я, ты, мы

В рюкзаке Яняна всегда есть невыполненная домашка по математике, старый mp3-плеер и хотя бы одна упаковка сигарет. Янян зарекся, что собирается бросить курить, но все равно всегда носит сигареты с собой на случай, если все же приспичит выкурить хотя бы одну, когда он нервничает или что-то еще. Янян умеет находить для себя всякие отмазки, чтобы в очередной раз зажать между зубов сигарету и забыть про домашние задания, потому что у него всегда есть дела поважнее. Например, сейчас у него отмазка в виде влюбленности в человека, которого он даже никогда не видел вживую, чей голос никогда не слышал и даже не знал даты рождения или чего-то еще такого обыденного, о чем говорят при знакомстве, потому что с этим человеком у Яняна слишком много общих интересов, чтобы обсуждать что-то столь приземленное как дни рождения, знаки зодиака, детство и свои повседневные занятия. Янян влюбляется с первой фотографии в профиле, а после еще несколько дней решается написать. Когда все же набирается храбрости, с десяток раз перепроверяет сообщение и зависает над кнопкой «отправить», прикрыв глаза, то весь почти трясется. Ответит приходит через несколько секунд, и Янян вздыхает с облегчением. Кун — его первая подобная влюбленность, маленькая мечта, фотографии заката в профиле, татуировка на левом предплечье, голубые рубашки в клетку и до одури красивые улыбки. Он старше на несколько лет, знает так много, что каждый раз поражает Янян каким-то остроумным фактом, и не относится к нему, как к ребенку. Янян — бурные семнадцать, наушники в ушах, ненависть к математике и любовь к солнечному свету. Ему нравится Кун куда больше, чем просто друг, и это не похоже ни на одно чувство, которое он испытывал прежде, потому что сердце не билось так, когда он впервые влюбился в девчонку из двора в тринадцать лет; руки так не тряслись, когда в свои пятнадцать он так нелепо запал на своего одноклассника; грудь не согревало чувство привязанности, даже когда ему ответили взаимностью в шестнадцать. И, честно говоря, Янян не совсем понимает, что ему стоит делать со своими чувствами, потому что они цветут у него терновым кустом, разрывающим его изнутри, ласкающим своими лепестками и питающим своими голубоватыми плодами. — Ты мне нравишься, — пишет в один день он Куну, потому что больше не может терпеть подступающих к горлу чувств. Янян знает последствия, знает, что такие, как он, Куну точно не нужны, знает, что так только делает себе больнее. Может, у Куна уже кто-то есть, а может, он даже не знает, сможет ли Кун ответить взаимностью, или лишь осудит, чем оставит глубокую рану на груди, но почему-то решает рискнуть. Наверное, все дело в юношеском максимализме Яняна, который заставляет его верить в какое-то чудо. Но на что он рассчитывает: на взаимность, на отношения? Янян и сам не особо понимает, но осознает, что Кун должен знать о его чувствах, как бы жестоко это ни было по отношению к нему. Янян жмурится и откладывает телефон в сторону, когда видит, что его сообщение в их диалоге становится прочитанным. Янян чертовски сильно боится увидеть ответ, потому что он может его либо сломать, либо заставить витать в облаках — ничего среднего сейчас ему, кажется, не дано. Он несколько раз у себя в голове прогоняет все возможные сюжеты и наконец-то спустя несколько минут решается взять телефон в дрожащие от нервов руки. — В смысле больше, чем просто друг? — бьет Яняна прямо в грудь, заставляя его задыхаться. — Да. — Забавно, — отвечают ему и почти разочаровывают, но затем вдогонку приходит еще одно сообщение, — потому что ты мне тоже нравишься, Янян. И что-то в Яняне почти заставляет его кричать от восторга, но он вовремя успевает уткнуться в подушку лицом и лишь глупо смеется, не веря собственным глазам, потому что ничего в жизни не бывает так просто, легко и лаконично, как случается сейчас у него в жизни. — Так это что-то вроде признания, да? — прилетает еще одно сообщение от Куна, и Янян быстро печатает ответ с радостной улыбкой на лице ответ. — Ага, что-то вроде того. Что-то вроде любви, но намного сильнее, думает про себя Янян и прикрывает ладонями свое румяное и улыбчивое лицо. / Вскоре они договариваются встретиться. Происходит это примерно через месяц или около того. На улице — ледяной февраль, а в груди Яняна — жаркое солнечное лето, и это так странно, потому что даже домашка по математике решается довольно легко, а пачка сигарет в рюкзаке не кончается уже второй месяц. Место встречи — одна из железнодорожных станций ровно на половине расстояния между ними. Так они решили, потому что никак не могли решить, кто же должен приехать, поэтому