***
— Один, — прошептала королева Мэб, склонившись над черной водой всевидящего омута. Однако, к ее большому удивлению, в отражении, кроме бесконечной тьмы, не возникло ничего. Тогда королева, призвав все свои силы, повторила попытку: — Один! Вода в омуте всколыхнулась, по стенам сырого подвала распространились языки тьмы, но ответа не последовало. Разозлившись не на шутку, Мэб еще несколько раз прокричала имя оборотня и, вновь не получив ответа, яростно опрокинула чан на пол. Вода из Мертвого озера растеклась по камням подобно едкому веществу, растворила их в одно мгновение, превратив в серый песок. Королева, небрежно поведя бровью, одним взглядом остановила распространение мертвой воды и, пока фундамент окончательно не просел, вернула оставшуюся обратно в чан. — Фрик! — гневно закричала фея так громко, что стены задрожали, а на основании дворца появились трещины. Не прошло и минуты, как на призыв хозяйки явился яркий зеленый огонек, который следом в клубах волшебного дыма превратился в услужливого эльфа. — Я здесь, Ваше Ужасное Величество! — Фрик учтиво наклонился до самого пола, а обнаружив его полное отсутствие, удивленно забегал маленькими глазками по песку. — Что опечалило мою госпожу? — Один! — озлобленно воскликнула Мэб. — Он больше не слышит меня! — Но, Ваше Злейшество, разве это возможно? — Лишь в том случае, если он расстался с кулоном, — нахмурилась королева. — Но юный оборотень не мог избавиться от него сам: кулон был окроплен и благословлен водами Мертвого озера. Теперь он неразрывно связан со мной. Мальчишке кто-то помог! — Какой кошмар! — эльф испуганно закрыл длинные уши руками. — Кто мог осмелиться? — Не знаю, — Мэб глубоко вдохнула, стараясь собраться с мыслями. — Но, если кулон срочно не вернется к Одину, я могу потерять мальчишку. А без него мне не получить палочку! — Вы думаете, она на острове? — удивился слуга. — Я уверена в этом. Иначе нет объяснения, почему я не могу найти это проклятое место! Лишь магия Мерлина способна скрыть от моего взора что-то. — Но что же нам тогда делать? — Мы подождем… Один непременно захочет вернуть кулон своего отца. А когда это случится, он найдет и принесет мне мою палочку. — Вы думаете, он все же согласится? Ведь он отказался вам помогать. Мэб зловеще улыбнулась. — Это сейчас. Но он сомневается, я это чувствую. Людям свойственно менять свои решения. Они похожи на воды морей: то находятся в состоянии покоя, то бушуют от праведного гнева. Их необходимо лишь направить в нужное русло. Вызвать грозу обид, накрыть тучами одиночества, дополнить ветрами ненависти и утопить в шторме неукротимой ярости. Как только кулон вернется к оборотню, тот станет моим…***
Впервые за несколько недель Один спал спокойно. Его больше не тревожили ни кошмарные видения об ужасной смерти отца, ни голоса в голове — ничего, даже обычных снов он не видел. И чувствовал себя оборотень определенно лучше. Кто бы мог подумать, что одной ночи нормального, полноценного сна будет достаточно, чтобы избавить голову от боли и дурных мыслей? И не только. На сердце тоже полегчало. Любого нормального человека улучшение его духовного и физического состояния, вероятно, обрадовало бы. Но только не Одина. Потому что он никогда не был нормальным, всегда, во всем искал скрытый смысл. И вот сейчас, когда все вроде хорошо, а ситуация относительно спокойна, молодой оборотень не мог отделаться от мысли, что здесь не обошлось без происков королевы Мэб. Может, это очередная ее попытка перетянуть его на свою сторону? Но зачем он ей? Зачем? Этим вопросом Один задавался уже давно. Однако ответа не находил. Фея тьмы захватила девять королевств, села на трон, погрузила мир в хаос. Чего ей еще не хватает? Черт поймет этих женщин и что им надо. Вечно от них одни проблемы. Вот и Виви такая же. Милуется с этим… Венделлом. Носится с ним, словно с ребенком. Как будто