И только имя твое сохраню навсегда, В сердце и на устах, и в дурной голове. Скажи мне, волей каких сил тебя смогу я вернуть? Пройти заново путь ошибок, что сотворил. ©(Весь мир прахом разлетится)
Один и Вивиана безуспешно бродили по джунглям вот уже несколько часов. Периодически они выходили к берегу, чтобы проверить, нет ли вблизи пиратского корабля — вероятнее всего, пираты поведут пленников туда. Однако они, как бы ни старались, не могли найти ни единого следа. Пятнадцать человек словно канули в неизвестность. Вивиана выглядела обеспокоенной и истощенной, но при этом продолжала твердить о Венделле, о том, как переживает за него и других. Это сводило Одина с ума. Он пытался скрыть под маской безразличия раздражение и гнев, пожирающие его изнутри, но с каждой минутой это становилось все сложнее. — Давай отдохнем немного, — напряженно выдохнул он, когда терпеть уже больше не было сил. — Мы не можем, — возразила Вивиана, упрямо продолжая идти, игнорируя мудрые слова друга. — Венделла и остальных схватили, им нужна наша помощь. Вдруг их сейчас пытают или… — она застыла, не в силах высказать страшные предположения, тут же возникшие в голове. — Вивиана, — окликнул ее Один и взял за руку, чтобы вернуть внимание. — Взгляни на себя, ты устала. Я тоже. Давай посидим немного, а потом продолжим путь. — Нет! — лихорадочно отрезала она, отдернув руку. — Один, ты мой друг, как ты не понимаешь? Я не могу спокойно сидеть, зная, что Венделлу грозит смертельная опасность. Один ощутил болезненный укол где-то в области сердца, словно в него только что вонзили кинжал. Он смотрел в тревожные глаза Вивианы и понимал, что тревожились они не о нем. «Ты мой друг». Конечно, он для нее лишь друг и ничего более. Да провались этот Венделл вместе со всеми друзьями и королевством! — Иди, если хочешь, а я не железный, чтобы сутки без сна бегать по джунглям в поисках твоего обожаемого Венделла и его несносных друзей, — он специально сделал особое ударение на последнем слове, выражая свое и без того явное нежелание продолжать поиски. Затем демонстративно уселся подле пещеры на каменистом берегу, тем самым показывая, что не сдвинется с места до рассвета. — Да что с тобой? — Вивиана, пылая негодованием, уставилась на него. — Я не понимаю, почему ты так плохо отзываешься о Венделле? Ее вопрос остался без ответа, потому что Один уже не слышал подругу. Его разноцветные глаза, в которых явно отражался страх, загипнотизированно сосредоточились на одной далекой точке, сокрытой в глубине вечнозеленых джунглей. В это время в голове Одина настойчиво звучали корыстные голоса, сотворенные королевой Мэб. Они преследовали одну-единственную цель: свести юного оборотня с ума, чтобы склонить на сторону тьмы. — Один, ты должен найти его! Ты должен найти своего отца, и тогда все мы будем счастливы! — умолял дрожащий голос Луны. — Волку — волчья смерть, — зловеще шептал голос заклятого врага. — Сдержи свое обещание, сын! — в резком голосе отца звучали пронзительные нотки. — Отомсти за мою смерть! — Убей, убей, убей… — хором поддерживали светлячки из глубин Неверленда. — Лишь кровью можно смыть кровь! — не унимался давно уже мертвый оборотень. — Пролей кровь… Пролей кровь… Убей Волка… Убей. Подчинись… — Один? — обеспокоенный голос Вивианы вырвал его из оцепенения, но Один продолжал разбирать уже стихшее неразборчивое перешептывание. — Ты слышала? — спросил он, с надеждой посмотрев на нее. Ему жизненно необходимо было убедиться, что он не сумасшедший. — О чем ты? — занервничала она, подумав, что друг уловил приближение пиратского корабля своей волчьей силой. Или как там это у оборотней происходит? — Я ничего не слышала, — она взволнованно огляделась по сторонам. — Один, что ты почувствовал? Нет. Она издевается. Это невыносимо. Один мысленно стукнул себя по лбу. — Ничего. Показалось. Наверное. Он в бессилии оперся на внешнюю стену пещеры и устало склонил голову. Голоса наконец-то стихли, и удивительный факт: Вивиана тоже вдруг замолчала. Одину досталась целая минута тишины, за которую можно было спокойно послушать пение ветра и шум морской волны. Целую минуту. — Пойдем, — требовательно позвала она. Один поднял на нее строгий взгляд, скользнув им по ее худым лодыжкам, грязному рваному платью, растрепанным волосам и бледному лицу со следами усталости. При этом в глазах ее по-прежнему искрилась нездоровая тяга к неприятностям. Если бы он только мог запретить ей куда-то идти в подобном состоянии, он непременно бы так и сделал. — Я уже сказал, что никуда не пойду, — безапелляционно прошипел он. — Прекрасно! — топнула ногой Вивиана и отвернулась от него. — Тогда я пойду одна! — и зашагала, сама не зная куда. — Никуда ты не пойдешь, — уверенно остановил он, схватив ее за запястье. — Это еще почему? — сквозь зубы огрызнулась она, рывком освободившись из его хватки. — Я сказала, что найду Венделла, и ты меня не остановишь! Малявка. И почему он должен вечно нянчиться с ней? — Вивиана, ты с ума сошла? — Один посмотрел на нее как на умалишенную. — Темнеет уже. Кого ты будешь искать ночью? Голодного крокодила, чтобы накормить? — он почувствовал, что терпению приходит конец. Если она скажет еще хоть слово против разумных доводов, он найдет какую-нибудь веревку, свяжет ее и заставит сидеть на месте до рассвета. К счастью, она ничего не ответила, только молча хлопала ресницами, удивленно уставившись на Одина. Похоже, все-таки его слова достигли цели. Но почему-то боль и раздражение, пылающие внутри, не утихали. Оборотень осознал, что не способен в данный момент контролировать свои эмоции. Ему нужно остыть, иначе все может плохо кончиться. — Никуда не уходи, я скоро вернусь, — небрежно бросил он и быстрым шагом направился в джунгли.***
