Ларк наблюдал за Отовоной. Смотрел и жалел, что его интерес к этой планете не даёт ему устроить полный армагеддон. Ну ничего, думал он, придёт время — будут у меня новые жертвы. А пока… Пока можно было сосредоточить внимание на обстановке и — главное — на самом себе, на своих потребностях и мотивах. Никаких свободных минут не было. Оставались только необходимые действия, но было много этих промежуточных действий. Ларк не понимал, чего он хочет, и не повредит ли это всё другим? Но из этих размышлений вырастало чувство, что что-то не так. Он заметил, что о некоторых вещах раньше не задумывался. Он решил взять и "разделить" ход времени.
Он создал что-то наподобие карманного измерения, где он мог копировать миры на определённом моменте. Или создать другие миры, оставив их тоже в измерении. Ларк понял, что он может создать запасную копию Отовоны, чтобы она застыла, пока он этого хочет. И назвал он это измерение "Сохранение", а миры, в нём содержащиеся - "слотами". Поэтому он теперь не беспокоился насчёт того, что не сможет обратить какой-то момент вспять. Это было и неплохо: наложить новую копию было бы легче всего. Но это было опасно, так как действие замены давало о себе знать. Ларк был доволен своим трудом. Теперь он стал ещё больше богом. Но он решил развлечься. И решил помочь Южному Эдлиру.
Ларк напряг силы, и начал распылять над страной что-то вроде дождя, но дождь содержал особые частицы, которые реагировали с людьми и не только. Когда элемент попадал на существо, он заставлял его на секунду светиться, после чего существо делалось более прочным. Ларк назвал это "освящение". Он почему-то решил сделать Южный Эдлир сильнее, хоть и пытался сохранять баланс в войне. Южный Эдлир начал лучше себя вести. И был даже создан учёный Сихаол, чтобы собрать для него информацию о так называемых магических излучениях. Получилось не совсем то, на что рассчитывал Ларк, но это было неважно. Он просто его убил. Он хотел, чтобы Сихаол смог понять и объяснить это другим. Но уже не нужно. Теперь Южный Эдлир был сделан сильнее, но никому не надо знать. Так даже лучше. Вся эта тайна… Но Ларк чувствовал, что всё это время он обманывал самого себя и не думал о последствиях. Наоборот, он всё время продолжал надеяться, что всё это произойдёт само по себе. Что он исчезнет, растворится, растает. Так было проще. Было удобнее. Быть бессмертным… Но правда была в том, что Ларк догадывался, как именно всё произошло. И теперь он хотел разобраться во всём до конца. Как можно скорее, пока не случилось ещё чего-то страшного. Куда-нибудь подальше. Покончить со всем поскорей. Желание армагеддона не пропадало. Оно даже обострилось. Но Ларк упорно и много думал о том, что сделает в последний момент. Со всем остальным ему было всё равно… Случалось и такое. Всё просто. Они погибают. А смерть — это конец. Но Ларк не думал, что будет готов погибнуть при этом сам. Больше того, он даже не знал, сколько ему осталось жить. И стоило ли вообще? Но итог был известен однозначно, хоть Ларк и не хотел в это верить. Смерть стала бы для него последней возможностью спастись. Жизнь — началом, началом конца. Но сейчас, в отчаянном состоянии, Ларк представлял себе то, чем станет его жизнь через несколько минут после смерти. Даже страшнее этого ничего не было. Может, только смерть.
Отбросив в сторону мысли о смерти, он принялся наблюдать за эдлирскими землями. Он не знал, чем они там занимаются или хотя бы представляют себе. Но всё равно старался запоминать их планы и лица. Ларк лишь хотел создать историю, которой не будет конца, а он сам будет её автором. Доверия к эдлирцам у него не было, и он старался не думать о том, какие чувства у него к их законам, обычаям и верованиям. Прошло совсем немного времени, и Ларк действительно начал получать откровения… Правда, рассказ был довольно странным. Это Енау говорила сама с собой, как будет покорять планету. Ларк начал с удовольствием слушать и смеяться с её наивности. И вдруг до него дошло, что в своих рассказах Енау не просто открывает правду, а маскирует её. Поводом послужил момент, когда эдлирцы забыли про войну. Тогда Ларк понял, что ему и Енау необходимо будет стать друзьями. Позже Ларк выяснил, что это не её мечтания о мировом господстве, а обращение к нему. Она искала помощи и совета. В этих словах была хоть какая-то правда. Но разобраться в них было не так просто. Ларк заговорил:
— Я слышу тебя, Енау. Можешь говорить.