его рана на плече смертельна. Жаль, что не смертельна. Это определенно облегчило бы Одину жизнь. И Вивиана досталась бы ему. Неужели она не замечает его взглядов? Неровного дыхания при ее приближении? Или она действительно настолько влюблена в этого олуха, что не видит больше ничего вокруг? Несомненно, более раздражающего фактора, чем Венделл Винстон Уолтер Белоснежный, на этом острове Один пока не обнаружил: маячит перед глазами вместе с Тони Льюисом; беспокоится за своего друга-убийцу и его полоумную сестренку, пропавших поутру. Да и черт с ними. Не малые дети, сами придут. Один устал злиться. На Виви, на Венделла, на себя и на весь мир. Ему просто необходим глоток свежего воздуха. В одиночестве. Подальше от всех. — Куда ты? Послышался ласковый голос Вивианы за спиной. Черт, а Один так надеялся, что никто не обратит внимания на его уход. — Я прогуляюсь… — сухо бросил он через плечо. — Только не уходи далеко, — заботливо улыбнулась Вивиана ему вслед. — Не хватало еще, чтобы и ты потерялся. — Не беспокойся за меня, Виви, — Один подмигнул ей зеленым глазом. — Я способен за себя постоять. Уединившись в тишине загадочных джунглей, молодой оборотень наконец ощутил спокойствие и умиротворение. К тому же утром здесь было не так жарко, как в дневное время суток, и маленькие капельки росы, ниспадающие с шелестящих листьев прямо на язык, освежали пересохшее горло. Глоток прохладной воды — как раз то, что требовалось ему сейчас. Теперь Один мог спокойно обдумать все произошедшее. Откуда взялся тот шторм? Ведь ничего не предвещало изменений в погоде. Корабль разнесло в щепки, но каким-то чудом все присутствующие на борту уцелели. Это было слишком невозможно, чтобы оказаться простым везением. Может, королева тьмы хотела, чтобы они нашли этот остров? С другой стороны, Один мог просто погибнуть, утонуть в море, если бы… Если бы Волк не вытащил его оттуда. Но зачем он так поступил? Это шло вразрез со всеми представлениями оборотня о враге. Человек, способный на жестокое убийство, не стал бы рисковать собственной жизнью ради незнакомца. Один бы точно не стал. Разве что Волк не знал всей правды о нем. А что будет, когда узнает? Вряд ли он останется столь же дружелюбен. Хотя кто знает? Может быть, Волк не так уж плох? Один пришел к выводу, что абсолютно ничего не знает о человеке, которому поклялся отомстить. Как и о своем отце… Малис сказал, что любил мать Одина, но вот парадокс: почему же он не вернулся к ним после смерти Ассуры? Наверное, у него не было возможности на тот момент или он впутался в какие-то неприятности. Один очень надеялся, что так оно и было, потому что иначе юный оборотень ненавидит не того человека. Он решил, что должен как можно скорее выяснить, что тогда произошло между его отцом и Волком. Но Один не успел всецело насладиться одиночеством, поскольку на горизонте возник еще один раздражающий фактор. Возможно, даже сильнее действующий на нервную систему, чем пресловутый король. — Один, — процедила волчица, сверля молодого оборотня своим извечно подозрительным взглядом. — Что ты тут делаешь? Черт, кажется, они это уже проходили. Бешеная. — Милантэ, — нахмурился Один, опершись о дерево и скрестив руки на груди, всем своим видом излучая праведное раздражение. — Тебе действительно не дает покоя то, чем я тут занимаюсь? — Мне плевать на твое времяпрепровождение. Просто странно, что ты бродишь тут, в незнакомых джунглях, один. — Вы с братом тоже любите погулять под луной, — равнодушно пожал плечами он. — Я ведь вас за это не осуждаю? Мы не такие уж и разные. — Ты не прав, мы во всем разные. Но я действительно вижу тебя насквозь. — Правда? — оборотень задумчиво потер подбородок. — И как ты можешь меня охарактеризовать? — Замкнутый, необщительный, излишне эмоциональный, но хорошо это скрываешь. — Милантэ сделала паузу, пристально рассматривая необычные