***
Один спешил как можно скорее удалиться от лагеря, все больше углубляясь в чащу джунглей. И хотя его не покидало странное чувство беспокойства, что вот-вот должно случиться нечто плохое, он не желал возвращаться. Поэтому, даже когда позади просиял бледный проблеск фиолетового света, юный оборотень не остановился и не повернул назад, а лишь прибавил шаг, не обращая никакого внимания на усталость и боль от царапающих руки веток. Один не знал, куда идет и что ему делать дальше. Следуя единственному стремлению покинуть остров, он забрался в такую непроходимую чащу, куда солнце едва пробивалось сквозь густые заросли. Однако, несмотря на это, жара стояла невыносимая. В какой-то момент, остановившись, Один осознал, что вконец потерялся. Чувство тревоги только усилилось, лишь юный оборотень ощутил болезненное покалывание в груди. Опустившись на колени, он снял пальто и вытер рукавом лоб, покрытый потом. Пить хотелось ужасно. И как назло поблизости не виднелось ни единого источника. Постепенно боль усилилась, дополняемая приступом в висках. Один не понимал, что с ним происходит, ему казалось, что он горит изнутри. Сорвав с себя рубашку, он положил руку на грудь: сердце отбивало ритм с бешеной скоростью, но кожа была холодна как лед. Стало трудно дышать. Один никогда не боялся смерти, но лишь ощутив ее холодное дыхание совсем близко, осознал, что еще не готов расстаться с жизнью. Закрыв глаза, он представил рядом с собой лицо Вивианы, ее сладкие губы, нежную кожу, выразительные глаза. Она шептала ему что-то приятное, говорила, что он единственный для нее. Этот образ из грез постепенно утихомирил пожар, пылающий внутри, головная боль отступила, а сердце успокоилось, возвращаясь в привычный ритм. Открыв глаза вновь, оборотень обнаружил, что чаща исчезла, а он по-прежнему находится посреди джунглей, но никаких густых зарослей не виднелось даже близко: обычный тропический лес, освещаемый совершенно обычным солнцем. Вокруг слышалось тихое щебетание птиц и где-то вдали — шум морского прибоя. Один решил не обманываться мыслью, что все это ему просто померещилось. Здесь явно не обошлось без черной магии. И оборотень знал чьей. Однако не мог понять, зачем она это делает. — Хочешь достать меня? — гневно бросил он в пустоту. — Даже не надейся, что это сработает! Можешь делать что угодно со мной, я не стану служить тебе! Один несколько минут ожидал ответа, но его так и не последовало. Решив, что фея так или иначе оставила его в покое, он поднялся, накинул пальто и огляделся по сторонам, выбирая, куда пойти. Внезапно на остров начал опускаться густой туман. В его серой дымке слышалось тихое перешептывание. Но невозможно было понять, кому принадлежали голоса и что они говорили. Один нахмурился, стараясь различить невнятные фразы. Сосредоточившись и абстрагировавшись от остальных звуков джунглей, оборотень понял часть слов, с тревогой осознав, что слышит их не впервые: «Волку — волчья смерть… Волку — волчья смерть… Волку — волчья смерть», — повторял снова и снова голос родного отца. Один раздраженно закрыл уши руками и изо всех сил зажмурился, не желая слышать этого более никогда. Однако голос не стих, а становился только громче, переходя из тихого шепота в печальное бормотание. — Один, сын мой… — Отец? — Один открыл глаза в надежде увидеть Малиса, поскольку голос его звучал так, будто тот стоял рядом. Однако ни призрака, ни силуэта отца оборотень так и не увидел. Лишь голос — тихий, далекий, печальный. — Я так жалею, сын. Жалею, что не смог провести больше времени с тобой. Я хотел этого, хотел видеть, как ты растешь, научить тебя всему, что знаю сам, подготовить к трудностям этого мира… Но мне не дали этого сделать. Прости меня, сын… Я должен был быть рядом… Сердце Одина сжалось от горечи утраты и боли, от которых, казалось, ему удалось избавиться. Он вновь почувствовал себя одиноким брошенным ребенком, выросшим без отца — того человека, на кого он мог бы