Горстка любви в душе злодея

«Я покажу тебе весь мир». Кажется, что-то такое он сказал в их первую встречу? Они были еще совсем детьми, из разных слоев общества, отличались друг от друга, словно небо и земля. Джамиль, поджарый, темноволосый и довольно высокий, никогда не доверял другим людям. Зачем им было доверять? Он не видел от человечества ничего хорошего, лишь обман, боль и пренебрежение к его собственным надеждам. Внутри него годами копилась злость, ненависть, обида, словно наливаются ядом клыки змеи. Правда, в отличие от змей, он свой яд не растрачивал — берег для удобного случая. Мстить, так сразу всем, а не размениваться на мелочи. Вот для этого ему была нужна власть, а власти у него не было. Какое-то время не было. Когда его фактически продали местной зажиточной семье, юный Вайпер совершенно не расстроился. Напротив, в его глазах это был прекрасный шанс заполучить в свои руки больше возможностей. Не сразу, конечно же не сразу, но ждать он умел. Потом выяснилась причина его появления в богатом доме. Мальчик. Примерно его возраста, но у Джамиля создавалось ощущение, что разница между ними на деле была просто огромная. Наследник дома Аль-Асимов действительно был невинным ребенком, совершенно обычным для своего возраста, веселым, активным. Может быть, даже чересчур, потому что Джамиль порой просто не понимал, как тот не валится с ног от всех этих игр с многочисленными братьями и сестрами. Он сам же давно вырос, не успев вкусить беззаботное детство. Пожалуй, ему это было и не нужно — излишняя несерьезность мешала его планам. Джамиль помнил их первую встречу. Юный Калим первые несколько секунд смотрел на него с опаской, и брюнет прекрасно понимал его в этом. Наверняка в глазах этого богатого взбалмошного дурня он выглядел как принесенная с улицы ядовитая змея. На деле так и было, но знать Калиму об этом не обязательно. «Я клянусь служить Вам, Господин». Сказал он тогда. Мальчик уже умел пресмыкаться перед сильными мира сего, хотя это ему и не нравилось. Единственное, что помогало ему держать себя в руках — мысли о предстоящей расплате, которую он может совершить руками этого глупого юнца. — О, так твое имя Джамиль! Оно очень красивое… Нет, нет, не кланяйся мне, не нужно! Я сказал папе, что хочу иметь настоящего друга, а не слугу. Я хочу показать тебе целый мир! — весело щебетал тогда мальчишка, поднимая его с колен. Джамиль помнил, как тогда посмотрел на своего «хозяина», не понимая причин такого странного поведения. Помнил рубиновые глаза, светившиеся счастьем — почему? Почему мальчик так ему радовался? Почему говорил такое, про друзей, и все прочее? В те дни он решил, что Калим желает сбить его с толку. «Ничего у тебя не получится, избалованный дурак. Хоть как меня называй, я тебе не друг, и другом никогда не буду», — подумал он тогда, хоть и улыбался в ответ на этот радостный взгляд. *** Спустя несколько лет. — Ты такой серьезный, прям зануууда. Хотя я понимаю, у тебя была тяжелая жизнь, — протянул одиннадцатилетний мальчик, гуляя по краю фонтана в саду рядом с отцовским домом. — У меня была абсолютно обычная жизнь, Господин, — суховато ответил Джамиль, наблюдая за Калимом. Еще чего не хватало, чтобы тот утопился в фонтане, он ведь только начал обрабатывать его, дабы тот искренне поверил в их дружбу и его верность. — Не говори ерунды! Ты выглядел гораздо хуже, когда только пришел сюда. Тощий и весь в ссадинах, точно дворовый пес, — Калим развернулся на носках лицом к Джамилю, чуть покачнувшись. Слишком резко. Ожидаемо. Брюнет среагировал мгновенно. Броском змеи он оказался у края фонтана, запрыгивая на него и подхватывая падающего назад беззаботного Калима… … В результате чего они оба свалились в воду, подняв тучу брызг. Джамиль, кашляя, тут же