Вирджинию отвели в капитанскую каюту. Когда дверь рубки за матросом с шумом закрылась, пленница бегло оглядела мрачное помещение, тускло освещаемое свечами в золотых канделябрах. Выглядело оно точно так, как описывали в книгах: темные, местами прогнившие стены; несколько сдвоенных между собой дугообразных окон; королевский диван, обитый красным бархатом; длинный обеденный стол с дубовыми стульями в придачу. Обстановку завершали широкий шкаф для одежды и, конечно, капитанский письменный столик для расчетов, захламленный всевозможными бумагами и картами. Только вот самого хозяина жилища нигде не было видно. Это насторожило Вирджинию. Где же капитан Крюк? Несмотря на дурную славу, ходившую за одноруким пиратом, и явную угрозу, исходящую от него, ожидание капитана было страшнее, чем разговор с ним. Вирджиния невольно сжалась, отсчитывая удары собственного сердца вместо долгих изнуряющих секунд. Атмосферу нагнетал едкий запах воска, источаемый медленно выгорающими свечами. У Вирджинии закружилась голова, поэтому она, пошатнувшись, проследовала к дивану и осторожно присела на самый край. Но не успела даже подумать о том, что ее ждет, или хотя бы подготовить ответы, как дверь каюты широко распахнулась и внутрь ворвался взвинченный капитан Крюк в своем обыкновенном наряде: в красном камзоле и того же цвета широкополой шляпе на голове. — А! Вирджиния, ты уже здесь, — довольно улыбнулся он, снимая шляпу, очевидно, пребывая в невообразимо редком и несвойственном ему хорошем расположении духа. — Давно ждешь? Вирджиния недоуменно раскрыла рот, выискивая возможный подвох в странно-доброжелательном поведении Крюка. — Я был не слишком вежлив с тобой и твоими друзьями, извини, — капитан артистично изобразил виноватое лицо и жестом предложил «гостье» присесть за стол. — Присаживайся, пообедай со мной. Ты, верно, голодна? Вирджиния все еще не понимала, чего пытается добиться Крюк, но, осознавая, что у нее все равно нет выбора, покорно переместилась на предложенный стул. Капитан галантно придвинул его поближе к столу, после чего, хлопнув в ладоши, дал знак к началу пира. Дверь каюты снова распахнулась, впуская четырех пиратов, несущих на огромных блюдах всевозможные кушанья. На одном источала аппетитный аромат жареная морская рыба, украшенная веточками тимьяна и еще какой-то неизвестной травы. На другом сиял золотистой корочкой дикий поросенок. На третьем — красиво нарезанные островные фрукты: кокосы, манго и бананы. Четвертый худощавый пират нес в руках корзинку с галетными лепешками и уже откупоренную бутылку вина, изящно завернутую в шершавую бумагу. Вирджиния изумленно наблюдала, как пираты аккуратно накрывают на стол и разливают по бокалам вино. Она и представить не могла, что грязные контрабандисты могут так хорошо питаться. Впрочем, может, богато пировал только капитан. Трое пиратов, покончив с работой, поспешили как можно скорее удалиться, а четвертый почтительно поинтересовался: — Принести что-нибудь еще, кэп? — Скройся, помойная крыса, — сквозь зубы процедил Крюк, не сводя безумного взгляда со своей гостьи. Матрос не стал дожидаться повтора и, поспешно откланявшись, тоже покинул каюту, прикрыв за собой дверь. Как только они с Вирджинией остались наедине, капитан Крюк любезно подал ей бокал с красным вином и, достав из-за пояса острый серебряный кинжал, принялся разделывать поросенка. Крюком он придерживал тушку, а единственной рукой искусно орудовал кинжалом. — Итак! — воодушевленно воскликнул он, вспарывая мягкое брюхо мертвого животного. — Вирджиния, как ты попала в Неверленд? Она окаменела при виде того, как тюремщик жестоко ломает кости кабана. Он оторвал внушительный кусок лытки и положил ту в пустую тарелку гостьи. — Я… я… — Вирджиния напряженно сглотнула в попытке избавиться от видения, где на месте этого поросенка была она сама. — Я попала в шторм, — ляпнула она первое, что пришло в голову. Это звучало правдоподобнее, чем объяснение про темную фею, великого волшебника-дерево и портал, сотворенный нимфой. К тому же скажи Вирджиния правду, пришлось бы говорить о цели своего визита на остров, чего делать никак нельзя. Вряд ли этот сумасшедший пират станет им помогать. Вероятнее всего — захочет присвоить зеркало себе. — Хм… — задумчиво протянул Крюк, в неприкрытом удовольствии облизывая пальцы, перепачканные в мясе. — Интересно, и куда же ты направлялась? Он вытер руку и крюк о салфетку и устало уселся на пустующий стул напротив Вирджинии. Заметив, что гостья ничего не ест, капитан нахмурился. — В чем дело, Вирджиния? Тебе не по вкусу мои угощения или ты не голодна? Вирджиния бросила затравленный взгляд на еду и сильнее вжалась в спинку стула. — Неужели ты решила, что я тебя отравлю? — капитан театрально прикрыл ладонью глаза, изображая обиду. — Что за