равняться, чьей любви и тепла был лишен. Того, кто требовался каждому мальчику на нелегком пути становления мужчиной. — И я хотел, чтобы ты был рядом, отец, — собственный голос казался Одину чужим, каким-то неестественно беспомощным. — Чтобы мы жили вместе. Могли быть счастливы. Мама так ждала тебя все эти годы, но ты не пришел… Почему? — Ты знаешь, Один, — ответил на этот раз более строгий голос Малиса. — В этом повинен лишь один человек — Волк! Ты поклялся на моей крови ему отомстить, но, похоже, забыл о своем обещании, верно, сын? — Я не забыл, отец, — болезненно выдавил он, всматриваясь в туман. — Я помню каждое слово, каждый миг, проведенный с тобой. Но я должен знать, за что Волк тебя ненавидел. Ответь, отец, чем ты ему насолил? Малис начал говорить, но Один уже не мог разобрать слов. Голос отца постепенно удалялся, сменяясь пронзительным криком в рассеивающемся тумане. Сперва оборотень решил, что это очередные происки Мэб помешали его разговору с отцом, но, глядя на постепенно светлеющий горизонт, понял: этот голос очень даже реален. Кричала девушка, где-то позади, откуда Один пришел. Что-то заставило его пойти туда — незримое чувство, отбивающее отголосками тяжелых ударов сердца. Приблизившись к источнику крика, Один с ужасом осознал, что тот принадлежал Вивиане. — Нет! Нет, не трогайте меня! Оборотень побежал что есть силы на ее голос и, наконец настигнув его, обнаружил Вивиану, лежащую на земле, а рядом с ней — двоих мужчин, удерживающих ее силой и пытавшихся сорвать с нее одежду. Кровь вскипела в жилах Одина, гнев заполнил его с головой, отодвинув все остальное. Никогда еще при обращении он не испытывал такую жгучую непреодолимую боль: голову будто сдавило, кости ломались, а мышцы рвались изнутри. Казалось, еще немного, и Одина разорвет на части, а остатки его бренной оболочки разлетятся по острову, удобряя землю свежей кровью. Однако желание защитить Вивиану оказалось сильнее страха перед возможной смертью. Превозмогая боль, Один завершил превращение и в один прыжок набросился на врага. Перекусив руку насильника, он отшвырнул того от Вивианы. Пират с болезненным воплем упал на землю, заливая ее кровью, а его конечность осталась в зубах оборотня. Другой оборванец, перепугавшись, бросился бежать. Догнать его не составило труда. Один прыгнул на контрабандиста, устрашающе рыча, и, вцепившись в его горло, вырвал кусок плоти вместе с гортанью. Умирающий пират в судорогах истекал кровью, а Один стоял сверху и смотрел. Еще никогда он не чувствовал подобной силы. Он словно стал больше и свирепее. Оборотень не знал, откуда она взялась, возможно, так случилось, потому что Вивиана оказалась в беде. Ради нее Один был готов на все. Вспомнив о присутствии девушки, которая, должно быть, страшно перепугалась, оборотень сбросил шерсть и, повернувшись к Вивиане, поднял свое пальто, одновременно утирая кровь с лица. Вивиана поднялась с земли, по ее бледным щекам стекали слезы, а сбитые колени дрожали. Она пыталась прикрыться рваным куском платья, смотря на Одина потускневшим взглядом. Он ждал, был готов к тому, что она его опять оттолкнет. Как было тогда в лесу, когда Вивиана впервые узнала, что он из себя представляет. Однако сейчас в ее глазах не было ни тени страха — лишь тревога, причину которой оборотень не мог понять. — Вивиана… — он сделал коротких два шага к ней, подходя осторожно, чтобы не напугать. — Ты в порядке? Вместо слов она бросилась в объятия Одина, пряча заплаканное лицо на его груди. Он осторожно положил руки на ее хрупкие плечи и укрыл пальто, нежно прижимая девушку к себе. Несколько минут они простояли в полной тишине, и даже звери Неверленда затихли на время, а деревья перестали шелестеть, словно боясь нарушить их покой. — Спасибо, Один, — Вивиана подняла глаза, одновременно ускользая из его объятий. — Ты снова спас меня… — Пустое, — слабо улыбнулся он в ответ. Только с ней оборотень мог позволить себе быть искренним. Но