сел в воде, рядом с ним, хохоча, поднялся Калим. Вайпер едва сдержался, чтобы не придушить этого кретина. Из-за его игрищ они теперь оба были мокрые, и конечно же, нагоняй за это получать только ему. — Ох, прости пожалуйста, ты из-за меня весь мокрый! — однако, не похоже было, чтобы Калим действительно сожалел. Напротив, взглянув на вымокшего Джамиля, чьи длинные волосы теперь налипли ему на лицо, юный наследник рассмеялся еще больше. «Да чтобы ты утопился в этом фонтане», — со злостью подумал мальчик, уже потянувшись к волосам, чтобы убрать их с лица, как руки Калима опередили его. — Вот, так лучше. Да они высохнут, ты не переживай! — улыбающееся лицо мальчишки оказалось прямо напротив его собственного — Джамиль едва не зашипел от раздражения, которое было вызвано светящимся от счастья лицом Калима. — Я не переживаю, — буркнул он, отстранившись — возможно, слишком резко. Мальчик вылез из фонтана, и помог вылезти Калиму следом. Тот, кажется, заметил его мрачное настроение, поскольку его собственная улыбка потускнела. — Я скажу маме, что это все моя вина. — Не нужно, Господин. Я не выполнил свои обязанности, мне за это и отвечать, — сказал брюнет, отойдя немного в сторону и вернувшись с полотенцем — то он приготовил еще заранее, словно подозревая, что подобное может произойти, раз Калим захотел поиграть рядом с водой. Закутав мальчика в полотенце, словно в кокон, он старался не смотреть в лицо тому — уж больно жалостливо тот глядел своими рубиновыми глазами. Они знали друг друга уже довольно давно — три года прошло, как-никак, но Джамиль все еще ощущал себя как-то странно под этим взглядом. Пожалуй, он даже начинал…винить себя? За все эти мысли об убийстве, которые посещали его довольно часто. Это был далеко не первый промах Калима — по сути, из-за своей активности он был ходячей катастрофой. Хоть Джамиль старался хорошо следить за ним, но он все-таки был неопытным ребенком, и порой допускал промахи, за что корил себя — ведь это могло отразиться на отношении Калима к нему. Но кажется, мальчик его просто обожал — по крайней мере, он не мог припомнить ни единого раза, когда тот выразил бы свое возмущение. — Джамиль..., — грустно протянул тот, и брюнет напрягся: неужели наступил тот самый раз, и все его старания были зря? — Да, мой Господин? — спросил он ровным голосом, стараясь не выдавать своего страха. Неожиданно, мальчишка прижался к нему, обняв, тем самым закутывая в полотенце их обоих. Подобного Вайпер никак не ждал, а потому замер на несколько секунд, с удивлением глядя на Калима, который жался к нему. — Ну я же просил не называть меня так! Почему ты злишься на меня, Джамиль? Я все по твоему лицу вижу, ты сердишься, — Аль-Асим шмыгнул носом, и Джамиль начал уже было паниковать — того и гляди, тот расплачется, а уж за это ему не сносить головы на плечах. Тут Калим поднял голову на него. Большие рубиновые глаза смотрели расстроенно, точно его предали… Предали? Так еще давно. Джамиль не собирался действительно быть верным этому идиоту, ему нужно было лишь втереться ему в доверие, и все. И все. Тем не менее, лед в его душе треснул — совсем чуть-чуть. — Я не злюсь, Калим. Не злюсь. Успокойся, пожалуйста, — вздохнув, он обнял «хозяина», прижав его к себе. Улыбка вновь вернулась на лицо Калима. Джамиль же всю ночь после корил себя за проявленную слабость. «Не позволю. Не позволю себе еще раз так расклеиться. Какой позор, мне этот мешок с деньгами нужен только для получения знаний и возможностей. Не больше!», — он прищурился, злобно глядя в потолок. Рядом спокойно посапывал Калим. *** Ему 14. Джамиль и не вспоминал больше о том происшествии с фонтаном: много подобных случаев происходило после. Калим действительно был магнитом для неприятностей, а его многочисленные