Двумя месяцами ранее…
— И я должна туда войти? — недоверчиво спросила Вирджиния, подозрительно всматриваясь в невидимую стену, сотворенную Нимуэ. — Да, дорогая, — ласковым голосом ответила нимфа. — Доверься Мерлину. Он знает, что делает. Вирджиния неуверенно покосилась на нее из-за плеча, сделала шаг к порталу, но остановилась. Сомнения не покидали ее. — Хотя бы скажите, куда он ведет? — Ты знаешь ответ на этот вопрос. К Загадочному острову. Великий маг ведь говорил: там ты найдешь то, что поможет победить королеву Мэб. — Да, но как я смогу достать Зе… — Тш… — остановила Нимуэ, приложив палец к губам. — Не говори ничего. Даже у деревьев есть уши. — Вы думаете? — Вирджиния округлила глаза и, затаив дыхание, прошептала: — Она может знать? Лесная нимфа кивнула, и это заставило Вирджинию насторожиться. — Хорошо, — немного подумав, согласилась она. — Допустим, я смогу каким-то образом достать то, о чем нельзя говорить вслух. Как я вернусь обратно? Как в одиночку смогу найти тот тайный проход, о котором говорил Мерлин? — Всему свой черед, дорогая, — загадочно улыбнулась Нимуэ. — Когда придет время, ты поймешь, что нужно делать. — Что значит «когда придет время»?! — неожиданно взорвалась Вирджиния. — Сколько еще я должна ждать? Мой ребенок в плену у этой сумасшедшей, и неизвестно, что она может с ним сделать! — Не волнуйся, Вирджиния. Мэб не причинит твоему малышу никакого вреда. По крайней мере, пока не доберется до тебя. — Это ничуть не утешает, — тяжело вздохнула она. — Мерлин ведь, как я поняла, может видеть будущее. Почему ему просто не сказать, что мне нужно делать? — Великому магу известно не все. Он видит лишь один исход, возможный из тысячи вариантов. Будущее туманно и неизведанно, как миллионы крупиц, которые нужно сложить в одну единую картину. Если ты пойдешь одна и будешь делать все, как сказал Мерлин, ты сможешь победить. За сотни веков он успел изучить фею Тьмы и знает наверняка, как та себя поведет. Ты должна верить ему. Если он сказал, что Колину ничего не угрожает, значит, так оно и есть. Просто закрой глаза и доверься. Слова Нимуэ ничуть не приоткрыли завесу тайны, напротив — вызвали еще больше негодования и новые вопросы: что за лунная тропа, по которой Вирджинии предстоит пройти? почему нельзя оглядываться? буквально? или фигурально? почему запрещено прикасаться к черному стеклу? где взять воздух, чтобы окунуться в бездну? почему, чтобы найти выход, нужно потеряться? Но самое главное: почему она должна идти на остров одна? Не поставив в известность и не прося о помощи близких? Волк и папа, наверное, страшно волнуются. А она даже не имеет возможности сообщить им, что с ней все в порядке. О, Господи, Волк! В ужасе прошедших событий, Вирджиния совсем позабыла о муже. Когда она услышала голос сына, доносившийся откуда-то извне, ей пришлось делать нелегкий выбор: ребенок или любимый человек. Но Вирджиния была полностью уверена, что Волк справится с Малисом, а вот Колину срочно требовалась мать. Окажись Волк на ее месте, он выбрал бы то же самое. Ей оставалось лишь надеяться, что с Волком все хорошо. И верить Мерлину. Она должна сделать все, чтобы спасти своего ребенка. Поэтому решила просто довериться, так же, как когда-то доверилась Белоснежке — и та не подвела. Глубоко вдохнув и закрыв глаза, Вирджиния сделала шаг. Когда проходишь сквозь волшебное зеркало, ощущения внутри, словно летишь. Проносишься над миром вдаль, среди многочисленных звезд и пространств, навстречу свету. Все это длится лишь секунду, но кажется, что проходит целая вечность. С порталами же все немного по-другому. Как будто плавно входишь в реку, погружаешься в нее с головой. А затем, через мгновение, выныриваешь на другой стороне. Когда-то Вирджиния и помыслить не могла, что столкнется с чем-то подобным. Ее жизнь была самой обыкновенной до тех пор, пока в нее не ворвался принц, открыв новый, неизведанный и таинственный мир. Где каждый шаг полон опасностей, и невозможно узнать, что ожидает за новым поворотом. Сказки оказались далеко не выдумкой, но со своей искажённой реальностью. И хотя они привнесли в жизнь Вирджинии что-то хорошее, став неотъемлемой частью ее самой, девушке не хватало своих прежних скучных и размеренных будней в Нью-Йорке. Нужно поскорее найти это проклятое нечто, победить королеву тьмы и вернуться вместе с Волком и Колином домой. Оказавшись на другой стороне, Вирджиния обнаружила, что находится посреди густых зарослей джунглей, бледно освещаемых сиянием луны. И снова лес. Только на этот раз загадочный и незнакомый. К тому же жара стояла невыносимо странная, хотя, когда Вирджиния покинула королевство Венделла, уже заканчивался октябрь. Она не припоминала, чтобы на карте сказочной страны был отмечен тропический остров. Возможно, жители девяти королевств и сами не знали о нем. Что же ей делать дальше? Куда идти? Как отыскать то, что нужно найти? И самое главное: как потом выбраться отсюда? Где искать тот тайный проход, скрытый меж двумя элементами? Вирджиния стала вспоминать, что говорил Мерлин: «Найди лунную тропу». Она огляделась. Что за лунная тропа? Тут повсюду лунный свет. «К северу от юга, к западу от востока, на середине неба, вслед за Вечерней звездой до рассвета». Что за бред? Тяжело вздохнув, Вирджиния подняла глаза к ночному небосводу. Повсюду звёзды. И все яркие. Как здесь найти Вечернюю? Несколько минут всматриваясь в небо, Вирджиния отметила, что попытка не увенчалась успехом. Поэтому приняла решение просто идти — может, ей попадется кто-нибудь, кто сумеет помочь. Ведь должен же тут кто-то быть? Она шла неспешно, настороженно прислушиваясь к звукам джунглей и тихому щебетанию птиц, держась за рукоять серебряного клинка — просто на всякий случай. С каждым шагом кустарники становились все гуще, что затрудняло движение. В конце концов, бесцельно бродя по лесу около часа, Вирджиния остановилась, потому что дальше идти было некуда. Она устало присела около тропического дерева, обвитого