В последний раз

Содержимое небольшого кошелька с неприятным звяканьем вывалилось на кровать. Среди банковских карточек, чеков и пары сотен долларов Энджел никак не мог найти пластину со снотворным или хотя бы пакетик с волшебным порошком. После ночного кошмара он предпринял ещё несколько попыток заснуть, но каждый раз просыпался в ужасе. Не покидало ощущение, будто кто-то наблюдает за ним, тянет к нему свои руки и ждёт подходящего момента, чтобы разорвать на части. Истощённый от постоянного нервоза организм требовал отдыха, глаза слипались, но царство Морфея явно закрыло для него свои врата и через каждые десять минут Даст вскакивал с воплями. Ему снились крики, погони, тянущиеся из темноты руки и собственная смерть. В каждом новом сне она выглядела по-разному, ближе к утру он даже привык к тем видениям и перестал кричать после каждого пережитого кошмара. Впрочем, никому не было до его проблем дела, ибо девушки занимали комнату в самом конце коридора и не могли слышать частых воплей. Хаск, дабы никого не видеть, мирно похрапывал на нижнем этаже, Ниффти обустроила для себя комнатку на чердаке, а вот Аластору вновь не повезло. Его номер находился прямо по соседству с комнатой, откуда всю ночь доносились крики. В полночь, привыкший засыпать лишь под утро Радио-демон, просматривал документы, в которых в очередной раз напортачила Чарли. Девушка понятия не имела, как правильно составлять отчёты и в дальнейшем их заполнять. Поэтому стопка бумаг напоминала каракули ребёнка, решившего порисовать на оставленном отцовском рабочем проекте. Их отель и без того имел не самую радужную репутацию и привлечь посетителей будет трудно, если поля каждой страницы старательно украшены бабочками и цветами. Пришлось быстро наколдовать копии и всё переделать. Ведь он — управляющий, собственно, тот, кто должен исправлять все недосмотры начальства. Если, конечно, превращение важных бумаг в альбом дошкольника можно назвать недосмотром. Мда, не этого Аластор ожидал, предлагая помощь, но пришлось смириться и переписывать до идеала заученные речевые обороты. Когда мужчина уже думал послать документы, вместе с той, кто их испортил, ко всем чертям и отправиться спать, где-то неподалёку послышался крик. Он затих сию же секунду и повторился лишь спустя полчаса. Подобные звуковые сигналы привели в замешательство как радиоведущего, так и его тень. Последняя, кстати, была отправлена на разведку, когда вопль оборвался в третий раз. Тёмная прислужница без особого труда прокралась к кровати Энджела, который старался выровнять дыхание после очередного кошмара. Он не плакал, не истерил, хоть и очень хотелось. Просто организм устал от постоянного стресса и разучился должным образом реагировать на внешние раздражители. Дабы оставаться незамеченной, тень слилась с мраком на потолке, продолжая рассматривать паука. Доложив всё хозяину, служанка отправилась колесить по тёмным коридорам отеля, а сам Радио-демон мысленно проклял всё и вся в аду. Он бодрствовал вместе с Дастом, потому что чуткий слух улавливал частые крики, и уснуть под такие звуки было нереально. Пару раз ему удалось погрузиться в полусон, но лишь до очередного вопля. Так продолжалось, пока Аластора банально не вырубило. Случилось это примерно к семи часам утра, когда в зашторенные окна стал пробиваться алый солнечный свет. Вот только мужчине уже было плевать, ибо усталость сделала своё дело. Он лежал на заправленной большой кровати, даже не успев переодеться в одежду для сна. И даже шум на первом этаже не помешал провалиться в бездну сновидений. Энджелу к утру тоже полегчало. Со временем страх отступил, а кошмары прогнали солнечные лучи. Именно тогда ему удалось отключиться на несколько часов. Он тяжело дышал, чуть согнувшись, изредка натягивая на плечи одеяло, которым его любезно накрыла тень. Ей стало совсем немножко жаль паучка, ведь она видела, как беспокойно он спал. Если хозяин узнает о её проступке, то будет совсем не рад, ибо любое проявление заботы — есть слабость. Однако