Я выбираю жизнь!

      Удушливый воздух глубокого ущелья не позволял отдышаться, подземный мрак не давал рассмотреть врагов, но это не было помехой. Орихиме ощущала опасность кожей, каким-то седьмым чувством. И порой ее тело реагировало до того, как она успевала осознать ситуацию. За время, проведенное в Уэко Мундо, Иноуэ усовершенствовала не только свои способности. Благодаря нещадным тренировкам и самостоятельным занятиям, ее тело тоже стало сильнее. Теперь она не просто предугадывала, откуда последует удар противника, она могла увернуться или нанести упреждающий. Длинные волосы она собирала в хвост, чтобы они не мешали во время сражений. А заколки покоились на тесемке, повязанной на запястье.       Иноуэ наносила удары сверкающей во тьме золотой косой, на которую, словно мотыльки на огонь, слетались пустые. Улькиорра вмешивался лишь в крайнем случае, но не отходил от Иноуэ далеко. Наконец ущелье было зачищено. И, когда пал с воплями последний менос, уши заложила непривычная тишина. Тяжело дыша, Иноуэ шлепнулась на песок. — Ты слишком легкомысленна, — Улькиорра возник рядом в воздухе и, как всегда, с осуждением посмотрел на нее. Он был в форме своего первого этапа высвобождения меча, с крыльями, как у летучей мыши, за спиной и в длинном плаще. — Некоторые мелкие пустые любят прятаться в песке. Ты можешь не успеть отреагировать. — Но ты же рядом, — Иноуэ с блаженной улыбкой растянулась во весь рост. — Я так устала… — Иноуэ Орихиме! — взгляд Улькиорры блеснул нескрываемой угрозой. — Ой! — Иноуэ вскочила на ноги. Когда Шиффер называл ее полным именем, следовало отнестись к его словам как можно серьезней.       Однажды, когда Орихиме вздумала потешаться над его тоном и официальным обращением, он пронес ее через всю пустыню, держа за ногу. Иноуэ тогда казалось, что голова лопнет от перенапряжения, а на лодыжке образовался здоровенный синяк. Не говоря уже о том, что прибыть в крепость арранкаров вниз головой было попросту унизительно. Иноуэ вызвала золотой щит и, с легкостью вспрыгнув на него, взмыла в воздух. — Так нормально?       Шиффер смерил ее долгим взглядом и подлетел ближе. — Сегодня ты в приподнятом настроении, — Улькиорра вручил ей бутылку с водой, без которой Иноуэ никогда не выходила за пределы замка.       Орихиме тут же выхватила ее и принялась жадно пить. Она так торопилась, что часть воды вытекала из горлышка и тоненькими струйками сбегала по подбородку, капая на грудь. После тяжелой тренировки вода приятно холодила кожу, прогоняя прочь усталость. — Человеческие тела так слабы и зависимы от различных ритуалов… — голос Шиффера звучал низко и тихо. — Что поделать, — Иноуэ пожала плечами и взглянула на задумчивого Улькиорру, который беззастенчиво наблюдал за прозрачными полосками, стекавшими по ее разгоряченной коже и оставлявшими мокрые следы на одежде. — Жаль, что я не могу поделиться с тобой ощущениями. Вы, арранкары, хоть и нуждаетесь в обычной пищи, но не получаете истинного удовольствия от нее. И мне никак не объяснить тебе, как же это приятно вот так глотнуть холодной водички после утомительного сражения… Но зато, — она хитро прищурилась, — я могу поделиться с тобой кое-чем другим.       И Орихиме окатила своего наставника остатками воды. Улькиорра не отстранился, хотя с легкостью мог переместиться со скоростью сонидо ей за спину и наказать за дерзость. Но Шифферу было любопытно каждое действие Орихиме по отношению к нему. Он позволял все, что бы ни пришло ей в голову. Дотронуться в моменты мечтательной болтовни, заплести волосы в дурацкую косичку, облить водой и даже ударить в порыве злости.       