плющом. И почему эти мудрецы всегда говорят загадками? Вирджинию переполняли негодование и злость вместе с осознанием, что она попусту тратит время, все больше отдаляющее ее от родных. Она достала свой клинок и, увидев в отражении металла заплаканное лицо, яростно воткнула меч в землю. Лунный свет упал на него, а возникшая тень указала на стоящее напротив корявое дерево. На первый взгляд, это было просто дерево, такое же, как и все на этом проклятом острове. Однако, присмотревшись к нему, Вирджиния пришла к выводу, что по форме оно напоминает букву «S». «Это же Юг!» — внезапно осенило ее. «К северу от юга». Вирджиния бросилась искать на дереве подсказку и, обойдя его по кругу, обнаружила, что с противоположной стороны оно напоминает букву «N». А прямо отсюда находился проход — пусть узкий, но он был. Не теряя времени, Вирджиния стала пробираться сквозь кустарники. Несколько шагов, и проход начал снижаться, так что ей пришлось нагнуться, а затем и вовсе опуститься на четвереньки. Миновав пару метров ползком, Вирджиния вновь оказалась на свободе, окруженная деревьями. Взгляд ее сразу упал на выделяющееся древо в форме «E». «К западу от востока». Держась западной стороны, Вирджиния прошла еще несколько метров и узрела чудо необычайной красоты, какого в жизни никогда и нигде не видела. То было поле, усыпанное сияющими цветами на черной, как смоль, земле — по виду оно напоминало звездное небо. Вирджиния не сумела сдержать удивленный возглас: — Так вот он какой, ночной небосвод! Я восприняла все слишком буквально. Она поспешила найти самую яркую звезду — это оказалось совсем не сложно, поскольку серебряный цветок был много крупнее других и сиял настолько ярко, что слепил глаза. Подойдя ближе, Вирджиния невольно наклонилась, вдыхая чудесный аромат, несравнимый ни с одним из известных запахов. Она слегка дотронулась подушечками пальцев до нежных лепестков цветка, но он оказался настолько хрупким, что тут же сломался. Сперва Вирджиния испугалась, что сделала что-то не так, разрушила прекрасное творение. Однако, увидев, что на месте, где раньше росла звезда, засияла лунная дорожка, все поняла. Лунная тропа. Так и было задумано. Но, не успев ступить на нее, Вирджиния услышала чей-то голос, истошно кричащий о помощи, где-то вдали. И уже хотела обернуться, как вспомнила предостережение волшебника: «Не оглядывайся, иначе потеряешь путь». Вирджиния вздрогнула от этих слов, прозвучавших в голове ясно, будто Мерлин стоял рядом. Крик о помощи ненадолго затих, и она двинулась вперёд. Она все шла и шла. Лунная тропа сияла, ярко освещая путь. И когда до рассвета оставалось совсем немного, а на горизонте, видневшемся сквозь заросли, показалась розовая небесная полоска, голос вернулся. Только на этот раз он был еще громче: кричал ребенок. — Пожалуйста, помогите, кто-нибудь! Спасите! А-а-а!!! И, нарушив наказ Мерлина, Вирджиния свернула с тропы, бросаясь обратно в чащу, откуда доносился крик. Она просто не могла поступить иначе. Материнское сердце подсказывало, что этот потерянный ребенок, кем бы он ни был, находится в большой беде. И не ошиблась. Добравшись до источника звука, Вирджиния обнаружила там мальчишку, на вид лет семи, одетого в грязные лохмотья. Он сидел на толстой ветке высокого дерева, а по стволу к нему полз огромный питон. Не раздумывая, Вирджиния вынула меч из ножен и решительно, одним точным ударом, отсекла змеюке голову. Кровь ползучего гада брызнула на лицо и одежду Вирджинии, отчего ее едва не стошнило, тело питона свалилось мертвым грузом на землю. Отдышавшись и убедившись, что тошнота отступила, Вирджиния обратилась к спасенному мальчику, все еще трясущемуся от страха. — Эй, ты в порядке? Он не ответил, а только посмотрел на спасительницу сверху вниз большущими серыми глазами, полными слез. — Все хорошо, ты можешь спуститься, — она протянула ему руку, однако мальчик не решался покинуть укрытие, на этот раз переведя затравленный взгляд на клинок Вирджинии. — Не бойся, я не причиню тебе вреда. Он неуверенно поставил одну ногу, затем другую на нижнюю ветку и, ухватившись трясущимися руками, спустился еще ниже, пока не оказался там, где Вирджиния могла дотянуться до него. Она помогла мальчику спуститься на землю. — Как тебя зовут, малыш? — тепло улыбнулась Вирджиния, наклонившись так, чтобы ее лицо было на одном уровне с ним. Мальчишка оглядел ее с ног до головы, а затем, резко развернувшись, бросился наутек. — Постой! Куда же ты? Вирджиния побежала следом за ним. Догнать неблагодарного мальчишку оказалось не так-то просто. Однако Вирджиния старалась не отставать, хотя густые ветки высоких кустарников хлестали ее по рукам, разрывая рукава рубашки. Спустя несколько минут изнурительного марафона она потеряла мальчика из виду. Вирджиния остановилась и, пытаясь отдышаться, стала оглядываться по сторонам в поисках потеряшки. Но его уже и след простыл. — Где же ты?.. — проговорила она себе под нос, все еще тяжело дыша. Вирджиния еще раз пристально осмотрелась, как вдруг взгляд ее зацепился за шевельнувшийся куст папоротника. Медленно она проследовала к нему. И, отодвинув в сторону широкий лист, увидела толстое кривое дерево, в основание которого была вделана дверь. Мальчик проскользнул внутрь, после чего проход за ним закрылся. Вирджиния решительно подошла к дереву-дому. Вокруг него было расположено нечто наподобие лагеря: деревянный стол с семью стульями, на котором стояли грязные железные чашки и ложки; бельевая веревка, ручной умывальник, небольшое сооружение из бамбука с вырезанным наконечником стрелы на двери; костер, где на вертеле жарились несколько аппетитных куропаток. От запаха жареного мяса Вирджиния ощутила урчание в животе. Когда она ела в последний раз? Невозможно вспомнить. По каким-то причинам, пока она находилась в гостях у Мерлина и Нимуэ, ни голод, ни жажда ее не беспокоили. Не удержавшись, Вирджиния отломила ножку горячего жаркого с аппетитной корочкой и, немного