если учесть, что тёмная прислужница является частью самого Аластора, то из этого можно понять, что ему явно присуще сострадание или умение сопереживать. Но только — наверное. К одиннадцати часам персонал отеля (по крайней мере, бо́льшая его часть) собрался на завтрак. Запах крепкого кофе и горячих блинчиков способен и мёртвого воскресить, чего уж говорить о паре демонов, живущих друг с другом по соседству. — …Так вот, я с той яблони так навернулась, что ногу в двух местах сломала! — с упоением рассказывала Шарлотта историю из детства. — Отец тогда очень разозлился и приказал казнить мою няню, которая, по его словам, не уследила. Но я его смогла отговорить. Она же не виновата, что мне захотелось погладить сидящую на самой верхушке птицу. — Сильно родители ругались? — со смешком спросила Вэгги, отпивая из стакана глоток апельсинового сока. — Мама только смеялась, а папа ещё долго нотации читал. Ну, это же папа, они все такие. — А вот я, когда ещё жива была, однажды… — начала было девушка, но чуть не подавилась напитком, увидев в дверном проёме сначала Радио-демона, а через пару секунд и Энджи. Они сели друг напротив друга, не проронив ни слова, хотя, их заспанный полуживой вид полностью передавал внутреннее состояние. Аластор наскоро приготовил себе кружку крепкого кофе и, полностью игнорируя сахар, стал размешивать его ложечкой. Он изредка поглядывал в сторону паука с нескрываемой злобой, ведь это из-за его криков они не смогли нормально поспать. Даст не обратил внимание на заинтересованные взгляды присутствующих и лишь поплотнее закутался в длинную мешковатую футболку. Тарелка отъехала в сторону, а её место заняли тонкие, оголённые до локтя, лапки, на которые упала и голова. — Эм…доброе утро? — чуть улыбнулась недоумевающая Чарли и покосилась на демонов, сначала на сонного Энджела, а потом на мешающего свой кофе уже минут пять Аластора. — Доброе? — с такой же вопросительной интонацией ответил радиоведущий, тоже натягивая улыбку. — Как скажешь, милая. — И тебе, — зевнул блондин, прикрывая рот лапкой. — Что с вами такое? — решилась спросить Вэгги. — Вы что ли вместе спали? — вмешался Хаск, саркастично усмехаясь. — С чего бы? — всё-таки решил подать голос паук. — Всё отлично, — аловолосый решил пропустить едкий вопрос кота мимо ушей и немного прояснить ситуацию. Ему не слишком хотелось выяснять, по какой причине кричал всю ночь Энджи, хоть догадки и были. Однако проще было банально объяснить своё состояние практически правдивым ответом. — Я вчера решил проверить документы, что ты мне отдала, — обратился он к Шарлотте, и та кивнула, подтверждая сказанное, — и нашёл там пару-сотен-тысяч ошибок, которые могли бы привести к путанице в отчётах. Пришлось проверять и остальные бумаги, сами понимаете, дамы, поспать удалось крайне мало. — Ну, допустим, на правду похоже, а ты? — Вэгги ткнула Даста в локоть десертной ложкой. — Неужели помогал? — О, я бы с удовольствием, но не в этот раз, — начал было оправдываться собеседник, невольно переводя взгляд на сидящего напротив демона. Профессиональное чутьё подсказало, что Ал или в курсе его ночных воплей, или просто догадывается. Иначе как объяснить его анализирующий взгляд? Смотрит так, словно ищет ответы на какие-то свои вопросы. Но если верен второй вариант, то у этого существа невероятная интуиция или…просто слишком хороший слух. А ведь это более походит на правду. У него просто превосходные острые ушки, неудивительно, если они и слышат превосходно. Кажется, мозаика начинает образовывать целостную картину. Вполне возможно по его вине Радио-демон сейчас выглядит…ну, не самым бодрым. Конечно, хотелось открыть рот и прямым текстом спросить, действительно ли причина в его ночных криках. Однако фраза «ты слышал, как я ночью голосил?» без внимания остальных точно не останется. Короче, для расспросов не самое лучшее место, вот и всё, да и сам Аластор молчит. Почему, кстати? Перегрызть Энджелу глотку хотелось вчера ночью, когда желание заснуть перекрыло голос здравого