родственники только прибавляли его «слуге» работы. Пару лет назад Калим начал с подозрительной частотой травиться от домашней кухни, и с тех пор ему готовил Джамиль, смекнувший что к чему. Родственники Калима были теми еще дилетантами — думал Джамиль — страна Горячих Песков изобиловала ядами, а они не разу не смогли довести дело до конца. Вот он бы мог. Если бы захотел. «Еще не время», — думал он каждый раз, когда готовил Калиму. Не время. Конечно, брюнет втерся в доверие к наследнику настолько сильно, что тот вряд ли бы уже смог прожить без его помощи, но это была только половина дела. Ему нужно заключить того в смертельные змеиные объятия еще сильнее, еще сильнее. «Не время», — повторял он сам себе постоянно, порой сомневаясь — не оттягивает ли он момент триумфа сознательно? Однако, взвесив все «за» и «против» понимал, что нет. Калим еще не исчерпал свой потенциал. Кстати о Калиме — тот пропал из виду. У них выдалась свободная минутка вечером, и Аль-Асим выразил желание пойти подышать свежим воздухом в сад. Джамиль, конечно же, не возражал, и отправился вместе с ним. — Калим? –позвал он, остановившись у фонтана. Кажется, стоило начинать беспокоиться: ему никто не ответил. Присев на край фонтана, в который Калим свалился года три тому назад, заставив Джамиля сомневаться в собственных желаниях, юноша осмотрелся. Никого. Куда он мог деться, во имя Аллаха? Тут за его спиной раздался шорох, и Вайпер облегченно вздохнул. — Куда ты отходил? Я уже начал волнова… — он осекся на полуслове. Калим подошел к нему с белым цветком в руках и привычной улыбкой на лице. — Смотри! Они недавно расцвели. — Калим, тебе не стоит рвать цветы. Они же потом не вырастут, — нахмурился Джамиль. Почему-то не был удивлен, что без прямого присмотра Калим опять сделал какую-то ерунду. — Знаешь, что это за цветок? — подросток будто его не слушал, и Вайпер раздраженно сложил руки на груди. — Это белая лилия, Калим. Довольно редкие цветы в нашей стране, — только он договорил, как Калим сделал то, чего Джамиль от него не мог ожидать при всем его опыте. Смуглый юноша протянул руку, вставляя стебель цветка в темные пряди собеседника. Джамиль растерялся, почувствовав себя странно и смущенно. Ради чего был этот жест? Он не знал, как реагировать на подобное, и даже слова подобрать не мог, а потому просто отвел взгляд в сторону. У Калима таких проблем с выражением чувств не было. — Да! А белая лилия символизирует знаешь что? Чистоту души. Я давно знаю тебя, Джамиль, и мне кажется, что чище твоей души не найти в этом мире! Ты такой хороший.~ Эти слова… Ох, глупый, глупый юноша, рассуждал Джамиль, едва сдерживая хищную усмешку. Его душа была чернее ночи, хотя Калим не мог (и не должен был) об этом знать, а сам Вайпер гордился той тьмой и ядом, что он взращивал внутри себя за годы ухода за этим оболтусом. И все же, почему ему было как-то не по себе? Пока он думал об этом, Калим опустился на бортик фонтана рядом с ним. — На самом деле, просто хотел сказать тебе спасибо. Ты очень много для меня делаешь, вот, — почему-то и прежде вечно веселый Калим как-то стушевался, и если бы Вайпер посмотрел в его сторону, то увидел бы проступивший румянец на щеках подростка. Однако, он этого не сделал, поскольку не хотел показывать собственные краснеющие по неизвестной причине щеки. Странно он как-то себя чувствовал. Не то гадко, не то напротив, счастливо. Глупый цветок. Глупый Калим. — Я поклялся служить твоей семье. Я не делаю ничего особенного. А теперь пойдем, холодает, — сказал Джамиль, поднимаясь с места. Сердце в его груди почему-то билось чуть чаще обычного. Нервы, наверное. *** Ему 16. Он добился одной из своих целей — поступил вместе с Калимом в одну из лучших школ для магов. Да, ему все еще