подув, откусила самый лакомый кусочек. Нежнейшее белое мясо, хоть и обожгло язык, было невероятно приятным на вкус. Она откусила еще и еще, набив полный рот, и так увлеклась, что не заметила, как из домика кто-то вышел. — Эй ты! — крикнул некто звонким голоском из-за спины. — Брось это! Вирджиния недоуменно обернулась, продолжая жевать. У двери стоял другой мальчик, повыше и постарше первого, со светлой кучерявой шевелюрой, одетый в странную салатовую кофту и шорты. На ногах его было нечто вроде самодельных сапог, сделанных из листьев папоротника, перевязанных тонкой веревкой. А в руках он держал лук с туго натянутой тетивой и стрелой, направленной на незваную гостью. Из-за спины маленького наглеца выглядывала темная макушка мальчика, которого Вирджиния спасла от питона. — Ты кто такая? Пиратка? — грозно спросил кучеряшка, подозрительно прищурив острый взгляд темно-зеленых глаз. — Я не пиратка! — возмутилась она, дожевывая лытку. Вирджинию возмутило такое «радушие». Будут еще какие-то мальчишки десятилетние угрожать ей стрелой. Она по-хозяйски отбросила косточку в сторону и, обнажив клинок, угрожающее приблизилась к мальчикам. — Я вообще-то спасла твоего дружка от питона, — заявила она, слегка ударив мечом по наконечнику стрелы. — И вот она, благодарность. — Снова удар. — Вас что, родители не учили, что старших нужно уважать? — У нас нет род… — пропищал было коротышка, но первый мальчик его перебил. — Умолкни! Не говори ей ничего! Ее, верно, подослал Крюк, видишь, какая хитрая? Не боится нас. — Десятилеток я еще не пугалась, — съязвила Вирджиния, прищурив глаза. В ответ кудрявый звонко свистнул, и на его призыв из кустов повылазили другие мальчики примерно того же возраста в поношенных болотных плащах. Они быстро окружили растерянную Вирджинию. Она не успела даже взвизгнуть, как ее руки и ноги оказались стянуты длинными веревками. Двое мальчишек потянули за концы канатов — Вирджиния оказалась спиной на земле и с негодующим возгласом поинтересовалась: — Что вы делаете?! Ее вопрос был бесцеремонно проигнорирован. Вместо ответа мальчишки затащили девушку в дом, а после, усадив на стул и затянув крепче веревки, перешли к допросу. — Как тебя зовут? — требовательно прищурился их главарь, подсвечивая лицо Вирджинии странным блестящим зеленым огоньком, который звенел при подрагивании, словно колокольчик. Остальные мальчики уселись полукругом рядом, устрашающе тарабаня кулаками по деревянному полу. Всего Вирджиния успела насчитать шесть беспризорников, плюс их светловолосый главарь. — Вирджиния Льюис, — без тени страха ответила она, смотря прямо в зеленые глаза. — Ты работаешь на пиратов? — Нет. Я вообще не отсюда и не понимаю, о чем вы говорите! — Тогда как ты попала в Неверленд? «Что? Неверленд? — Вирджиния мысленно ударила себя по лбу. — И как я сразу не догадалась?». — Отвечай! — поторопил мальчишка, продолжая маячить перед глазами пленницы странным зеленым огоньком. — Через портал, — прошипела она, вздернув нос. — Я пришла из другого мира. — Из какого еще другого мира? — он удивленно приподнял бровь. Какой назойливый, прямо как Питер Пэн. Стоп, а может?.. — Я пришла из Нью-Йорка. Мальчишка недоуменно уставился на нее, затем отошел с двумя другими в дальний угол комнаты. Они о чем-то долго шептались, и у Вирджинии появилось немного времени осмотреться. Внутри дерево-дом был гораздо просторнее, чем казался снаружи. Кровати здесь отсутствовали, вместо них на выступах корней были обустроены лежаки с тонкими подстилками, сделанными из чего попало: ткань и мех, какие-то тряпки, некоторые даже из широких листьев папоротника. Также в комнате, если ее можно так назвать, висело несколько гамаков, сплетенных из лиан. В целом, обустроена она была слишком просто: никаких штор, шкафов или предметов декора. Только три почти догоревшие свечи тускло освещали темное помещение с маленькими окнами под самым потолком. Сложно поверить, что этот сарай пригоден для жизни. «Неужели это те самые потерянные мальчики?» У Вирджинии защемило сердце, едва она представила, что в этих ужасающих условиях могут жить дети. Совсем одни. Не удивительно, что они так агрессивно настроены к чужакам. У них ведь даже нет игрушек. Внезапно ей стало очень жаль бедных потеряшек, а когда она взглянула на их перепачканные лица, грязную потрепанную одежду и пустоту в глазах, стало еще больнее. Потому что она вспомнила о своем маленьком сыне, который, по сути, на данный момент являлся таким же потерянным, как эти ни в чем не повинные мальчики. Влага невольно выступила на глазах Вирджинии, как раз когда беспризорники закончили свои обсуждения. — Хорошо, — недовольно проворчал главный, положив руки на бока. — Допустим, ты говоришь правду. Сейчас мы тебя развяжем, и ты расскажешь нам все до мельчайших подробностей о том, как и зачем попала сюда. И только попробуй сбежать! — пригрозил он, начав освобождать пленницу от пут. — Мы этот остров знаем, как свои одиннадцать пальцев. Так что, если попробуешь улизнуть, найдем и скормим крокодилу! Поняла? Вирджиния кивнула. А когда оказалась на свободе, благодарно приняла от потеряшек чашку фруктового сока и рассказала им свою историю. Разумеется, не всю. Лишь то, что, по ее скромному мнению, мальчикам было положено знать. Вирджиния сказала, что прибыла из Нью-Йорка через волшебное зеркало, чтобы помочь своему другу принцу Венделлу, оказавшемуся плененным в собачьей шкуре, вернуть трон. А в Неверленд попала случайно, неправильно воспользовавшись порталом, и теперь ищет путь домой. Чтобы вернуться к своему сыну — Колину. Беспризорные мальчики с открытыми от изумления ртами слушали ее рассказ, а когда она закончила, поведали ей свои истории, попутно представляясь. Как она и предполагала, их светловолосый зеленоглазый главарь оказался Питером Пэном. Питер сразу же обозначил, что он не потерянный, а жил на острове всегда. Хотя Вирджиния ему не поверила: ведь не мог же ребенок появиться сам по себе, без участия