смысла. Сейчас же, когда разум чуть поостыл, радиоведущий понял, что у тех воплей должна быть причина. Даже прибывая в аду, где пропадает большинство человеческих качеств, ему удалось сохранить умение анализировать ситуацию, искать причину, а за ней и выплывающее следствие. И сейчас, глядя, как паук пускает слюни на лакированную поверхность стола, он за считанные секунды пришёл к выводу, что виной крикам стали, как ему кажется, ночные кошмары. Зачем акцентировать на этом внимание остальных, ещё и за столом. Ох, если бы только Ал знал, как близок был к правде. — Энджи, ты есть собираешься? — Чарли потянула парня за рукав футболки, чем и вывела из состояния среднестатистического овоща. — А.? Ну да, — собеседник опять зевнул и принялся жевать кусок вкусного лосося. — Ты так и не ответил, — вновь переключила на себя внимание Вэгги. — Что за вид? Ты как будто всю ночь вагоны разгружал. — Вагоны тут не причём, это я просто… — он на пару секунд задумался, неосознанно заглядывая в глаза сидящему напротив Аластору, словно надеялся отыскать в алых омутах более-менее адекватный ответ, — …сериал один классный смотрю. Всю ночь глаз не сомкнул, сюжет затянул. — Вот как! — улыбнулась Шарлотта. — Тогда понято. Причина уважительная. А что за сериал? — … «В последний раз», — почему-то на ум пришло название той книги, что всучил ему мистер Картер в их последнюю встречу. — Сериаломания — штука сильная, на себе проверено, — хихикнула блондинка, после поворачиваясь в сторону своей подруги: — надо будет тоже что-то интересненькое посмотреть… В их дальнейший разговор парень не вслушивался. Самочувствие, смешавшее в себе усталость, головную боль, тошноту, от которой скручивало желудок, и непривычную, слишком резкую, слабость. Все таблетки закончились ещё на прошлой неделе, и их отсутствие сказывалось на зависимом от препаратов организме. Новые, более сильные лекарства, паук не покупал специально, поскольку знал, к чему приводит передозировка, да и не хотелось потом отучать себя нормально существовать без успокоительных. Уж больно быстро эти колёса вызывают привыкание. Вот только ситуация усугублялась с каждой минутой: после завтрака Энджел хотел продолжить следовать плану по сближению с Радио-демоном, но вовремя понял, что не в состоянии сейчас играть роль похотливой дурочки. Уже лёжа в своей комнате, он, подавляя рвотные позывы, понимал, как сильно привык к постоянным успокоительным, снотворным и прочему. Теперь организм отказывается нормально работать и требует очередную порцию лекарств. Голова болела с такой силой, что Даст перед глазами видел розовые точки, а в ушах звенел его предсмертный колокол. Так ему удалось промучиться ещё с пару часов.

*** — Мне нужен тизерцин, — тяжело выдыхает парень, с трудом удерживая равновесие, попутно стараясь не обращать внимания на головокружение. — 25 миллиграмм и желательно в ампулах. И желательно быстро. И желательно без вопросов. — Ты опять за старое! — совсем не вопросительно воскликнула фармацевт, откладывая в сторону протянутую только что денежную купюру. Она одарила близкого к обмороку покупателя оценивающим взглядом и продолжила говорить: — Энджи, я не продам тебе его. Уже ведь говорила, что этот препарат очень сильный и вызывает жуткое привыкание! — Шейлор, прошу, отъебись от меня хотя бы сегодня, — процедил в ответ собеседник. — Посмотри на меня, я похож на чей-то переваренный обед. Ещё час и сам на ангельское копье насажусь. — Послушай, — девушка в окровавленной медицинской форме сбавила обороты, видя состояние своего клиента. Она покинула рабочее место и села напротив паука на мягкий белый пуф. Пальцами юная демоница отбивала замысловатый ритм по поверхности невысокого стеклянного столика, что стоял меж двух сидячих мест. Вид её был серьёзным, а изумрудные глаза смотрели на собеседника с сочувствием и плохо скрываемым сожалением, — я хорошо к тебе отношусь, Энджел. Ты классный, тем более, мы бывшие одноклассники. И именно поэтому я прошу тебя передумать, — и вновь блестящий