Меченый

Рогозин спускался вниз, сдав очередной экзамен. Дело уже шло к лету, и, соответственно, наступило время годовых и переводных экзаменов. Их заводили в душные классы, выдавали специальные письменные принадлежности, лишавшие всех способности хитрить, кто не учил или хотел посмотреть/списать ответ со шпаргалки, и если они попадались — то экзамен для таких заканчивался раньше времени. Гарри старательно изучал каждый вопрос в билете, и тщательно расписывал каждый вопрос, уверяясь в правильности написанного им. Затем наступила пора устных и практических — и здесь мальчику было не за что себя упрекнуть. Без труда ответив устно, он так же идеально отработал и практическое применение чар и заклинаний. Учителя были им очень довольны. *** Они с Дином выползли с экзамена по ЗОТИ, который проводил и без того сверхдерганный более обычного Квирелл. Сдача происходила не в самой спокойной обстановке, но Гарри каким-то чудом удалось сдать его в числе первых, и он выскочил наружу, особо даже не интересуясь конечным результатом. Затем выскочил за дверь и Томас. Причем тяжело дыша. — Ой, мама, — перевел дыхание Дин, — тотальный неадекват. — Сегодня особенно, — покивал мальчик, соглашаясь с ними. Они оба спустились в Большой зал и приступили там к обеду. Затем позади них раздался какой-то странный шум. Тут же Гарри, оглянувшись, неожиданно ласточкой нырнул под стол. Потому что Квирелл, который выпустил последнего учащегося-первачка с экзамена, начал вести себя за гранью разумного — орать что-то и кидаться не безобидными заклинаниями во все стороны. Дин оказался с другом там же буквально секундой позже. Некоторые тоже посчитали то, что жизнь у них только одна, и умереть — пусть и в волшебном замке, не хотелось. И последовали примеру парней, предварительно наколдовав щит. А затем — в неразбериху вмешались и очнувшиеся учителя. Безумного Квирелла почему-то не смогли скрутить и утихомирить аж трое профессоров — МакГонагалл, Флитвик и Стебль. И только после вмешательства директора учителя по ЗОТи смогли оглушить и унести с глаз студентов, которые вовсю начали обсуждать произошедшее, а кое-кто побежал писать родителям… — Что вообще происходит?! — взорвался Томас, недоуменно хлопая ресницами. Гарри, пребывая в шоке как и остальные студенты, поддавшись общим настроениям толпы, решил «освежить» это все на бумаге. Мать точно была бы рада дополнительному поводу уесть «бородатого козла». *** То, что испытывал директор на следующее утро (а первые совы начали прилетать еще к ужину), было не передать словами. Стаи сов — от встревоженных опекунов и родителей, приносили в Большой зал такую же кучу громовещателей, проклятий на любой вкус и «неприятных сюрпризов» в виде блевотины, самых разных въедливых составов вырвиглазных оттенков, которые были весьма устойчивы к чарам. А потом, в обед, разыгралось целое светопреставление — двери Большого зала с оглушающим все вокруг грохом слетают с петель и приземляются аккурат позади преподавательского стола, лишь чудом не задев старого чудака в мантии расшитой звездами, и дверном в проеме вырисовываются угрожающие тени, в которых Гарри Рогозин, да и большинство юных магов, узнает Боунс, Малфоя-старшего, какую-то неприятную тетку в розовом, и… Рогозина-старшего. Тут же Гарри моментально дернулся. То, что сюда явился его дед, ни о чем хорошем не говорит. Директор-то еще не знает, почему визит старшего Рогозина более страшен чем даже его матери… — Ставлю галлеон, — сообщил Гарри ровно, не снижая голоса — почти половина сидящих в зале повернули голову на его голос, — что к вечеру школа лишится преподавателя. Азартные близнецы Уизли к пари присоединились моментально, поставив на то что завтра — из-за сложившейся ситуации, уроков не будет. Рогозин и один из близнецов пожали руки, и их рукопожатие разбил Дин. Вскоре и другие студенты шумно начали ставить ставки на самые разные вещи, открыто поглядывая на преподавательский стол. *** Оказывается, все эти волшебники были комиссией от попечительского совета. Совет, получив орду, на удивление, дружных жалоб от родителей, попечителей, и от тех, кому дороги жизни отпрысков, немедленно направился в сильно усеченном составе в школу Хогвартс. Шоу продолжалось трое суток, и стоило директору бессонницы, многочисленных бумаг, расстройств, будущих (и гораздо серьезнее) проверок и большого клока-куска бороды — Рогозин-старший очень сильно не любил ложь и притворство, а за родного внука был готов порвать на мелкие лоскуты. Директора лишили… еще одного тролля — к вящему неудовольствию Николая Ивановича, пса-цербера, пусть и щенка, но уже очень опасного (Хагрид рыдал просто горючими слезами) опасных для детей зелий (Снейп, было, хотел проклясть Боунс, но та пригрозила ему тюрьмой за незаконное зельеварение ядов и токсичных зелий из реестра особо запрещенных и тот быстро передумал), и украденного (!!!) философского камня. Николас Фламель, тут же узнав о всплывшем украденном камне, долго тряс за руки комиссию, и пообещал материально поддерживать всех талантливых студентов и выпускников школы, стесненных в средствах, и укатил в Париж. Это еще что — Малфой, по секрету, шепнул Рогозину о том что замок еще аудиторскую проверочку ждет… *** (Предпоследний учебный день) Альбус Дамблдор, щедро сыпля проклятиями, осматривал разгром в кабинете. Ни цербера, по которому убивался лесничий уже третьи сутки не просыхая, ни философского камня — полезное, без сомнения, приобретение (золото и долголетие), ни четкого, для него самого, жертвенного героя. Напротив… Гарри Поттер, тьфу, Рогозин, показал себя жестким и принципиальным. Никакой фальши, только четкость, аккуратность и вежливость. Рычаги давления на него банально отсутствовали. Он был полностью неуправляем. С нужными людьми не подружился, сторонился ссор и распрей… Даже факультетская вражда стихала. Директор метался из угла в угол как дикий зверь. Как же заманить его к себе?..