родителей? О своем возрасте он, разумеется, умолчал. Также она узнала, что зеленый звенящий огонек, которым Питер светил ей в лицо, — не кто иная, как маленькая фея Динь-Дилинь. Затем Вирджиния познакомилась с Эймсом — лучшим другом Питера. Кареглазый мальчик с соломенными волосами попал в Неверленд задолго до остальных потеряшек. В одиннадцать лет, по своему желанию, так как ему надоело, что родители «вечно указывают». Следующим представился малыш по кличке Слишком маленький, или Табби Тэд, — мальчик, который всегда голоден. Это был тот самый щупленький сероглазый коротышка, которого Вирджиния спасла от питона. Он выпал из коляски еще младенцем, и, поскольку не был нужен родителям, добрый Питер Пэн забрал его жить на остров вечной юности. Здесь Табби дорос до шести лет, таким и остался. Слушая его печальную историю, Вирджиния едва не расплакалась, потому что этот мальчик больше других напоминал ей Колина своими большущими серыми глазами и курносым носиком. Близнецы Не спрашивай и Нет сон имели одинаковую внешность: лохматые рыжие шевелюры, веснушки на лице и карие глаза. Обоим было по восемь, когда из приюта попали в Неверленд, и, разумеется, расти перестали. Мальчики не любили свои настоящие имена, поскольку те напоминали о жестоком детстве и о родителях, которые не любили своих детей, а только заставляли малышей работать день и ночь на ферме, при этом кормили раз в неделю заплесневелым хлебом и мясом с мухами. Первый, что был повыше, выбрал свое прозвище, потому что раздражался на вопросы, а второй, что пониже, — не любил спать. Остальные потеряшки не помнили своих имен и имели лишь клички, так как тоже пропали в раннем детстве, а родители не стали их искать. Среди них был полненький мальчик — Булочка, девяти лет. Он любил покушать до отвала пуза. И долговязый, худощавый беспризорник по кличке Карманы, поскольку он все время держал руки в карманах своих затасканных серых брюк. Все потеряшки любили свой дом — Неверленд, так как здесь разрешалось делать все, что хочется: есть, когда захочется, играть, баловаться и ложиться спать очень поздно. К тому же на острове всегда было чем заняться. Вот буквально вчера мальчишки плавали в озере с русалками, потом летали над островом, а вечером у костра занимались песнопениями вместе с индейцами. Сегодня потеряшки конструировали ловушки для пиратов. Питер рассказал о своей грандиозной победе над капитаном Крюком, как в сражении он столкнул пирата в реку, и огромный крокодил откусил тому руку вместе с часами. Пресмыкающийся, отведав человеческой плоти, с тех пор охотится за Крюком, чтобы откусить еще один лакомый кусочек. Но теперь при приближении к кораблю из желудка крокодила всегда раздается тиканье, и Крюк страшно боится. За это потеряшки прозвали рептилию Тиком. Мальчишки заговорили новую гостью настолько, что ни она, ни они не заметили, как наступила глубокая ночь. В основном мальчики смеялись, рассказывая свои истории, от которых у Вирджинии волосы вставали дыбом от осознания того, что бедным детям пришлось столько всего пережить по вине нерадивых родителей. Конечно, она читала сказки о Питере Пэне и его друзьях, но то были лишь сказки, выдумка, никак не способная оказаться реальностью. А когда каждый из беспризорников рассказывал свою историю, одна печальней другой, на их лицах читалась тоска по дому. И этого нельзя было скрыть. Только Питер и Эймс упорно отрицали факт, что детям нужны родители, и уверяли: им, Питеру и Эймсу, хорошо здесь, в Неверленде. — Я должна вернуться домой, — сказала наконец Вирджиния, когда все истории исчерпались, а над Неверлендом уже взошла круглая луна. — Это невозможно, — раздраженно отрезал Питер, разведя рукой невидимое пространство. — Отсюда нет выхода. Остров тебя не отпустит. — Почему ты так в этом убежден? — возмутилась она самоуверенности мальчишки. Кто бы мог подумать, что за столь миловидной наружностью может скрываться такой вредина. — На острове есть тайное место — проход, скрытый меж двумя элементами, — повторила Вирджиния слова Великого мага, хоть и знала, что потеряшки ничего не поймут. Она и сама пока толком не понимала, однако хотела, чтобы мальчики думали иначе. — К нему ведет лунная тропа до рассвета, я найду ее и выберусь с острова! И если кто-нибудь из вас захочет, я могу забрать вас с собой. После ее слов потеряшки засуетились и даже загорелись надеждой, а Питер Пэн сразу поменялся в лице. Если до этого момента он выглядел беззаботным, излишне самоуверенным мальчишкой, то теперь в его глазах явно отразились недовольство вместе с подступающим страхом, а загорелые щеки запылали негодованием. — Никакого прохода нет! — закричал он, взобравшись на верхнюю полку, злобно сверля Вирджинию взглядом свысока. — И никакой тропы тоже! Я родился на этом острове и изучил его вдоль и поперек. Я знаю, о чем говорю! Возможно, показалось, но всего на минуту у Вирджинии появилось подозрение, что Питер знал об этом проходе, но намеренно скрывал его от потеряшек, чтобы они никогда не покинули остров. Возможно… — Я могу доказать, — заявила Вирджиния, резко вскакивая с места и отвечая мальчишке таким же сверлящим взглядом, а затем обратилась к потеряшкам: — Завтра мы пойдем в поход, и я покажу это место. И если… если я окажусь права, вы вольны уйти вместе со мной. Вы все. А ты, Питер, должен пообещать, что не станешь удерживать друзей, прими они решение покинуть остров. — Она вопросительно приподняла бровь, ожидая ответа, однако Пэн продолжал молчаливо пылать. — Питер? — Хорошо! — воскликнул он и спрыгнул на пол так резко, что все присутствующие невольно вздрогнули. Затем протянул руку Вирджинии, держа зрительный контакт. — Если Вирджиния говорит правду, вы вольны сами выбирать свой путь. Вам прекрасно известно, что я никого и никогда не заманивал в Неверленд против воли. Вы сами пришли. И уж тем более никого здесь не держу! Вирджиния, прищурив глаза, пожала протянутую руку, а Питер, сжав ее крепче в кулак, ехидно