серьёзный взгляд из-под чёрных ресниц. — Тизерцин, который ты так любишь, имеет ужасные противопоказания. Тебе интересно, кто вообще принимает этот препарат? — Шейли, я знаю, что лекарство не фонтан, — уже с большей охотой отозвался Даст, складывая из завалявшейся на столе медицинской брошюры оригами, — и состав его могу наизусть пересказать, и на основе противопоказаний стих сочинить. Но пойми, из всех успокоительных только он мне помогает, — пальцы свободной руки потянулись к белокурой причёске, заправляя выбившиеся пряди. В глаза собеседнице он старался не смотреть. Знал ведь, что бывшая земная подруга права. Или же боялся столкнуться со взглядом, сотканным из отвращения и жалости. Девушка понимающе молчала, а паук продолжил: — Я не могу спать, мучают головные боли жуткой силы. Шейлор, мне нужно работать, хотя бы создавать видимость работы. Иначе Вал сделает из моей башки пепельницу. Ещё несколько секунд фармацевт над чем-то раздумывала. Затем встала, ушла обратно за витрины с лекарствами и принялась рыться на одной из полок. Энджи увидел, как в руках подруги появилось несколько ампул со вполне ожидаемым содержимым. И вновь он воспользовался добротой юной Шейлор, вновь она не смогла отказать. А ведь оба они знают, как вреден препарат под названием тизерцин. — Вот, — девушка протянула упаковку ампул. — Здесь десять доз. По одной на каждый приступ. Больше вводить даже не пытайся, если хочешь сохранить равновесие и здравомыслие. — Да знаю я, знаю. Ты каждый раз это говоришь. Но всё-таки, что будет, если введу больше нормы? — для справки поинтересовался Энджи, с благодарной улыбкой принимая ампулы. — Скорее всего, упадешь в обморок, — рассуждала собеседница. — Слабость будет тебя пополам переламывать, голова начнёт кружиться, про адекватный диалог вообще можно забыть. Коротко говоря, среднестатистический пациент клиники для буйнопомешанных. — Хватит нагнетать, — её нагло прервали. — Я знаю норму, Шейли, не переживай. Маленькая коробочка утонула в кожаном рюкзаке. Теперь, когда нужное лекарство было в руках, паук вздохнул с облегчением. Боли съедали его, мучали и с каждой секундой всё сильнее. Но скоро должно стать легче. Где-то глубоко в подсознании он понимал, что рискует собой несоизмеримо сильно, принимая столь мощное лекарство. Да, оно помогало, да избавляло от болей, но вместе с тем очень сильно влияло на мозг. Нервная система буквально переставала реагировать на любые раздражители. И Шейлор не шутила, когда говорила, что тизерцин вводят чаще всего буйным пациентам психиатрической лечебницы. — Придёшь домой, введёшь одну дозу и сразу в кровать ложись, — окликнула демоница уходящего друга. — Так организму будет легче принять препарат. — Обязательно лежать? — Да. Пообещай, что закинешься припаркой только дома, Энджел! — До скорого, Шейли. Дверь со скрипом открылась, и парень оказался на улице, подальше от пропитанного лекарственными запахами помещения и от знакомой, что просто пыталась помочь. Даст помнил её ещё со школьной скамьи. Желанием всем помочь и всех уберечь девушка очень походила на Чарли. Кстати о Чарли, неплохо бы вернуться в отель, а вместе с тем и к основной проблеме. К Аластору. Так, идя по улице, Энджи думал о Радио-демоне, о способах усыпить его бдительность, однако, чем глубже он старался мыслить, тем чаще сталкивался с осознаньем того, что те самые способы можно пересчитать по пальцам одной руки. Этого демона не интересует ничего, что бы мог дать паук. Поэтому варианты прикончить быстро как-то сами собой отпали, да и Вал с Воксом настаивали на осторожности. Очередной приступ боли вытянул из размышлений. В этот раз волна давяще-режущих ощущений пробрала до костей, парень едва устоял на ногах. Казалось, мир вокруг поплыл фиолетовыми волнами, а прохожие превратились в бесформенные тени. Сил оставалось лишь на то, чтобы дойти до ближайшей лавочки. Шейли говорила… Что же она говорила? В такие моменты мозг полностью игнорирует свою прямую задачу. Но оно и понятно, кажется, что в черепной