Он лишь нахмурился и вытер лицо рукавом, продолжив молча наблюдать за весельем Иноуэ. — Улькиорра, ты такой забавный! — потешалась она, согнувшись пополам от смеха. — Видел бы ты себя сейчас! — Достаточно, — скомандовал он. — Взлетай, я за тобой. — Хочешь потренироваться со вторым этапом? — Иноуэ прищурилась. — Мне прикрыть тебя своим реацу?       Улькиорра кивнул. — Все еще держишь свои достижения в тайне? — Если я доложу, Айзен-сама соберет комиссию, чтобы провести переоценку моих способностей. Возможно, придется сразиться с третьим номером, вторым и так далее…       Улькиорра свел брови. Было заметно, что ему даже говорить об этом хлопотно. Он не боялся сражений, но по возможности старался их избегать. При всем своем высокомерии Улькиорра не был тщеславным. Он знал предел своих сил, понимал, в какую сторону может совершенствоваться, и не стремился к высоким постам в Эспаде. — От моего номера не будет зависеть ровным счетом ничего, — подытожил он. — Мы все —лишь инструменты. — Только кто-то годится на то, чтобы им забивали гвозди, а кто-то может послужить для более благородных вещей, — улыбнулась Иноуэ. — Мне все равно, — пожал плечами Улькиорра и протянул перед собой руку кверху ладонью. — Пусть хоть гвозди. Ступай, женщина… Иноуэ. Я догоню тебя.       Орихиме улыбнулась и направила свой щит вверх — к крошечной точке света в вышине. Кто знает, как глубоко они спустились? Иноуэ помнила, что самое глубокое ущелье в мире живых — это Марианская впадина в Тихом океане. Если сравнить ее с этим ущельем? Сколько таких впадин поместилось бы здесь? Или все-таки она преувеличивает? Иноуэ высвободила столько реацу, сколько смогла, а потом вырвавшееся из глубины ущелья давление, понесло ее вверх с невероятной скоростью. Черно-зеленый дождь, вопреки силе притяжения, изливался в небо. Эта реацу была настолько плотной и мощной, что можно было ощутить ее кожей. Выброс вскоре прекратился. Улькиорра сконцентрировал свою силу.       «Вот бы потренироваться с ним в этой форме», — мечтательно подумала Орихиме. Она видела Улькиорру во втором этапе высвобождения лишь два раза. И оба раза осталась под впечатлением от его длинного хвоста, который служил смертоносным оружием в сражениях, и с которым он так запросто управлялся.       Взлетев на достаточное расстояние, чтобы никакой хитрый пустой не смог бы атаковать внезапно, Иноуэ села на колени и закрыла глаза. Ей следовало концентрировать свою силу так, чтобы она закрывала ущелье, и смешивалась с реацу Улькиорры, хоть немного разбавляя ее. В противном случае кто-нибудь из находившихся вне крепости арранкаров мог заметить изменение в силе Куатро и доложить Айзену.       Это было утомительным занятием. У Иноуэ уже начала кружиться голова, когда наконец реацу Улькиорры стало прежним. Она спустилась на щите к краю ущелья и вернула заколки в состояние покоя. И только Орихиме расслабленно выдохнула, как вдалеке ощутила другое реацу. Почти забытое и такое знакомое… Сердце сбилось с ритма, в груди сильно кольнуло. Друзья ведь бросили ее после первой неудачной попытки вызволить, и Иноуэ старалась их не винить, находила им оправдания. В конце концов, она ушла по доброй воле, они не были обязаны… Но обида никуда не делась, она жила в сердце, проникала в мысли в моменты одиночества и отравляла душу.       Не потому ли она вцепилась в своего стража, что пыталась таким образом забыть Куросаки? Не потому ли привечала всех без разбора нумеросов, что надеялась заменить друзей? А были ли они друзьями? Хотели ли защитить на самом деле или лишь вежливо заботились о слабой девчонке, так некстати получившей полезную способность? «Ты была нужна им только из-за своей силы, — говорил Улькиорра. — Так же как и нам. Но, в отличие от нас, они лицемерно называли тебя своим «другом». Что вообще это значит? Ты говорила, твое сердце с ними, когда они пришли спасти тебя. Но рискнув однажды, они не повторили попытки. Как думаешь, почему?».       