улыбнулся. — Но если ты ошибаешься, а правда будет на моей стороне, ты, Вирджиния, останешься в Неверленде навсегда. Его игривый тон выглядел несколько пугающе. Вирджиния инстинктивно попыталась отдернуть руку, не желая принимать участие в глупом детском споре, однако хватка мальчишки оказалась крепкой не по годам. Возможно, все дело в том, что Питер слишком долго был один на этом острове и ему пришлось самому выполнять всю взрослую работу. И оттого, наверное, его худенькие руки окрепли и на них даже появились маленькие мускулы. — Я права, вот увидишь. После этого разговора потеряшки еще долго не могли угомониться: они прыгали и скакали по дереву-дому как ошалевшие. И лишь когда перевалило за полночь, улеглись по кроватям. Эйс, не без подачи Питера, любезно уступил новой знакомой свой гамак, а сам устроился на подстилке. Но за это беспризорники потребовали от Вирджинии сказку на ночь. Она рассказала им настоящую историю Белоснежки, ту, которую сама когда-то услышала от Великой королевы. Потеряшки, один за другим, начали зевать, а затем и засыпать, пока не уснул самый последний брошенный ребенок. Тихонечко, на носочках, Вирджиния направилась к выходу, намереваясь покинуть их навсегда. Она, конечно, очень сочувствовала потеряшкам, узнав их тяжелые судьбы, но остаться просто не могла. Ее ждал собственный ребенок, который был для матери дороже всего на свете. Но у самой двери некое чувство тревоги заставило Вирджинию остановиться. Она положила ладонь на ручку, сердце бешено стучало в груди, но никак не решалась сделать последний правильный шаг. В голове проносились картинки ужасных историй этих бедных детей, а видимость застлала пелена слез. Вирджиния обернулась: взгляд ее упал на постель слишком маленького, слишком прекрасного мальчика по имени Табби Тэд. Малыш спал беспокойно, наверное, ему снился страшный сон. Он сильно замотал ногами, скидывая на пол теплое одеяльце. Вирджиния снова отвернулась к двери, глубоко дыша и про себя повторяя: «Я должна уйти, я должна уйти, я должна уйти… я должна!» «Да что же это я? — продолжила она свой безмолвный монолог, отпуская дверную ручку. — Нужно хотя бы укрыть ребенка». Также на носочках Вирджиния подкралась к кровати Табби и бережно, по-матерински, укрыла его, после чего подоткнула одеяльце. Он зачавкал во сне и, немного приоткрыв глаза, прошептал: — Мамочка, поцелуй меня на ночь… По щекам безнадежно покатились слезы, падая на свисающий краешек одеяла, что промочило его до нитки. — Конечно, сынок. Спокойной ночи, мой дорогой. Она коснулась губами лба мальчика, и тот улыбнулся настолько мило, что Вирджинии больше не захотелось уходить. Но она должна. Во что бы то ни стало. Она решила, что сделает это завтра, потому что сейчас слишком устала, чтобы продолжать путь. Устроившись в уютном гамаке и укрывшись пуховым платком, вымотанная и истощенная последними приключениями, Вирджиния, едва прикрыв глаза, провалилась в глубокий сон.***
Настоящее время
Венделл и Волк дрейфовали по местности, где приблизительно затонул корабль, внимательно всматриваясь в спокойное после шторма море в попытках найти Одина. По ощущениям прошло около получаса, поэтому они уже отчаялись в успехе своего дела. — Венделл, это бесполезно, — устало заключил Волк, захлопывая крышку волшебного компаса. — Стрелка все время указывает в сторону острова, потому что и ты, и я хотим совсем другого. — Все равно мы должны попытаться, — старался переубедить его король, щурясь от солнца, а еще потому, что глаза щипало после тяжелой и бессонной ночи. — Хоть я и не пылаю особой симпатией к оборотню, Вивиана очень расстроится, если… — он запнулся, не желая заканчивать реплику. Венделлу не хотелось говорить «умер» или «утонул», хоть это так и вертелось на языке. Королю действительно не нравился Один, однако он не желал ему смерти. Даже несмотря на то, каким несносным был юный оборотень. Даже если Венделл ревновал Вивиану к нему. Один явно не заслужил подобной участи, потому что, по сути, он не был плохим человеком. Он много раз помогал им абсолютно бескорыстно, а может, и нет. Это уже неважно. — Он утонул, — дополнил Волк, поскольку друг слишком долго молчал. — Да, верно, — неохотно согласился Венделл, выпустив тяжелый вздох. — Попробуй вспомнить, может, ты видел, что случилось с Одином? — Нет, — пожал плечами Волк. — Волна отбросила меня к балкону, я никого не видел. Удар был сильным, корабль буквально разнесло в щепки, — он почесал нос и обернулся назад, вглядываясь в даль морских просторов. — Сомневаюсь, что… — В чем дело? — король озадаченно посмотрел на друга. — Ты что-то заметил? — Не знаю, кажется… Волк явно что-то увидел. Или кого-то. Потому что следом за этим он спрыгнул в воду и двинулся в сторону маленькой черной точки, привлекшей его внимание. Он плыл быстро и, приближаясь к объекту, начал понимать, что острое волчье зрение его не подвело. Всего в нескольких метрах от Волка в бессознательном состоянии на обломке дерева, как на буйке, повис Один. До ноздрей донесся едкий запах металла. Волк удивился тому, что молодой оборотень, будучи без сознания и потеряв много крови, не утонул. Однако, когда Волку оставалось плыть совсем немного, морская волна накрыла Одина, а когда отошла, дерево оказалось пустым. Волк тут же набрал воздуха и нырнул в морскую пучину. Под водой плыть было легче, поэтому он смог быстро перехватить медленно погружавшееся тело. Затем вместе с Одином вынырнул на поверхность, куда на обломке балкона уже подплыл Венделл. Король помог Волку затащить спасенного оборотня на балкон. — Вроде дышит, — заключил он, прислушиваясь к дыханию Одина, одновременно двумя пальцами прощупывая пульс на его шее. — Но он ранен. Венделл прикоснулся к виску Одина, чтобы оценить степень увечья. Рана вроде бы была неглубокая, но сильно кровоточила. Сам не понимая зачем, король потер ярко-красную жидкость между пальцами, а затем принюхался к запаху, исходившему от нее. И тут же скривился. «Что