глупости! Поверь, — он злорадно ухмыльнулся, показывая начищенный до блеска золотой зуб. — Если я захочу тебя убить, то сделаю это более изощренным способом! — Крюк саркастично рассмеялся, но глаза угрожающе сверкнули, как будто обозначая границы его терпения. Вирджиния осознала, что ей придется отвечать на вопросы. Выдавив слабую полуулыбку, она откусила кусочек галетной лепешки. — Ну… — она тщательно подбирала слова, ведь любое неверное могло стоить жизни. — Я путешествовала на научно-исследовательском судне, изучала фауну Северного моря. — Вот как? — неожиданно заинтересовался Крюк, разрывая зубами мясо и запивая его вином. — А что случилось с остальной командой? Ты бы не управилась с кораблем одна. — Нет, конечно нет! — нервно усмехнулась Вирджиния и даже отхлебнула немного терпкого вина в знак доверия капитану. Кажется, Крюк поверил ей. Может, удастся убедить его, что она лишь невинная жертва обстоятельств, и тогда он отпустит ее и друзей. — Там была целая научная экспедиция, мы собирали сведения о группе касаток. Очень любопытные животные, кстати… И поведала подробности жизни китов-убийц — все, что знала из программ телеканала BBC. Крюк внимательно слушал ее, периодически кивал, жадно обгладывая кости дикого поросенка, отчего Вирджиния увереннее продолжила вешать лапшу на уши доверчивому пирату. Она солгала, что остальные пленные — тоже участники экспедиции, единственные выжившие после шторма. Не забыв упомянуть, что все они лишь случайные жертвы обстоятельств и вообще мало знакомы друг с другом. — Я даже не знала, что они выжили, — выдала очередную неприкрытую ложь Вирджиния. — Мы встретились случайно, вчера. Оказалось, что все это время они жили на другом конце острова. Так что они даже не знакомы с потеряшками, и вы могли бы их отпустить. Она невинно закусила губу, ожидая реакции капитана. При этом сердце бешено колотилось в груди, и Вирджиния выпила еще вина, чтобы успокоиться. Пират задумчиво почесал двухнедельную щетину крюком, осушил бокал, затем поднялся и стал медленно прохаживаться по каюте. — Может, это и неплохая идея. — От этих слов, прозвучавших весьма спокойно, Вирджиния напряженно выдохнула. — Я подумаю об этом на досуге, — он подошел к окнам и, заложив руки за спину, устремил взгляд на волны. Вирджиния облегченно расслабилась на стуле и даже угостилась мясом. Кажется, ей удалось наладить контакт. И почему за капитаном ходит дурная слава? Вроде он вполне адекватный и рассудительный человек. Даже весьма галантный. Да, с ним вполне можно договориться или, может быть, заключить сделку. Но, похоже, она рано обрадовалась, поскольку следом Крюк развернулся и, вальяжно приблизившись, продолжил допрос: — Это все очень интересно, Вирджиния, — заключил он, вновь наполняя свой бокал, и долил вина в чуть отпитый бокал Вирджинии. — Но мне любопытно, почему такая благовоспитанная леди, как ты, жила с этими невоспитанными и наглыми мальчишками? Капитан заговорщически подмигнул и, стукнув бокалом о бокал гостьи, осушил очередную порцию вина, при этом искоса сверля взглядом растерянную пленницу, которой пришлось придумывать очередное правдоподобное вранье. — Эм-м… — неуверенно начала она, отпив еще вина. — После кораблекрушения волны вынесли меня на берег, и… мальчики нашли меня. Приютили. — Что ж, это многое объясняет, — слишком доброжелательно улыбнулся он и хотел налить себе еще, но в бутылке осталось лишь на жалкие два глотка. Крюк досадливо нахмурился, допил остатки, бесцеремонно осушил бокал Вирджинии и глубокомысленно продолжил: — Но не объясняет того, почему ты решила, что я поверю в остальную наглую ложь, которую ты только что наплела здесь. — Крюк резко шагнул вперед и, нависнув над гостьей угрожающей статуей, приставил крюк к ее лицу. — Ты держишь меня за идиота, Вирджиния? — Я сказала вам правду, — слабо попыталась оправдаться она, переведя испуганный взгляд от капитана к крюку. — Если бы хоть одна живая душа, а уж тем более целый корабль, попал в Неверленд — поверь, я бы об этом узнал. Но ты продолжаешь врать мне в лицо и испытывать мое терпение, а я этого очень не люблю. — Он вонзил крюк в остатки ужина, безумные глаза налились кровью, в зрачках возникли отблески ярости. — Довольно любезностей! Сейчас же говори, где прячется этот поганец! Или я разделаю тебя, как эту грязную свинью! — Но я правда не знаю, где находится лагерь Питера! — попыталась защититься Вирджиния. — Он постоянно перемещается. Неужели вы думаете, что, если бы я знала, не сказала бы вам? — Я был достаточно терпелив, дорогуша, но, поверь, могу быстро забыть о манерах, — Крюк схватил ее за запястье, заставив подняться с места. — Завтра, до рассвета, ты отведешь меня в лагерь Пэна, и если этого не случится, я не посмотрю, что ты женщина. — Он убрал ее волосы назад и зловеще зашептал на ухо: — Но прежде расправлюсь с твоими друзьями. Вирджиния сжалась от страха, боясь сказать что-то в ответ. Тон капитана звучал очень убедительно и грозно, она не хотела вновь выводить его из себя, поэтому оставила всякие мысли о договоре с сумасшедшим пиратом. — Мистер Сми! — заорал капитан Крюк, и на его призыв в каюту тут же вбежал кособокий пират в красной шапочке. — Да, капитан! — присел в реверансе старикашка. — Наша гостья изъявила желание ночевать со своими друзьями. Отведите ее обратно в трюм. — Есть! Кэп! — подчинился Сми, подхватывая пленницу под локоть и уводя прочь из каюты разгневанного капитана.***