глаза Одина. — Ты считаешь себя умнее других и думаешь, что умеешь манипулировать людьми. — Продолжай, — Один игриво ухмыльнулся. Ему стало любопытно, что же еще волчице известно о нем. — Но это не так. Ты ошибаешься. Может, ты и вправду не глуп, но уж точно не лучше других. На самом деле вся твоя надменность показная. Ты прячешь за маской безразличия свои истинные чувства. Улыбка медленно покинула лицо оборотня, губы сжались в напряженную полоску. Это лишь подогрело интерес Милантэ, и она продолжила странную игру под названием «Раскрой мои секреты». — Ты рос среди обычных людей, значит, скорее всего, тебе приходилось скрывать свою сущность. И окружающие могли считать тебя странным. Возможно, присутствует детская травма. Может, кто-то из родителей тебя не любил. Это был твой отец, Один? Я права? Слова волчицы задели Одина, однако он не хотел этого показывать, хотя внутри все горело адским пламенем гнева, готовым вот-вот вырваться на свободу. Осознавая, что в данный момент все написано на его лице, оборотень глубоко вдохнул в попытке утихомирить нервное покалывание на кончиках пальцев. Ему срочно требовалось отыграться, иначе она все поймет. — Ты так хорошо изучила меня, Мила, — сказал он, приблизившись к ней по-кошачьи, и остановился на расстоянии двух шагов. — Надеюсь, дело не в том, что я чертовски обаятелен? — Нет, ты совершенно не в моем вкусе, — презрительно фыркнула она. Ха, это как посмотреть. За все время их путешествия волчица слишком пристально следила за ним. Не зная ее, можно было подумать, что Один ей небезразличен. Однако он знал правду. И все же не мог упустить такую удачную возможность позлорадствовать. — А у меня вот складывается обратное впечатление, — оборотень нагло рассмеялся ей в лицо. — Ты буквально преследуешь меня! Волчица никак не отреагировала на его выходку, оставшись стоять на месте с привычным невозмутимым видом. — Ты абсолютно несносен, — заявила Мила, смотря прямо ему в глаза. — А ты слишком назойлива, я же тебя как-то терплю? — ехидно прищурился Один. — Ладно, не до тебя сейчас, — небрежно отмахнулась она. — Где остальные? — Если ты о его величестве короле и сопутствующей компании, — Один не удержался от язвительного замечания, указав пальцем через плечо — в сторону лагеря, — то они все там. Ужасно переживают и гадают, куда это вы с Волком пропали. Милантэ лишь посмотрела в ответ убийственным взглядом, оставляя Одина вновь наедине с собой. Вернувшись в лагерь, он обнаружил, что уже полностью рассвело, а путники куда-то спешно собираются. Выслушав колкое замечание Тони Льюиса о способностях Одина появляться неожиданно и всегда вовремя; оборотень выяснил, что волчица с братцем обнаружили какой-то лагерь в глубине джунглей, и теперь все направляются туда, чтобы исследовать это место. Также Милантэ уверяла, что находится оно не слишком далеко и опасности не представляет. Несмотря на это, Один не горел желанием снова бросаться в череду приключений и рисковать ради безразличных ему людей. Не всех, конечно. Среди них ведь была Вивиана, лицезреть улыбку которой для Одина сравнимо со счастьем. Если бы она только знала о его чувствах, знала, на что он пошел ради нее, все могло бы стать по-другому. Возможно, в каком-нибудь туманном и далеком будущем, когда она полюбила бы его. Разумеется, это были лишь его мечты, однако как же приятно думать об этом. Они отправились в путь, и по зарубкам на деревьях, оставленных волчицей, смогли быстро найти место, о котором она говорила. Нужно признать, что, хотя Милантэ была весьма надоедливой особой, извечно раздражающей и играющей на шатких нервах Одина, это действительно оказался лагерь, где вместо обычного жилища стояло высокое дерево-дом. Но, к удивлению путников, Волка они там не обнаружили. Волчица занервничала, будучи уверенной: брат должен был дождаться друзей здесь. Значит, что-то