улыбка покинула лицо Одина, лишь он увидел, как глаза Вивианы вновь наполняются слезами. — Что случилось? — Пираты, — ее голос дрожал, она явно была чем-то обеспокоена. — Они напали на нас. Венделла взяли в плен… И остальных тоже. Только мне… только нам с Вирджинией удалось сбежать. Опять этот Венделл! Почему ему просто не исчезнуть с лица земли? Одина захлестнула волна раздражения, но он очень старался не показывать своих эмоций. Не хотел расстраивать Вивиану еще больше. — Все будет хорошо, Виви, — он взял ее за руки, чтобы хоть как-то поддержать. — Я рядом. Мы найдем их. Признаться честно, Один совсем не горел желанием искать Венделла и его друзей. Он был бы счастлив, если бы они все попали в пасть к крокодилу или утонули в море. Однако даже слабая улыбка Вивианы того стоила.***
Последнее, что видел король перед тем, как его ударили рукояткой клинка в затылок и он потерял сознание, — то, как Волка связали, а Вивиане с Вирджинией удалось сбежать. Первое, что он почувствовал, придя в себя, — ноющую боль в шее и сильное головокружение, а также странную влагу, словно находился в воде. В ушах стоял гул, но король слышал сквозь него едва различимое бормотание Волка: — Он очнулся! Мила, посмотри, как он… Перед ним возник плывущий образ Милантэ. Она звонко щелкнула пальцами возле его уха, заглянула в глаза, прощупала голову на предмет тяжелых ран. — В порядке, будет жить, — Милантэ поднесла к губам Венделла какую-то чашку. Он отхлебнул пренеприятнейшего вкуса жидкость с запахом плесени и старых сапог, после чего брезгливо выплюнул. — Фу! Что за дрянь? Вы набрали ее из брюха того крокодила? Мерзость оказалась несусветная, но зато быстро вернула Венделлу самоконтроль. — О, похоже, ты в норме, — устало улыбнулся Энтони, помогая ему присесть. Только теперь Венделл смог осмотреться: находился он в каком-то темном сыром помещении, пол которого был затоплен; с одной стороны выход закрывала стальная решетка, с другой — местами прогнившее, с маленькими отверстиями черное дерево, откуда доносился шум морской волны. Судя по обстановке, а также легкому покачиванию, это был трюм корабля. Вокруг Венделла сидели его друзья: Мила, Волк, Тони. И, к большому счастью короля, Вивиана с Вирджинией отсутствовали, что означало: им удалось сбежать. Однако счастье его продлилось недолго, потому что вскоре он и все остальные услышали громкие голоса, доносящиеся с палубы: — Мы поймали ее, кэп! — А вторая девчонка?! — Она… — друзья, затаив дыхание слушали, но матрос понизил голос, поэтому невозможно было разобрать, что именно он говорил. — Флин и Старки побеж… — Идиоты!!! Вы совершенно ни на что не способны! — а вот гневные крики капитана, напротив, были слышны очень хорошо. — И зачем я вас только держу! Крысы помойные! Все пойдете на корм рыбам! — И еще кое-что, капитан… Мы заметили… — Так чего вы ждете, болваны?! Поднять все паруса! Взять курс на северную часть острова! Встретим Пэна залпом из пушек! — А ее куда, кэп? — Куда-куда?! Вы как всегда глупите, мистер Сми! В трюм ее! Потом разберемся! После этого по палубе разнеслись громкий топот и звуки кипящей работы команды. А в трюм уже спускался боцман, ведя за собой связанную Вирджинию. При этом Венделл успел заметить, как до этого момента оживленный взгляд Волка несколько потускнел. Мистер Сми завел Вирджинию в их общую камеру и, заперев дверь на замок, попросил её протянуть руки через решетку. — Простите, миледи, кэп сегодня не в духе, — торопливо пробормотал он, развязывая веревки. — Впрочем, он всегда не в духе с тех пор, как Пэн отсек ему руку. Зря вы пытались сбежать. Вам лучше рассказать то, что он хочет… — Я бы сказала, если бы знала, — устало ответила Вирджиния, потирая красные следы от веревок на запястьях. — Ничего, я понимаю, — старикашка мило улыбнулся. — Вы, должно быть, голодны? Я попрошу кого-нибудь принести вам еду. Только не говорите кэпу, а то и мне достанется. Вирджиния кивнула. После ухода мистера