Один вернулся ночью, когда в небе уже ярко светили звезды, разбросанные кокосовой крошкой вокруг желтого полумесяца-сыра. Все время, пока его не было, Вивиана не находила себе места. Она страшно переживала за Венделла и остальных, но вместе с тем пыталась понять, чем же так обидела Одина. Раньше ей казалось, что она хорошо знает друга, но в последнее время он стал каким-то загадочно-мрачным и вел себя так, будто ему на всех наплевать. Вивиана искренне не понимала, что происходит с ним, и хотела как можно скорее в этом разобраться. Она взволнованно расхаживала по маленькой пещере взад-вперед, пытаясь подобрать правильные слова, которые скажет другу, и периодически поглядывая на вход, проверяя, не вернулся ли он. И когда в лунном свете наконец возник темный силуэт в капюшоне и с добычей в руках, Вивиана, собрав все свое негодование, обвинительно спросила: — Может, объяснишь свое поведение? Один молча бросил на нее вымученный взгляд, положил тушки двух куропаток на камни и уселся прямо на землю, начав сооружать из собранных сухих веток кострище. В почти полной темноте Вивиане было сложно разглядеть его лицо, но она нутром чувствовала исходившее от него напряжение. И это еще сильнее раздражало. Почему он ведет себя так, словно она в чем-то перед ним виновата? — Один, — позвала она, чтобы привлечь внимание. — Что? — он поднял на нее тяжелый, полный обиды взгляд, от которого стало не по себе. Все же Вивиана собралась с мыслями, чтобы напомнить: — Я задала тебе вопрос и хочу получить прямой ответ. Один еще раз с силой стукнул камнем о камень. Высеченные искры тут же попали на ветки, оборотень раздул слабое пламя, и оно превратилось в костер. — Я жду, — она скрестила руки на груди и деловито приподняла бровь. — Я не хочу говорить, — апатично отозвался он. — А мне все равно, хочешь ты или нет! — с неожиданной для себя горячностью возразила Вивиана. — Ты назвал меня сумасшедшей, Один Бедфорд, и я требую объяснений! — Мне не нравится, что ты беспокоишься о других, наплевав на собственную усталость, — нехотя признался Один, нахмурив брови. — А что я должна делать, по-твоему? Сесть и жаловаться, как ты, когда наши друзья в опасности? — провокационно заявила она, высоко вздернув нос. — Вместо того, чтобы попусту тратить время, лучше бы помог их отыскать! — А меня ты спросила, хочу ли я это делать? — в его голосе теперь различался оттенок плохо скрываемого нетерпения. — Ты сам обещал, что мы их найдем! А теперь отказываешься? Хорошо, если ты настолько эгоистичен, я сделаю это сама! Она уверенно направилась к выходу, но Один встал в проходе, не позволив покинуть пещеру. — Это я эгоист? — взорвался он вспышкой гнева, что теперь происходило с ним постоянно. — На себя посмотри! — он резко притянул ее, нависая тяжелой тенью над шокированной Вивианой. — Думаешь только о том, как бы поскорее спасти Венделла, а на меня тебе совершенно наплевать! Я что тебе, ручной песик?! Тебе стоит хоть иногда задумываться о чувствах других людей и о том, на какие жертвы они идут ради тебя! Он тяжело дышал, не в состоянии успокоить бешено колотящееся сердце, сверля хмурым взглядом ее недоуменное лицо. Вивиана не знала, что ответить: она и подумать не могла, что Один настолько устал. Вероятно, он прав, и она действительно перегнула палку, желая поскорее найти Венделла. Но ведь она не может иначе, почему ему так трудно это понять? Все же неприятное чувство вины пробралось в голову и засело там назойливым червяком, дергая за ниточки совести и не позволяя продолжать спор. Один отпустил Вивиану и, спрятав трясущиеся руки в карманах пальто, вернулся к костру. — Один… — она присела напротив друга по ту сторону огня. — Я не хотела обидеть тебя. — Конечно, как всегда, — сухо ответил Один, в этот раз не бросив даже короткого взгляда в ее сторону. Казалось, он находится не здесь. Друг вел себя непривычно отстраненно, готов был делать что угодно, лишь бы не говорить с ней. Он насадил куропаток на заранее подготовленный деревянный вертел. Тушки, кстати, тоже уже были ощипаны и разделаны. Вивиана даже представлять не хотела, как именно Один сделал это, учитывая, что ножа у него при себе не имелось. Впервые она задумалась о его сущности. Перед глазами пронеслись воспоминания о растерзанных телах контрабандистов и оторванной руке. Тогда в плену шока Вивиана не придала этому значения, но теперь, когда способность мыслить здраво вернулась, стало немного жутко. Вивиана и помыслить не могла, что оборотни обладают такой лютой силой… Нет, она должна остановиться. Один не такой. Он никогда не причинит ей или другим вреда. Он же ее друг. Не стоило забывать об этом. Следующие примерно сорок минут они провели в молчании. Неловкость буквально царила в воздухе и опускалась на плечи тяжелым грузом недопонимания. Один ничего не говорил, сосредоточив все внимание на жарившихся куропатках. Периодически он бросал на Вивиану короткие взгляды, а она в смятении отворачивалась, делая вид, что не замечает их. Когда они перестали понимать друг друга? Когда Одину исполнилось пятнадцать и отец отправил его учиться в Пятое