случилось. Они решили исследовать лагерь. Выбравшись друг за другом из укрытия, стали ходить вокруг, ища возможные следы Волка. И вдруг дверь дерева отворилась, из нее, к большому удивлению друзей, появилась всем знакомая особа. Всем, кроме Одина и Милы. — Вирджиния! — ошарашенно воскликнул Венделл, едва не споткнувшись о камень от шока. Она испуганно раскрыла глаза и, закричав, поспешно укрылась внутри дерева-дома. Друзья, недоуменно переглянувшись, бросились за ней. Однако, дернув дверь, обнаружили, что ее кто-то держит изнутри. — Вирджиния, открой! — попросил Венделл, продолжая усердно дергать за ручку. — Что случилось? Ты видела Волка? В ответ послышался лишь крик, адресованный не им. — Дети, прячьтесь! Здесь еще пираты! — Что она несет? — изумился Тони и попытался помочь Венделлу открыть злосчастную дверь. Но это оказалось не так-то просто. Возможно, она была плотно закрыта на засов или ее держали несколько человек. Отчаянные попытки Тони и короля ни к чему не привели, поэтому Один решил вмешаться. — Отойдите. Сперва они засомневались в том, что юному оборотню удастся в одиночку выломать эту дверь. Тони и король недоверчиво посторонились с намерением убедиться: он слишком много о себе возомнил. Только Мила была полностью уверена: Один легко справится. Ведь о невероятной силе оборотней она знала не понаслышке. Так оно и оказалось. Одину хватило двух рывков, чтобы выломать дверь с корнями, а стоявшие по ту сторону люди по инерции и с недовольными возгласами попадали на пол. Среди них была Вирджиния и двое мальчишек приблизительно лет десяти-одиннадцати. — Что здесь происходит? — возмущенно воскликнул Энтони, искренне полагая, что эти странные мальчики удерживают его дочь силой. Он подал руку Вирджинии, чтобы помочь ей подняться. И, когда дочь встала на ноги, ожидал, что она тут же бросится его обнять. Однако вместо этого ошеломленный Тони получил кувшином по голове, а виновница всего попыталась сбежать вместе с детьми. Хорошо, что Тони был не один в этой странной ситуации — Венделл успел схватить Вирджинию за запястье, а Один с волчицей поймали беспризорных мальчишек. — Вирджиния, дочка, я ничего не понимаю… — отец почесал ушибленное место. — Что ты делаешь? — Никакая я тебе не дочка, пират! — закричала она в попытках освободиться от Венделла. — Отпусти меня и моих детей или вам всем худо будет! — Она не в себе, — брезгливо покосилась Милантэ. Не так она представляла встречу с супругой брата. Тони вновь попробовал достучаться до дочери: — Вирджиния, мы не пираты, — мягко сказал он, подняв руки. — Я твой папа, это твои друзья, мы пришли, чтобы забрать тебя домой. — Ты лжешь, мерзкий пират! — не унималась Вирджиния. — Вся моя семья здесь! Питер, Динь-Дилинь, спасите! Прежде чем Энтони Льюис успел осознать мысль о персонажах из давно знакомой сказки, на них со всех сторон налетели другие мальчики, вооруженные дубинами и луками, а с ними — жужжащий зеленый огонек. Венделлу пришлось отпустить Вирджинию, чтобы обороняться. То, что происходило дальше, больше напоминало какую-то глупую игру в догонялки, нежели настоящую драку: мальчишки кидались на незваных гостей, а когда те пытались их поймать, бросались врассыпную, прячась в темных углах дерева-дома. Потеряшки оказались очень проворные, к тому же друзья не хотели наносить им увечья — это ведь просто дети. Но наглые дети, разумеется, воспользовались своим преимуществом. Двое прыгнули на Тони, вцепившись в волосы и избивая его палками. Еще двое повалили Венделла, грозя королю самодельными копьями и одновременно пытаясь его связать. Пятый мальчик из угла осыпал Милантэ стрелами, так что она едва успевала уворачиваться от них. Назойливый огонек прицепился к Вивиане, сверкая у нее перед глазами и нападая на волосы девушки. А шестой и седьмой, два самых высоких мальчика, напали на Одина. Они отвлекали внимание оборотня