в конечном итоге сошлись на том, что стоит просто выбрать место, до которого они вдвоем смогут доехать, а на месте уже разберутся. Янян берет билет на поезд за неделю до отправления, чтобы наверняка, и весь сгорает от предвкушения, потому что с нетерпением ждет того момента, когда сможет увидеть Куна вживую: теплого, как летние вечера, и до невозможного красивого, как звездное небо в ясную погоду. Янян боится, что его ожидания могут не оправдаться, и все еще опасается того, что все это лишь одна большая шутка или хуже того — сон, но Кун заверяет его, что все будет в порядке. И только его слов хватает, чтобы Янян почувствовал неописуемое чувство покоя. Янян по сотне раз в день прокручивает в голове все возможные сценарии их встречи и решает, что хочет подарить при встрече Куну букет васильков, а еще сильнее хочет поцеловать его хотя бы в щеку и признаться в любви посреди незнакомого им города, посреди незнакомых им людей, посреди незнакомого им мира. В последнее время Яняну и вовсе кажется, что его собственный мир продолжает существовать лишь благодаря Куну, как бы странно это ни было, потому что он в мыслях весь день и даже во снах, потому что он на кончике языка сладковатым привкусом медового нектара, потому что он на кончиках пальцев покалывающим чувством предвкушения. \ День встречи наступает неожиданно, словно бы он не был отмечен красным в календаре и словно бы не был продуман сотни тысяч раз у Яняна в голове. Он оставляет на трюмо записку родителям, по-быстрому закидывает самые необходимые вещи в рюкзак и отправляется в путь. Погода — сущий ад: метель и дикий холод, пробирающийся ледяными ладонями сквозь несколько слоев одежды, под которыми Янян несет небольшой букетик голубых васильков и большую преданную любовь. Велюровое купе поезда. Заснеженный пейзаж за окном. Домашка по математике и пачка сигарет, по случайности (или уже по привычке) оставленные в рюкзаке. Янян осторожно кладет букет рядом с собой на пустое сидение, вставляет наушники и в очередной раз воображает встречу с Куном. Составлять этот сюжет у себя в голове вновь и вновь Янян находит не скучным, а скорее волнительным. Интересно, нравятся ли Куну васильки? А нравится ли ему Янян так же сильно, как он Яняну? Метель за окном усиливается, а переживания уже подступают к горлу комом, из-за которого Яняну становится тяжело даже выдохнуть — не то что вдохнуть. Он дует на окно, заставляя на нем возникнуть мутное облачко, на котором следом пальцем рисует непонятные узоры, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Из-за непогоды картинка за окном становится почти неразличимой белоснежной пеленой, но Янян точно знает, что это ни в коем случае не помешает ему встретиться с Куном, потому что в случае чего он готов бежать сквозь метель и сугробы ему навстречу, даже если сам потеряется и замерзнет до смерти по пути — вот так глупо он влюбился, что даже готов рискнуть своей жизнью ради человека, которого ни разу не касался, не чувствовал его дыхания на своей коже и не обнимал. Поезд замедляет ход, когда за окном постепенно сереет. Яняну становится беспокойно, когда тот и вовсе тормозит. За окном — все та же уже привычная снежная пелена. — В связи с погодными условиями поезду необходимо временно остановиться для общей безопасности, — объявляют вскоре, и Янян сразу же пугается мысли о том, что он не успеет, не сможет, не увидит. — Спасибо за ваше понимание! Яняну сейчас кажется, что он остался совсем один посреди огромного мира, в котором бушует страшная стихия. Может, так и правда и случается, потому что в купе вагона он остается один вместе со своим букетом васильков, пока на душе у него что-то начинает болеть. Его постепенно одолевают сомнения, когда проходит полчаса; через ещё полчаса Янян выходит из купе, потому что больше не может сидеть на месте, оставляя букет покоиться на сидении. В узком коридоре тоже ожидаемо пусто, и Янян почему-то чувствует себя забытым целым миром, потому что как назло еще телефон разрядился, а погода, кажется, даже и не собирается налаживаться. Ему становится страшно от того, что скорее всего Кун его не дождется, не дозвонится и уедет обратно домой. Что он подумает обо всей этой чертовой ситуации? А что Янян сможет сказать в свое оправдание, да и что вообще собрался оправдывать? Погоду? Переживания захлестывают его одной волной холода, который намного страшнее мороза, который стоит сейчас на улице, потому что он проникает под кожу чувством одиночества. Янян прислоняется лбом к ледяному стеклу и неровно выдыхает, ладонями до покраснения сжимает такой же ледяной металлический поручень, прикрывая