королевство? Или когда они встретились после долгой разлуки у окна ее спальни? А может, это произошло в далеком детстве, когда Один стал меньше появляться во дворе и приходил в гости с ссадинами и синяками? Мальчик всегда оправдывал это, говоря, что получал травмы, обучаясь искусству сражений. Но что, если все было совсем не так? Вспоминая скучные вечера, на которые отец неизменно приглашал чету Бедфордов, Вивиана только теперь подметила, что в присутствии лорда Ангеррана Один, как правило, смиренно молчал, отвечал только на поставленные вопросы и держался крайне примерно — что сильно отличалось от поведения мальчика на улице. Самые безумные и опасные игры всегда были плодами воображения Одина Бедфорда, что не могло не вызвать подозрений. Но почему-то ни Вивиана, ни ее родители не придавали этому особого значения. Что имел в виду Один, когда говорил: «Как будто я ему не родной»? Неужели… — Готово, — уведомил Один, снимая поджаренных куропаток с огня. Положив одну из них на лист папоротника, подал Вивиане. Она благодарно кивнула. — Поужинаем, немного отдохнем, а на рассвете продолжим поиски. Большего и не требовалось. Хотя нет, требовалось. Вивиана хотела быть уверена, что Один простил ее и они по-прежнему друзья. Однако вместо того, чтобы спросить о его чувствах напрямую, она молча ела, наблюдая за танцующими языками пламени. Она никак не могла подобрать нужных слов, и Один не спешил расставить все точки — похоже, ему это было просто не нужно. Покончив с ужином, Вивиана прилегла у костра, решив, что, возможно, завтра он остынет, и они смогут наконец нормально поговорить. Лишь сейчас, когда над Неверлендом царила глубокая ночь, Вивиана смогла заметить, как сильно устала. Ноги гудели от бесконечной беготни по острову, и спина болела. Мысли были где-то далеко, в них являлся образ любимого всем сердцем светловолосого короля, за которого она страшно переживала. Один решил не ложиться: он присел у входа в пещеру, согнув ноги в коленях и устремив взгляд куда-то к верхушкам тропических деревьев, легко колышущихся на ветру. Уснуть на жесткой земле не представлялось возможным, но ввиду сильнейшего изнеможения Вивиане удалось слегка задремать. — Виви, помоги мне… Услышав голос Одина сквозь сон, Вивиана устало разлепила глаза. Он по-прежнему сидел у входа, слегка развернувшись к ней вполоборота, а костер все еще ярко освещал пещеру. Она поднялась и присела, пристально вглядываясь в его лицо с остро выделяющимися скулами и ужасными темными кругами под глазами. — Один, что с тобой? — испугалась Вивиана, подумав, что он мог подхватить какую-то заразу. — Я… я не знаю, — он поднялся, подошел к ней и опустился рядом на колени. — Голоса… — Голоса? — еще больше удивилась она. — Они все время в моей голове, — сказал он слегка охрипшим болезненным голосом, склонив голову так, что челка закрывала лицо. — Ни на минуту не оставляют меня… я не знаю, как от них избавиться… Мне… мне кажется, я… схожу с ума. Вивиана никак не могла понять, всерьез ли он говорит это. Один всегда был недосягаем для ее понимания, и невозможно было знать, что на самом деле творится в его душе. Но выглядел он очень убедительным. Ей хотелось помочь. — А что они говорят? Эти голоса, — поинтересовалась Вивиана. Он поднял голову и посмотрел на нее исподлобья. Только на этот раз его взгляд был пугающим: зрачки расширились, заполнив собой почти всю радужку; безумным светом в них отражались танцующие языки пламени. — Они жаждут крови, — на губах Одина заиграла зловещая улыбка. — Они хотят, чтобы я совершил убийство… чтобы отомстил… — Кому отомстил, Один? — запылала негодованием Вивиана. Что за бред он несет? Он молча навис над ней, Вивиана замерла в немом вопросе: может, он действительно сошел с ума? Но как? Ведь совсем недавно он был вполне нормальным. Или ей только казалось так? — Убийце моего отца, — люто прошептал он прямо ей в ухо, после чего тихонько рассмеялся. — Я ничего не понимаю, Один. Кто убил твоего отца? — негодующе заморгала Вивиана. Подобного она никак не ожидала услышать. — Я считала, лорд Бедфорд скончался от сердечного приступа. Или я чего-то не знаю? — Он мне не отец, — абсолютно серьезно заявил Один, вдруг перестав смеяться. — Это я его убил. — Что? — Вивиана испуганно подскочила с места и попятилась в глубь пещеры. — Что ты такое говоришь? Она не хотела верить услышанному, но говорил Один очень убедительно. И еще эта его зловещая ухмылка… И разные глаза, сверкающие во тьме. — Это я убил Бедфорда, — Один вновь рассмеялся, шаг за шагом, медленно приближаясь к ней. — Я свел его с ума! Он никогда не был моим отцом! Теперь он закатился в истерическом хохоте, беспрерывно повторяя: — Это я его убил… — Один, пожалуйста, прекрати так себя вести! — Вивиана попыталась воззвать к его разуму, продолжая пятиться, пока не уперлась спиной в стену. — Ты меня пугаешь! — А если нет? То что? — его бровь надменно приподнялась. Он сделал еще шаг, оказавшись совсем близко к ней. Вивиана проглотила напряженный комок, подступивший к горлу, стараясь не поддаваться нарастающему приступу паники. — Ты закричишь? Так все делают, когда видят оборотня! Они кричат, кричат, кричат! Он попытался схватить ее, но Вивиана увернулась, отскочив в сторону. — Или, может, ты пожалуешься