***
— Это противоречиво. — В этом противоречии и заключается смысл. — Герой — преступник, — напомнил Бэкхён, поставив свою чашку с кофе на столешницу. — Его мораль искажена. Зачем ему приходить в церковь и раскаиваться? В чём? Для него это всё обыденное дело, поэтому я не думаю, что угрызения совести имеют место быть. В противном случае это лицемерие. — Это самообман, — парировал Пак, откинувшись на спинку стула. — Герой вынужден жить так, как он живёт. Это не его выбор, и всё, что ему остаётся — отпускать свои грехи, прежде чем он вновь преступит закон. Он сам загоняет себя в замкнутый круг, но при этом считает, что спасается. Иными словами, он просто запутался. И всё ещё не понимает, что вера — не панацея. — В таком случае, это настоящая трагедия, — заключил Бэк, взяв свою чашку. — Честно говоря, я не вижу будущего у этого героя. — А как же любовь? — Она как анальгетик. Её эффект временен, — пожав плечами, ответил Бэкхён. — Чувства помогут ему забыться, у его действий появится мотив, но одно неизменно — он всё ещё преступник, на совести которого десятки жизней. — Но ведь люди не конкретны, — продолжал Чанёль, всё ещё придерживаясь своей точки зрения. — Правильно ли делить всё на чёрное и белое? Я так не считаю. — Тут соглашусь, — Бэк кивнул, — но разве можно оправдывать убийства тёмной стороной своей личности? — Он защищает близких. — А близкие видят в нём защитника? — вопросом ответил Бэкхён и пригубил свой кофе. — Я более чем уверен, что для них он такой же преступник, но это осознание скрыто под слепой любовью и тем фактом, что в их ситуации остаётся лишь выбрать меньшее зло. — А с вами сложно спорить, мистер Бён, — подметил Пак после короткой паузы, негласно объявляя спор оконченным. — Бьёте не в бровь, а в глаз. — Работа обязывает, — отозвался Бэк, продолжая смаковать кофе. Они с альфой сидели в кофейне, выбранной Чанёлем лично, и Бэкхён почти не спорил, когда Пак предложил оставить душный офис. В последнем, к слову, было просто невыносимо. Сломанный кондиционер никто пока не спешил возвращаться к жизни, отчего издательство напоминало не иначе как разогретую печку. — Почему вы выбрали именно эту профессию? — спросил Пак, вспомнив об эклерах. Бэкхён последовал примеру альфы, по достоинству оценив вкус десерта. — Я люблю литературу, — немного подумав, коротко ответил Бэк. — Ещё в школе любил, поэтому выбор был очевиден. — Но ведь книжная индустрия огромна. Вариантов множество. — Моя работа имеет большое влияние на книжном рынке. Приятно быть частью чего-то. Ещё приятнее видеть на полках книгу, в издании которой ты принимал непосредственное участие. Наверное, это меня и подкупило, — заключил Бэкхён и вытер уголки губ салфеткой, ставя мысленную галочку как-нибудь ещё раз посетить это заведение. — Но сомнения всё же были, — констатировал Пак, заглядывая в чужие глаза. — Безусловно, — не отпирался Бэк, — как и у любого другого человека. Однако я рад, что сделал правильный выбор. — И что же было на второй чаше весов? — Инженерия, — ответил Бэкхён, ставя чашку с допитым кофе на блюдце. Чанёль же ответом был заметно удивлён. — Нехило вас перебросило. — Думаю, это было лишь временным помутнением, — хохотнул Бэк, не желая вспоминать эти дополнительные часы в школе, когда цифры плыли перед глазами, а мозг упорно не хотел запоминать огромные уравнения и чертежи. — В таком случае, моё помутнение только пошло мне на пользу, — хмыкнул Пак, расправив плечи. Павлиний хвост за его спиной распушился. Чанёль явно гордился своим нынешним положением. — А ведь я подавал большие надежды как будущий экономист. — Неужели до этого вы не