Сми обняла друзей и рассказала им, что ее поймали вскоре после побега, но Вивиане удалось скрыться. Венделл очень беспокоился, что она осталась беззащитна и совсем одна на острове. Вирджиния постаралась его утешить, сказав, что Вивиана не совсем одна: возможно, ей помогут потеряшки или Один, находившийся невесть где. Милантэ подозрительно молчала — впрочем, Вирджиния сочла это особенностью характера. За столь короткое время знакомства с сестрой мужа она успела приметить, что та никогда не говорит попусту. Волк поворчал немного о том, что жене следовало выдать маленьких разбойников, тогда они все не оказались бы здесь, в плену у жестоких головорезов. Однако Вирджиния была не согласна с ним. Во-первых, по ее словам, мальчики не заслужили подобного предательства только из-за вредности Питера. А во-вторых, она действительно не помнила, где находится лагерь потеряшек, а если б знала, это все равно бы не помогло, поскольку дерево-дом постоянно перемещается по острову. Вот почему капитан Крюк не способен найти его. — Замечательно! — разбушевался Волк, раздраженно почесав висок. — Мы умрем все вместе в плену пиратов, а эти поганцы даже «спасибо» не скажут. Так и будут жить припеваючи еще тысячу лет! Мерзкие личинки… — брезгливо фыркнул он. — Волк, — Вирджиния с укором посмотрела на мужа. — Они же дети. Если бы это был Колин, ты бы так не говорил. — Мой сын не будет таким наглым, как этот Пэн! — возразил он, невозмутимо скрестив руки вместе. Вирджиния невольно усмехнулась. Волк действительно очень смешно смотрелся в гневе. В этот момент судно резко повернуло, и пленников по инерции прижало к корме. Спустя мгновение корабль выровнялся, продолжив плавно покачиваться на волнах. — Что ж, похоже, мы плывем, — осведомил Венделл, хоть это и так было понятно. В следующие несколько минут Веселый Роджер огибал остров, периодически ложась то на левый, то на правый борт. После чего встал на якорь, и с палубы донеслись воодушевленные крики команды о том, что они всех порежут на куски. Затем послышались залпы пушек. Один… два… три… шесть… топот ног — и тишина. Пока пираты воевали с потеряшками, пленники старались найти способ выбраться из заточения. Однако у них не было никакого оружия при себе, чтобы хоть попытаться распилить прутья или замок. Волк пробовал призвать свою сущность, чтобы выломать дверь или проделать дыру в корме, но тщетно, поскольку полнолуние давно миновало, а без него он был бессилен. — Черт! — Волк гневно стукнул кулаком по толстому непробиваемому дереву. — Сейчас бы не помешала помощь Одина. — Вряд ли он стал бы нам помогать, — надменно скривилась Мила. — Это еще почему? — удивился брат. — Мила, ты опять за старое? — Здесь я с Милой согласен, — неожиданно поддержал ее Венделл, на что все шокированно уставились на него. — Да, я так считаю, — уверил король. — Если б он хотел, давно бы вернулся. Думаю, он просто бросил нас. Волк неоднозначно пожал плечами. С одной стороны, слова Венделла подкреплялись неоспоримыми фактами: с силой Одина давно можно было найти еду и вернуться в лагерь, а раз так не случилось, значит, он того не хотел. С другой же, юный оборотень много раз рисковал своей жизнью ради них, помог найти Вирджинию, наконец, спас Волка от повешения на рее, а это о чем-то да говорит. В любом случае это уже не важно. Им оставалось надеяться лишь на удачу и сговорчивость пиратов. Мистер Сми вроде показался не плохим человеком, возможно, именно он сумеет помочь с побегом. Как будто в ответ на мысли Волка, в трюм спустился один из матросов, неся с собою сверток свежеиспеченных галетных лепешек. О да, это точно был хлеб, ноздри Волка еще никогда его не подводили, когда дело касалось обеда. Или ужина. Или завтрака. Высокий старик среднего телосложения, одетый, может, чуть чище, чем остальные пираты, поставил свечу на бочку и протянул через прутья еду. — Мистер Сми сказал, вы голодны, — голубые глаза старика казались очень уставшими, а