Эти слова отпечатались болью в душе и ныли в моменты одиночества. Тогда Иноуэ готова была вырвать себе сердце из груди, лишь бы не чувствовать. Забыться в спасительной пустоте, окунуться в заветное ничто. Наверное, с Улькиоррой в прошлом случилось нечто подобное, раз он так категорично отрицал душу.       Иноуэ смахнула слезы. Реацу приближалось с невероятной скоростью. И вот он уже совсем рядом. Орихиме закрыла глаза и постаралась взять себя в руки. В конце-концов будет довольно глупо, если она упадет в обморок. Глухие удары сердца заглушали свист ветра и приближающегося синигами. — Иноуэ! — его голос выбил остаток воздуха из легких, хотя, казалось, она уже давно не дышала. — Иноуэ! Быть не может. Это ты? — Куросаки-кун… — Орихиме собрала остатки сил и посмотрела на него.       Ичиго изменился. Он стал выше, черты лица слегка заострились, тело стало еще мужественнее, плечи шире. Когда-то Иноуэ хотела видеть каждый день его карие глаза и торчащие в беспорядке рыжие волосы. Прожив пять разных жизней, она хотела полюбить лишь его. Но оказалась не нужна. Подростковые мечты обернулись острыми лезвиями и ранили сердце, стоило их задеть. — Ты жива? — он смотрел на нее как на призрака, бегал по телу взглядом, словно искал дыру пустого.       Иноуэ не смогла сдержать едкого смешка: — Трудно человеку оставаться живым в мире пустых, не так ли, Куросаки-кун? — Черт! Иноуэ! — Ичиго бросился к ней. — Все думали — ты мертва, понимаешь! Когда в тот раз мы потерпели неудачу, нас вытащили капитаны Общества душ. Черт возьми, как? Поверить не могу… — он схватил Иноуэ за руки. — Я не знаю как, но они показали твою смерть. Будто Айзен убил тебя… Я видел это своими глазами. Я думал… думал, что тебя не стало. — Зачем ты здесь? — Иноуэ старалась скрыть дрожь в голосе. — Мы хотим напасть на Лас Ночес! Барьер над Каракурой скоро падет, мы должны уничтожить Айзена раньше. Но я так рад! Я не ожидал встретить тебя тут… Иноуэ! Идем со мной!       Голова Орихиме закружилась, ноги стали ватными, тело онемело. Она пошатнулась. Сильные руки Ичиго придержали ее за плечи. Он был такой теплый, почти горячий. Его дыхание обжигало кожу обнаженной шеи. — Иноуэ… Откуда эти ссадины? — Ичиго понизил голос. Да, после тренировок она редко оставалась невредима. Орихиме мельком взглянула на свое раненое плечо. — Пустяк, — ответила она и вызвала целительную сферу. — От них не останется и следа.       Ичиго нахмурился. — И часто тебе приходится лечить себя? — он смотрел на нее с болью. — Что они с тобой сделали? Как ты выживала все это время? Это должно быть… — Невыносимо, — добавил холодный голос за спиной. — Знать, что так называемые «друзья» оставили на растерзание пустым. Ты спросил, как она выжила?       Ичиго развернулся в сторону края бездны, откуда появился Шиффер, и сжал кулаки. Улькиорра прошел мимо него, едва не задев плечом. — Иди ко мне, женщина! — приказал Улькиорра.       Иноуэ беспрекословно подчинилась, даже его «женщина» не вызвала в ней сейчас возмущения. — Иноуэ, стой! — Ичиго кинулся было, чтобы схватить за руку, но между ними появился Улькиорра, переместившись на скорости сонидо. — Чтобы выжить, ей приходится делать все, что прикажут, — Улькиорра выглядел так, словно собирался атаковать.       