приходилось присматривать за этим неумехой, но скоро — скоро он сможет наконец от него избавиться. Все было просто чудесно. Просто прекрасно, он наконец добрался до знаний — самого большого сокровища, которое могло помочь ему заполучить в свои руки власть, невероятно много власти и отомстить — им всем, и этому богатому дураку тоже. И надо же было такому случиться, что он заболел. В некотором роде это было ожидаемо: смена места, климата, стресс (спасибо учебе и Калиму), и все же… Джамиль никогда не болел за все годы нахождения с Калимом, и благодарил Аллаха за это. А тут на тебе. — Намочи полотенце… холодной водой только, пожалуйста. Принеси его сюда, — сипел он, тщетно пытаясь приподнять голову с подушки, чтобы проследить за действиями бессмысленно (как ему казалось) метавшегося туда-сюда Калима. Кажется, это был грипп, а то и еще чего похуже: по крайней мере, одним насморком и кашлем дело не обошлось, у него был жар. Жар такой сильный, что казалось, самого его сознание должно было расплавиться и погрузиться во тьму. Но он держался. Ради Калима. Несмотря на все свое отношение к нему, одно он знал точно: этот парень без него просто погибнет в рутине, даже еды себе приготовить не сможет, что ж говорить о большем! А Аль-Асим был ему еще нужен. — В-вот! , — у Калима дрожал голос и руки, однако он принес полотенце, отдавая его Джамилю. Тот приложил его на лоб — холод приятно остужал первые несколько секунд, но затем жар возвращался. Вайпер сглотнул — в горле было сухо, точно в родной пустыне, а Калим смотрел на него перепуганным взглядом, точно ребенок, потерявший мать. — Ты…сегодня на занятиях был? — просипел Джамиль, прикрыв один глаз — свет неприятной болью отдавался в затылке. Вчера он спокойно засыпал, и все было более-менее нормально, а проснувшись, парень окунулся в пучину ада и мучениё. Он не помнил, как давно это произошло, и не знал даже который час, совершенно потерявшись во времени. — Нет! Как я мог оставить тебя в таком состоянии? — покачал головой Калим, садясь на край его кровати. — Вот ты… — он проглотил оскорбление, закрыв глаза. Господи, как же плохо, и ведь даже сил не хватало, чтобы попросить Калима приготовить травяной отвар или что-нибудь такое. Да и попроси: наверняка он бы все испортил, неумеха. — Дурак? Не знаю, может быть ты и прав, но я считаю, что поступаю правильно, — он замолчал, опустив голову вниз. Вдруг, в глубине комнаты что-то зашипело. — Ой, готово! Я сейчас, — воскликнул парень, слишком громко для бедных ушей Вайпера. Он снова предпринял попытку приподняться, но тело было точно ватное. «Вот так я и умру», — пессимистично подумал брюнет, откинувшись на подушки. А ведь он столько всего еще не сделал… Да даже вкуса жизни не ощутил толком. Вечно был или в самом низу или, в лучшем случае, на второй роли — и это при всех его стараниях! Чем он это заслужил? Почему Калим может быть счастлив просто по праву рождения, а он нет? Да разве это справедливо? От подобных рассуждений ему стало так горько, что он едва не расплакался. Однако, для подобного проявления эмоций ему было слишком плохо — влага в теле будто бы окончательно испарилась из-за температуры. Кроме того, Калим вернулся. В руках у него что-то было. — Мне…готовила это мама, когда я болел, а тебя еще не было в нашей семье. Не уверен, что смог повторить рецепт точно, но по запаху похоже. Пахло действительно неплохо, и Джамиль приоткрыл один глаз. Калим вновь сел на кровать, в руках у него была белоснежная миска с ложкой, а на губах — смущенная улыбка. Неожиданно. Неужели он сам что-то умеет? — Тебе не стоило, — вздыхает брюнет. Полотенце на его лбу уже становилось теплым. — Я уверен, ты попробуешь это, и тебе станет лучше, — парень явно был доволен собой, так что Джамиль не решился