седые волосы прикрывала пиратская шляпа с вышитым знаком старшего помощника. — Спасибо, мы очень благодарны вам, — тепло отозвалась Вирджиния. — Мистер? — Эдвин, — тяжело вздохнул старпом. — Ешьте быстрее, пока капитан не вернулся. И спрячьте тряпицу. Пират ушел. Пленники немедленно приступили к трапезе, раз уж им выпала такая возможность. Пока они обедали, Вирджинию все не покидали тревожные мысли: о сыне, о том, как выбраться из пиратского плена, чтобы поскорее его спасти; о Вивиане, удалось ли ей сбежать и где она теперь; о потерянных мальчиках, судьба которых после стычки с пиратами была неизвестна. Куча проблем, и ни одного решения. А тут еще это злосчастное кольцо, внезапно просиявшее в руках отца. Еще пару лет назад она ни за что бы не поверила в подобную сумасшедшую историю, что ее отец может оказаться наследником великой королевы. Но теперь, когда Вирджиния повидала всякое, вполне готова была поверить в такой поворот. И даже более того — не сомневалась, что здесь не обошлось без той самой пресловутой судьбы, о которой твердили все вокруг с того самого дня, когда Вирджиния впервые ступила на земли Девяти королевств. Это наводило на домыслы о том, что все произошедшее в последнее время тоже отнюдь не случайность. Поиск наследника, который, как оказалось, всегда был на виду; похищение Вивианы, никак не причастной ко всему этому; мачеха Золушки, пережившая падчерицу, но при этом сохранившая вполне презентабельный вид. Наконец, похищение Колина при странных обстоятельствах феей Тьмы, и настойчивый тон Белоснежки во снах, о том, что помочь Венделлу сможет только она, Вирджиния. Как странно, что добрая Белоснежка просила об этом и ее, и Венделла. «Почему именно я? — впервые задумалась Вирджиния. — Ведь я обычный человек и не обладаю никакими магическими способностями. Быть может, Белоснежка знала, что с Венделлом случится что-то плохое? Знала ли она о мачехе? О Мэб?» Вирджиния очень надеялась, что не знала. Потому что в таком случае Белоснежка намеренно подтолкнула Вирджинию и Волка вернуться в Девять королевств, где их сын оказался в когтях жестокой феи. «Нет, она не могла, — мысленно уверила себя Вирджиния, ведь знала Белоснежку давно, потому и была уверена: великая королева, бабушка Венделла, само воплощение доброты и чистоты, никогда бы не поступила так подло. «Если только неосознанно! — неожиданно пришла к выводу Вирджиния, наконец соединяя все кусочки загадки. — Точно! Наверняка это Мэб заставила ее так сказать или сама приняла образ Белоснежки во снах. Чтобы добраться до моего сына! Какая же я идиотка — сама преподнесла ей его на блюдечке!» — Вирджиния, что с тобой? — неприкрытый ужас на лице жены заставил Волка обеспокоиться. — Колин, — тревожно протянула она. — Ей нужен был наш сын. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — озадаченно моргнул Волк. — Королева тьмы! — яростно топнула ногой Вирджиния. — Это она заманила нас сюда, чтобы добраться до нашего сына! — Куда? В Неверленд? — удивленно спросил Тони, пытаясь понять ход ее мыслей. Венделл и Мила тоже переключили внимание на нее. — Да нет же, в Девять королевств! — воскликнула Вирджиния, стараясь быть терпеливой к непониманию друзей. — Мэб больше тысячи лет была заточена Мерлином на острове. Она не могла выбраться оттуда, для этого ей нужен был Колин! И она сделала все, чтобы мы привели его в этот мир! Я уверена: это она дала мачехе бессмертие, она же являлась во снах мне и тебе, — она кивнула на Венделла, — притворяясь Белоснежкой. Вы понимаете? Если бы мы остались в Нью-Йорке, Мэб не добралась бы до Колина и осталась в заточении навсегда! После ее слов в камере воцарилось напряженное молчание. Нетрудно догадаться, о чем подумали пленники. Каждый понимал: Вирджиния права — Мэб обвела их вокруг пальца. Тони понурил плечи, устремив взгляд себе под ноги. Милантэ не сводила проницательных глаз с брата, который ласково обнял жену, стараясь таким образом приободрить