И Куросаки понял намек. В мгновение он извлек из-за пояса меч, другой рукой высвободил силу пустого, надев маску. А затем их клинки скрестились со звоном, закладывающим уши. Поднялся сильнейший ветер, сбивая с ног. Орихиме пошатнулась и отступила на несколько шагов. — Гецуга… — из меча Куросаки вырвалось черное пламя чистой энергии, взметнулось ввысь, собираясь вместе с ударом меча обрушиться на врага. — Тен… — Ичиго, стой! — раздался позади отчаянный крик Рукии. — Угомонись! Из-за тебя Айзен теперь будет осведомлен о наших планах! Мы должны как можно скорее уходить. Не забывай, что мы на территории врага!       Иноуэ едва держалась на ногах. Эта неожиданная встреча буквально вывернула ее наизнанку. Все комплексы и переживания прошлого оказались снаружи, будто она снова та нерешительная девочка, полагающаяся на других. — А ну отдай Иноуэ! — крикнул Ичиго, тем не менее прервав разрушительную технику.       Рукия оказалась рядом с Куросаки и схватила его за рукав. — Уходим, Ичи! — тараторила она, не сводя ошарашенного взгляда с Орихиме. — Сейчас мы ничего не сделаем вдвоем. Мы вернемся за Иноуэ в следующий раз, я обещаю тебе! Даже если Общество душ не одобрит, ты знаешь, я всегда поддержу. — Иноуэ! — Ичиго почти кричал. — Пожалуйста, скажи хоть что-нибудь! — Она ничего не скажет тебе, синигами, — ответил за нее Улькиорра и подошел к стоявшей в оцепенении Орихиме. — Она одна из нас. И уже довольно давно. — Ублюдок! Что ты с ней сделал? — Ичиго рванулся вперед, едва удерживаемый Рукией.       Вместо ответа Улькиорра нарочито медленным движением взял на руки молчаливую Иноуэ и поднялся с ней в воздух. — Отпусти… ее… — Ичиго смотрел так, словно готов был расплакаться. Орихиме впервые видела у него такое выражение на лице. — Прости меня, Иноуэ, слышишь! Я вернусь за тобой! Обещаю!       Они влетели прямо в окно комнаты Шиффера. Иноуэ всю дорогу не проронила ни слова, даже не поднимала головы. Случилось то, о чем она предпочитала не думать. В сознании всплыли противоречия, которые были вытеснены мыслями о выживании. Как давно Иноуэ не думала о том, что будет делать с началом войны? Ее натаскали быть полезной в битве и, скорее всего, захотят взять с собой. Что она будет делать тогда? Чью сторону выберет? Казалось бы, куда уж проще — она человек, значит, и сражаться надо за живых. Быстро переметнуться на сторону Общества душ. Но… Она слишком долго была с пустыми, успела узнать их, некоторым даже сочувствовала. Да и отпустят ли ее вот так запросто? Вполне вероятно, что ей придется лечить арранкаров на глазах у своих бывших товарищей. По спине пробежал холод.       Смятение, поселившееся в ней, рвалось наружу, руки мелко дрожали. Орихиме собралась забраться в ванну и посидеть подольше в горячей воде в надежде хоть сколько-нибудь успокоиться. Но не успела щелкнуть замком, как Улькиорра толкнул дверь и вошел следом. — Ах… — Иноуэ от неожиданности вздрогнула, а в следующее мгновение была прижата к стене. — Что такое, женщина? — Улькиорра отпустил ее плечо, но не отошел. — Ты в смятении? — Нет, — тихо ответила Иноуэ и подняла голову. Глаза Улькиорры были совсем темными в искусственном освещении, и от этого его взгляд казался тяжелым. — Ложь! — он обхватил ее запястье. — Иначе с чего бы твоему сердцу биться так часто? — Неужели не ожидала, что придет время, когда ты снова столкнешься с ним?       