коробке только что сварили суп. Спустя полминуты способность мыслить постепенно начала возвращаться. Энджел с ужасом понял, что с места сдвинуться не может. Сейчас позвать бы на помощь. А смысл? За время, пока друзья-знакомые будут его искать, он и преставиться успеет раз шесть. Тизерцин…где-то было лекарство. Дрожащими руками парень нашарил лежащий рядом рюкзак, а затем и коробочку с ампулами. Прошла вечность, пока ослабевшие пальцы ломали стеклянную верхушку, вводили успокоительное в шприц, потом в вену. С первого попадания в таком-то состоянии. Вот только из вида Даст упустил самое главное, хоть и понял это достаточно скоро. Дозировка. Сколько кубов было введено? Рассчитал ли он эти дурацкие миллиграммы? Кажется да. Или… Постепенно волшебная жидкость начала действовать, а боль и пульсация пропадать. Уже минуты через три Энджи, откинув в порыве облегчения голову, при этом несильно ударившись затылком о спинку лавочки, смог успокоиться если не полностью, то точно наполовину. Исчезли неприятные ощущения, шум в голове пропал, а мысли собрались в кучу. Теперь-то он вспомнил, что говорила подруга, и какой акцент она сделала на словах «придёшь домой» и «сразу в кровать ложись». Однако по техническим причинам рекомендация была проигнорирована. И что теперь делать? Додумать не дал телефонный звонок. Очень хотелось сбросить. Но вечно недовольная морда начальства на заставке контакта как бы тонко намекала, что лучше ответить прямо сейчас. Лучше для здоровья в смысле. — Слушаю, Вал. — Назрело небольшое задание, сладкий, — в трубке послышался привычный рычащий тон и ужасно раздражающее растягивание гласных. — Нужно съездить к одному очень важному чиновнику и забрать у него деньги. — Эм… Вал, тут кое-что слу… — Эта шишка проиграла мне в карты немало зелёных, так что будь осторожен. Пересчитай несколько раз, может наебать, я его знаю. — Дело в том, что… — Возьми машинку на стоянке и дуй в район каннибалов. Адрес эсемеской скину. — Не получится у меня! — немного громче обратил на себя внимание Даст, прерывая напряжённый монолог. От тишины в трубке, что длилась от силы секунду, ему стало не по себе, а фантазия уже в красках дала вспомнить, как Валентино наказывает за неповиновение. В любом его проявлении. Лекарство начало действовать, рассудок постепенно мутнел. Тизерцин действовал как снотворное, седативное и обезболивающее в одном. Ещё минут двадцать и Энджел уснёт. Как в таком состоянии вести машину? Или считать деньги? Стоп, но разве не должно пройти время? Доза, которую принимает паук, начинает действовать постепенно, никак не сразу. В чём же причина? Тяжёлый взгляд медленно опустился на коробочку с колбами. Сколько же он ввёл? Приступ был настолько сильным, что даже не было возможности обратить внимание на дозировку. Неужели всё произошло настолько глупо. Стало откровенно страшно. В голове метались мысли о том, что же с его мозгом и телом сделает превышенная в несколько раз доза. И самое главное: как теперь объяснить отсутствие возможности выполнить поручение? В надежде оправдать себя, он рвано выдохнул и заговорил, только уже тише: — Я не смогу поехать, мне очень плохо. Я сейчас вообще ничего не могу сделать. — Ты под наркотой? — Нет. — Тебе снесли голову копьём? Расчленили? Кости переломали? — Нет. — Может ты на приёме у Люцифера?! — Нет. — Тогда какого хрена я сейчас это слушаю?! — крик был настолько громким, что парень едва не выронил телефон. — Меня не ебёт, с кем ты так круто потрахался, что в таком состоянии! Делай что хочешь, но к вечеру у меня должны быть мои деньги. Иначе тебя будут собирать по частям. — Я всё понял. — Вот и замечательно. Дальше только короткие гудки и подступающая слабость — побочный эффект успокоительного. А ведь нужно вставать и идти за машиной. Потом к кому-то, для чего-то ехать. Или не ехать? Кажется, мозг начинает постепенно отключаться. Ещё полчаса на ногах и он упадёт в обморок. Ему бы поспать. Впервые за много лет Энджел Даст боялся недожить до завтра. И впрямь замечательно.