замечали за собой желания творить? — спросил Бэкхён, плохо веря во внезапное озарение. — Я считал гуманитарные дисциплины одним большим потоком воды, — сообщил Пак, ударившись в воспоминания. — Книги не читал, думая, что зря трачу время. А на уроках литературы не отказывал себе в желании вздремнуть. — Поразительно, — лишь сказал Бэк, не зная, как ещё это охарактеризовать. — Какой же силы тогда должно было быть это ваше вдохновение, чтобы вот так легко заставить вас оставить прошлые суждения? — Скажем так, ему точно удалось показать мне, что на бумаге могут быть не только цифры, — уклончиво ответил Чанёль, и Бэкхён не стал более ходить по тонкому льду. На самом деле, Бэка удивляла собственная заинтересованность личностью Пака. И пока омега об этом не задумывался, он свои действия особо и не анализировал. Хотя, наверное, стоило бы. Убедился Бэкхён в этом, получив сообщение от Чанёля днём позже. Пак вновь что-то запланировал на выходные, и как-то Бэк упустил момент, когда его участие в этих планах стало систематичным. Альфа словно забыл, что где-то там у него, вообще-то, есть компания неких друзей, а Бэкхён в свою очередь отчего-то не брал во внимание тот факт, что ответ бывает и отрицательным. Однако Бэк мог объяснить эти перемены. Какими бы недостатками ни обладал альфа, всё же человек он разносторонний. Это было понятно по тому, как легко Пак мог поддержать любой разговор, по тому, как широк был круг его интересов, начиная от литературы и заканчивая здоровыми внедорожниками. Более того, Бэкхён поймал себя на понимании после всей этой ситуации с расписанием, и наверное, именно она стала в их взаимоотношениях решающей. Тем не менее, омега полностью отдавал себе отчёт в том, что всё происходящее совершенно не вписывалось в его принципы. Субординация, которой так стремился придерживаться Бэк, осталась где-то позади мчащегося вперёд состава, и Бэкхён даже представить не мог, куда так спешил этот внезапно разогнавшийся поезд.***
— Я достану вам билеты на постановку, — решительно заявил Чону, первым заворачивая за угол. — Не хочу, чтобы моя семья сидела где-нибудь в конце зала. — Говоришь так, будто это твой дебют на Бродвее, — усмехнулся Бэк, потягивая сок из трубочки. Братья шли по улице в паре кварталов от дома, проходя мимо небольших магазинчиков и кафе. Это умиротворяло. Сколько Бэкхён себя помнил, ему всегда помогали вот такие прогулки. Идея поехать к семье возникла внезапно, но омега искренне считал, что это желание загорелось в нём не зря. Что-то внутри неустанно тянулось к спокойствию, которого в жизни Бэкхёна отчего-то внезапно стало меньше. — Выступление будет зафиксировано в моей анкете. Чем не плюс к поступлению? Поэтому я должен постараться, — решительно проговорил младший и воинственно сжал руку в кулак. — У тебя всё получится, — ободрил Бэкхён, получая в ответ широкую улыбку. — Как тебе «Оттенки»? — спросил Чону, когда омеги уже подошли к дому. Наверное, было несколько самонадеянно рассчитывать, что младший не задаст подобный вопрос. — Книга как книга, — пожав плечами, ответил Бэкхён. — Типичная история любви, приправленная романтизацией искусства, — добавил он, ничуть не лукавя. Как бы омегу ни удивляли познания Пака, его манера изложения и посыл в целом всё ещё оставляли желать лучшего. — Это ты ещё концовку не читал, — авторитетно сообщил Чону, смахнув со лба чёлку. — Настоящая сказка! Бэку на это ответить было нечего. Рассказывать брату о не самых позитивных подробностях издания этого романа омега не собирался. Пусть это и не обсуждалось, Бэкхён придерживался мнения, что конфликт Пака с «Ридитом» — тема