Он сжал ее руку и придавил к стене. Иноуэ продолжала смотреть на Куатро, не опуская взгляда. В этих темно-зеленых глазах на мгновение мелькнуло такое же отчаяние, как и в душе Иноуэ. По крайней мере, вел он себя более чем нетипично. Даже после ее глупых попыток сбежать, Улькиорра не шел за ней в ванну для того, чтобы читать нотации. И, что бы он ни делал, он никогда не вредил ей. Потому Иноуэ не боялась его, как не боялась своих друзей. Вот если бы и доверять ему могла так же… — Я надеялась… — подала Орихиме голос и уловила жадные искры в его глазах. Улькиорра ждал ее ответа. — Я просто надеялась, что спокойно доживу тут свой век и тихо умру. Я не хотела увидеть войну. Не хотела в ней участвовать. Улькиорра, почему ты злишься? — Ты такой же инструмент для владыки как и арранкары. Ты не должна думать о нем. Он враг владыки, наш враг. Твой враг. Ты одна из нас.       И он пальцами уперся ей между ключиц в место, где у него самого зияла дыра. Иноуэ отвернулась, не в силах выносить испытующего взгляда. — Что ж… — Улькиорра отстранился. — Мне надо доложить Айзену-сама о том, что случилось над дальним ущельем. И не вздумай бежать. Я всегда знаю, где ты… Иноуэ. И он вышел, закрыв дверь.       «Иноуэ», — эхом прокатилось по ее сознанию. Она так привыкла к нему, что порой принимала за человека. Но, встретив Куросаки, ощутила огромную разницу между ними. Ичиго был теплый, Улькиорра — холодный. Глаза Ичиго выражали тысячи эмоций в секунду, взгляд Улькиорры был практически бесстрастным. Иноуэ сползла спиной по стене и уставилась в одну точку. Она вспомнила то, от чего отказалась давным-давно. То, что первое время помогало оставаться сильной в чужом мире. Хогьёку. Раньше Иноуэ хотела отменить существование артефакта. Даже попыталась один раз. Но Айзен пресек ее жалкую попытку и доходчивым языком объяснил, что подобная выходка в будущем не простится. Но тогда она еще была очень слаба и неопытна. Сейчас же…       На душе было тяжело. И на что она только надеялась все это время? То, что ей не причиняют вреда, размыло чувство опасности? Но ведь Айзен чуть ли не каждый день создавал новых арранкаров, продолжал свои эксперименты. И для чего? Спрашивала ли себя об этом Иноуэ, когда лечила их раны после тренировок или жестоких испытаний Айзена? Думала ли она, что война может вот-вот начаться, и все эти забавные, любопытные, странные новые существа создавались как армия, чтобы потом навредить ее друзьям?       Но выход есть. Для обеих сторон с минимальными потерями. Если Хогьёку не станет, Айзен не сможет привести свои планы в действие. Ему незачем будет нападать на Каракуру, Обществу душ тоже не будет нужды сражаться. И тогда никто не пострадает. Только… Иноуэ мотнула головой. Неважно. Она сделает это, пока не стало слишком поздно.       Орихиме сидела на подоконнике, всматриваясь в холодный мрак ночи. Улькиорра стоял рядом. Он говорил о бессмысленности ее веры в Куросаки и надежды на спасение, о неизбежной победе Айзена и ее роли в его плане. Иноуэ молчаливо соглашалась. И постепенно гнев Шиффера утих, он перестал провоцировать Орихиме и бередить старые раны. — Уже поздно, — произнес он наконец, когда больше нечего было сказать. — Давай посидим еще немного, — мотнула головой Орихиме. — Возможно, это последний раз, когда мы можем делать это вот так — в спокойствии и тишине. — Да, — ответил Улькиорра и сел рядом с ней, слегка согнув спину. — Скоро начнется война. И тебе предстоит выполнить главный приказ владыки. — Тш-ш-ш, — Иноуэ повернулась и прикоснулась пальцами к его губам. — Не надо ничего говорить. Я все знаю. — Ты ведь исполнишь его? — спросил Улькиорра, так и не убрав ее руку со своих губ. — Не станешь упорствовать? — Не стану, — Иноуэ улыбнулась, когда заметила тень тревоги, промелькнувшей в его глазах. — Я ведь делаю все, что приказывает Айзен. Даже то, что мне не нравится.       