, намереваясь покинуть праздник. — Герда, — остановил ее Вольфганг, схватив за руку. Он нервничал, ему не нравилось, что его дочь так переживает из-за какого-то мальчишки. — Он глупый, эгоистичный мальчик. Ты заслуживаешь лучшего. — Ты его совсем не знаешь. Никто из вас! — рассержено воскликнула Герда и вырвалась из рук отца. — Герда! — крикнул он ей вслед. — Нет. Отпусти ее, — успокоила его Мина. Казалось, только она из всех присутствующих понимала, что чувствует девушка. Выйдя в вестибюль, Герда обнаружила на полу осколки разбитого зеркала. Затем она увидела коробку, спрятанную под скамейкой. Герда открыла ее. Там лежали те самые сапожки, о которых она так мечтала. Она улыбнулась, ей было приятно, что Кай не забыл о ее маленькой мечте. Но улыбка сразу же сошла с ее лица, как только Герда нашла записку: «Помоги мне!» Она накинула наспех пуховый платок и тут же бросилась бежать на улицу. Кай в это время уже был на озере, где его ждала незнакомка в волшебных самоходных санях. Увидев юношу, она зловеще улыбнулась и поехала вперед. Кай отобрал у маленького мальчика санки, затем принялся догонять удаляющуюся мечту. — Забери меня с собой! — крикнул он ей вслед, и Снежная королева бросила ему веревку. — Быстрее! — Насколько быстро, Кай? — рассмеялась женщина. — Настолько быстро, насколько можешь! Она разогналась сильнее, молниеносно покидая рыбацкий поселок. На мосту скорость была уже такой, что Кай не удержался и слетел с саней. Ледяная дева остановила повозку, затем подошла к юноше. — Кажется, я сломал руку, — тяжело дыша скривился от боли Кай, держась рукой за ушибленное место. — Я так не думаю, — вынесла свой вердикт она, прикоснувшись холодной рукой к его ране. Боль тут же отступила. — Помнишь, я сказала, что ты что-то хочешь от меня? Но не знаешь что. Вот что это… Снежная королева поцеловала Кая в губы. В этот момент все его тело пронзила невыносимая боль, будто бы он провалился в ледяную реку. Веки стали тяжелеть, Кай погрузился в глубокий сон. Ледяная дева уложила его в сани, после чего они взмыли в небеса, растворяясь в холодной мгле. Герда прибежала на озеро в надежде найти там Кая, но оно уже было пусто. Она с грустью посмотрела в ночное февральское небо, заволоченное серыми облаками, на ее лицо упала маленькая снежинка. Герда поняла, что Кай уже не вернется…