за…?» — подумал Венделл. Кровь оборотня пахла металлом, так же, как и человеческая, но отдавала запахом псины. Это вызвало неприятные воспоминания о том, как король сам довольно длительное время пребывал в шкуре золотистого ретривера. Это было весьма неприятно: от тебя ужасно пахнет, постоянно хочется есть и справлять нужду где попало; повсюду лезет эта вездесущая шерсть. И блохи. Это самое ужасное. От них просто некуда было деться. Венделла передернуло от этой мысли. Он до сей поры боялся прикасаться к этому многострадальному псу, поэтому специально выделил ему отдельное крыло в замке, куда сам король никогда, ни при каких обстоятельствах, не заходил. За псиной ухаживали и кормили ее только слуги. И еще Энтони. Он очень прикипел к псу и даже дал ему весьма раздражающее имя — Венди. — Нужно остановить кровь, — предложил Волк, заметив, что Венделл несколько завис в раздумьях. — И как ты предлагаешь это сделать? — король посмотрел на друга, как на недалекого ума человека. — Мы в открытом море, — он обвел рукой морские просторы. — Если, конечно, ты не захватил лекарства и бинт. — Венделл, — Волк дважды слегка постучал пальцем по лбу друга. — Ты мыслишь, как человек, в этом вся проблема. И, ничего не объясняя, наклонился к воде, затем, гребя руками, сдвинул обломок балкона с места, направляясь в сторону Загадочного острова. Не успели Венделл с Волком приблизиться к песчаному берегу, как их встретила взволнованная Вивиана, забежавшая по колено в воду. — Он жив? — дрожащим голосом и с безумным взглядом спросила она, прикоснувшись обратной стороной ладони к щеке Одина. — Да, — ответил король, еле сдерживая пылавшую внутри ревность. Его раздражало, что Вивиана так сильно печется об оборотне, когда сама голодна и истощена бессонной ночью. — Но он ранен, нужно остановить кровь. С этими словами он помог Волку поднять Одина. Вместе они вынесли его на берег и осторожно уложили на песок под удивленные взгляды волчицы и Тони. — Мила, — Волк протянул руку сестре. — Дай, пожалуйста, серебряное кольцо нашей матери. — Это еще зачем? — Милантэ недоверчиво вскинула бровь. — Мила, просто дай чертово кольцо! Она нахмурилась, но все же сняла с пальца правой руки широкое серебряное кольцо, украшенное лунными рунами, и отдала его брату. — Я ничего не понял, — недоуменно потряс головой Венделл, когда Волк прислонил кольцо к ране Одина, поскольку за этим ничего не произошло. — Странно, — удивился Волк, с подозрением рассматривая украшение. — Мила, ты уверена, что оно серебряное? — Волк, что за странный вопрос? — проворчала волчица, укоризненно посмотрев на брата. — Это кольцо нашей матери, конечно же, оно серебряное. — Тогда почему ничего не произошло? — Это ведь амулет… — Амулет заклеймен на крови, он защищает лишь того волка, чьему роду принадлежит. Для остальных же это просто серебро. — А в чем, собственно, дело? — удивился Тони их странной перепалке, неожиданно вмешавшись в разговор. — Один — оборотень! — раздраженно пояснил Волк, потому что ему уже начало надоедать, что его никто не понимает. — Серебро должно было обжечь его кожу, тем самым обеззараживая рану и останавливая кровь! — Ааа… — задумчиво, протянул Энтони. Но затем удивленно воскликнул. — Что? Он — оборотень? — Тони, до тебя только что дошло? — Венделл мысленно стукнул себя по лбу. — Ну извините, Ваше Величество! — обиделся Тони, скрестив руки на груди, демонстративно отворачиваясь от Венделла. — Меня ведь никто не посвящал! По каким-то причинам все вокруг начинают обращаться к Венделлу официально, когда обижаются. Что за странная привычка? Пока Венделл размышлял о бесцеремонности своего друга-советника, Милантэ присела на колени рядом с братом и принялась настойчиво что-то искать в одежде ничего не подозревающего Одина. Определенно, будь он в сознании, то ни за что не позволил бы ей подобного. — Что ты делаешь? — полюбопытствовала наблюдавшая за всем этим действием Вивиана, подозрительно посмотрев в сторону волчицы. Милантэ не удостоила ее ответом, а лишь искоса одарив молчаливым взглядом, продолжила свое занятие. Ничего не обнаружив в карманах пальто, она запустила руку Одину под рубашку. Его сердце билось очень быстро, словно он не находился на грани жизни и смерти. Это буквально на несколько секунд заставило Милу зависнуть в одном положении. Под заинтересованные взгляды спутников волчица нащупала то, что искала, и показала им предмет. — Это волчий амулет, — пояснила она, так как по лицам друзей было ясно видно, что они ничего не поняли. — Защищает от прикосновения серебра. — С этими словами она сняла кулон в форме луны с шеи оборотня и положила его в карман своего эльфийского жилета. Затем обратилась к брату: — Волк, теперь ты можешь прижечь рану. Волк еще раз прислонил кольцо к виску Одина, и на этот раз место, где серебро коснулось его кожи, обожглось и покраснело, а от раны пошел белый дымок. Понадобилась всего пара секунд, чтобы кровь остановилась, а спасенный оборотень с болезненным вскриком вернулся в сознание. — А-а-а! Что вы делаете?! Он выглядел весьма неплохо для человека, который провел в открытом море львиную долю суток, да и вскочил на ноги столь резко, словно никакая боль его не тревожила. «Должно быть, оборотни гораздо выносливее обычных людей, и раны на них заживают быстрее», — подумал про себя Венделл, а вслух несколько язвительно ответил: — Ничего, всего лишь твою жизнь спасаем. Один вопросительно уставился на короля. — Скажи спасибо Волку, это он вытащил тебя практически с того света. Подобного оборотень никак не ожидал. Он некоторое время стоял в ступоре, пытаясь переварить полученную информацию. Враг спас ему жизнь. Как так получилось? Один старательно напряг память, чтобы воссоздать предшествующие события. Судно накрыла волна; он инстинктивно прыгнул на грот-мачту. Затем она надломилась и рухнула на палубу. Что было потом? Один не мог вспомнить. Темнота. Он посмотрел вокруг и, наконец осознав факт, что стоит на твердой