— Это ты, Ларк? — спросила она. — Как я рада видеть тебя! Я ведь не представляла себе ту радость, которая охватила меня. В этом есть что-то новое, приятное. Я люблю тебя, Ларк. Я люблю тебя так сильно, что начинаю думать: может быть, я когда-нибудь смогу любить тебя так же сильно и так же искренне. Ты говоришь, что не веришь в смерть? Ты веришь в то, что жизнь — это прекрасное приключение?
— Неужели ты меня настолько любишь? Но я ведь бог... Я тоже испытываю к тебе интерес, но не любовный...
— Что ты имеешь ввиду? У меня есть предназначение? Какое? Чего ты ждёшь от меня? Чего ты хочешь, Ларк? Ты мне снишься. Разве я не чудо, какой ты меня хочешь видеть? Я же всю твою жизнь хотела только одного — чтобы ты появился в моей жизни.
— Я хочу помочь тебе.
— Как?
— Сейчас я не могу сказать тебе этого, но я могу спросить тебя... Быть может, во всем мире ты будешь счастлива, когда по твоему распоряжению возникнет божество, что возьмет на себя твои желания и сумеет сделать их реальностью.
— Говори.
— Покори Отовону.
— Что? Как это? Ты не шутишь? Разве это возможно? Но смогу ли я жить после захвата и доживу ли я до него? Если спасешь мою жизнь, разве тебе не будет за это приятно?
— Да, будет, Енау. Но только ради того, чтобы увидеть твоё стремление.
— Какое же? Ты хочешь освободить Отовону? Зачем? Ты просто меня пытаешь этими вопросами. Ведь планета будет повиноваться только
тебе. Но даже так я сделаю всё, что ты захочешь.
— Я уже выразил своё желание, Енау. Я благославил вашу страну. И я дам тебе бессмертие.
— Бессмертие?! — Она рассмеялась. — Если я сумею завоевать Отовону, ты покинешь меня. Не понимаешь?
— Ты сделаешь это для меня, Енау. Я буду твоим проводником. А если не станет меня, то не станет и вас всех.
— Что ж... но у меня вопрос. Почему ты не сберёг моего брата?
— Это была моя задача, Енау. — Возмущение в глазах Енау переросло в чёрный взрыв в её глазах. Ей хотелось убить меня. Прямо сейчас. Но я мог исчезнуть. Мог.
— Какая? — В её глазах горел красный огонь. Это даже напугало меня.
— Ты не понимаешь? Вы все бесчестны. Вы ничем не лучше тех же орков. А смерть твоего брата - это лишь для всеобщего блага...
Енау молчала. Её взгляд стал пустым.
— Хорошо, Ларк. Я сделаю то, что должна.
На том они и порешили.
С момента их диалога прошло полгода. Енау всё ещё вынашивала планы по захвату мира. Она надеялась, что будет легче их осуществить, раз уж у неё появились знакомые среди высших сил в лице Ларка, поэтому у неё уже были отступные действия с его участием. В их число входила даже роковая идея о наследнике престола, который должен был быть после Енау. Эта мысль казалась ей самой изысканной из всех, когда-либо представленных в уме. Но она не хотела приводить её в действие. Ларк ей когда-то же сказал, что планета будет едина лишь под её властью. Не станет Енау - всё насмарку! Принцессу переполняла гордость за своего верного "союзника". Нравилось ей это или нет, но она знала, что будет необходимо уничтожить планету от начала до конца. Очистить её от всех предателей, от эльфов и орков, от дварфов, которые были опухолью планеты. Постепенно эти мысли сделали её размышления поверхностными. Она стала видеть вокруг совсем иную жизнь, чем прежде. Она поняла, что многие неизвестные ей прежде мотивы привлекают её внимание не в полной мере. Она боялась будущего. Она не знала, что может случиться в какой-либо момент, который может стать и роковым! И ничего уже нельзя было сделать с этим, потому что ничего уже нельзя было изменить. Её устраивало, что Ларк был её союзником, ведь с ним она чувствовала себя уверенно и защищённо. Но надо захватить для начала Северный Эдлир. Енау часто думала, что в начале войны именно она должна была править страной, тогда бы и эта резня не затянулась на двадцать лет, и Эрт был бы жив.