Она отняла ладонь от его лица и снова повернулась в сторону песков у подножия башни. — Даже, когда он заставляет лечить их, — продолжила сдавленным голосом Орихиме и положила голову на плечо своему стражу. — Наверное, они ненавидят меня. Если бы не мои способности, эти несчастные не служили бы подопытными так долго, — произнесла она тихо и закрыла лицо руками. — Я так не думаю, — сказал Улькиорра. — При рождении каждый из них видит первым Айзена-сама, он становится для них отцом, матерью и богом. И они во всем подчиняются ему. Они вверяют ему свои тела. — Это ведь неправильно, — прошептала Орихиме. — Когда ребенок появляется на свет, мать окружает его заботой и лаской, чтобы новый человек не боялся, чтобы мог доверять. Но арранкары… Их всех до единого подвергают порой каким-то совершенно немыслимым экспериментам… Это просто… Предательство. — Человеческое дитя тоже испытывает боль при появлении на свет, — равнодушно произнес Улькиорра. — Боль — это сильнейший из всех возможных стимулятор инстинктов. Она помогает выявить способности в арранкарах. — Так было и с тобой? — тихо спросила Иноуэ. — Свои способности ты пробудил так же? — Мы все лишь инструменты, — туманно ответил Улькиорра. — И думаешь, это правильно? — Иноуэ сердилась. — Я не имею права на личное мнение, — холодно отрезал он. — Но ведь ты все равно… — Хватит! — повысил голос Улькиорра, но продолжал сидеть, ощущая ее тепло своим плечом. Иноуэ вздохнула и замолчала. Кажется, она слишком устала за этот день. В противном случае ее было бы не остановить.       И они продолжали сидеть в тишине, пока Иноуэ не начала клевать носом. Улькиорра взял ее на руки и отнес на кровать. Она уже не протестовала, позволила снять с себя халат, уложить, укрыть одеялом.       Забота о пленнице стала привычкой, образом жизни Улькиорры. Она была его личным заданием и великим наслаждением. Его наградой и наказанием. И он испытывал какое-то болезненное, патологическое влечение к обрядам и действиям, когда мог прикоснуться к живому существу, которое ему доверяет. Так безгранично, что беззастенчиво спит в его постели. — Не уходи, — прошептала Иноуэ. — Прошу, останься сегодня.       Шиффер молча прилег рядом, даже не подумав поступить иначе. Она повернулась на бок, уткнулась лбом в плечо и тихо засопела, моментально провалившись в сон. А Улькиорра так и лежал остаток ночи, вглядываясь во тьму потолка и впитывая кожей тепло человеческой женщины.       Орихиме проводила его утром на собрание добродушной улыбкой. Возможно, прежняя Иноуэ стыдилась бы своего доброго и даже нежного отношения к врагу — вроде как она предает Куросаки. Но холодные пески размыли границы дозволенного, смешали черное с белым. К тому же Иноуэ готовилась к смерти и считала, что хоть как-то должна поблагодарить Куатро за хорошее отношение к себе. На большее у нее не хватило духу.       Дождавшись, когда реацу Улькиорры удалится на достаточное расстояние, Иноуэ отправилась исполнять задуманное. Ночью она постаралась отбросить все плохие мысли по поводу своей затеи, а утром уверилась, что все получится. Наконец она будет действительно полезна.       Артефакт конечно же охраняли, но Орихиме давно подружилась со стражами. Они поверили, что она пришла потренироваться с Хогьёку, и пропустили без проблем.       Единственным источником освещения в комнате была тонкая полоска света от открытой двери. Часто Айзен оставлял в хранилище подделку, а сам артефакт носил с собой, но сейчас Иноуэ повезло. Из каменного цилиндра буквально изливалась сила. Только Айзен мог открыть тайник, чтобы у арранкаров не было лишнего соблазна его украсть. Хотя порой владыка устраивал «проверки» своим подчиненным, делая вид, будто выставляет артефакт в свободном доступе. Сейчас цилиндр был наглухо закрыт и прятал внутри себя невообразимую мощь. Но Орихиме и не нужно было касаться его. Она отменит существование артефакта вместе с его хранилищем. Иноуэ вызвала золотую сферу. — Я отрицаю… — произнесла она тихо, мысленно желая откатить форму объекта до его полного отсутствия.       