земле, задал спутникам вполне логичный вопрос: — Где мы? — Не в раю, если ты об этом, — устало заметил Энтони. — Вроде это тот самый остров, — и ехидно прищурился. — Юный оборотень. Один понял, что имел в виду Тони Льюис, однако комментировать не стал. — Один, — Вивиана сделала шаг к нему, но, опешив, остановилась. — Как ты себя чувствуешь? Оборотень посмотрел на нее, и его глаза слегка заискрились. Как мило, что Виви беспокоится о нем. — Вроде неплохо, — уверил он, но тут же схватился за голову, согнувшись в болезненном приступе. — Черт… — Дай я тебя осмотрю, — предложила волчица и, не дожидаясь ответа, приблизилась. Один недоуменно отшатнулся от нее, однако, осознав, что ему все-таки нужна помощь, позволил к себе прикоснуться. Милантэ отодвинула в сторону непослушную челку Одина и внимательно осмотрела рану. Затем, положив ладони на его лицо, перевела пристальный взгляд к глазам. Одину было некомфортно ощущать рядом дыхание волчицы, особенно после того, как в ее черных глазах отразилось нечто похожее на жалость. Один до тошноты ненавидел жалость во всех ее проявлениях. Особенно к себе. Он почувствовал нервное покалывание на кончиках пальцев, и когда уже хотел сказать что-то колкое, Милантэ опустила руки. — И каково твое заключение? — равнодушно выдохнул он. — Легкое сотрясение, — ответила волчица, отходя в сторону. — Но в целом ты здоров. Тебе нужен отдых, как и всем нам. — Мила права, — согласился Венделл. — Давайте найдем какое-нибудь укрытие и… — Ни за что! — перебил Волк. — Мы совсем рядом, — он указал на заросли необычных лысых деревьев, зелень у которых виднелась лишь на макушке. — Нельзя останавливаться! — Волк, я понимаю, что ты хочешь найти жену, — успокоила его сестра. — Но голодный и уставший ты ей ничем не поможешь. Волк нехотя согласился. Им действительно требовалась передышка. Даже сам Волк, подумав о событиях минувшей ночи, вспомнил, что силы его уже истощены настолько, что он начинает нести бред и срываться на небезразличных ему людях. Путники покинули пляж и, немного отдохнув, двинулись дальше в самую чащу незнакомого леса. С первых же кустов загадочных джунглей все вокруг казалось слишком странным. Новые, неведомые ранее растения с большими красными и желтыми цветками на длинных стеблях. Голые деревья, на макушках которых все же присутствовала зелень с кучкой округлых волосатых фруктов. Тони объяснил, что в Десятом королевстве такие деревья называют пальмами, а их плоды — кокосами. Но самым необычным явлением был изнуряющий зной, нараставший с каждой минутой. Такая погода была непривычной для жителей девяти королевств, особенно в декабре-то месяце. — Жарко, — пожаловалась Вивиана, плюхнувшись на землю возле первого попавшегося дерева. — Не говори, — согласился Волк, сбрасывая жилет и закатывая рукава рубашки. — Прямо пекло какое-то. Остальные последовали его примеру, и даже Один снял свое пальто, что делал крайне редко. Потому что оно являлось для оборотня чем-то вроде волчьей шкуры, прятавшей и защищавшей от всего остального мира. Только Тони, кажется, нравилась такая погода, поскольку он все время болтал без умолку, что это место напоминает Бали — тропический остров, где он когда-то отдыхал вместе со своей любимой Кристин. Тогда Энтони Льюис был успешным и богатым бизнесменом, владел сетью замков аттракционов, поэтому мог легко позволить себе такой незабываемый отпуск. Передохнув и утолив жажду кокосовым молоком, друзья снова отправились в путь. Понемногу пальмы за их спинами отдалялись, сменяясь новыми необычными деревьями и кустарниками. Некоторые были знакомы: широкие папоротники, высокие клены, лианы и вьющийся плющ. Иные даже Тони видел впервые. Это были странные деревья, не похожие ни на одно известное: с кривыми стволами, торчащими в разные стороны корявыми ветками с продолговатой зеленой листвой, частично выгоревшей на верхушках от палящего солнца. Постепенно джунгли начинали сгущаться, так что становились практически непроходимыми. Путники блуждали уже несколько часов, при этом стрелка волшебного компаса постоянно меняла направление, а конечного пункта не предвиделось. К закату друзья решили остановиться на ночлег. Им удалось найти несколько неизведанных ягод и фруктов, на вид съедобных. Поужинав ими, все улеглись спать. Только Волку и Миле никак не удавалось заснуть. Волк пытался понять, почему стрелка все время меняет направление, указывая то на запад, то на восток. Может, это обман? И Вирджинии здесь нет и в помине? Может, она… Волк не хотел об этом думать. Он просто не знал, что ему делать и как дальше жить без Вирджинии. Пасть духом не позволяла вера в то, что все испытания, выпавшие на их долю, не могут закончиться вот так ужасно. Ведь Кай и Герда нашли друг друга. Значит, и они смогут. Правда вот, Герда оказалась очень настойчивой и сильной, Волку было чему у нее поучиться. — Кажется, этот чертов компас не работает! — возмутился под нос Волк, раздраженно захлопывая крышку поискового устройства. Милантэ сидела напротив, оперевшись о широкое дерево, увлеченно разглядывала что-то в руке и, кажется, не слышала возмущений брата. — Мила? — повторил он громче, чтобы привлечь ее внимание. — А? — Я говорю, что проклятый компас не работает. Может, он растерял свою силу? — Не говори ерунды, — с укором посмотрела сестра. — Магические предметы просто так не ломаются. Взгляни лучше на это. Она подошла ближе и показала Волку серебряный кулон в форме луны. — Амулет Одина, и что? Почему ты его не вернула? — он кивнул в сторону молодого оборотня, мирно спящего неподалеку. — Он тебе ничего не напоминает? — Кто? Один? — Нет, кулон. — Обычный волчий амулет, таких много… — Волк, ты, кажется, забыл, что амулеты могли иметь лишь волки, занимавшие высокие посты. Члены совета или вожаки стай. — Может, он получил его в наследство, — равнодушно пожал плечами брат. — Да, но от кого? Тебе не кажется странным, что кто-то из родни Одина принадлежал к королевскому роду? — Мила, я