личная, да и профессиональная этика никогда бы не позволила омеге вот так просто выложить подобную информацию. Бэк думал. Думал и перебирал варианты развития событий, потому что решение вот так просто переписать концовку явно с неба на альфу не свалилось. И спонтанность самого Пака тут роли явно не играла. — Пришли, — улыбнулся Хёнсын, встречая сыновей в прихожей. — Масло купили? Очень надеюсь, что да, иначе наш ужин обречён на провал. — Бэк ещё эклеры привёз, — отозвался Чону, сбрасывая обувь. — Вкуснющие до невозможности! — Переодеваться иди, сладкоежка, — поторопил брата Бэкхён и двинулся вместе с родителем на кухню, как только омега послушно скрылся в своей комнате. — Пахнет восхитительно, — оценил Бэк, ставя пакеты на столешницу. — Не представляешь, как я устал от быстрых перекусов, — добавил омега и подошёл к плите, заглядывая под крышки. — Много работы? — обеспокоенно спросил Хёнсын, шурша пакетами. — Много лени, — усмехнулся Бэкхён, переводя взгляд на раковину. — Кто-то приходил? — заметив две чашки с остатками кофе, поинтересовался он и перевёл взгляд на омегу. — Па? Хёнсын молчал, замерев с бутылкой оливкового масла в руках, и если поначалу Бэк не обратил на это внимания, то уже через мгновение понимание словно ударило обухом. В груди заскреблось раздражение на грани агрессии, отчего улыбка мгновенно сползла с лица. — Зачем он приходил? — Бэкхён старался звучать спокойно. В конце концов, Хёнсын был ни в чём не виноват, однако это молчание с каждой секундой только больше выводило из себя. — Папа, просто ответь на мой вопрос. — Мы просто попили кофе. — Папа! — Я клянусь, мы просто поговорили, — ответил омега, уверенно смотря сыну в глаза. — Он рассказал, как у него дела, о своих проблемах… — Дай угадаю, о проблемах с деньгами? — вспылил Бэк, порывисто выключая жужжащую над ухом вытяжку. Чону, вошедший в кухню, ещё не понимал, что происходит. — Я готов лопать эклеры!.. Что-то случилось? — осторожно спросил он, глядя то на брата, то на Хёнсына. — Чону, иди в комнату, — попросил сына Бён, явно не желая обсуждать всё это при нём. — Но… — Марш в комнату! — вмешался Бэкхён, и более младший не спорил. Омега быстро вышел, с хлопком закрыв свою дверь. — Сколько он просил? — обратился Бэк уже к родителю, тоном показывая, что этот вопрос оправдан. — Он не… — Не защищай его, я прошу! Сколько денег он попросил у тебя? — Да что же это! — Хёнсын обессиленно упал на стул, положив свободную руку на лоб. — Он попросил помочь всего с одним долгом. Повисла тишина. Бэкхён ожидал такого ответа ещё с того момента, когда заметил эти две злосчастные чашки в мойке, однако подтверждение догадок никакого удовольствия не приносило. Бэк чувствовал в себе лишь разрастающуюся злость и желание всё это наконец прекратить. — Если он придёт ещё раз, сразу же звони мне, — лишь сказал Бэкхён, опустившись на корточки перед кивнувшим ему Хёнсыном.***
Настроение было отвратительное. По прошествии пары дней с визита к семье Бэкхён чувствовал лишь разочарование и острое чувство несправедливости. Омеге хотелось позвонить в полицию, хотелось найти Мёнсу самостоятельно, однако Бэк понимал, что всё это совершенно лишено смысла. Омега не мог сосредоточиться на работе. Текст плыл перед глазами, а кофе будто становилось всё ужаснее на вкус с каждой выпитой чашкой. Бэкхён даже задумывался о том, чтобы взять отгул на один день, но в конце концов всё же взял себя в руки. Дома Бэк пытался найти решение, параллельно с этим начав внеплановую уборку, несмотря на то, что в квартире, в общем-то, было очень даже чисто. С тряпкой в руках было спокойнее. Во всяком