Камень сверху начал рассыпаться, превращаться в пыль, а затем и вовсе исчезать. — Сковывай, Мурсьелаго! — вдруг раздалось позади, а ее саму отбросило в сторону порывом ветра и чужой плотной реацу.       Иноуэ прокатилась по полу, золотая сфера треснула от потери концентрации, камень прекратил самоуничтожение. На поверхности цилиндра уже поблескивал артефакт. Орихиме вскочила, вызвала защитную сферу, поставив ее между собой и так некстати появившимся Куатро. — Я не хочу, чтобы вы сражались! — закричала она. — Не хочу, чтобы поубивали друг друга! Улькиорра, пожалуйста!       Но Иноуэ понимала, что поздно. И, пока он медленно приближался, она вызвала вторую сферу, чтобы завершить начатое. По крайней мере, попытаться. От взмаха кожистых крыльев сфера устояла. А потом Улькиорра одним резким движением руки разбил защиту. Иноуэ в панике вызвала двойную сферу особенной мощности прямо вокруг себя и цилиндра с Хогьёку. — Прекрати, женщина! — голос Улькиорры, холодный как тысячелетний ледник, почти оглушил ее. — Ты не оставляешь нам выбора. Помнишь, что говорил Айзен-сама по этому поводу?       Слезы полились из глаз Орихиме против воли. Она старалась не задумываться о последствиях. Ведь пойти на добровольную мучительную смерть не тоже самое, что решиться спрыгнуть с обрыва или толкнуть под собой стул, чтобы повиснуть в петле. Эти решения ежесекундные и необратимые. А вот во время уничтожения Хогьёку каждый миг может вернуть все обратно, отменить самоубийство. Иноуэ из последних сил прошептала: — Я отрицаю…       Но в сфере она находилась вместе с проклятым артефактом и зеленые глаза Улькиорры расширились в ужасе. Орихиме решилась на самоуничтожение. Тлен уже коснулся краев Хогьёку и ее одежды. Шиффер не выдержал. В форме своего первого этапа он не мог пробить двойной щит возврата — так он натренировал ее на свою голову. В Лас Ночес поднялась буря из плотнейшей черно-зеленой реацу, разрушая на своем пути стены, потолок, пробивая купол крепости. Четвертому номеру и выше не позволяется высвобождать свои мечи в крепости. И, если первую ступень ресуррексиона стены кое-как пережили, то второй релиз не оставил им и шанса.       А со всех сторон уже ощущалось приближение других номеров Эспады. Кто-то тоже высвобождал свои мечи. У Шиффера было не больше минуты. Возникшим в его руках копьем из духовной силы, он сломал золотой щит в мелкие осколки. И мгновенно переместившись к застывшей Орихиме, подхватил ее на руки и взлетел в воздух навстречу падающим булыжникам, отметая их прочь мощной реацу.       Улькиорра улетел так далеко, как только это было возможно с живым человеком на руках. В место, где они неоднократно тайно тренировались. На дно того самого ущелья, где Иноуэ снова обрела «связь» с злосчастным Куросаки. Улькиорра бросил ее на песок. В этот раз освящением в кромешной тьме служила не золотая сфера Иноуэ, а зеленое копье Улькиорры, из-за чего они оба и толпящиеся неподалеку силуэты пустых казались призрачными, ненастоящими. — Какой глупый бессмысленный поступок, — произнес Улькиорра тихо, словно обращаясь не к рыжеволосой самоубийце, а к самому себе. — Тебя казнят, женщина. В этот раз Айзен-сама не простит. Я уже чувствую погоню.       Она опустила взгляд. Улькиорра повернулся к ней спиной и поднял голову к белой точке над головой. — Зачем ты унес меня? — произнесла она и собрала ткань юбки в кулак. — Они подумают, что ты идешь против приказа Айзена. Тебе следует поторопиться и выйти им навстречу.       