Но сама она всё ещё не понимала, почему такая мера была необходима. Теперь она понимала, что сделала ошибку, увлекшись этой идеей. Она всё равно правит страной. Хоть и через столько времени, ценой жизни родного человека. Север и Юг истощали друг друга. Война не может продолжаться так долго, рано или поздно, победа достанется кому-либо из них. Енау знала, что Ларк может создавать и убивать. Также ей вспомнились слова о освящении. Хм... Стоп! А что если Ларк создаст для неё великую армию, которая победит всех и вся? И Ларк её услышал. Резко в столице и соседних городах начали появляться целые легионы людей, около сорока пяти солдат в каждом. Всего было создано триста пятнадцать людей. Не так уж и много, но Ларк освятил эту армию. Енау ликовала, даже и не думая о том, как страна эту ораву прокормит. Просто знала, что она может себе это позволить. Ей не требовалось ни еды, ни пища, лишь одобрение бога – Ларк убедил в этом всех.
— Ну уж теперь-то Артенград будет моим! Эрт не смог, а у меня получится! Ха-ха-ха! – смеялась Енау, обращаясь к каким-то своим подручным. Келебрис, лидер Кехгаска, почему-то испугался.
— Ваше Величество, если вдуматься, – вдруг сказал он, – в самом деле получается великое чудо, что величайший бог смог подстроить под себя такое крохотное существо и его империю.
— Ларк могуч, и не нам с ним тягаться, Келебрис.
— Да, понимаю. Так, мне идти на фронт?
— Да-да, иди, конечно.
— Вас понял.
Келебрис направился с новой армией в сторону Артенграда. К его шествию присоединялись и другие лидеры городов. По пути захватили город. Уже у входа Келебрис был встречен немного напуганными толпами. Ну, не немного. Народ отходил и молился. И внезапно армия Юга перешла границу города, тем самым начав вторжение. Кеча, услышав о всеобщей панике жителей, быстро побежал в замок. Он вышел на балкон, и стал кричать:
— Дорогие воины! Я молюсь за нашу свободу и мир в стране, клянусь жизнью, я не допущу того, чтобы мы проиграли войну! Я буду защищать Артенград во что бы то ни стало! Я встану на вашем пути… — Кеча запнулся, увидев сражение на улицах. — Народ, — крикнул он в толпу, — смотрите внимательно! Здесь дело идет о жизни и смерти – вы знаете, что значит умереть за святое дело! Только что это и было сказано мною! БЕЙ ВРАГА!
На некоторое время народ стал более решительным, боевой дух окреп в их сердцах, но не сдавался и Келебрис, который уже убил двоих горожан. Умерло уже несколько десятков людей. Но жители города не желали проигрывать, и постепенно склоняли чашу весов в свою пользу.
Кеча спокойно сидел на троне, как вдруг Ваксберг подошёл к королю и заявил, что пора сдаться. Кеча не мог терпеть подобных слов, и уже побоялся, что Ваксберг - предатель. Около трона висели два меча. Кеча выхватил оба, и начал подходить к управляющему. Но Ваксберг схватил короля за руку и выхватил меч, который Кеча выронил в замешательстве. Что ж, придётся провести дуэль. Во всяком случае, думал Кеча, самое лучшее - это уйти живым. Управляющий направил меч в сторону короля. Король отскочил. Ваксберг посмотрел на него, пожал плечами и направился в его сторону. Тот увернулся, хоть и прижался на стене. Кеча сильно ушибся, но сразу же пришёл в себя. Управляющий поднял меч и сделал шаг к королю. Кеча решил, что его взяли. Он замахнулся и нанёс удар, но предатель увернулся. Тогда Кеча ударил во второй раз и опять не попал. Ваксберг стал высекать мечом искры на полу. Кеча поднажал, и предатель чуть не свалился со своего места. В это время вбежала женщина и стала звать на помощь. Король услышал приближающиеся шаги, обернулся и увидел, что Ваксберг медленно отходит в сторону. Увидев угрозу, управляющий выронил меч. Схватив своё оружие, он вскочил на ноги и кинулся прочь. Король, увидев это, погнался за ним, пытаясь убить. В процессе дуэли они не заметили, как оказались у входа в замок. Только когда на улицах стало меньше горожан, управляющий понял, что произошло:
— Ты не смог спасти наше королевство, а теперь хочешь убить за это меня?! — закричал он на Кечу. Тот промолчал. Тогда управляющий поднял меч и бросился в атаку. Кеча вскинул руку, пытаясь не слушать крики около себя. Удар. Ещё удар. Ваксберг вновь начал контратаковать. Кеча почти ударил его, и Ваксберг отступил назад. Тогда король кинулся на него и ударил мечом по ноге. Он был уверен, что тот не успеет вовремя отступить, но управляющий всё-таки успел повернуться и отразил удар. Король сделал стремительный выпад, и отрубленная рука упала на землю. Управляющий упал, подполз к руке и начал её рассматривать, с болью и криками. Потом он повернулся к королю, который стоял на лестнице. Кеча сразу понял — предатель повержен. Он подошёл к нему, и аккуратно задержал меч у горла:
— Такие, как ты - угроза для нашей страны. Я бы мог оставить тебя в живых, но... какая мне разница, я же самого Эрта убил!