со спины, когда Вирджиния сильно врезала тому метлой промеж ног. Юный оборотень упал на колени, скорчившись от невыносимой боли. Даже прикосновение серебра в этот момент показалось ему сущей мелочью в сравнении с таким вот бесчестным ударом. Однако потеряшки не знали, на что способен оборотень в гневе. Тупая боль озлобила его, и, не выдержав унижения, Один инстинктивно начал превращение. Кости его захрустели, багровые вены вздулись, провоцируя рост мышц и длинных когтей на пальцах. Светлые глаза вспыхнули желтым огнем. Это настолько испугало детей, что они в ту же минуту отпустили пленников, стараясь как можно скорее убраться подальше. Но Один не смог завершить обращение. Внезапная головная боль, пульсирующая в висках, заставила его остановиться. Однако этого момента растерянности врагов хватило, чтобы отобрать у них оружие и загнать их вместе с Вирджинией в угол. Зеленый огонек тут же скрылся через окно, оставив за собой лишь звездные нити волшебной пыльцы на рыжих локонах Вивианы. Взлохмаченная и растерянная, она плюхнулась на мешок, набитый чем-то мягким, отчего пыльца с ее головы посыпалась на лицо, и Вивиана громко чихнула. — Отвечайте: что вы сделали с моим братом? — требовательно прогремела волчица, угрожая потеряшкам эльфийским ножом. Она стояла рядом с Одином, который уже пришел в себя и успел поднять попавшуюся под руку саблю. Так странно: впервые за все время знакомства оборотня с волчицей они действовали заодно. — Мы ничего вам не скажем, пираты! — презрительно фыркнул кучерявый мальчик. — Посмотрим, как ты заговоришь, когда он, — она кивнула на Одина, и тот в ответ грозно приставил оружие к горлу мальчишки, — отрубит твою левую ногу, — Мила специально сделала паузу, прослеживая страх на лице беспризорника. Затем, прищурив глаза, добавила: — Или руку. — Мила, они же дети, — вмешалась было Вивиана, однако волчица жестом руки дала ясно понять, что не стоит этого делать. — Говори, — продолжила наседать Милантэ, схватив мальчишку за светлые кудри. — Не трогайте моих детей! — взмолилась Вирджиния, закрывая мальчиков руками, затем указала на соседнюю комнату. — Ваш друг там. Мила, одарив ее подозрительным взглядом, прошла в указанное место, пока друзья остались следить за потеряшками. Войдя в комнату, волчица обнаружила там Волка, лежащего у стены, связанного по рукам и ногам, в бессознательном состоянии и с кляпом во рту. Присев рядом с ним, Мила вытащила кляп, и слегка похлопала брата по щекам. — Волк, — позвала она, но безуспешно. Тогда Мила дала ему более сильную пощечину. — Волк, очнись! Это возымело эффект: Волк тут же пришел в себя, не понимая, что происходит. — А? Что? Где я? — Волк, это я, — объяснила Мила, заставив брата посмотреть на себя. — Тебя схватили дети. — Что? — Волк изумленно вытаращил глаза. Освободив брата от пут, Милантэ вывела его к друзьям. Вместе они связали потеряшек для дальнейшего допроса. Вирджинию тоже связали — на всякий случай. Волк рассказал, как несколькими часами ранее увидел жену и попытался наладить контакт, но она не отзывалась. Поскольку ничего не вышло, он поймал Вирджинию, но сам оказался обманутым, а затем и оглушенным маленьким звенящим колокольчиком. — Что вы сделали с Вирджинией? — грозно спросил Волк у главаря этой шайки — Питера Пэна. — Почему она не помнит родных? — Мне почем знать? — отмахнулся мальчишка, не желая отвечать на вопросы. Он любил допрашивать других — это казалось Питеру увлекательной игрой. Но вот самому оказаться в качестве пленника вышло не так уж приятно. — Ты не представляешь, маленький гаденыш, что я могу сделать с тобой, если не скажешь правду! — Волк совсем вышел из себя. Он столько всего пережил, чтобы найти жену, и то, что она его просто не помнит, стало последней каплей, так что даже юный возраст похитителей его не останавливал. К тому же они оказались на редкость