отказывать ему, и протянул было руку к миске, чтобы взять ее, но Калим вдруг возмущенно нахмурился. — Я сам тебя покормлю! Ты обо мне все эти годы заботился, теперь моя очередь, — сказал он и зачерпнув ложкой немного своего варева, поднес ее к губам Джамиля. Тот, вздохнув, едва сдержал улыбку и открыл рот. Пожалуй, он передумал умирать. *** Тот же день, ночью. Джамиль проснулся, и с удивлением подметил, что ему стало лучше. Стряпня Калима хоть и была так себе на вкус, но его выдержка была вознаграждена. Юноша попробовал сесть. Его слегка покачивало, комната вокруг поплыла, однако, он держался ровно, и через несколько секунд окружающий мир принял свой обычный вид. Вокруг было темно, очевидно, наступила ночь. Брюнет осмотрелся, подумав, что вставать сейчас будет бессмысленно, разве что проверить, спит ли Калим. Тут до его ушей донеслось знакомое ему сопение. Вайпер опустил взгляд — и увидел Калима, который спал рядом с ним, свернувшись комочком — это-то при том, что обычно он спал на всю кровать в позе звезды. «Ну и зачем ты сюда лег? Идиот, заражу тебя еще, потом так же будешь валяться, а мне за тобой ухаживать», — подумал он, впрочем, абсолютно беззлобно. Безмятежное чужое лицо оказалось совсем рядом, когда Джамиль снова лег, на сей раз повернувшись к Калиму. Было в нем что-то нежное. Беззащитное. Что-то трогательное. «Я… Угх. Болезнь делает меня слабым духом. Он обычный богатей, я нужен ему только для удовлетворения потребностей. Он такой же, как и все», — нахмурившись, подумал Джамиль. В памяти проскользнуло воспоминание о цветке, который подарили ему давным-давно. Он до сих пор хранил его в засушенном виде. «Сентиментальный идиот. Идиот, идиот», — ругал он себя, и в порыве гнева перевернулся на другой бок. Неважно это все, ему нужно спать. Завтра на занятия. Парень прикрыл глаза, собираясь засыпать. — Джамиль… — шепчет Калим во сне, и сам брюнет вздрагивает от этого, сжимаясь. Зачем тот зовет его? Не может «господин» видеть сны о своем «слуге». Не может заботиться. Не может… Неправильно. В этом мире не существует ничего хорошего, и даже Калим, со всей его добротой, звонким смехом и солнечной улыбкой не был хорошим. Ничто не было, это все обман, обман, он должен его убить и получить силу, получить власть. Должен, должен отомстить. Вайпер тихо всхлипнул. Мир вокруг был темным, и он привык к этому еще давным-давно. Так почему от света было так больно? *** Ему 17. И он все еще на втором месте. Как и год назад, Джамиль смотрит на спящего Калима, но на сей раз ситуация совсем иная. Он не болел. Ему не было плохо. И уж точно он не будет плакать. «Почему тебя. Почему они выбрали тебя главой Скарабии? Почему не я, я делаю тут все, а ты не знаешь ничего, от тебя только одни проблемы», — его лицо исказилось от злобы. Его терпение закончилось. Постоянные проблемы. Постоянный стресс, эта вечная беззаботность Калима, вечные передряги, в которые он попадал. А что в награду? Ничего. Он сам, Джамиль Вайпер, все еще был никем. «Завтра начнется учебный год — но только для одного из нас, Калим», — он навис над спящим, подобно пустынной гадюке. Рука Джамиля потянулась к горлу….друга? Друга, который был с ним столько лет. Друга, который прикрывал его перед собственной матерью. Друга, который всегда был веселым. Друга, который дарил ему цветы и заботился о нем в период болезни. Действительно ли он _ничего_ не получал в награду? Или просто желал большего? Ведь Калим все равно не замечал его. Воспринимал его заботу как должное. Вот в чем была его обида, а вовсе не в желании стать главой Скарабии. И несмотря на все это, на всю злобу в его душе, на весь яд, накопленный годами… Он не мог причинить Калиму вред. Не мог представить свою дальнейшую жизнь без его улыбки. Точно