— Кеча... п-прошу... н-не над-д-до...
Но король не стал его слушать, замахнулся мечом и резко отрубил ему голову. Труп быстро почернел и растворился в воздухе. Кеча настолько проникся той дуэлью, что уже забыл о битве за собственную столицу. На улице осталось уже совсем немного людей, и это пугало его. Он увидел, как солдат Юга избивал одного из горожан. Увидев Кечу, солдат попытался нанести удар, но тот встал и с неожиданной для его комплекции силой отпрыгнул в сторону. Король оказался у него за спиной, в которую он вонзил меч. Он подошёл к пострадавшему и спросил, всё ли в порядке. Горожанин кивнул, как вдруг он воскликнул:
— Сэр? Я вас помню... Не виделись ли мы с вами в одном дворе?
— Погодите, я тоже вас припоминаю. Да и голос у вас знакомый...
— Кажись, я вспомнил! Мы ж с вами встретились полгода назад! Я тогда в погребе полку уронил, а с вами тогда говорила моя жена.
— Вот это встреча, что сказать.
— На улицах небезопасно, лучше вам спрятаться.
— Хорошо, пойду в замок...
— Нет! Вас же ищут! Вы личный враг Енау! Лучше идите в наш дом, там спокойнее.
— Да, об этом я не подумал. Спасибо вам большое, как вас звать?
— Шренц. А вы, я так понимаю, Кеча?
— Да-да, всё верно. Так, хорош болтать, пора идти.
И таким образом они направились в дом Шренца. По пути они молчали, боясь что-то не то ляпнуть. Кеча шёл медленно и старался не думать о встрече с Енау. Повезло же ему резко стать чьим-то особым врагом. Шренц тяжело дышал, у него ныло тело после побоев. Улицы столицы опустели, как будто бы город вымер. Через некоторое время они оба дошли до дома. Их встретила та самая женщина. Она заговорила:
— Здравствуйте, сэр. Какими судьбами на этот раз? С прибытием! — Король чуть напыжился от такого приёма, и немного улыбнулся. — Да, понимаю... Сама слышала о сегодняшней битве. Вы выглядите уставшим или что-то не так?
— Всё в порядке, Серен, король перетрудился, ещё и в таких условиях.
— Эх, как же это обидно! Молишься богу, делишься мудростью, а он становится другом для твоего врага.
— Что?! Как? Нет, быть того не может... Ларк не мог нас всех предать! Вы не лжёте, сэр? Или я глуха стала?
— Как я могу лгать, если к нам в город ворвались аж четыре сотни южан? Вы поймите, Серен, война - столкновение света и тьмы, добра и зла. Милосердие - это когда убивают слабых, и, наоборот, жестокость - когда убивают сильных.
— А у вас есть опыт в подобном?
— Да, можете себе представить. Вот, сегодня сразил предателя и убил вражеского солдата. И по такой логике, я жесток и милосерден. Забавно, да?
— И он не лжёт, Серен! Он меня спас от того самого солдата! Мне пора идти, работа на полях же ждёт.
Серен проговорила:
— Нет у нас больше полей.
— Что?
— Сгорели они.
— Ну, скоты! Ни себе, ни людям!!!
В дом вошёл мужчина:
— Прошу всех собраться у замка.
— А ты ещё кто, Шренц, выведи его!
— Серен, помолчи. — Шренц был насторожен.
— Это указ королевы.
— Ну, раз Енау так заявила... то пусть пойдёт сама.
— Она здесь и будет.
Кеча устало вздохнул:
— Всё равно пусть уходит, ей здесь не рады.
— А ты-то хоть в курсе, почему в Артенграде так мало людей?
— Ну, говори.
— Захватили его, и потому Енау выступит с речью перед жителями по этому поводу.
— Да чтоб эту тварь орки съели! Вали уже.
Горожанин вышел.
— Сэр... Мы вас понимаем... Нам тоже не хочется жить в таком королевстве, но мы возродимся. — Шренц смотрел на короля со скорбью и сожалением. — Но противостоять марионеткам Ларка мы бы всё равно не смогли.
— Эх, давайте хоть к замку пройдём, может она чего умного скажет, хотя навряд ли.