своему жениху? — Один вновь двинулся к ней, лицо исказила ненависть. — Ты ведь так любишь его, Виви! Король Венделл — само воплощение благородства и храбрости! — перепрыгнув через костер, он сократил расстояние между ними. — Более выгодной партии не сыскать во всех девяти королевствах! — Чем ты, собственно, недоволен? — возмущенно выпалила Вивиана, позволяя гневу полностью задавить чувство самосохранения. Она уже не впервые слышала колкие замечания от друга в адрес Венделла, но списывала их на особенность характера Одина. Однако на этот раз он зашел слишком далеко. — Я всегда была честна с тобой, Один! Это ты, напротив, скрывал от меня правду о том, что ты — оборотень! — может, она действительно лишилась рассудка, решив, что лучшая защита — это нападение. Поэтому обеими руками, насколько хватало сил, толкнула его в грудь. — Так что, если тебе есть что сказать, я внимательно тебя слушаю! — еще один толчок, и лицо оборотня покрылось красными пятнами. — Так значит, теперь ты хочешь знать?! — разгневанно прокричал Один. — Тебе действительно интересно, почему я так ненавижу твоего прекрасного принца?! — Да! Я действительно хочу знать! — она смело подняла на него взгляд: ей уже надоела эта нелепая игра в догонялки. А он, напротив, опустил голову, сокрушенно выдохнув. — Скажи мне, Один… Он хотел сказать, но не мог. В нем шла внутренняя борьба зверя и человека. Ненависти и любви. Сердце пылало, разрывалось от боли, но он не мог сказать прямо о своих чувствах. Боялся, что их отвергнут. Вернее, он знал это почти наверняка. И тогда его мир рухнет, разлетится прахом умершей любви, под которым его и похоронят. Бледный свет надежды померкнет, оставив после себя лишь пустоту, в которой Одину придется существовать до конца своих дней. Как больно любить и не быть любимым в ответ. Уж лучше бы Волк не спасал его жизнь. Один погрузился бы в объятия моря, как солнце, опускающееся за горизонт, но не чувствовал бы эту невыносимую боль. Но ведь это не его вина. Во всем виноват проклятый Венделл! Не будь того на пути, Вивиана давно принадлежала бы ему. Наблюдая, как друга снова одолевает ненависть, брови хмурятся, а лицо становится непроницаемым камнем, Вивиана сильно пожалела о сказанных ранее словах. Она дернулась, но бежать уже было некуда. В этом углу пещера имела трапециевидную форму, поэтому с одной стороны путь был отрезан стеной, а с другой стоял Один. Вивиана оказалась в ловушке. Сердце все быстрее стучало в груди, и холодная дрожь пробежала по коже под хищным взглядом Одина, обезумевшего за мгновение, словно зажженная спичка. Он резко схватил ее, вцепившись железной хваткой в плечи, и прижал к камням. — Да тем, что ты любишь его! — задыхаясь от гнева, наконец прокричал он. — Венделл то, Венделл это! Достала ты уже! Ответь, Виви, чем он лучше меня?! Вивиана открыла было рот, чтобы поставить этого разбушевавшегося оборотня на место, но сказать ничего не успела… Один жадно накрыл ее губы своими. Это был их первый поцелуй, когда Вивиана четко понимала, кто перед ней. Один целовал яростно, требовательно, неистово, вложив всю свою боль и обиду в один поцелуй. Она противилась, не хотела этого, Один ощущал протест каждой клеточкой своего тела, судя по тому, как она отчаянно трепыхалась и плотно стиснула зубы, не позволяя его языку пробраться внутрь. Но почему-то именно то, как она старательно вырывалась из его объятий, распаляло Одина еще больше. Он сжал ее хрупкое тело настолько сильно, что Вивиане стало трудно дышать. В попытке глотнуть воздуха она чуть разжала зубы, и его язык тут же дерзко проскользнул в ее рот. Еще мгновение шока и колебания девушки — и их поцелуй прервался острой болью от укуса. — Нет! — лихорадочно закричала Вивиана, оттолкнув его от себя. Один небрежно сплюнул кровь. В тусклом свете пламени его бледное лицо выглядело пугающе: злоба и обида переполняли его вперемешку с чем-то, чего Вивиана понять так и не смогла. — В чем дело, Виви? — его окрашенные алой кровью губы вновь приняли форму жуткой ухмылки. — Тебе неприятны мои поцелуи? Не так давно ты буквально умоляла меня об этом. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — ее голос дрогнул от нескрываемого страха перед человеком, которого, как она считала, знала очень хорошо. — Тогда, в моей комнате, — он вновь приблизился, проведя теплой ладонью по ее щеке. Вивиана вжалась в холодную стену, сильно зажмурив глаза. — Не притворяйся, что не помнишь. В ее сознании невольно всплыли обрывки картин, которые все это время мозг старательно прятал где-то глубоко. Она лежит на мягких простынях в подвенечном платье в объятиях Одина. Он страстно целует ее, прикасаясь там, где она никогда, ни за что ему не позволила бы. И ей это нравится. Это не могло быть правдой. Вивиане стало мерзко от этих образов. Ее прошиб холодный пот, а губы сжались от презрения к самой себе. — Так ты помнишь, — прошептал Один, обдавая ее кожу горячим дыханием. — Это неправда… — болезненно возразила она, не в силах сдерживать слезы, навернувшиеся на глаза. — Правда, и ты знаешь это, — он привлек ее трясущееся тело. — Я целовал тебя здесь, — и, проведя пальцем по ее дрожащим губам, вновь припал к ним — на этот раз мягче. Она больше не сопротивлялась — просто плакала за неимением сил