погаснет его личное солнце. Жаль, что к нему не испытывали того же. — Я тебя… — шепчет он, не заканчивая фразу, зато трясясь от злости и ненависти к самому себе. Жалкому, обманутому. Это он еще хотел использовать Калима, а в результате использовали его! — Джамиль? Что случилось? Стоп, что ты…плачешь? Недоуменный голос — Джамиль вздрагивает, вырвавшись из собственных мыслей. Калим проснулся — и смотрит на него обеспокоенно, непонимающе. Конечно же он ничего не понимал. Вечно он ничего не понимает. — Я уже ухожу. Просто проверить зашел, — бесцветным голосом произносит брюнет. Не важно, что он хотел сделать сегодня. Завтра церемония, и все будет как обычно. — Никуда ты не пойдешь, — неожиданно твердый тон, и, прежде чем брюнет успевает возразить, Калим обнимает его за плечи, притянув к себе. Рубиновые глаза поблескивают даже во тьме. Как же больно в них смотреть. Они слишком прекрасны — жгут его черную душу. — Я правда..., — сипит парень, не зная, что ему сказать. Какие-то секунды назад он хотел убить этого человека. — Все хорошо, Джамиль. Я знаю, тебе, наверное, кошмар приснился? Я с тобой, все хорошо, — Аль-Асим гладит его по спине, дабы успокоить, но Джамиль дрожит от этого. Слишком много ласки. Слишком хорошо. Слишком…больно. — Я ведь обещал показать тебе мир, Джамиль. — Мне не нужен мир! Мне нужен ты! — не выдерживает брюнет, в кои-то веки не подумав, что вообще говорит. Молчание. Ну конечно. Вряд ли Калим вообще поймет, о чем он. Брюнет приподнимается, желая отстраниться и уйти к себе, но чужие руки держат его все так же крепко. — Джамиль, — зовет его Калим. В его голосе — странные нотки. Страшно. — Да? — тем не менее, отвечает юноша. — Пожалуйста, посмотри на меня. Ему совсем не хочется. Слишком больно, а теперь еще и стыдно за сказанное на эмоциях. Лучше было ему молчать. Тем не менее, он смотрит. На чужих губах привычная солнечная улыбка. — Ты тоже нужен мне, Джамиль. Больше, чем ты думаешь. В следующее мгновение, не дав Джамилю возможности осознать ситуацию, губы Калима встречаются с его собственными. Поцелуй? Это неправильно. Не то, что должно быть. Калим не мог его любить. Но видимо, все-таки любил. Джамиль обнимает парня за плечи, заставляя сесть на кровати и прижаться к себе. То, что они делают — неправильно и невозможно. Не так все должно было закончиться, это все обман. И тем не менее, Джамилю было плевать. Его руки зарываются в светлые волосы на затылке Калима, чуть давя, будто бы он боялся, что тот разорвет поцелуй. На самом деле, действительно боялся. Ведь он наконец почувствовал себя счастливым. *** Ему 18. Их тела соединяются, и он ощущает жар, идущий от чужого тела, внутри себя. Тихий стон срывается с губ Джамиля, а следом за этим он ощущает поцелуй на своей шее — нежный и ласковый, медленный, как и движения бедер Калима. Они всегда растягивали удовольствие, хотя оба были более чем темпераментными. Впрочем, кажется, их обоих это устраивало, ведь хотелось наслаждаться друг другом как можно дольше. Очередной толчок — на сей раз слышен стон Калима, и уже очередь Джамиля приподняться и коснуться губами чужих губ. — Тссс. Не хочешь же, чтобы остальные члены общежития тебя услышали? — с кривоватой усмешкой шепчет Джамиль. Черные волосы распущены и рассыпаны по подушке. — Я думаю, они и так все знают, — сбивчиво отвечает Калим, вызывая у любовника улыбку. Наверное, те и вправду все знали. А главное, он сам наконец знал, что его любят. Что он нужен. Джамиль заглянул в чужие глаза, полные похоти, страсти и еще одного — более нежного — чувства. — Я люблю тебя, — улыбается Калим, касаясь губами лба Вайпера. Тот улыбается в ответ, вытягиваясь от удовольствия. — И я тоже тебя люблю. Ему больше не нужно было видеть весь этот мир. Он и так его получил.