глаза. Да почему же, черт побери, все в его жизни происходит подобным образом, словно бы он не заслужил этой любви? Этот вопрос повисает в тишине вагона. Тишина эта подобна серому шуму, завыванию ветра и ритмичному стуку колес поезда. А что будет, если Янян и правда побежит сквозь сугробы и метель навстречу Куну, будет ли в этом хоть какой-то смысл? Когда он все же возвращается в купе, то берет в руки букет небесно-голубых васильков и разглядывает мягкие на ощупь лепестки бутонов. Без воды они постепенно вянут прямо в руках Яняна, и вся эта затея со встречей, любовью, поцелуем теперь ему кажется такой глупой и импульсивной. Погода за окном, похоже, немного улучшается, но от этого Яняну не становится лучше, потому что понимает, что Кун уже скорее всего давно уехал, не дождавшись его. Поезд трогается с места, а у Яняна в груди что-то ноет, от чего ему самому хочется расплакаться, уткнувшись в свои ладони, а лучше в чье-то плечо, и Янян точно знает, в чье именно уткнулся бы. Поезд приходит на нужную станцию примерно через час — Янян полагается лишь на свои чувства, потому что телефон полностью разрядился, а спросить время не у кого, поэтому он закидывает рюкзак за плечи, берет уже немного увядший букет и выходит на незнакомой станции среди незнакомого города — один. Он вздыхает и медленно бредет по полупустому вокзалу, оглядываясь по сторонам, чтобы, быть может, заметить совсем случайно задержавшегося на станции Куна. Но не находит. Все получается более, чем ожидаемо, поэтому Янян безучастно присаживается на скамью посреди одинокого небольшого вокзала и вновь разглядывает букет в своих руках, произнося шепотом безнадежное: — Ну и что, это все получается было зря, да? — отправляется в пустоту эхом. — Что было зря? — произносят неожиданно ему в ответ, и Янян почти моментально взглядывает перед собой, лишь чтобы пересечься своим взглядом со взглядом, который он не перепутает ни с чьим другим, и это заставляет застыть его в изумлении. — Привет. — Привет, — единственное, что получается выдавить у Яняна в ответ. Кун тепло улыбается в ответ, и Янян чувствует, как оттаивает после долгого пути. Он встает и почти равняется с Куном, который оказывается немногим выше него самого, а после смущенно отводит взгляд сначала куда-то в сторону, затем — себе под ноги, протягивая Куну небольшой букет цвета летнего неба. — В общем это тебе, — бормочет Янян себе под нос и ощущает, как его щеки заливаются румянцем, — надеюсь, понравится. Они немного завяли, потому что поезд останавливался из-за непогоды и телефон разрядился, и- Янян запинается на полуслове, потому что вновь невольно пересекается взглядом с Куном, и понимает, что больше не в силах что-либо произнести, словно зачарованный. — Мне очень нравится, — отвечает тот Яняну и несильно улыбается, разглядывая васильки, — где ты нашел их посреди зимы? — Подруга выращивает дома, — отвечает Янян и глядит на ладони Куна, осторожно держащие цветы, завернутые в бумагу, лишь бы не смотреть ему в глаза, потому что для Янян это слишком. Он чувствует, как его сердце отчаянно бьется в грудной клетке, стараясь из неё выбраться, и Янян позволяет ему отправиться в полет, потому что он чертовски сильно влюблен. — Так ты меня ждал? — Ага, — отвечает Кун. — А разве я мог иначе? Янян вновь осмеливается посмотреть ему прямо в лицо. Кун до чертиков красивый, и это сводит с ума. — Спасибо, — почти шепчет Янян, потирая затылок. Он сам не совсем уверен, за что благодарит Куна. Может, за то, что он появился в его жизни и сразу же заполнил ее светом? А может, за то, что тот дождался? Янян теряется в мыслях, поэтому решается произнести то, что репетировал почти неделю, прежде чем совсем забыл об этом в потоке впечатлений. — Я тебя люблю, — на полувыдохе дрожащим голосом. Кун на секунду застывает, а после вновь одаривает Яняна очередной улыбкой, отвечая: — Я тебя тоже люблю. Он делает шаг вперед, чтобы оказаться с Яняном лицом к лицу и аккуратно, чтобы не спугнуть, льнет к его губам своими. Кун на вкус похож на лето, и Янян не знает в чем причина. Наверное, в бальзаме для губ с привкусом земляники или в запахе морского бриза, или в чем-то другом, что заставляет Яняна трепетать всем своим телом. Но одно он знает точно: эти губы он готов целовать целую вечность, даже если вечность — это лишь один призрачный миг, одно смазанное неловкое прикосновение, один влюбленный взгляд, потому что Янян застывает в этом самом моменте посреди незнакомого ему места и понимает, что ему нет дела до того, где он есть и будет, потому что рядом теперь есть Кун, и это самое важное, что сейчас есть в его жизни.