оттолкнуть. Игнорируя ее слезы и явное нежелание близости, оборотень настойчивым поцелуем блуждал по ее губам, проскальзывая языком внутрь; одна рука опустилась на бедро, пробираясь под подол юбки, другая — откинула назад волосы, затем грубо дернула за них, заставляя задрать голову и издать болезненный приглушенный визг. Если бы Вивиана могла посмотреть в его глаза, то увидела бы, как они почернели от дикого нарастающего желания. — И здесь, — опустился к белоснежной шее, ощущая, как сердце ее учащенным ритмом гоняет по венам кровь. — По-пожалуйста… — всхлипывая, попросила она. — Один, пожалуйста, отпусти меня… — Нет! — руки его резко сомкнулись на ее шее, там, где всего секунду назад были губы. — Ты сама не знаешь, чего хочешь! Ты сводишь меня с ума! Приступ воспоминаний усилился, ее затрясло, ноги подкосились от осознания того, что это происходило на самом деле. Пальцы Одина все сильнее сжимались вокруг шеи, перекрывая поток кислорода и прекращая беспорядочный водоворот мыслей, страха и боли. Они улетели куда-то далеко, растворяясь в кромешной тьме отчаяния. Один подхватил ее плавно падающее тело. Усадив Вивиану на землю, он присел рядом с ней. Глядя на ее измученный вид, бледное лицо, багровые пятна на руках и шее, Одину стало не по себе, сердце сжалось: что же он натворил? Он поступает неправильно, Вивиана не вещь, которую можно взять силой. Он дал ей немного воды. Сделав пару глотков, она поперхнулась и открыла глаза, полные слез. Но при этом не могла пошевелиться от страха, только затравленно смотрела на оборотня, как жертва на хищника перед последним вздохом. — Прости меня, Вивиана, — вина полностью задавила чувства обиды и гнева, бушевавшие внутри. — Я не хотел причинить тебе боль… Она молча продолжала смотреть на него, широко распахнув глаза; слезы медленно вытекали из них, скатываясь по бледным щекам на подрагивающие губы. — Я так устал, — ему нужно было это сказать, не столько ей, сколько самому себе. — Я не должен был в тебя влюбляться. Но это случилось. Здесь нет твоей вины. Я один во всем виноват. Знаю, что не достоин тебя и мое признание слишком опоздало. Но я хотел, чтобы ты знала. Она была не в силах что-то ответить. Слова застряли где-то в горле, наткнувшись на непреодолимую стену непонимания и боли. Но Одину и не нужно было слов. Он и сам все прекрасно понимал. Теперь, когда Вивиана знает о его чувствах, знает и не может ответить на них, ему больше незачем здесь находиться. Он в последний раз легким поцелуем коснулся ее щеки, после чего в спешке покинул пещеру, оставив Вивиану одну.***
Вылетев как ошпаренный из пещеры, Один побежал что есть силы куда глаза глядят. Он не мог оправдать или хоть как-то объяснить то, что произошло. С ним никогда еще не случалось подобного. Один всегда мог контролировать свои эмоции и поступки. Но там, в пещере, был будто не он. В него словно вселился злой дух, заставляя делать то, чего Одину не хотелось: причинять боль Вивиане. Все происходило как во сне, он помнил лишь то, что чувствовал. Сперва это были боль и обида за ее безразличие. Один просил, буквально умолял о помощи, но Вивиана не смогла разглядеть этого. Затем пришла ненависть — дикая, обжигающая, всепоглощающая. Один злился, что Вивиана выбрала не его. Все это резко превратилось в такую же неистовую ярость. Зная о своем физическом превосходстве, оборотень захотел взять Вивиану силой. И это гнусное желание нарастало в противовес ее слабым попыткам оттолкнуть. Один не мог понять, откуда оно взялось, в здравом уме он никогда бы так не поступил. Но вот вопрос: а в своем ли он уме? Он уже ни в чем не был уверен. Он продолжал бежать вдоль каменистого берега, пока не сбилось дыхание. Остановившись на мгновение, оборотень осмотрелся: прибрежные камни сменились белым песком, а пещера, в которой осталась Вивиана вместе со всякой надеждой на спасение, скрылась из виду. Возвращаться Один не хотел, хоть и знал, что Вивиана абсолютно беспомощна без него. Однако с ним ей еще опаснее. Он четко понимал, что больше не способен контролировать себя — после всего, что натворил. И это невозможно исправить. Лучше ему быть одному. Так он не сможет причинить ей вред. Взгляд Одина скользнул к волнующемуся морю, а ноги сами повели туда. Он зашел по колено в воду, чувствуя, как приятная прохлада облегчает тяжесть бремени. Заглянув в черную бездну, оборотень увидел там отражение главного своего врага. Человек, смотрящий на него из глубины вод, был абсолютно отвратителен и жесток. Настало время покончить с ним, раз и навсегда. Но когда юный оборотень уже собирался это сделать, его остановил холодный и до дрожи знакомый голос: — Что с тобой, Один? Ты бледен, — невесомый силуэт королевы Мэб вдруг возник прямо над водой. — Оставьте меня! — гневно потребовал он, зажмурившись в надежде, что эта назойливая женщина исчезнет. — Неужели она отвергла твои чувства? — ее наигранно сочувственный тон заставил вновь открыть глаза. — Да как она могла? Ты столько раз рисковал жизнью ради нее, пожертвовал всем, даже оставил мать — все для того, чтобы спасти Вивиану. И чем она отплатила тебе? Безразличием! — Это вас не касается, — небрежно бросил он, расслышав собственный предательски дрогнувший голос. — Конечно нет, — неожиданно понимающе согласилась