Они вышли из дома. Кеча думал лишь об одном: о воскрешении старого Эдлира. И уничтожении эльфов.
***
У замка стояло около девятнадцати людей, на балконе гордо возвышалась Енау. Её редеющая седина в волосах и мешки под глазами преобразили ей облик, на который было вообще страшно смотреть. Даже орк выглядел менее страшным, хоть и разницы этими двумя было мало. Она посмотрела на "толпу", пытаясь найти в ней короля. Не вышло. Енау решила, что тот уже свинтил из столицы и прячется в Угинске. Ну и ладно, всё равно не спрячется. Ещё раз окинув взглядом вид на город, Енау начала речь:
— Жители Артенграда и Южного Эдлира! Спустя столько времени нам удалось прорваться через жалкую оборону Севера и покорить этот город! Эта победа не будет забыта, как и все наши успехи в войне! Всё, что я хочу вам сказать, так это, что мы смогли обрушить боевой дух Севера, и поэтому нам ничего не надо терять, чтобы заполучить нашу с вами цель - господство новой империи! Когда война окончится, Эдлир прекратит своё жалкое существование и ход его истории остановится навсегда!!! А после этого исчезнут все, кто нас считал слабыми - эльфы, дварфы! Орки также вымрут, все эти расы покаются за свои слова о нас! Мы покорим Отовону и навсегда закрепим наше господство! Я вас заверяю, что мы будем жить, пока служим Ларку!!! Кхм, на этом всё, можете расходиться...
Енау также покинула балкон и скрылась в замке. Она осматривала его, медленно расхаживая. Сев за стол, королева застучала пальцами по нему, будто бы сочиняя мелодию. К ней откуда-то подошёл Келебрис и стал рядом. Енау вздохнула, надеясь, что тот проронит хоть слово. Она кинула на него взгляд, да такой, что Келебрису стало не по себе. Но он продолжал стоять, словно статуя. Он делал вид, что Енау здесь вовсе не было. Женщина стала пилить его взглядом ещё сильнее, будто бы здесь сам Кеча оказался. Подобная сцена длилась около пяти минут. Енау, молчавшая всё это время, не выдержала:
— Кхм.
Келебрис молчал.
— Кхм!
Молчание. Точно статуя, упаси Ларк.
— Келебрис!
— Да, ваше величество?
— Зачем ты сюда пришёл?
— А что вы тут делаете?
— Сижу, представь себе, люди сидеть могут! Только я не понимаю, почему ты около меня встал? Места мало? Страна огромна, ходи где хочешь...
— Есть приказы?
— Нет.
— Хорошо, я пойду.
Келебрис вышел из зала. Енау молча смотрела ему вслед, пытаясь понять, на кой ляд он ей тут нервы трепал. Мог бы уже и в Кехгаске спросить, нет, надо ж было человеку аж сюда переться! Королева через некоторое время тоже покинула замок. Её не покидали мысли о захвате мира...
***
Кеча стоял у входа в свой новый дом с мыслями о том, что не предал ли его народ и как там у них вообще война ведётся. Он надеялся, что город будет отвоёван. Кеча пару раз слышал о том, что новой столицей стал Угинск. Хороший город, правда он далеко и вообще считался колонией. Серен подошла к нему, пытаясь приободрить его. Шренц решил остаться дома до тех пор, пока его травмы не пройдут. Тот солдат его сильно избил, ещё бы немного, и Шренц не смог бы и ходить нормально. Кеча спросил женщину о том, куда она идёт. Та ответила, что идёт с остальными горожанами делать новое пшеничное поле. Он остался у двора, размышляя о словах Ваксберга. Может он был прав, может у истории Эдлира есть второй шанс? Не сможет Енау на самом деле подчинить себе весь мир навечно! Она вопила о том, что "Ларк нас взлюбил, он нам поможет". Так если бы он действительно хотел бы им помочь, он бы уже давно стёр всё лишнее с планеты, оставив лишь людей. Почему же он этого не делает? Может это лишь его опыт? Опыт мирового масштаба, разве что... Кеча задумался. Зачем тогда ему дали бессмертие, тем более ценой Онука, который после этого умер? Он-то тоже не хотел такого бессмертия. Как и Кеча, который теперь вынужден ждать освобождения Артенграда, если оно вообще случится. Он надеялся, что страна его не забыла и помнит.
Хоть он и не знал, что его бросили сразу же после взятия Артенграда...
***
Тем временем дварфы решили расширить свои земли. Шёл май сто пятнадцатого года от Сотворения...
Продолжение следует.