Молчание в ответ. Шиффер так и стоял, задрав голову, потрескивало копье чистой энергии, вокруг слышалась осторожная возня. Пустые ощущали превосходившую силу арранкара и боялись напасть.       Иноуэ поднялась на ноги. Куатро медлил. Улькиорра должен был приволочь ее связанную к трону Айзена, бросить там на растерзание голодных пустых. А вместо этого стоит с ней в далеком ущелье и чего-то ждет. Она подошла и аккуратно коснулась его крыла. — Поторопись, — проговорила она. — Если будешь медлить, Айзен не простит тебя.       Улькиорра обернулся. Копье продолжало мерцать. И в его свете они не были двумя противоположностями. Не мрачный пустой и огненно-рыжая человеческая девушка. Две черно-белые с зеленоватым отливом тени. Будто они всегда принадлежали к одному виду, будто были сородичами. Ладонь Иноуэ легла ему на грудь, туда, где до высвобожденной формы была отметина в виде цифры четыре. — Почему ты просишь меня об этом? — произнес он. — Не хочешь забрать мою жизнь вместе с собой в пустоту небытия? Кажется, это лучшее, что ты можешь сделать сейчас для своих друзей. Умоляй меня, держи меня за руку, проси остаться и умереть вместе с тобой, чтобы хоть я не навредил никому из них!       Иноуэ оторвала ладонь от его груди, но он перехватил ее, сжал. — Ну! Что ты молчишь? Я все еще могу сделать это для тебя. Скорей же! — его голос повысился буквально на один тон, но и это для обычно спокойного и непробиваемого Улькиорры было слишком сильно. — Давай же, или я полечу с тобой обратно.       Иноуэ подняла голову и заглянула в его темные глаза. Как обычно, строгий взгляд, сведенные брови. И эти полосы под глазами. Словно слезы… Странно, сама она раньше могла рыдать по поводу и без, неужели часть ее души и правда превратилась в дыру? — Улькиорра, — тихо начала она. Шиффер с напряжением ожидал. — Я не хочу, чтобы ты пострадал из-за меня. Даже если это значит, что ты убьешь кого-то…       Его глаза округлились. — Ты стал одним из тех, кого бы я хотела защитить, — и она слабо улыбнулась. — Пожалуйста, отнеси меня к Айзену. Я подтвержу, что сбежала, а ты погнался за мной. — Вот, значит, каково твое решение, — выдохнул Улькиорра. — Если бы на моем месте был Нойтора? Или другой из Эспады. Ты защищала бы его так же? Из «милосердия»? — Никто из них никогда не оказался бы на твоем месте, — ответила Иноуэ, склонила голову, коснулась макушкой его обнаженной груди, заслонив волосами от взгляда Улькиорры дыру пустого и помогая забыть о ее существовании.       Шиффер невольно сжал теплую хрупкую ладонь сильнее, ощутив биение пульса. Когда она оказывалась так близко, когда беспрекословно доверяла, Улькиорра и в самом деле забывал, что он лишь пустой. Иноуэ прошептала: — Пожалуйста, поспеши.       Шиффер решительно отстранился, отпустив ее ладонь, и взмахнул рукой. Рядом разверзлась гарганта, ослепив подземных жителей дневным светом Каракуры. — Ступай, женщина, — произнес он. — Людям не место среди пустых. — Улькиорра? — Иноуэ открыла рот от изумления и схватила его руку. — Что ты делаешь? Ты отпускаешь меня? — Ступай к своим дружкам, пока я не передумал! — приказал он. — Но тогда ты… Ты же понимаешь… — невнятно бубнила она. — Уходи же! — и он толкнул ее в пространственную дыру. — Улькиорра-ку-у-ун! — закричала Иноуэ, на ее глазах заблестели слезы, а рукой она продолжала что есть сил тянуться к нему. — Вот как… — проговорил он тихо. — Твоя рука, что тянется ко мне, и есть душа?       Запоздало сообразив, Иноуэ призвала золотую сферу, чтобы на ней вернуться обратно сквозь гарганту, но проход закрылся раньше.