вредные. Его не мучили угрызения совести. Волк позаимствовал нож сестры и, приставив к горлу другого рыжеволосого мальчика, еще раз требовательно спросил: — Отвечайте, что вы сделали с Вирджинией? — Она заколдована! — завыл мальчишка, и по его веснушчатым щекам покатились слезы. — Мы лишили ее памяти с помощью волшебной пыльцы! — Не спрашивай, не говори им ничего! — поругал мальчика Питер Пэн. — Они все равно нас убьют! Потеряшки затряслись от страха и хором заплакали. Венделл не смог спокойно смотреть на их перепуганные лица. На этот раз Волк перегнул палку в своем стремлении спасти Вирджинию. — Не бойтесь, — успокоил король, присев на корточки напротив мальчиков. — Мы не причиним вам вреда. Мы просто хотим вернуть нашу подругу домой. Меня зовут Венделл, а вас? В подтверждении своих слов, он развязал веревки, под неодобрительный взгляд Волка. Беспризорники странно переглядывались: никто не решался больше заговорить под грозным взглядом своего предводителя. Однако самый маленький мальчик пропищал сквозь слезы: — Вы тот самый принц Венделл? — Да, я принц, — улыбнулся Венделл, удивленный тем, что мальчик знает его имя. — И король Четвертого королевства, а откуда ты знаешь меня? — Мама рассказывала нам о вас истории, — признался малыш, бросаясь в объятия короля. Венделл обнял хрупкое тельце в ответ — мальчик был таким тощим и потерянным, что королю стало невыносимо тяжело на сердце. Как могли эти бедные дети оказаться на острове совсем одни? В этот момент Волк застыдился собственного невежества: желание спасти Вирджинию довело его до угроз жизни и здоровью детей. Разумеется, он не собирался делать им ничего дурного, просто хотел немного надавить в попытке выведать правду. Может, чуточку переусердствовал. А Один в это время думал о весьма раздражающих способностях пресловутого короля располагать к себе практически любое существо на этом острове. — А как вы перестали быть собакой? — спросил мальчик, подняв на Венделла заплаканные серые глаза. Король невольно усмехнулся. Похоже, Вирджиния действительно кое-что рассказала мальчикам о нем. — Это очень долгая история, дружок, — он по-отцовски пригладил растрепанную шевелюру мальчишки. — Лучше расскажите нам, что тут случилось и как расколдовать Вирджинию. А после, может, я поведаю вам свою историю. Потеряшки рассказали друзьям всю правду: о том, как они встретили Вирджинию; о том, как приняли ее за пиратку и как после этого подружились с ней. Сама Вирджиния слушала историю удивленно, словно о каком-то другом человеке. Не о ней. Но прокомментировать не могла, поскольку рот ей закрыли кляпом, а потому просто молча хлопала ресницами. — Мы не знали, что у нее кто-то есть, — заканчивал рассказ Табби Тэд. — Мы считали, она такая же потерянная и никому не нужная, как и мы. Поэтому решили оставить ее у себя. Но она не хотела, пыталась сбежать. Ночью, пока она спала, мы осыпали Вирджинию волшебной пыльцой, чтобы она забыла обо всем, что было до Неверленда, и стала нашей мамой. — Как расколдовать ее? — по-доброму спросил Тони, с грустью смотря на потеряшек. — Спросите у Питера, — ответил Слишком маленький, утирая слезы. Все вопросительно уставились на Пэна. — Что? — раздраженно обернулся он, оставаясь в невозмутимой позе со скрещенными руками на груди. — Ладно! — махнул рукой Питер. — Здесь неподалеку протекает река, она волшебная, смывает любые чары. Волку показалось странным внезапное дружелюбие Пэна, однако не имея весомых доводов для подозрений, он решил оставить их при себе. Перед тем, как отправиться в путь, друзья обсудили произошедшее, чтобы понять, что им делать и как вести себя дальше. Они не верили Пэну: из всех потеряшек он был самым вредным, капризным и самоуверенным. Однако ситуация обстояла так, что других вариантов вернуть память Вирджинии не было. Им ничего не оставалось, как довериться высокомерному мальчишке.