случае, её не жалко бросать на пол в очередном приступе раздражения. Решив взять перерыв, Бэкхён сел за стойку на кухне и включил висящий на стене телевизор, листая каналы в попытке отвлечься, но выходило из рук вон плохо. Бесконечную вереницу выпусков новостей разбавлял сюжет о выставке картин некого новоявленного художника, однако Бэка подобное сейчас интересовало в последнюю очередь. Выключив телевизор, омега небрежно положил пульт на столешницу и перевёл взгляд на «Оттенки». Кажется, книга лежала здесь ещё с прошлой недели. Желания открывать её не было совершенно, и Бэкхён предпочёл не препятствовать самому себе. Накануне выходных пришло сообщение от Пака. Альфа вновь напомнил о неких планах, весьма прозрачно намекая на обязательное участие в них Бэкхёна, и это напрягало. С Чанёлем видеться омега сейчас не хотел совершенно, а потому тут же отправил отрицательный ответ и отключил у телефона звук, никому более не позволяя себя потревожить. Надо сказать, наедине с собой стало значительно легче. Бэк даже почувствовал трезвость в своих мыслях, поэтому все выходные потратил на то, чтобы решить, как вообще стоит поступить с Мёнсу. Наверное, стоило с первого его визита понять, что было это не просто так. Ким проворачивал подобное ещё с тех пор, когда они с Хёнсыном жили в законном браке. Бэкхён не знал, как именно, но альфе всегда удавалось дёргать за ниточки, поворачивая ситуацию так, как это нужно ему. Так было во время их ссор, после чего омега мигом забывал все обиды; так было во время бракоразводного процесса, когда Мёнсу удалось отсудить более половины их общего имущества; так было и сейчас. — Определённо, пускать ситуацию на самотёк не стоит, — выслушав Бэка, заключил Ву и остановился рядом с оградой, которую Олаф с интересом обнюхивал. — Такие люди не меняются. Он нашёл рычаги давления, поэтому будет использовать их до победного. Думаю, для начала стоит хотя бы встретиться с ним. — Я думал обратиться в полицию, — поделился Бэкхён, двинувшись дальше по тротуару вместе с альфой. Бэк встретил Ифаня, когда решил выйти проветриться, и Ву не отказал ему в компании. И пожалуй, именно это сейчас было нужно омеге как никогда. — Пока что это бесполезно, — резюмировал альфа, придерживая пса за поводок, когда мимо прошла пара прохожих. — Он просит. По сути, ничего противозаконного в этом нет, поэтому привлечь его к какой-то ответственности будет достаточно сложно. Может, мне с ним встретиться? — Это проблема моей семьи, а не твоей, — ответил Бэк, изобразив подобие улыбки. — Я должен разобраться с этим сам. — Тем не менее, ты всегда можешь к нам обратиться, — вызвался Ифань, похлопав омегу по плечу. — Даже если просто захочешь поговорить. — Спасибо, — поблагодарил Бэкхён, чувствуя, что с ощущением чужой поддержки на душе стало значительно легче. Закат был красив. Пурпурные лучи мягко обнимали колоннады небоскрёбов, точно тёплое одеяло, и такой погодой невозможно было не наслаждаться. Бэк и Ву сделали ещё пару кругов по кварталу, напоследок пройдясь по парку, и были буквально в паре шагов от подъезда, когда неподалёку остановилось такси. Пожалуй, Бэкхён бы и внимания на это не обратил, не окликни его кто-то буквально через пару секунд. — Добрый вечер, мистер Бён! — позвал его Пак, неуклюже вывалившись из машины. — Думали, если не будете отвечать на мои звонки, я это так просто оставлю? О не-ет… — начал он с расслабленной улыбкой, прежде чем его повело куда-то в сторону. — Это ещё что за клоун? — вздёрнув бровь, спросил наблюдающий за всем этим Ву, и честно говоря, у омеги ответа не было. Бэкхён просто-напросто потерял дар речи.