Мэб, подплывая ближе. — Я одна вижу твой потенциал, — прошептала она ему на ухо — при этом Один ощутил ее холодное дыхание, несмотря на то, что это был лишь образ. — Любая другая девушка на ее месте была бы счастлива получить твою любовь, но только не Вивиана. Зачем ей ты, приемный сын лорда, когда рядом есть настоящий король, внук великой Белоснежки с ее благородной кровью? Не то что ты, жалкий неудачник, зверь. Она боится тебя, ей страшно. В голове невольно всплыло воспоминание об искаженном страхом бледном лице Вивианы. Какими бы ни были цели Феи тьмы, говорила она горькую правду. — Хватит! Перестаньте! — Один отчаянно закрыл уши руками. — Я не хочу ничего слышать! — Но это правда, Один, — продолжала давить королева. — Признайся, когда она отвергла твои чувства, ты хотел взять ее силой? А когда она сопротивлялась, ты ощутил возбуждение? Жажду крови? Она все знает. Она видела все. Дьявольское отродье! Наверняка это ее рук дело. Как и голоса. — Нет! Это неправда! — горячо возразил он. — Это вы заставили меня! Я бы никогда не причинил вреда Вивиане, я слишком ее люблю. Лучше я сам погибну, но не трону ее, — он уверенно сделал несколько шагов вперед, оказавшись по пояс в воде. Вобрав в грудь побольше воздуха, намеревался сделать последний, решающий шаг. — Посмотри на себя, как ты жалок — надменно рассмеялась Мэб. — Ты не достоин ее любви. Ты готов умереть за женщину, которой абсолютно наплевать на тебя! — Пусть, — он развел руками воду с приятной мыслью покончить с муками раз и навсегда. — А что же твоя месть, Один? Неужели ты забыл свое обещание отцу? Последние слова королевы заставили напряженно выдохнуть, а другую терзающую боль вернуться. — Я ничего не забыл, — болезненно выдавил оборотень. Но тут же осекся: — Не лезь ко мне в голову! Он отчаянно сопротивлялся ее воле, хоть и знал: бесполезно. Образ королевы был в его мыслях, теле и душе. Даже в сердце не нашлось тайного уголка, куда бы она не смогла проникнуть. — Ты сомневаешься, Один? Ты не уверен, что твой отец был хорошим человеком? — вопрос был риторическим, она видела оборотня насквозь. — А что, по-твоему, значит хороший человек? — холодные руки опустились на его тяжелые плечи. Голос королевы вновь перешел в заговорщический шепот: — Не бывает плохих или хороших. Мир не делится на героев и злодеев. Это все сказки, которыми пугают детей. Человека определяют лишь его поступки. Волк совершил плохой поступок, он убил твоего отца, а ты предал свои принципы. Позволил ввести себя в заблуждение, определив, что Волк хороший, раз он спас твою жизнь. — Это не так, — в бессилии склонил голову он. — Так, Один. — Он не видел ее лица, но кожей чувствовал зловещий оскал на губах. — Неужели ты подумал, что вы могли стать друзьями? Они тебе не друзья! Ты не такой, как они. Им никогда не понять, как страдает твое сердце. Да что она может знать о страданиях? Бесчувственная тварь, дергающая за ниточки. — Уходите. Я не хочу слушать вас. — Я уйду, но прежде ты не хочешь узнать, что тогда случилось? «Когда-то хотел. Когда считал Волка безжалостным убийцей. Когда все, что было, — месть». — Я знаю, что хочешь, — торжествующе расхохоталась Мэб. Неважно, говорил он, думал или чувствовал — она знала все. — Ты думаешь об этом постоянно. Смотри, я покажу тебе, что тогда произошло между твоим отцом и Волком. Образ Феи тьмы растворился в воде вместе с ее удаляющимся голосом. Внезапно подул порывистый ветер, море разбушевалось и вспенилось. Один замер, устремив взор на огромную волну, приближающуюся к нему вместе с освободительными объятиями смерти. Еще несколько секунд — и все закончится. Больше не нужно будет думать о выборе, о Вивиане, об обещании, данном умирающему отцу. Останется только он и море. Больше ничего. Он закрыл глаза и расслабился. Волна накрыла Одина, он ощутил толчок и повиновался власти стихии, уносящей его оболочку в черную бездну пустоты. Набранного воздуха хватит на пару минут, затем он инстинктивно заглотнет воду, будет немного жечь, но после придут они — тьма и свобода. Одна минута. Это слишком долго. Один выпустил оставшийся в легких воздух. Грудь тут же сдавила боль. Еще секунда. Он глотает воду. Еще больнее. Невыносимо, холодно и горько. Сердце замедляет ритм. Один… два… три… Но вдруг что-то изменилось. Вода исчезла, стало теплее. В груди перестало жечь, а гоняющая кровь мышца снова начала биться чаще. Один открыл глаза и увидел голубое небо. Такое прозрачное и чистое, как до прихода королевы тьмы. Ощущая под собой слегка влажную, но твердую почву, оборотень приподнял свинцовую голову, чтобы осмотреться. Вокруг цвела изумрудная зелень, а где-то вдали что-то странно гудело, напоминая музыку. Что случилось? Где он? Неужели королевство Вечной Луны существует в самом деле? Даже если и так, Один — последний оборотень, кого бы туда впустили. И где же молодые овечки и полнолуние? Вряд ли это оно. Тогда что? На ад тоже не похоже. Ни Геенны огненной, ни охотников с серебряными цепями. Один приподнялся, сознание плыло, а в груди все еще ощущались отголоски морской воды. И ее вкус во рту. Постепенно взор начал проясняться, и стало понятно: это не рай, а очень даже земное место, окутанное магическим туманом, завлекающим путников на верную смерть — в лес смертоносных болот.