ее. Сама же Вирджиния едва сдерживала слезы злости и крепко сжимала кулаки, пытаясь утихомирить праведный гнев материнского сердца. Но мрачнее и задумчивее всех выглядел король. Осознание собственных ошибок обрушилось на него тяжелым грузом, заставляя все сильнее хмуриться, а губы сжать в тонкую полоску. — Вирджиния, прости, это я виноват, — раздосадованно вздохнул Венделл. — Я доверился речам ложной Белоснежки и попросил тебя прийти сюда через зеркало. — Да уж, точно, — неодобрительно сощурился Волк, утяжеляя и без того непомерную ношу друга. — Нет, это не твоя вина, — казалось, Вирджиния говорила искренне, однако это отнюдь не утешало. — Это все происки Мэб, она манипулировала нами всеми. Теперь Венделлу стало еще хуже — от собственной глупости. Он мог бы заподозрить неладное гораздо раньше, еще тогда, когда его друзья были в безопасности, а королевствам ничего не угрожало. Если бы он был хоть чуточку проницательнее. Вскоре самобичевания его прервались, когда до ушей донесся скрип открывающегося люка, и в трюм корабля спустились двое пиратов. В одном из них друзья узнали старпома — Эдвина, который приносил им еду, другой же, неопрятный верзила с ужасным шрамом на лице, был незнаком. — Пора прогуляться, миледи, — ехидно ухмыльнулся шкафообразный пират, отпирая замок решетки. — Кэп желает видеть вас в своей каюте, — с саркастичным поклоном он предложил Вирджинии пройти с ним. — Ты ублюдок! Только попробуй тронуть ее хоть пальцем! — взъерепенился Волк, подавшись вперед с готовностью вцепиться в горло мерзкого пирата. — И что ты мне сделаешь, букашка? — нагло усмехнулся тюремщик, угрожающе направив острую саблю на Волка. Но Волка это не остановило — он уверенно перегородил проход, не позволяя контрабандисту приблизиться к жене. Пирату явно это не понравилось, так как он сразу же перекосился в злобном оскале, отчего толстый шрам, проходящий через все лицо, собрался отвратительной складкой, обезображивая верзилу еще сильнее. Пират кинулся на Волка с явным намерением заколоть, но тот увернулся от удара. Почти: кончик сабли скользнул по плечу, ровным движением по диагонали разрезав ткань рубашки и оставив красную полоску на коже. Пират яростно замахнулся, чтобы нанести следующий удар, но его остановил приказной тон Эдвина: — Отставить, матрос! Приказа убивать пленников не было! — Кэпу нужна только девчонка, — он презрительно харкнул слюной. — Про остальных разговора не было. — Может, ты хочешь подняться и уточнить у самого капитана? — грозно посмотрел на него старпом, и матрос сразу стушевался. — Уверен, он будет рад выслушать тебя после неудачного боя с Пэном. Как раз будет на ком выместить гнев. Как ни странно, верзила послушался, убрав саблю обратно за пояс, хотя ему явно было неприятно подчиняться приказу. Харкнув еще раз, он взял под локоть Вирджинию и вывел ее из камеры. Но перед тем, как уйти, демонстративно опустил указательный палец на плечо девушки, прослеживая ярость на лице бессмертного пленника. — Смотри-ка, дотронулся, — надменно захохотал он, уводя Вирджинию по ступенькам на палубу. Старпом запер решетку и уже собирался последовать за ним, когда его окликнул Энтони. — Мистер Эдвин, можно вас кое о чем спросить? Старик остановился у лестницы и медленно повернулся к ним. — С девушкой ничего не случится, не волнуйтесь, — опередив вопрос, ответил он, понизив голос. Возможно, из-за преклонного возраста, а может, и по другим причинам, он выглядел несколько уставшим и каким-то опечаленным. — Капитан хочет просто с ней поговорить. — Спасибо вам, — поблагодарил Тони, подошел ближе к двери и высунул лицо через решетку. — Она моя дочь, для меня нет никого важней на свете. — Я понимаю, что вы чувствуете, у меня тоже когда-то был сын. — Старпом застыл. На его печальном лице отразилось странное беспокойство с гнетущим грузом тяжелых воспоминаний и прожитых лет. — Но это было очень давно, — печально бросил он и поспешил подняться на палубу.