не понимаю, — нахмурился Волк. Порой подозрительность сестры переходила все границы. Волк даже начал думать, что у нее паранойя. — К чему ты все это говоришь? Какое нам дело до родственных связей Одина? — Такое, что он может быть связан с Малисом. Волк нахмурил брови, пытаясь понять, говорит ли она всерьез. Недоуменное молчание на несколько секунд повисло в воздухе, после чего сотряслось тихим ироничным хохотом. — Прекрати! — раздраженно воскликнула волчица. — Я же серьезно! Он может быть опасен. — Один? — переспросил Волк, смахивая с уголка глаза смешливую слезу. — Связан с Малисом? Ты бы еще сказала, что он его сын. Более нелепой чуши, э... я в жизни не слышал. Мила, верни парню кулон и прекрати думать о всяких глупостях. — Это не глупости! — возмутилась она, пряча амулет обратно в карман. — Я заметила что-то в его странных глазах. Помнишь, мама говорила: «Если волчонок уродился с гетерохромией, что бывает крайне редко, он обречен быть счастливым». Только вот Один мне таковым не показался. Напротив, я увидела боль, и даже на какое-то мгновение мне стало искренне жаль его. Но за ней таилась ненависть: безудержная, всепоглощающая, неутолимая. Это пугает меня. Я уверена: он что-то замышляет. Не знаю что именно, но, по-моему, поэтому он и отправился с нами. Внезапно Милантэ замолчала. Ее внимание привлек подозрительный шорох, донесшийся из самого сердца загадочных джунглей. Волк тоже услышал его и, настороженно переглянувшись с сестрой, неслышно двинулся к источнику звука. Мила последовала за ним. Проделав несколько шагов прочь от лагеря, брат с сестрой обнаружили фигуру низкорослого человека в плаще. Он увлеченно собирал фрукты и, кажется, не заметил присутствия посторонних. — Спросим, может, этот карлик видел Вирджинию? — рванулся было Волк, однако Милантэ вовремя его остановила, резко дернув за рукав. — Ты с ума сошел? — злобно прошипела сестра. — А что, если он ее и похитил? К тому же у нас нет оружия. Лучше проследить. Волк кивнул, подумав о том, что порой излишняя бдительность сестры приходится как нельзя кстати. Сам он уже давно потерял способность мыслить здраво. С тех самых пор, как пропали Вирджиния и Колин. Незнакомец еще долго наполнял корзинку странными фруктами с красно-желтоватым оттенком кожуры, похожими по форме то ли на грушу, то ли на яблоко. После чего, с опаской оглянувшись по сторонам, скрылся за ближайшим кустом. Спустя несколько секунд Волк с сестрой отправились за ним. По дороге коротышка все время оглядывался, как будто чувствовал, что за ним следят. Однако преследователи остались незамеченными. Шаг за шагом они углублялись в самую чащу неизведанного леса; деревья и кустарники все больше сгущались, затрудняя проход, а лунный свет едва пробивался сквозь ветки. Но это не мешало передвигаться незнакомцу, он плавал в джунглях, как рыба в воде, легко проползая под ветками или перепрыгивая через преграды. Волк и Мила настолько увлеклись слежкой, что пропустили, как начало светать. Хорошо, что у волчицы хватило сообразительности оставлять зарубки на деревьях, чтобы потом найти дорогу обратно. Таким образом, они оказались в потаенном месте, скрытым от взора переплетением лиан и кустарников. Эта небольшая округлая опушка напоминала лагерь с соответствующими постройками, необходимыми для жизнедеятельности. В центре расположилось невысокое, но широкое дерево-дом с корявыми когтистыми ветками, несколькими окошками и маленькой дверью у основания ствола. Подозреваемый оставил корзинку на обеденном столе, после чего, наполнив деревянный таз водой, занялся стиркой. Сейчас, при свете зари, брат с сестрой смогли подробнее его разглядеть. Это оказался вовсе не карлик, а всего лишь мальчик, на вид лет десяти-одиннадцати, с соломенными волосами, небрежно растрепанными по угловатой вытянутой голове. Сперва Волк и Мила намеревались выбраться из укрытия, чтобы попытаться поговорить с мальчишкой, но опешили, увидев, что в лагере возникли еще несколько вооруженных луками и дубинами мальчиков приблизительно того же возраста. Посоветовавшись, брат с сестрой решили, что Мила отправится обратно к друзьям за помощью, а Волк останется на месте — наблюдать. Как только фигура Милантэ скрылась за шелестящей зеленью, дверь дерева-дома отворилась, и из нее появилась та, кого Волк так долго искал. Он не поверил своим глазам. И даже потер их, стараясь убедить себя, что это не сон или очередная попытка сознания обмануть. Слишком часто он видел ее во снах, в лицах других людей или просто перед глазами, чтобы тотчас уверовать в реальность. Вирджиния выглядела как прежде: каштановые слегка растрепанные вьющиеся волосы, отросшие уже ниже плеч; сияющее лицо, озаренное улыбкой; длинная шея; искрящиеся счастьем голубые глаза. Разве что похудела немного. Ее румяные, раньше пухленькие щеки, слегка осунулись, а и без того тонкая талия стала почти неосязаемой. Он еще раз протер глаза. Однако она не исчезла, как это было раньше. По-прежнему улыбалась и болтала с мальчишками, словно знала их очень хорошо. На этот раз Вирджиния оказалась вполне реальной, только одета она по-другому: в темно-синее платье до колен в крупный белый горох, с рукавами-фонариками и голубой ленточкой на поясе. Вирджиния поочередно обняла каждого из мальчиков, как своих собственных детей. Неужели она забыла о своей семье? Забыла о Колине? В голове Волка вертелось много вопросов, и ему не терпелось поскорее их озвучить. Мальчики куда-то спешно засобирались, после чего покинули лагерь, а Вирджиния осталась готовить обед. Волк больше не мог ждать. Ему срочно требовалось поговорить с женой. Он пригладил волосы, отряхнул веточки с одежды и вышел из укрытия. Она не заметила его присутствия, будучи увлеченной очисткой фруктов, поэтому Волк, откашлявшись, тихим голосом окликнул ее: — Вирджиния. Она замерла. Нож и фрукт выпали из ее рук. Затем Вирджиния подняла округленные глаза, удивленно посмотрев на Волка, так как будто видела впервые в жизни.